Автор: | Аснык А., год: 1940 |
Категория: | Стихотворение |
Связанные авторы: | Гриневская И. А. (Переводчик текста) |
1864, Гродно - 1942, Ленинград, блокада
Драматург, прозаик, поэтесса, переводчица, критик; едва ли не первая русская писательница, принадлежавшая к бахаизму. Училась на Высших женских (Бестужевских) курсах. Владела многими европейскими языками, в начале своей деятельности писала, помимо русского, по-польски. Литературную деятельность начала переводами, позже печатала стихи, пьесы, рассказы, статьи, выпустила множество книг, ее одноактные пьесы шли на столичных и провинциальных сценах. Известность принесли ей пьесы "Баб" (СПб., 1903, 1916) и "Беха-Улла" (СПб., 1912), посвященные основателям бабизма и бахаизма - Бабу и Бехаулле. В процессе работы над пьесой "Баб" изучала труды историков и востоковедов. Тем не менее, исторические реалии оказываются у нее искаженными: Баб растет в доме отца Гуррат-уль-Айн, оказывается ее молочным братом, между ними развивается роман, Баб проповедует в Ширазе на базаре и т. д. В 1910 году Гриневская в качестве паломника бахаи удостаивается встречи с Абдул-Баха, который находился тогда в окрестностях Александрии в Египте. Абдул-Баха высказал одобрение литературной деятельностью Гриневской и сделал для ее пьес беспрецедентное исключение: согласно установлениям бахаи, Явители религий вообще не могут изображаться на сцене, чего в период работы над пьесами Гриневская, очевидно, не знала. Примерно до 1915 г. Гриневская работала над рукописью "Путешествие в страну солнца" о Вере Бахаи (не опубликована). После октябрьского переворота сотрудничала как переводчик с издательством "Всемирная литература". Несмотря на запрет деятельности групп бахаи в СССР начиная с конца 1920-х годов, ленинградский домашний адрес Гриневской продолжал открыто публиковаться в качестве контактного во всех выпусках Baha'i World в 1930-1940-х годах, вплоть до ее кончины во время блокады.
ТЕОФИЛЬ ЛЕНАРТОВИЧ
(1822-1893)
КАЛИНА
Над синим потоком в зеленом лесочке |
Калина стыдливая тихо росла. |
В росе серебристой купала листочки |
И в солнышке майском она зацвела. |
Сплелись ее ветви средь знойного лета, |
Как волосы девушки, вставшей от сна. |
В кораллах невестой счастливой одета, |
Гляделась в потоке зеркальном она. |
Ей ласковый ветер свободные косы |
С зарей ежедневно любовно чесал |
И стряхивал чистые светлые росы... |
У этой калины искусно свивал |
Пастух бледнолицый из ивы свирели, |
С рассветом калине он песенки пел; |
По росам искристым те песни летели, |
И песням печальным калина внимала, |
Дрожа вся листами над синей рекой. |
Но в час, как в могилу певца закопали, |
Когда под распятием вечный покой |
Нашел он осенней порою в долине, - |
Развеяла листья калина с ветвей, |
Кораллы в реку побросала. Калине, |
Знать, дорог певец был, знать, дорог был ей. |
АДАМ АСНЫК
(1838-1897)
ДВЕ ФАЗЫ
I
Когда, как солнце, мысль над миром загорится, |
Людская сонная и мутная волна |
В поток стремительный мгновенно заклубится |
И в даль заветную уносится она. |
Душа тогда, как вихрь, над бездной гордо мчится, |
С надеждой ясною, беспечна и сильна, |
И цель желанная всем близкой, близкой мнится, |
И грудь у каждого отвагою полна. |
Житейские валы все в искрах мощно плещут, |
И крылья юности в огнях святых трепещут, |
И даже смерть сама в венце златых лучей |
Наградой кажется за подвиг жизни всей, |
Обеты райские в глазах ее нам блещут. |
II
Лишь только свет зари пурпурный угасает, |
И мысль скрывается в далеких облаках - |
Душа в смятении трепещет, изнывает, |
Как птица вольная в раскинутых силках. |
Людьми в тот мрачный час незримо управляет, |
Как стадом немощным, один постыдный страх, - |
Порок властительный коварно засевает |
Гнилые семена в подавленных сердцах! |
Весь Божий мир тогда нам кажется постылым; |
А жизнь ненужною, бесцельной суетой, |
Насильственным путем безрадостным, унылым, |
К сырым и ждущим нас зияющим могилам, |
И смерть нам кажется не кроткой и благой - |
Жестоким призраком, нежданной карой злой. |
ЧТО ЖЕ БЫЛО МЕЖДУ НАМИ
Что же было между нами? |
Ах, в любви и дружбе вечной |
Клятвы громкой, бесконечной |
Мы друг другу не давали. |
Мы цепей других не знали |
Кроме вешних грез коварных |
И лучей зари янтарных, |
Кроме песни соловьиной, |
Шума леса над стремниной. |
Ленты радуг, птичек хоры, |
Запах роз, теней узоры, |
Ручеек над старой ивой, |
Тихий шепот боязливый. |
В темных тучах блеск зарницы, |
Блеск природы чаровницы, |
Всё, что в бархат землю крыло, |
Вот что между нами было. |
Повилика над стеблями, |
Вот что было между нами, |
Что сковало нас цепями. |
ЦВЕТЫ
О чувства первые, цветы весенних дней, |
Таитесь робко вы в тени густых ветвей |
И мните, что далек час близкий увяданья. |
Вот летние цветы, что радуги пестрей! |
О близости конца исполнены сознанья, |
Пьют жадно солнца свет, тепло его лучей, |
Но вот еще цветы, цветы воспоминанья! |
То астры грустные... С тревожною тоской |
За жизнь ведут борьбу с дождями, бурей, мглой |
Суровой осени безрадостной, унылой... |
Вокруг всё отцвело! Лишь над холмом повис |
Печали верный друг, зеленый кипарис - |
Смиренья дерево, надежды над могилой. |
ЛИШЬ СЕРДЦА ОДНОГО...
Лишь сердца одного, - так мало, ах, так мало, - |
Лишь сердца одного на свете надо мне, |
Чтоб близ меня оно любовью трепетало... |
Меж тихими тогда я жил бы в тишине. |
Мне надо уст таких, чтоб я, как из фиала, |
Мог счастье вечно пить из них, как в райском сне, |
И глаз, чтобы душа моя в них утопала, |
Лишь сердца одного, руки, чтоб веки нежно |
Усталых глаз моих закрыла мне она, |
И мне бы грезился мой ангел белоснежный, |
И мне бы чудилась лазури глубина. |
Лишь сердца одного всегда молил у Бога. |
Так мало! Но и то, я вижу, слишком много. |
ИДУ Я С НОШЕЮ...
Иду я с ношею... Трудна моя дорога, |
И долго тянется безрадостная ночь. |
Далеко мне идти до отчего порога... |
И ношу волочить мне более невмочь. |
О, бездна, расступись! глубокая, немая, |
И в тайниках твоих навек меня зарой! |
О, тьма, ночная тьма, моей мольбе внимая, |
Заботливо меня ты пологом укрой! |
Пусть ангел сумрачный, всеблагий и могучий |
Мой след с лица земли крылом своим сметет... |
Где я блуждал когда - пусть лес взойдет дремучий, |
Река забвения пускай там потечет. |
Напрасны все мечты. Напрасно все моленья |
Из дали слышится мне слово повеленья: |
"Вперед, вперед иди..." |
МНЕ ЖАЛЬ
Мне жаль цветов живых |
По кручам скал; |
Над бездной темной их никто |
Не отыскал! |
Жемчужин жаль, что красоту |
Таят в волне, |
И одиноких гордых чувств |
Так жалко мне! |
И жалко тающих во мгле |
Весенних грез. |
И жаль без меры жертв людских, |
Невинных слез; |
Желаний скованной души |
Мне жаль! Мне жаль |
Без эха песен, что летят |
В глухую даль. |
Отваги жаль, что вечных дел |
И жизни жаль, что без любви |
Как сон уйдет. |
О, ЛЮДИ ЖАЛКИЕ
О, люди жалкие, земли ничтожной племя! |
Проклятье следует за вами по пятам. |
Где б вы ни встретились - вражды упорной семя |
Войдет в богатую мгновенно жатву там. |
Кипите местью вы, как древние Атриды; |
За зло вы платите друг другу тем же злом! |
Но каждая рука, несущая обиды, |
Обиды соберет сторицею кругом. |
Ах, всяк из вас палач и жертва в то ж мгновенье; |
Недолго над врагом ваш торжествует взгляд! |
С блестящей высоты грозит и вам паденье... |
В безумии побед жестокий зреет яд. |
Но в мире что-то есть не ведомое вами, |
Что вас влечет туда, в неведомую даль, |
Что из лучей венец плетет вам над челами |
И сеет вам в сердца небесную печаль. |
СЧАСТЛИВАЯ ЮНОСТЬ
И вихря сурового буйный полет, |
Миг радости длинен, страданья - короток |
И легким несчастия тягостный гнет! |
Счастливая юность! Сердечные боли |
Залечит в целебном источнике слез, |
В оковах неволи, в тумане недоли |
Найдет утешение в радости грез. |
АРТУР ОППМАН (ОР-ОТ)
(1867-1931)
НЕ НАДО ТИШИНЫ
Не надо тишины! Я жажду гнева бури, |
Что с дальней высоты симфонией гремит |
И кроет сумраком спокойный блеск лазури. |
Пусть рой жестоких стрел мне в грудь она вонзит. |
Я не страшусь грозы, что зажигает дали, |
Голодной львицею всё мечет вкруг и рвет. |
Боюсь я злой тоски, боюсь немой печали, |
Что, как вампир, из жил всю нашу кровь сосет! |
На крыльях унестись туда, к грозе могучей, |
Из черных туч упав, разбиться я хочу... |
За дело славное стремительно лечу. |
ЛЮЦИАН РЫДЕЛЬ
(1870-1918)
ПРОШЛОЕ
Как птицы, сумраком застигнуты нежданно, |
Вдали от теплых гнезд несутся на покой, |
Так мысли все летят в какой-то край желанный, |
Знакомый будто мне, - не знаю сам какой. |
Напрасно я ищу в реке немой забвенья, |
Что унесла струя сурового теченья... |
Порою кажется... порою мнится мне: |
Я вижу тихий пруд в тени берез склоненных, |
Гирлянды трав и мхов там стелются на дне, |
На глади лилий ряд уснувших, полусонных... |
Вот луч, пробивший мглу, на миг скользнул по ним, |
Заискрился, исчез и... больше невидим. |
Среди таинственной тиши лесного храма, |
Под своды темные разросшихся ветвей, |
Вот шелест хвороста под легкими шагами, |
Скользящих меж кустов и полусгнивших пней. |
Под чьею-то рукой вот ветви задрожали! |
Что дальше, разглядеть глаза мои хотят, |
Напрасно, не видать ни озера, ни леса! |
Виденья милые пугливо прочь летят, |
Всё скрыла предо мной туманная завеса. |
Не видно ничего пылающим глазам, |
Мне плакать хочется - о чем не знаю сам. |
ДЖОЗУЭ КАРДУЧЧИ
(1835-1907)
В БУРЮ
Ревет и бушует безбрежное море, |
По волнам несется челнок наш простой, |
Без отдыха мчусь над пучиной морской, |
И небо нависло в зловещем уборе. |
И берег ищу я с тоскою во взоре, |
Но волны скрывают его предо мной. |
Померкла надежда, устал рулевой, |
Уныло плывем мы на грозном просторе. |
Тут гордый мой Гений, с подъятым челом, |
Средь моря явился пред утлым челном. |
- Мужайтесь! Плывите к туману скорей, |
Там верная пристань белеет в волнах, |
Там пристань забвенья! Смелее, смелей! |
ЛОРЕНЦО СТЕККЕТТИ
(1845-1916)
НЕ ВИДИМЫЙ НИКЕМ
Не видимый никем, под гущею ветвей |
Расцвел ты, мой цветок, |
Так бледен, одинок - |
Как зацвела любовь в больной душе моей. |
В тени погибнешь ты без солнечных лучей, |
Не расцветешь ты вновь, |
Так без тепла зари, надежды ясных дней |
Умрет моя любовь. |
ЛУИЗА АККЕРМАН
(1813-1890)
ОНИ МОИ...
Они мои, те слезы, |
Что выплакала я, |
В тиши ночной от света |
Они мои, страданья |
И муки без числа, |
Что в бедном гордом сердце |
От всех я сберегла. |
Кто злым подавлен горем - |
Чужой всем на земле, |
Он должен с ним укрыться |
Один в могильной мгле. |
Хочу я одиноко |
Нести печаль мою, |
Чтоб не промолвить слова - |
Я лиру разобью. |
Поведать в песнях скорби, |
Их миру разглашать |
Больней, больней, чем молча |
И плакать, и страдать. |
ПРОЩАНИЕ
То правда ли? В тот миг, когда я край родной |
Для чуждых дальних стран навеки покидала, |
Была я холодна... с горячею слезой |
Как тот, кто в мгле своих печальных, долгих дней |
Рабов одних встречал без сердца и без силы, |
С отчаяньем в душе укрыться от людей |
Спешит, боясь любви, как призрака могилы. |
Не правда, видит Бог. Всю жизнь любви святой |
Отдать хочу до дня последнего заката - |
И слить ее с чужой великою судьбой |
Хотела б навсегда, без страха, без возврата. |
Нет, нет, холодною меня ты не зови, |
Спокойно не гляжу, как дни все отцветают |
Без света, радости, надежды и любви; |
И в сердце умершем страданья воскресают. |
АРМАН СЮЛЛИ-ПРЮДОМ
(1839-1907)
ЗДЕСЬ
Здесь птичек песни умолкают, |
И вянут нежные цветы. |
Где дни весны конца не знают - |
Туда летят мечты. |
Здесь поцелуи быстро тают, |
Как тают в зеркале черты. |
Туда летят мечты. |
Любовь как щепку разбивают |
Бесследно волны суеты, |
Где боль измен сердца не знают - |
Туда летят мечты. |
АКАКИЙ ЦЕРЕТЕЛИ
(1840-1915)
ЛЮБОВЬ
Любовь, любовь! Как страшно краток |
Твоей улыбки светлый миг, |
И долог час, когда не виден |
Твой царский, твой чудесный лик. |
Сегодня ты ко мне склонилась, |
А завтра ты к другим вспорхнешь. |
Откуда ты, скажи, царица, |
Те шлют тебе одни укоры, |
А те горячие мольбы. |
Но жаждут все твоих улыбок, |
Но все мы, все твои рабы. |
Твой сладкий, твой волшебный дар, |
Но жизнь отдать мы все готовы |
За миг его желанных чар. |