Всякий сброд

Братья Гримм

Типография В.А. Гатцук (Д. Чернышевский), Москва 1893 г.

Перевод: В.А. Гатцука.

Ну-ка, расскажу я вам сказку, а вы мне дайте баранок вязку. Жили да были петушок с курочкой. Вот и говорит петушок курочке: "А что, курочка, ведь орехи поспели; заберемся мы с тобой на гору и наедимся там орехов досыта, пока белка в дупло их не перетаскала." "Что ж, - отвечала курочка, - пойдем!" Побежали они на гору, и остались там до самого вечера.

Ну, и наелись же они орехов! До того наелись, что невмоготу было домой идти; да и заважничали к тому же. Петушок смастерил из глины да из ореховой скорлупы повозку, а курочка сейчас же уселась в нее, расправила крылышки и говорит: "Вот как хорошо ты, петушок, придумал! Теперь впрягайся и вези меня." - "Это что еще выдумала? - отвечал петушок. - Сесть на козлы кучером, - так и быть; а то, впрягайся, да на себе тащи ее! Нет, покорно благодарю!.."

А тут на их спор, откуда не возьмись, утка, и кричит:

- Ах вы, мошенники эдакие! Кто вам позволил в чужой орешник лазить?! Да как зашипит, как наскочит с разинутым клювом на петушка. Ну, да тот и сам не промах: задал ей ловкий щипок в брюхо, а потом приосанился, и так храбро налетел на нее со шпорами, что утка начала уж пощады просить.

Кончилась ссора тем, что утка в наказание должна была тащить на себе повозку до самого курятника. Петушку это и на руку; взобрался он на козлы, помахивает крылом, загнувши голову на бок, да покрикивает на утку: "Ну ты, кривоногая!

" Утка и дует с горы во все лопатки. Вдруг слышат они на дороге:

- Стой, братцы! Захватите нас с собой! Грязь и темь непроглядные! - "Ко!-ко-ко! Кто вы, бродяги этакие, где шатались?" - спросил петушок. "Мы Иголка да Булавка, - пищат те; - у трактира застоялись, с кружкой пива запоздались. Дайте местечка в повозке!"

Видит петушок: ребята тощие. "Полезайте, - говорит, - да смотрите, сидите смирно; чур, на ноги не наступать!" Те сели.

На дворе так стемнело, что совсем дороги не видно, да и утка из сил выбилась; оглянулась она на козлы и говорит:

- Кря-кря! Не завернуть ли нам на постоялый двор?

"Ладно,

ночевать, так ночевать!" Хозяин сперва-было не пускал, а потом сдался на их сладкие речи: курочка и утка обещались ему по яичку снести. А петушок до того расхрабрился, что ужин спросил себе. "У нас и заплатить-де есть чем!"

Чуть забрезжил свет, - хозяева еще спали, - гости уж вскочили, а петушок и говорит: "Ну, братцы, платить-то за ночлег и за ужин нам ведь нечем. Давайте-ка уходить подобру-поздорову". Собрались они уходить, да вместо спасибо хозяину, еще подшутили над ним: иголка с булавкой спали еще тогда; взял петушок за ушко иголку и запихнул ее в хозяйское кресло, а булавку воткнул в полотенце, - да сами и улизнули. Утка поплыла по ручью далеко-далеко, а петушок с курочкой домой пошли, в курятник.

Проснулся хозяин, умылся и стал утираться полотенцем, а булавка как царапнет его по лицу, - и провела рубец до уха.

Заглянул он за печку, где спали ночлежники, глядь, - а их и след простыл...

Смекнул хозяин, в чем дело, и тут же дал себе слово: не пускать к себе на постой всякий сброд...