| Автор: | Голдсмит О. |
| Категории: | Повесть, Философская монография |
Письмо XXII
[Сын китайского философа продан в рабство в Персию.]
Лянь Чи Альтанчжи к ***, амстердамскому купцу.
Письма из Смирны {1}, которое вы переслали мне нераспечатанным, было от моего сына. Поскольку я позволил вам оставлять копии писем, которые отправляю в Китай, вы можете без всяких церемоний читать все, что адресовано мне. Ведь и радость и горе пристало делить с другом. Приятно сознавать, что добрый человек радуется моим удачам, но не менее приятно найти в нем сострадание моему горю.
Каждое известие, которое я получаю с Востока, доставляет мне лишь новые страдания. У меня были отняты жена и дочь, и все же я мужественно перенес эту утрату; теперь сын мой обращен в рабство варварами. Только этот удар и был способен поразить меня в самое сердце. Да, я ненадолго поддамся естественной скорби, но лишь для того, чтобы доказать, что сумею превозмочь и это горе. _Истинное величие души не в том, чтобы НИКОГДА не знать падений, а в том, чтобы, упав найти силы вновь ПОДНЯТЬСЯ_.
Когда наш могущественный император, разгневанный моим отъездом, отнял все мое достояние, мой сын был укрыт от его ярости. Под покровительством и опекой Фум Хоума, благороднейшего и мудрейшего из всех жителей Китая, он недолгое время изучал науки Запада у миссионеров и мудрость Востока. Но, узнав о моих злоключениях и движимый сыновним долгом, он решил отправиться за мной и разделить мою горькую участь.
В чужом платье пересек он границу Китая, нанялся погонщиком верблюдов в караван, направлявшийся через тибетские пустыни, и был уже в одном дне пути от реки Лаур, которая отделяет эту страну от Индии, когда на караван внезапно напали татары-кочевники, захватили его и обратили в рабство тех, кого в ярости не сразили. Они увели моего сына в бескрайние пустынные степи у берегов Аральского моря.
Он жил там охотой и каждый день должен был отдавать часть добычи своим жестоким господам. Образованность, добродетели и даже красота его в их глазах ничего не стоили. Они почитают единственным достоинством умение раздобыть как можно больше молока и сырого мяса, и доступна им только одна услада: обжираться этой грубой пищей до отвала.
Однако в те края приехали купцы из Мешхеда {2} покупать рабов, и среди прочих им продали и моего сына; его увезли в Персию, где он и томится по сей день. Ныне он принужден угождать сластолюбивому и жестокому господину, человеку, жадному до низменных удовольствий, которого долголетняя военная служба научила заносчивости, но не научила храбрости.
за что мне такая кара? За что я коротаю дни в этой юдоли и зрю собственные беды и невзгоды ближних? Куда ни обращу свой взор - всюду передо мной лес сомнений, ошибок и разочарований! Зачем мне дарована жизнь? Ради каких высоких целей? Откуда я пришел в этот мир? Куда стремлюсь, в какие новые пределы? Разум бессилен ответить. Его слабый луч открывает мне ужас моей темницы, но нет путеводного света к спасению. О хваленая земная мудрость, сколь никчемна твоя помощь в несчастье!
Меня поражает непоследовательность персидских магов, а учение их о двух началах - добре и зле {4} - ввергает меня в ужас. Индус, омывающий лицо мочой и почитающий это за благочестие, вызывает не меньшее изумление. Вера христиан в трех богов в высшей степени нелепа, но не менее отвратительны евреи, утверждающие, будто богу угодно пролитие крови. В равной мере я не в состоянии понять, как разумные существа могут отправиться на край света, чтобы облобызать камень или разбросать голыши. Как все это противно разуму, и, тем не менее, все они якобы могут научить меня, как быть счастливым!
Право же, люди слепы и не ведают истины. От зари до заката человечество блуждает по бездорожью. Куда обратить стопы в поисках счастья и не мудрее ли отказаться от поисков? Подобно гадам, что гнездятся в углу величественных чертогов, мы выглядываем из наших нор, озираемся окрест и дивимся всему, что видим, но не можем постичь замысел всеблагого зодчего. О, если бы он открыл нам себя, свой замысел мироздания! О, если бы знать, зачем мы созданы и почему обречены страдать! Если нам не суждены иные радости, кроме тех, которые предлагает эта юдоль, то мы воистину жалкие твари! Если мы рождены только затем, чтобы пугливо озираться, роптать и умереть, тогда небеса несправедливы. Если этой жизнью кончается мое существование, тогда я отвергаю дары провидения и мудрость творца. Если эта жизнь - все, что мне суждено, то пусть тогда на могиле Альтанчжи будет начертана эпитафия: _"Я получил это за прегрешения отца, за собственные прегрешения отказываю это потомкам!"_
Примечания
1 Смирна - прежнее название Измира, турецкого порта на Черном море.
"Путешествие через Россию в Персию двух английских джентльменов, выехавших из Петербурга с целью разведать возможность для Великобритании вести торговлю через Астрахань Каспийским морем" (Spilman J. A Journey through Russia into Persia etc...). Автор посвятил книгу Джону Томсону - главе так называемой Русской компании, которому принадлежала идея ведения торговли с Персией через Россию. В книге довольно подробно описан путь, лежавший через Москву, перечисляются многие города на Оке и Волге (Муром, Арзамас, Саратов), описывается пейзаж этих краев и условия путешествия. От Саратова англичане поплыли по Волге на небольшом судне, в дороге им угрожало нападение шайки разбойников. Голдсмит несомненно использовал этот рассказ в XCIV письме, где Хингпу и Зелида проделывают тот же путь, но только в обратном направлении из Персии в Москву - и тоже подвергаются нападению разбойников на Волге.
3 Абу-ль-Ахмед - в оригинале стоит Ambulaaohamed - видимо, транскрипция распространенного имени, за которым не подразумевается реальное лицо.
4...о двух началах - добре и зле...- Согласно дуалистическому учению зороастризма, все сущее в мире разделяется на два противоположных, противоборствующих начала - доброе и злое.
5...облобызать камень...- Здесь имеется в виду святыня мусульман, так называемый Черный камень, или Эсвад, находящийся в Каабе - святилище города Мекки.