Алкандр и Септимий

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Алкандр и Септимий (старая орфография)

После падения Римской Империи, Афины продолжали быть убежищем учености, вежливости и философии. Феодорик, Царь Остроготский, спешил возстановить школы, разрушенные рукою варваров, и возвратить ученым пенсии, у них отнятые скупостию правительств.

В то время Алкандр и Септимий проходили вместе науки у славнейших учителей в сем городе. Септимий был искуснейшим умствователем в Лицее, Алкандр отличнейшим говоруном в Академии: взаимное почтение друг к другу произвело между ними сердечную связь; они подружились. Их богатство и участь были сходственные; оба родились в двух знаменитейших городах света: Алкандр в Афинах, а Септимий в Риме. Так жили они в безпрерывном согласии чувств и мыслей, как вдруг Алкандр, пожертвуя для философической безпечности лучшими годами жизни и молодости, решился заняться полезнее, и вступить в шумный свет. Ему казалось, что для предварительного шага надлежало избрать для сердца предмет любви достойный. Гипатия была та красавица, которой посвятил он обеты свои; она была редким образцом совершенства. Назначили день брака; предварительный обряд совершился, и Алкандр ожидал к дополнение своего блаженства того торжественного дня, которому надлежало привести его с молодою супругою к брачному олтарю.

Он был на верху радости; но каким щастием может наслаждаться друг без участия своего друга. Он представил жену свою Септимию с доверенностию и с удовольствием человека, равно щастливого в любви и дружбе; но свидание имело следствия, гибельные для их спокойствия. Увидя Гипатию, Септимий почувствовал в сердце смертельную рану: любовь воспылала в нем во всей её силе. Напрасно старался он умерять восторги страсти безразсудной и непозволительной; воспаление чувстве его произвело горячку, от которой врачи не надеялись спасти его.

В продолжение болезни, Алкандр ходил за своим другом, подавая ему помощь и облегчая его страдание всеми способами чувствительного и великодушного сердца; его любезная невеста участвовала в сих благотворительных попечениях; но скоро догадка врачей открыла им, что любовь была единственным препятствием к выздоровлению больного. Они объявили о том Алкандру, который не без труда вытребовал признание от умирающого друга своего.

Не буду говорить, как его сердце сражалось между любовию и дружбою; довольно сказать, что Афиняне довели тогда страсти и чувства до последняго утончения и распаления. Алкандр все забыл для дружбы, и жертвуя ей своим щастием, вручил Септимию нареченную свою супругу со всеми теми прелестями; которыми природа ее обогатила. Втайне совершили брак; и щастливая перемена имела такое быстрое действие на жизнь Септимия, что он выздоровел через несколько дней, и с молодою супругою своею отравился в Рим. Достоинства, дарование и способности, приобретенные им в Афинах, возвели его на первые степени государственных почестей - его сделали Претором.

Что делал тогда Алкандр? Он страдал от разлуки с другом и с любовницей, и от доносу её родственников, которые принесли жалобу, будто бы он продал за деньги свою невесту. Ни его невинность, ни его превосходное красноречие в защищении своего дела не могли спасти его от гонения сильных людей: суд объявил его виновным, и наложил на него больший штраф. Его достаток не позволял ему выплатить чрезвычайной суммы: имение его описали, его самого лишили права и одеяния вольного человека, и вывели на площадь для продажи в неволю.

Купец, родом из Фракии, купил его, и с некоторыми другими невольниками отвез в свою пустынную и безплодную страну. Там он стерег стадо жестокого и высокомерного хозяина своего; для пропитания имел он только дичь, которую сам застрелить мог; и каждое утро выводило новый день и новые горести; перемена годовых времен не облегчала, а умножала его страдания. Через несколько лет он убежал от хозяина при удобном случае, странствовал ночью, скрывался днем в пещерах, и так дошел до Рима. В тот самый день, как он вступил в город, Септимий производил суд на форуме. Алкандр явился на том месте, в надежде обратить на себя замечание друга, и быть предметом торжественной ласки.

Он провел целый день в толпе, ежеминутно ожидая взгляда Претора; но бедность и печаль так переменили лице его, что Септимий не узнал своего друга. Наконец под вечер он хотел подойти к судилищу; но ликторы отогнали его с грубостию.

За одним бедствием идет в след другое. Настала ночь. Алкандр не имел убежища, у него не было ни знакомца, ни покровителя; его бледное лице, которые служили убежищем для злодейства, отчаяния и бедности. Опрокинутая урна была его изголовьем. Сон, преимущественный дар невинности, посетил его вежды, и на сем одре страдания вкусил он несколько часов такого спокойствия, какого не имеют злодеи, покоясь на мягком пуху.

Во время сна его, два разбойника хотели скрыться в ту же гробницу, но как они поссорились за раздел их добычи, то один ударил другого в голову, и оставил его мертвого в преступник, самая его наружность подтверждала подозрение. Наконец безпрестанное гонение рока утомило его душу; жизнь сделалась ему несносною; он возненавидел свет в котором испытал только неблагодарность, клевету и злобу, и он решился не оправдываться. В цепях привели его к Претору. Как доказательства казались не оспоримыми, и как он сам ничего не говорил в свое защищение, то судия готов был подписать ему приговор смерти, как вдруг новый предмет обратил на себя общее внимание; истинного убийцу, захваченного с кражею, привели на тоже место связанного. Он признался во всех своих преступлениях, и таким образом доказал невинность Алкандра. Народе изумился, видя его равнодушие к жизни; но изумление увеличилось несравненно более, когда Претор с высоты судилища бросился вдруг обнять мнимого убийцу. Септимий узнал наконец своего редкого друга, своего лучшого благотворителя; оне заключил его в своих объятиях, проливая слезы от радости и сожаления. Нужно ли досказывать? Алкандр, совершенно оправданный, имел с другом своим одне общия почести и одно общее богатство; был введен в лучшия беседы знаменитых граждан Римских; и когда он скончал жизнь свою, на его гробе вырезали надпись: Неть такого бедственного состояния, от которого не могло бы Провидение освободить человека.