| Автор: | Гюго В. М., год: 1874 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
III. СМЕШЕНИЕ ДВОРЯНСТВА И РАЗНОЧИНСТВА
И капитан и его помощник снова поднялись на палубу и стали, разговаривая, прохаживаться по ней. Темой разговора был странный пассажир.
- Мы вскоре увидим, каков он в роли вождя, - прошептал Буабертло на ухо Лавьевиллю.
- Пока мы знаем только, он принц, - ответил Лавьевилль.
- Да как сказать.
- То есть во Франции-то он просто дворянин, но в Бретани - принц.
- Так же как Тремуйли и Роганы.
- Он, кстати, в родстве с ними.
- Но во Франции, при дворе короля, - продолжал Буабертло, - он такой же маркиз, какой я граф, а вы шевалье.
- Ну, двор-то этот теперь далеко. Про него можно, пожалуй, сказать: поминай как звали.
После некоторого молчания Буабертло продолжал:
- Что делать! За неимением французского принца, приходится довольствоваться принцем бретонским.
- За неимением дроздов... нет, за неимением орла, удовольствуемся вороном.
- Коршун бы, по-моему, лучше, - проговорил Буабертло.
- Конечно! Все же когти и клюв! - согласился Лавьевилль.
- Посмотрим.
- Да, - продолжал Лавьевилль, - пора, наконец, чтобы явился настоящий предводитель. Я согласен с мнением Тентеньяка, что все, что теперь нужно, это - предводитель и порох. Видите ли, капитан, я знаю почти всех возможных и невозможных вождей; бывших, настоящих и будущих: но ни одного из них я не считаю той умной головой, которая нам теперь необходима. В этой чертовской Вандее необходим генерал, который был бы в то же время и прокурором. Нужно надоедать врагу, оспаривать у него каждую мельницу, каждый кустик, каждый ров, каждый камешек, дразнить его, пользоваться всем, следить за всем, беспощадно убивать, запугивать, не знать ни сна, ни покоя. В настоящее время в этой мужицкой армии встречаются герои, но нет вождя: Д'Эльбе - ничтожество. Лескюр - болен, Боншан - склонен всех миловать и щадить; он чересчур добр, а это неразумно. Ларошжаклен превосходен, как второстепенный деятель; Сильц недурен в открытом поле, но не годится для партизанской войны; Кателино - наивный извозчик, Стоффле - хитрый лесной объездчик, Берар - тупица, Буленвилье - просто смешон, Шаретт - ужасен. Я уже не говорю об этом цирюльнике Гастоне. В самом деле, почему, черт возьми, мы придираемся после этого к революции и какая же после того разница между нами и республиканцами, если мы сами назначаем парикмахеров начальниками над дворянами!
- Дело в том, что эта проклятая революция начинает отравлять и нас.
- То есть короста, собственно, только на третьем сословии, - ответил Буабертло. - Одна только Англия может помочь нам в этом деле.
- И поможет, вы в этом не сомневайтесь, капитан.
- Да, но пока все это очень некрасиво.
- Конечно! Всюду какое-то мужичье. Монархия, имеющая главнокомандующим какого-то Стоффле, бывшего лесного объездчика у господина де Молеврье, ничем не лучше республики, имеющей министром Паша, сына швейцара герцога де Кастри. Прелестные парочки встречаются в этой Вандейской войне; с одной стороны, пивовар Брассер, с другой - парикмахер Гастон.
- Нет, любезный Лавьевилль, я несколько иначе смотрю на этого Гастона. Он действовал совсем недурно, находясь под начальством Гемене. А как он расстрелял триста синих, предварительно заставив их самих вырыть для себя могилу! Ведь это очень недурно!
- Великая важность! И я точно так же поступил бы на его месте.
- Кто же в этом сомневается! И я так же...
- Для войны, - продолжал Лавьевилль, - нужны дворяне. Это дело рыцарское, а не парикмахерское.
- Однако в этом, так называемом третьем сословии, - возразил Буабертло, - встречаются почтенные личности. Возьмите, например, этого часовщика Жоли. Он раньше был сержантом во Фландрском полку, а потом сделался предводителем вандейцев и командует теперь отрядом на побережье; а его сын - республиканец, так что отец служит белым, а сын - синим. Оба отряда встретились, произошла стычка, отец берет сына в плен и убивает его из пистолета.
- Молодец! - воскликнул Лавьевилль.
- Да, настоящий роялистский Брут.
- А все-таки нет ничего веселого в том, что нами предводительствуют разные Кокеро, Жан-Жаны, Мулены, Фокары, Бужю, Шуппы.
- Любезный шевалье, да ведь мы то же видим и с противной стороны. В наших рядах немало мещан, в их рядах не меньше дворян. Неужели вы думаете, что санкюлотам очень приятно состоять под начальством виконта Богарне, виконта Миранда, Канкло, графа Баланса, маркиза Кюстина, герцога Бирона и, наконец, самого герцога Шартрского?
- Ах, да, сын Филиппа Эгалите. Кстати, когда же этот Филипп станет королем?
- Надеюсь, что никогда.
- А между тем он пробирается к престолу, проявляя крайнюю неразборчивость в средствах.
- Но ему будут сильной помехой его пороки.
- Он, однако, не прочь был бы помириться, - продолжал Буабертло после некоторого молчания. - Он приезжал в Версаль к королю, и я сам был свидетелем того, как ему плюнули в глаза с верхней ступеньки большой лестницы.
- И прекрасно сделали.
- Он лыс, угреват, он цареубийца - фу! - И затем Лавьевилль прибавил: - Я был вместе с ним в Уэссане, на корабле "Святой Дух".
- Если бы он послушался сигнала, который давал ему адмирал д'Орвилье, держаться к ветру, то он помешал бы англичанам пройти. Да, правда ли, что он спрятался в трюме?
- Нет, этого, положим, не было, - ответил Лавьевилль, рассмеявшись, - но все равно это нужно утверждать.
- Да, для дураков, - промолвил Буабертло. - А этого Буленвилье, о котором вы упоминали, Вьевилль, я знавал лично. Вначале крестьяне были вооружены копьями; вот он и вздумал сделать из них копейщиков. Он хотел научить их действовать по всем правилам военной науки. Он вообразил, будто этих дикарей можно превратить в линейных солдат. Он уверял, что научит их строиться в каре. Он говорил с ними на старинном военном языке. Вдруг ему пришло в голову составить целый полк из браконьеров; и действительно, ему удалось сформировать правильные роты, командиры которых собирались каждый вечер в его ставке для того, чтобы получать пароль от сержанта, который передавал его на ухо ближайшему капралу, а тот, в свою очередь, передавал его на ухо своему соседу, и т.д. Он разжаловал одного офицера, не снявшего головного убора в то время, когда ему говорили пароль. Можете вообразить себе, насколько все это привилось. Этот болван не понимал, что мужиками нужно предводительствовать по-мужицки, и что из человека, взятого от сохи, нельзя за несколько дней сделать настоящего солдата. Да, да, я знавал этого Буленвилье.
Они оба сделали еще несколько шагов, погруженные в свои мысли; затем беседа возобновилась.
- Кстати, подтверждается ли, что Дампьер убит?
- Да, капитан, при Кьеврене, пушечным ядром.
- Граф Дампьер, - вздохнул Буабертло, - еще один из наших, перешедший в их ряды.
- Скатертью дорога! - проговорил Лавьевилль.
- А сестры короля? Что, они все еще в Триесте?
- Да, в Триесте, - ответил Лавьевилль и затем воскликнул: - Ох уж эта республика! Сколько бедствий из-за пустяков! Как подумаешь, что вся эта революция началась из-за дефицита в несколько миллионов!
- Из этого следует, что и ничтожные причины могут вести к важным последствиям.
- А ведь дела идут плохо, - продолжал Лавьевилль.
- Да, Ларуари умер, дю Дрене - просто идиот. И что за жалкие предводители все эти епископы, этот Куси, епископ ларошельский, этот Бопуаль Сент-Олэр, епископ из Пуатье, этот Мерси, епископ люсонский, любовник госпожи де Эшассери!
- Или этот мнимый епископ агрский, который, собственно, простой кюре.
- Да, кюре из Доля; его фамилия - Гийо де Фольвилль. Он, впрочем, весьма храбр в бою.
- Но зачем им попы, когда им нужны солдаты? Что это за мнимые епископы и мнимые генералы!
- Капитан, - перебил Лавьевилль графа Буабертло, - я, кажется, видел у вас в каюте последний "Монитер". Мне бы хотелось знать, что теперь играют в Париже.
"Адель и Павлина" и "Пещеру".
- Интересно было бы посмотреть эти пьесы!
- Вы их увидите. Через месяц мы будем в Париже. Да, самое большее через месяц, - прибавил Буабертло, подумав с минуту. - Мистер Виндгэм сказал это лорду Гуду.
- Но в таком случае, капитан, дела обстоят еще не так плохо.
- Все было бы хорошо, черт побери, только бы в Вандее дела пошли на лад.
- Да, если приморское население выскажется за нас, и нет, если оно окажется нам враждебным. Иногда на войне нужно идти напролом, иногда - крадучись. Тот, кто ведет гражданскую войну, должен всегда иметь в кармане подобранный ключ. Нужно стараться делать все, что только возможно. Главное - необходим хороший предводитель. - И, подумав немного, Буабертло прибавил: - Лавьевилль, какого вы мнения о молодом шевалье де Дьези?
- Как о начальнике? Да опять-таки я скажу, что он пригоден только для правильной войны, в открытом поле, а не для партизанской войны против этого мужичья.
- В таком случае нам приходится довольствоваться генералом Стоффле и генералом Катлино.
- Тут нужен бы принц, - сказал Лавьевилль после минутного молчания. - Настоящий французский принц, принц крови.
- Трусы. Я знаю это, капитан. Но это необходимо, чтобы пустить пыль в глаза нашему мужичью.
- Любезный мой кавалер, да что же нам делать, если настоящие принцы прячутся!
- Ну, в таком случае обойдемся и без них.
Буабертло стал машинально тереть лоб рукой, как бы желая выдавить из него мысль, и, наконец, произнес:
- Это, во всяком случае, чистокровный дворянин.
- А вы думаете, что он окажется на высоте своего положения?
- Не знаю. Главное то, чтоб он как следует понял свою задачу, - ответил Вьевилль.
- То есть чтоб он был свиреп? - заметил Буабертло. Граф и кавалер взглянули друг другу в глаза.
голову Людовику Шестнадцатому, мы будем рубить ноги и руки цареубийцам. Да, теперь нужен только неумолимый полководец. В Анжу и верхнем Пуату вожди играют в великодушие, изображают из себя добряков, это никуда не годится; а между тем на побережье предводители свирепы - и дела идут сносно. Шаррет свиреп, и потому он удачно справляется с Парреном. Против гиены - гиена!
Буабертло не успел ответить Лавьевиллю: слова последнего были прерваны пронзительным криком, и в то же время раздался шум, отличный от всех других звуков, раздававшихся на море, среди ночной тишины. И крик этот и шум раздались с носа корабля.
Капитан и его помощник бросились на нижнюю палубу, но не смогли войти туда, так как им навстречу бежали по узкому трапу перепуганные артиллеристы корвета.
Случилась ужасная вещь.