Гражданин мира, или письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на востоке.
Письмо XXXIX

Заявление о нарушении
авторских прав
Автор:Голдсмит О.
Категории:Повесть, Философская монография


Предыдущая страницаОглавлениеСледующая страница

Письмо XXXIX

[Размышления об истинной учтивости.

Письма двух девиц, живущих в разных странах

и ложно почитаемых там за образец благовоспитанности.]

В каждой стране существуют свои церемонии, но истинная учтивость повсюду одинакова. Церемонии, коим мы обычно уделяем такое большое внимание, всего лишь искусственные ухищрения, с помощью которых невежество пытается подражать истинной учтивости, порождаемой здравым смыслом и добросердечием. Наделенный этими качествами человек, даже если он никогда не бывал при дворе, всегда приятен; без них он останется мужланом, даже если всю жизнь прослужил при дворе церемониймейстером.

Что сказали бы о китайце, который вздумал бы щеголять приобретенными при восточном дворе манерами за пределами Великой стены? Как выглядел бы англичанин, искушенный во всех тонкостях западного этикета, появись он на восточном приеме? Разве его не сочли бы дикарем еще более нелепым, чем его невоспитанный лакей?

Манеры напоминают неполноценную монету, пущенную в обращение с соизволения короля: дома они вполне заменяют настоящие деньги, но за границей они совершенно бесполезны. Человек, который вздумает в чужой стране платить отечественным хламом, покажется либо смешным, либо преступным. Только тот истинно воспитан, кто понимает, при каких обстоятельствах следует держаться национальных привычек, а когда можно пренебречь тем, что так неукоснительно соблюдается на родине. Умный путешественник сразу примечает, что мудрецы одинаково учтивы в любой стране, тогда как дураки бывают учтивыми лишь дома.

Передо мной лежат два весьма светских письма - оба они посвящены одному и тому же предмету, оба написаны знатными дамами. Но одна из них задает тон в Англии, а другая - в Китае. У себя на родине каждая из них слывет среди beau monde {Высшего света (франц.).} законодательницей вкуса и образцом истинной учтивости. Их письма дают нам полное представление о том, какие качества их поклонников кажутся им достойными хвалы. Судите сами, кто из них лучше понимает, что такое истинная учтивость. Английская дама пишет своей приятельнице нижеследующее:

"Право, милая Шарлотта, мне кажется, что мой полковник в конце концов добьется своего! Он - самый неотразимый кавалер на свете. Он так одевается, так ловок, так весел и так мило ухаживает, что живостью, клянусь, не уступит итальянской борзой маркиза Мак-Акинса. В первый раз я увидела его в Рэнла {1}; он там блистает, без Рэнла он ничто, как, впрочем, и Рэнла без него. На следующий день он прислал визитную карточку, прося разрешения пригласить нас с маменькой на музыкальный вечер. Все время он поглядывал на нас со столь неотразимым бесстыдством, что я получала такое удовольствие, точно при сдаче карт мне сразу достался марьяж. На следующее утро он явился к нам с визитом, чтобы осведомиться, как мы с маменькой добрались до дому.

Должна тебе сказать, дорогая, что этот обворожительный дьявол увивается за нами обеими сразу. Лакей застучал в дверь - а у меня забилось сердце! Я думала дом развалится от этого стука. Под самые окна подкатила карета с лакеями в прелестных ливреях! У него бездна вкуса. Маменька все утро трудилась над своей прической, ну а я приняла его в дезабилье, небрежно и спокойно, как будто его визит меня ни капельки не взволновал. Маменька изо всех сил старалась быть такой же degagee {Непринужденной (франц.).}, как я, но от меня не укрылось, как она покраснела. Право, он обольстительный дьявол. Пока он у нас сидел, мы смеялись, не переставая. Я никогда еще не слышала столько забавных шуток. Сначала он принял маменьку за мою сестру, чем рассмешил ее до крайности, потом принял мой природный румянец за румяна, чем рассмешил уже меня, а потом вынул табакерку и показал картинку, и тут мы все трое рассмеялись. В пикет он играет так дурно и так любит карты и так мило проигрывает, что решительно покорил меня. Я выиграла целых сто гиней, но зато потеряла сердце, Я думаю, незачем добавлять, что он всего лишь полковник ополчения {2}.

Остаюсь, любезная Шарлотта, вечно любящей тебя БЕЛИНДОЙ.

Китайская пишет наперснице, своей бедной родственнице, по такому же поводу, и, по-видимому, ей известно, как следует держаться в подобных случаях, даже лучше, чем европейской красавице. Вы долго жили в Китае, и, без сомнения, легко признаете правдивость этой картины, а будучи знакомы с китайскими нравами, сумеете понять все, что имеет в виду эта дама.

ЯЙЕ от ЯОВЫ.

выкуп. Ведь полковник считается самым учтивым человеком в Шэньси {3}. Смогу ли я описать его первый визит! Как они с папенькой кланялись друг другу, пригибались и то замирали на месте, то начинали приседать, как отступали один перед другим и вновь сходились. Можно подумать, что полковник знает наизусть семнадцать книг этикета {4}.

Войдя в зал, он очень изящно трижды взмахнул руками - тогда папенька, не желая уступать ему, помахал четырежды; после чего полковник повторил все сначала, и оба они несколько минут с дивной учтивостью размахивали руками. Я, конечно, оставалась за ширмой и следила за этой церемонией в щелочку. Полковник об этом знал: папенька его предупредил заранее. Я все, кажется, отдала бы, лишь бы показать ему мои крохотные туфельки, но, к сожалению, эта возможность мне не представилась. Впервые я имела счастье узреть другого мужчину, кроме папеньки, и клянусь тебе, дорогая моя Яйя, я думала, что три моих души {5} навеки покинут тело. Как полковник хорош! Недаром его считают самым красивым мужчиной во всей провинции - так он толст и так невысок ростом. Но эти природные достоинства весьма выгодно подчеркивал его костюм, до того модный, что и описать невозможно! Голова у него наголо обрита, и только на макушке оставлен пучок волос, заплетенных в очаровательную косичку, которая свисает до самых пят и заканчивается букетом желтых роз. Не успел он войти, как я тотчас поняла, что он весь надушен асафетидой {6}. Но его взоры, дорогая моя Яйя, его взоры просто неотразимы. Он все время смотрел на стену, и я уверена, что никакая сила не нарушила бы его серьезности и не заставила бы отвести взгляд в сторону. Учтиво промолчав два часа, он галантно попросил привести певиц только ради того, чтобы доставить удовольствие мне.

После того, как одна из них усладила наш слух своим пением, полковник удалился с ней на несколько минут. Я уже думала, что они никогда не вернутся! Признаюсь, я не видала человека очаровательнее! Когда он возвратился, певицы вновь запели, а он опять устремил взор на стену, но через каких-нибудь полчаса снова удалился из комнаты, на сей раз с другой певицей. Нет, он и в самом деле очаровательный мужчина!

Вернувшись, он решил откланяться, и вся церемония началась заново.

Папенька хотел проводить его до двери, но полковник поклялся, что скорее земля разверзнется под ним, чем он позволит папеньке сделать хотя бы один шаг, и папеньке под конец пришлось уступить. Как только он перешагнул порог, папенька вышел следом за ним, чтобы посмотреть, как он сядет на лошадь, и тут они снова добрых полчаса кланялись и приседали друг перед другом. Полковник все не уезжал, а папенька все не уходил, пока, наконец, полковник не одержал верх. Зато не успел он проехать и ста шагов, как папенька выбежал из дому и закричал ему вслед:

Тогда полковник повернул назад и во что бы то ни стало хотел проводить папеньку в дом. По приезде домой полковник тотчас же послал мне в подарок утиные яйца, выкрашенные в двадцать цветов. Такая щедрость, признаюсь, покорила меня. С тех пор я все время загадываю судьбу на восьми триграммах {7}, и всякий раз они предвещают мне удачу. И опасаться мне нужно только одного, чтобы полковник после свадьбы, когда меня доставят к нему в закрытых носилках и он впервые увидит мое лицо, не задернул занавеску и не отправил меня обратно к папеньке. Разумеется, я постараюсь выглядеть как можно лучше. Мы уже покупаем с маменькой свадебное платье. В волосах у меня будет новый фэнхуан {8}, клюв которого будет спускаться до самого носа. Модистка, у которой мы купили его вместе с лентами, бессовестно нас обманула, поэтому, чтобы успокоить свою совесть, я тоже ее обманула. Согласись, так и следует поступать в подобных случаях.

Остаюсь твоей, моя дорогая,

вечно преданной

ЯОВОЙ.

1 Рэнла - сад на северном берегу Темзы в предместье Лондона Челси на участке, принадлежавшем до того лорду Рэнла. Открылся в 1742 г. и вскоре стал одним из самых популярных в те времена мест увеселений лондонцев, преимущественно знати и богатых горожан.

2...полковник ополчения. - В XVI-XVIII вв. в Англии существовали ополчения горожан.

3 Шэньси - провинция в северо-западном Китае.

4...семнадцать книг этикета. - Довольно подробное описание поведения китайцев во время визита Голдсмит мог почерпнуть у Дю Альда (I, 293). Он комически преувеличил эти описания, что же до семнадцати книг о правилах этикета, то Голдсмит придумал их, основываясь на указании Дю Альда о том, что вся жизнь китайцев основывается на очень разработанном церемониале, которого тщательно придерживаются все классы.

5...надушен асафетидой. - Асафетида - растение, смолистый сок которого употребляется на востоке как пряность; упоминается здесь явно для "китайского" колорита.

и грома. Эти восемь триграмм, комбинирующиеся в 64 гексаграммы, входили в первоначальный текст древнейшей "Книги перемен", которая служила руководством для гадания. Об этом у Дю Альда - II, 45.

8...у меня будет новый фэнхуан... - Фэнхуан, по представлениям китайцев, - волшебная птица, аналогичная европейским представлениям о фениксе; изображениями этой птицы, сделанной из золота и драгоценных.камней, китаянки украшали свою прическу, при этом крылья свешивались с обеих сторон, а клюв птицы нависал над лбом. Фэнхуан упоминается у Дю Альда (I, 282).



Предыдущая страницаОглавлениеСледующая страница