Причуды любви.
Глава V

Глава V

Покинув дом Маркрута, лорд Танкред не пошел ужинать в клуб "Савой", как обещал, -- эти ужины давно уже ему надоели, -- а прямо поехал домой и, удобно расположившись в своем любимом кресле, стал усердно думать. Он принял решение под влиянием безумного порыва и сознавал это, но не сожалел и не раскаивался. Какая-то сила неожиданно захватила его и заставила решиться. Какова же, однако, будет его жизнь с этой необыкновенной женщиной? Это, конечно, трудно угадать, но что она сулит ему сильные ощущения - можно не сомневаться. Во всяком случае, Зара будет ему достойной парой, ибо даже у его матери, дочери покойного и сестры ныне здравствующего герцога Гластонборна, не было более величественной осанки.

Эта мысль напомнила ему, что, пожалуй, следует написать матери о своей предстоящей женитьбе. Затем он начал вспоминать женщин, которых любил, или воображал, что любил. Первые две его любви, после окончания университета, были, вероятно, самыми серьезными, последний же эпизод с Лаурой, к счастью, уже закончился; он с самого начала казался ему скучным. Во всяком случае, теперь ни одна женщина света или полусвета не могла иметь к нему никаких претензий, он был совершенно свободен. И если он делал большую ставку на карту брака, то ответственность за это падала на него одного. Многие из его предков в течение восьмисот лет совершали время от времени безумные или опрометчивые поступки, так что это качество он, по-видимому, унаследовал от них.

Тристрам стал думать о даме своего сердца. Она была необыкновенно хороша. Как будет приятно, когда он убедит ее разговаривать с ним и научит любить его! Она, правда, проявила большое хладнокровие, соглашаясь выйти замуж за совершенно незнакомого ей человека, но лучше сейчас не задумываться над этим. С таким лицом, как у нее, нельзя быть холодной натурой - каждая его черточка полна жизни и говорит о страстности. В этом лице незаметно ни хитрости, ни расчетливости - оно просто очаровательно. А если поцеловать его!.. Но тут лорд Танкред удержал свое воображение и, присев к столу, написал матери письмо следующего содержания:

Я, наконец, собрался жениться. Моя невеста - дочь Мориса Грея (брата старого капитана Грея из Хинтингдона, который умер в прошлом году) и вдова одного графа. Ее зовут графиня Шульская... (здесь Тристрам остановился, вдруг вспомнив, что он даже не знает имени своей невесты). По матери она приходится племянницей Френсису Маркруту, которого вы не жалуете, или, по крайней мере, не жаловали в прошлом году. Она настоящая красавица, и я надеюсь, что вы полюбите ее. Пожалуйста, навестите ее завтра. Я приеду к вам завтракать к десяти часам.

"Нежный привет от Тристрама".

Леди Танкред, прочитав письмо в постели, откинулась на подушки и закрыла глаза. Она обожала своего сына, но так как была прежде всего светской женщиной, то стала рассматривать дело именно с этой точки зрения. Тристрам уже вышел из того возраста, когда совершают опрометчивые поступки такого рода - значит, он решился на этот шаг, имея какие-то веские основания. Вряд ли он был влюблен. Она хорошо знала все признаки его влюбленности и не замечала этих признаков в последнее время, да их не было уже и в течение нескольких лет - ведь ту приличную дружбу с Лаурой Хайфорд нельзя было назвать любовью.

Затем леди Танкред подумала о Френсисе Маркруте. Он был страшно богат... и леди не могла не вздохнуть с облегчением: тут во всяком случае будут деньги. Но она не сомневалась, что деньги не могли быть причиной этого брака - ей были хорошо известны взгляды сына на богатых жен. Она знала также, что, несмотря на вкусы спортсмена и современную непочтительность к традициям, ее сын в сущности очень гордился своим честным древним именем. Что же в таком случае заставляло его жениться? Впрочем, она об этом скоро узнает: Тристрам обещал прийти "к десяти часам", следовательно, он придет в половине или в три четверти одиннадцатого. Леди Танкред позвонила своей горничной и приказала попросить ее дочерей накинуть капоты и прийти к ней.

Несколько минут спустя в комнату вошли две сестры лорда Танкреда. Это были милые юные английские девушки, изрядно трепетавшие перед своей родительницей. Они поцеловали ее и присели на край постели. Они понимали, что случилось нечто из ряда вон выходящее, потому что леди Танкред никого не впускала к себе, когда была неодета, даже собственных детей.

 Ваш брат Тристрам собирается жениться на графине Шульской - племяннице мистера Маркрута, с которым мы все несколько раз встречались, -- сказала она, беря со столика письмо.

-- О мама! Неужели? -- разом воскликнули Эмили и Мэри. -- Мы видели ее? Мы знаем ее?

-- Нет, вероятно, никто из нас ее не видел. Я думаю, что Тристрам познакомился с ней в Шотландии, а может быть и за границей - вы ведь помните, что на Пасху он был в Париже.

-- Мне хотелось бы знать, какая она из себя, -- сказала Эмили.

-- Она молода? -- спросила Мэри.

 Тристрам в своем письме не говорит об этом, -- ответила леди Танкред, -- он пишет только, что она красавица.

-- Как это неожиданно! -- снова разом сказали девушки.

-- Да, это, конечно, неожиданно, -- согласилась их мать, -- но Тристрам рассудителен и не выберет невесту, которая мне не понравится. Ну, а теперь, милые мои, идите к себе и одевайтесь, потому что после завтрака мы с вами поедем к графине Шульской. Завтракать вы будете у себя, так как ко мне приедет Тристрам и я должна буду с ним поговорить.

И девушки, умирающие от любопытства и жаждущие задать матери еще тысячу вопросов, безропотно покорились и, поцеловав почтенную родительницу, отправились в свою комнату.

-- Как странно, Эм, не правда ли? -- сказала Мэри, когда они вдвоем забрались на одну кровать в ожидании завтрака. -- Мама, по-видимому, очень взволнована, она держала себя так сухо. А я думала, что Тристрам влюблен в Лауру Хайфорд!

 О, она ему надоела уже давным-давно. Она ведь вечно к нему придирается. Вообще Лаура препротивная, и я никогда не могла понять, что он в ней нашел хорошего!

-- Мужчины все одинаковы, -- с мудрым видом изрекла Мэри, -- у них всегда есть дама, за которой они ухаживают, а девушек они боятся.

-- Интересно знать, понравимся ли мы невесте Тристрама? -- размышляла Эмили. -- Мистер Маркрут ведь очень богат и она, наверное, тоже. Как хорошо было бы, если бы они поехали жить в Рейтс! Его бы тогда снова открыли, и мы все переехали бы туда!

-- Да, конечно, -- согласилась Мэри.

Тем временем леди Танкред уже поджидала своего сына в небольшой гостиной. Она представляла собой такой же прекрасный образчик английской аристократии, каким был он. Ее седые волосы были гладко зачесаны назад, а черты лица, все еще прекрасные, будто выточены из слоновой кости. Манеры леди отличались необыкновенным достоинством, и одевалась она хорошо и с большой тщательностью. Она прошла строгую школу, где ее научили выдержке и умению подавлять свои волнения. Теперь традиции этой школы исчезают, но леди Танкред, поджидая сына, даже не топнула ножкой, хотя вся горела от нетерпения. Когда Тристрам наконец явился, было уже около одиннадцати часов.

чувствует страшный голод. Завтрак, вероятно, готов? Завтрак, конечно, был готов, и мать с сыном отправились в столовую, где их уже ждал старый буфетчик.

-- Подайте все, что у вас есть, Михельгом, -- сказал лорд Танкред, -- потому что я голоден как волк, а затем можете идти. Ее светлость сама нальет кофе.

Старый слуга с сияющим лицом поклонился, сказав, что "рад видеть его светлость" в добром здравии и, окружив его прибор серебряными кастрюльками, накрытыми крышками, вышел, оставив мать с сыном одних.

Леди Танкред тоже сияла, глядя на своего сына, И как было не сиять: он был именно таким, каким, по ее мнению, должен быть, -- красивый, выхоленный, пышущий здоровьем. Ни одна мать не могла бы не гордиться таким сыном.

-- Ну, милый Тристрам, теперь расскажите мне все, -- сказала она.

 Да не о чем рассказывать, мама; я собираюсь обвенчаться числа двадцать пятого октября и надеюсь, что вы... будете очень мило относиться к ней... к Заре... не правда ли? -- он предусмотрительно узнал утром у Френсиса имя своей невесты, так что "Зара" вышло у него вполне естественно. -- Она немного странная и... держится несколько суховато. Вам она сначала может не понравиться.

-- Вы думаете? -- нерешительно спросила леди Танкред. -- Она несколько суховато держится, вы говорите? Ну что ж, это скорее хорошо! Я терпеть не могу нынешней развязности.

-- О, в ней нет ни малейшей развязности! -- сказал Танкред с улыбкой, кладя себе на тарелку котлетку. Его женитьба представилась ему вдруг в юмористическом свете.

Затем он сообразил, что вместо того, чтобы предоставлять матери расспрашивать, ему выгоднее сказать ей сразу все то, что он считал нужным сказать.

-- Видите ли, мама, все вышло довольно неожиданно. Я решил это сам только вчера вечером и, как видите, сразу же сообщил вам. Зара богата, что, с одной стороны, очень жаль, хотя мы, вероятно, станем снова жить в Рейтсе и все такое; но, думаю, излишне говорить вам, что я женюсь на ней не из-за денег.

 Я в этом уверена, зная вас, -- сказала леди Танкред, -- но не могу согласиться с сожалением о ее богатстве. Мы живем в такое время, когда самое древнее и самое почтенное имя бесполезно без денег, так как его традиции не могут поддерживаться; и всякая женщина, вероятно, согласится, что за ваш титул и общественное положение стоит заплатить всеми ее деньгами. Взамен вы даете ей нечто такое, что могло явиться результатом только сотен лет. Поэтому у вас не должно быть чувства, будто вы получаете что-то, не давая ничего взамен, -- это ложное чувство.

-- Да, конечно... А так как она хорошо воспитана, то, думаю, мне никогда не придется услышать такого упрека, -- и лорд Танкред улыбнулся.

-- Я помню старого полковника Грея, но совершенно не припоминаю его брата. Он, может быть, жил за границей?

Это был очень неудобный для Тристрама вопрос, поскольку новоиспеченный жених совершенно ничего не знал о своем покойном тесте.

-- Да, -- поспешно ответил он, -- а Зара вышла замуж очень молодой. Она и теперь совсем молода - ей всего 23 года, а муж у нее, говорят, был очень жестоким. Теперь она приехала жить к Френсису. Он очень славный малый, воспитанный и чрезвычайно забавный своими циническими взглядами на жизнь, и вы напрасно его не любите. Он вам понравится, когда вы узнаете его получше. Он очень хороший спортсмен... для иностранца.

 А какой национальности мистер Маркрут? -- спросила леди.

Все женщины, и прежде всего матери, положительно обладают особой способностью задавать неуместные вопросы.

-- Право, не знаю, -- ответил лорд Танкред в замешательстве и рассмеялся, -- кажется австриец... или, может быть, русский. Я никогда об этом не думал. Он ведь прекрасно говорит по-английски; во всяком случае он натурализовался в Англии.

-- Но раз вы собираетесь брать жену из этой семьи, то не было бы осторожнее собрать о ней справки? -- осмелилась сказать леди Танкред.

И тотчас увидела на лице своего сына мятежный дух его предков, тот дух, с которым она в своем мирке боролась в течение нескольких первых лет замужества, но которому в конце концом должна была подчиниться.

-- Я сделаю то, что задумал, мама, -- произнес он. -- Я доволен своей невестой и прошу вас примириться с ней. Мне не нужно никаких сведений о ней, и я прошу вас тоже не беспокоиться об этом, ибо ничьи слова не изменят моего решения. Налейте мне, пожалуйста, еще кофе!

-- Я возьму с собой девочек и поеду к ней сейчас же после завтрака, -- сказала затем леди Танкред. -- Значит, мне надо спросить графиню Шульскую? Вы, кажется, так сказали?

-- Да, ее может не быть дома, но вы во всяком случае оставьте свои карточки, а завтра или послезавтра мы с вами отправимся вместе. Видите ли, пока объявление о свадьбе не появилось в "Морнинг пост", считается, что еще ничего окончательно не решено, и мне кажется. Заре будет приятнее, если вы до того времени не встретитесь с ней.

 -- ведь сам он даже еще не сделал ей предложения. Но увидев, что на мать его слова произвели неприятное впечатление, он снова представил себе все дело с комической стороны, расхохотался и стал прыгать вокруг матери, как мальчишка, и целовать ее. Эта детская ласковость была, может быть, одной из главных причин того, что леди Танкред любила его больше всех остальных детей.

 Милый мой, -- прошептала она, -- если вы настолько счастливы, что можете так смеяться, то я тоже счастлива и сделаю все, что вы захотите, -- и ее гордые глаза слегка затуманились.

-- Мамочка, милая, дорогая, какая вы хорошая, -- сказал Тристрам и снова поцеловал ее, затем взял под руку и повел в гостиную.

-- А теперь поеду переодеваться, -- заявил он, -- я собираюсь к Маркруту в Сити; нам нужно обсудить с ним все подробности дела. Поэтому - до свидания, сегодня вечером я, вероятно, заеду к вам. Пошлите за автомобилем, -- сказал он, обращаясь к Михельгому, который в этот момент вошел в комнату с письмом на подносе.

Поцеловав мать, лорд Танкред направился к двери, но становился и сказал:

 Сегодня еще никому не говорите об этом, прошу вас, -- пусть сначала появится известие в завтрашнем номере "Морнинг пост".

-- И Кириллу даже нельзя сказать? Вы забыли, что он возвращается от дяди Чарли? А девочки уже знают.

-- Ах, Кириллу! Я и забыл. Да, конечно, ему можно сказать - ведь он славный парень, он поймет; и передайте ему от меня вот это, -- лорд Танкред вынул из кармана несколько соверенов и передал их матери. Затем с улыбкой вышел.

Несколько минут спустя тонкий, стройный, небольшого роста мальчик лет четырнадцати с неподражаемой самоуверенностью питомцев Итона подъезжал на такси к дому леди Танкред. Величественным жестом расплатившись с шофером, он отправился в гостиную к своей матери.

 Ну, она, должно быть, молодчина, если понравилась Тристраму, только это досадно - теперь он, вероятно, не поедет в Канаду и у нас, значит, не будет фермы.