Цыганский романсеро (1924-1927)

Цыганский романсеро (1924-1927)

РОМАНС О ЛУНЕ, ЛУНЕ

Перевод В. Парнаха

Луна в наряде жасминном Зашла в цыганскую кузню. Мальчик глядит на неё, Мальчик глядит, словно узник. Луна шевелит руками В затрепетавших туманах, Открыв невинно твердыни Своих грудей оловянных. - Луна, луна, уходи! Если вернутся цыганы, Сердце твоё переплавят В колечки и талисманы. - Мальчик, давай-ка попляшем! Когда вернутся цыганы, Ты будешь спать и увидишь Во сне чудесные страны. - Луна, луна, уходи! Конями полна дорога! - Моей белизны крахмальной, Мальчик, не трогай, не трогай!

Забил барабан равнины, Всё ближе звенят копыта. Мальчик лежит среди кузни, Большие глаза закрыты.

Из рощи маслин выходят - Бронза и грёза - цыганы. Они в высокое небо Смотрят с тоской несказанной.

Как закричала сова, Как закричала в тревоге! За ручку ведёт ребёнка Луна по лунной дороге.

В кузнице, горько рыдая, Вопят и стонут цыганы. Ветер завеял следы Луны и след мальчугана.

СОМНАМБУЛИЧЕСКИЙ РОМАНС

Перевод под редакцией Б. Загорского

Взор лелеет зелень, зелень, Зелень ветра, зелень сада, Корабли в далёком море, Конь на дальних горных скатах. И она, в узоре тени, Замерла у балюстрады, - Зелень тела, зелень прядей, Серебро в пучине взгляда. Взор лелеет зелень, зелень, Под серпом луны - цыганка, На неё всё смотрит, смотрит, А она всему чужая.

* * *

Взор лелеет зелень, зелень, Звёзды инеем сияют, Сквозь смолу глубоких теней Путь рассвету открывая. Непоседа-ветер треплет Лист смоковницы шершавый, А предгорья дикой кошкой Ощетинились в агавах. Кто придёт? Когда? Откуда? Ждёт она у балюстрады, - Зелень тела, зелень прядей, Горечь моря в бездне взгляда. - Друг, давай с тобой меняться: Дать за дом коня не жалко, Дам за зеркало седло я, А за плащ - свою наваху. Шёл я, кровью истекая, Из-за горных перевалов. - Воля будь на то моя, Мы поладили б с тобой, Но ведь я теперь - не я, И мой дом теперь - не мой. - Друг, уж если умирать мне, Пусть умру я на кровати, На кровати на железной, С полотняной простынёю. Грудь распорота до сердца. Разве ты не видишь раны? - Триста смуглых роз пылают На твоей сорочке рваной, Пахнет кровью и сочится Кровью твой кушак нарядный. Но ведь я теперь - не я, И мой дом теперь - не мой. - Дайте ж мне тогда подняться До высокой балюстрады, Дайте, дайте мне подняться До зелёной балюстрады; Балюстрады этой лунной, Где вода, шумя, струится!

* * *

И пошли вдвоём цыганы, Поднялись до балюстрады, Оставляя след кровавый, Оставляя слёзный след. Лишь фонарики дрожали Жестяные между крыш Бубны ветра разрывали Сна предутреннего тишь.

* * *

Взор лелеет зелень, зелень, Зелень ветра, зелень сада; Поднялися два цыгана, Поднялись и стали рядом. Ветер веет, сея горечь Жёлчи, мяты и лаванды. - Друг! Скажи, скажи мне, где Горькая твоя отрада? Сколько раз она ждала ведь, Сколько раз теряла даром Свежесть щёк и прядей чёрных У зелёной балюстрады!

* * *

На поверхности бассейна Колыхалася цыганка, - Зелень прядей, зелень тела, Серебро в пучине взгляда, - И луна рогулькой белой На воде её держала. Ночи сдвинулись пределы, Ночь как будто ближе стала. Двое пьяных полицейских В запертую дверь стучались... Взор лелеет зелень, зелень, Зелень ветра, зелень сада, Корабли в далёком море, Конь на дальних горных скатах!

СХВАТКА

Перевод В. Парнаха

В чёрных глубинах ущелья Две альбасетских навахи, Красуясь вражеской кровью, Блестят, как рыбы во мраке. Под острой иглою света Из резкой листвы возникли Морды коней исступлённых, Профили всадников диких. Горестно плачут старухи Под сенью древней оливы. Неистовый бык раздора Кидается на обрывы. Чёрные ангелы смерти Приносят лёд и рубахи, Ангелы, чьё оперенье - Блеск альбасетской навахи. Хуан Антоньо Монтильский Катится мёртвый по скатам. Тело исполнено лилий, Лоб расцветает гранатом. Огненный крест пламенеет Над этой дорогой ада.

* * *

Судья и за ним жандармы Проходят сквозь тень маслины. Кровь, пробиваясь из раны, Стонет напевом змеиным. - Сеньоры жандармы, это Обычные приключенья. Погибло четверо римлян И пятеро карфагенян.

* * *

Сойдя с ума от смоковниц, От жгучих, странных звучаний, Вечер упал, бездыханный, Приникнув к смертельной ране. Чёрные ангелы реют В закатном небе укором, Ангелы с ликом цыганок И с бальзамическим взором.

РОМАНС О ЧЁРНОЙ ПЕЧАЛИ

Ищут зарю петухи, Землю мучительно роя, Когда спускается с гор Во мрак Соледа {*} Монтойя. Жёлтая медь - её тело - Веет пустыней и тьмою. Груди её - наковальни - Круглыми песнями ноют. - Что, Соледа, тебе нужно? Одна ты? Время ночное. - Мне нужно то, что мне нужно. Оставь ты меня в покое! Я знаю, чего искать мне: Себя, веселье, былое. - О, Соледа, моё горе! Взбесившись, злая кобыла Мчится и падает в море, И море - её могила. - Не говори мне о море! Ведь травы чёрной печали Растут на земле маслин, Где листья шумят ночами. - О, Соледа, ты печаль, Сама печаль и страданье! Ты плачешь лимонным соком, Едким от дней ожиданья. - Печаль? Бегу, обезумев, В путь незнакомый и дальний По полу тянутся косы От кухни до самой спальни. Печаль? Я нынче оделась Углем, и мглою, и мраком. О, свежесть моих сорочек! О, юбки мои из мака! - Омойся водой голубок И сердце оставь в покое, Усни, моя Соледа, Усни, Соледа Монтойя!

{* Соледа - испанское женское имя; означает одиночество.}

* * *

Внизу напевают реки - Качели листвы и ветра. Вверху обновлённый месяц Увенчан тыквенным цветом. О, злая печаль цыганок, Всегда заветные недра, Печаль сокрытого русла И медленного рассвета!

САН-МИГЕЛЬ {*}

{* Святой Михаил.}

Перевод В. Парнаха

С подсолнухами в корзинах Проходят шагом упорным Мулы и тени от мулов В горы, и в горы, и в горы.

Огромной тьмою в ущельях У них окутаны взоры. В глубинах воздуха тихо Скрипят солёные зори.

Белея мулами, небо Закрыло ртутные очи. Даруя застывшей тени Предсмертный вздох одиночеств.

Воды, безумные воды У горных чёрных отрогов Внезапно оделись в холод, Чтобы никто их не трогал.

* * *

Красуясь стройнейшим станом, Сияющим фонарями, В своём алькове на башне Возник Сан-Мигель над нами.

Архистратиг приручённый, Тешась притворством невинным, Пылает сладостным гневом В неистовстве соловьином.

Благоухая духами, Чуждый цветущим жасминам, Эфеб трёх тысяч ночей, Поёт он в стекле старинном.

* * *

Море на всем побережьи Пляшет поэму балконов. Заливы луны пустеют И оглашаются звоном.

Грызя подсолнухи, входят Работницы из округи. Подобно медным планетам, Крутые бёдра округлы.

Являются кавальеро И дамы с профилем юным, Темнеющие в томленьи По соловьиным канунам.

И сам епископ манильский, Слепой, шафранный и хворый, В изнеможении служит Мессу для дам и сеньоров.

* * *

Сверкая щелками юбок, Усыпанных жемчугами, В своём алькове на башне Мигель почиет над нами, - Мигель, король гемисферы, Властитель нечётных чисел, В берберском великолепьи Взываний, террас и высей.

АРЕСТ АНТОНЬИТО ЭЛЬ КАМБОРЬО {1}
НА СЕВИЛЬСКОЙ ДОРОГЕ

Перевод Н. Асеева

Беспечный, на полдороге
Нарезав лимонов спелых,
Он ими швырялся в воду,
Её золотою сделав.

Беспечный, на полдороге
Он взят был почти задаром;
Ему закрутили руки
Крест-накрест назад жандармы.

{1 Цыганская семья Камборьо, широко известная в Испании своей удалью.

2 Коррида - бой быков.}

* * *

День медленно отступает: Как тореадор, небрежно Плащом перебросил вечер И машет им над побережьем.

Оливы давно томятся И жаждут ночной прохлады, И бриз к ним летит, как всадник, И горы ему - не преграды.

Антоньо Торрес Эредья - Камборьо по росту и виду - Среди пяти треуголок Идёт, стерпевши обиду.

- Антоньо, тебя подменили? Ведь, будь ты Камборьо вправду, Здесь сразу б пять струй кровавых Фонтаном брызнули кряду!

Нет, не цыганский сын ты, Не настоящий Камборьо, Видно, цыган не стало - А знали бесстрашных горы!

Ножи их покрыты пылью, Ненужные год от года. Его под вечер, в девять, Встречают тюремные своды.

Меж тем лимонад жандармы Пьют и вкушают отдых. Его под вечер, в девять, Скрывают тюремные своды.

Меж тем отливает небо, Как конский круп после бега.

РОМАНС
ОБ ИСПАНСКОЙ ЖАНДАРМЕРИИ

Перевод В. Парнаха

От них возникает стужа,
Резиновое молчанье,
Песчаный, пустынный ужас.
Они проезжаю? всюду,
И рвётся из них наружу
Астрономический бред -
Призраки сабель и ружей.

* * *

О, цыганская столица! За углом столпотворенье. Жёлтая луна, и тыква, И вишнёвое варенье. О, цыганская столица! Не забыть тебя в разлуке, Город башен из корицы, Город мускуса и муки!

* * *

Спустились потёмки ночи (Ночи, о, ночи, ночеры!) {1}. Цыганы в кузницах чёрных Ковали солнца и стрелы. Израненный конь заржал, Стучась в ворота и двери. Стеклянный петух запел В Хересе де ла Фронтера. Из-за угла нагишом Внезапно явились ветры Ночи, серебряной ночи (Ночи, о, ночи, ночеры!).

{1 Словообразование автора. По-испански ночь - noche в оригинале - nochera.}

* * *

Мария и Сан-Xoce {1} Ищут свои кастаньеты. Скорей, скорее к цыганам! У наших цыган их нет ли? В пышном серебряном платье, С подвесками из миндалин, Нарядней жены алькальда, Мария идёт в печали. Xoce в атласной одежде Машет рукою цыганам, А сзади Педро Домек {2} И три персидских султана. Впал в забытьё полумесяц, Застыв, как дремлющий аист. Знамёна и фонари Над кровлями заметались. Тени бескостных танцовщиц Рыдают пред зеркалами. В Хересе де ла Фронтера Тени, и влага, и пламя.

* * *

О, цыганская столица! Запирай скорее двери, Погаси огонь зелёный - Едет, едет жандармерия! О, цыганская столица! Ты мне счастье, ты мне горе! Без гребней для чёрных косм Ты лежишь вдали от моря!

* * *

Они въезжают попарно В город, средь праздничных шумов. Бессмертниками шуршит Каждый жандармский подсумок. Они въезжают попарно -" Ноктюрны из парусины. А в небе сверкают шпоры - Блистательная витрина.

* * *

Город, не ведая страха, Раскинулся беззаботно. Сорок жандармов внезапно Врезались клином в ворота. Остановились часы. Под испытующим взглядом Старые крепкие вина Прикинулись лимонадом. От взлёта протяжных воплей Все флюгера завертелись. Кони и сабли срезают И топчут летнюю прелесть. По улицам, в полумраке, Мчатся цыганки и ветры, Несутся сонные кони, Бренчат мониста, монеты. В горных проулках возникли Плащи неистовых конниц, И за беглянками хлещут Вихри безжалостных ножниц.

* * *

дальше скачут жандармы. От них костры и сожженья, И в юной своей красе Сгорает воображенье. У Росы де лос Камборьос Отрезаны обе груди, Они лежат на подносе, Взывая к небу и к людям. Других беглянок жандармы Ловят за длинные косы, И вспыхивают повсюду Выстрелы - чёрные розы. Все черепичные крыши Уже зацветают в далях, И плечи зари прохладной Каменным профилем встали,

* * *

О, цыганская столица! Удаляются жандармы Сквозь туннели тишины, А вокруг тебя пожары. Кто хоть раз тебя увидел, По тебе всегда томится. Ты во мне живое сердце, О, цыганская столица!