Девяносто третий год.
Часть вторая. В Париже. Книга третья. Конвент.
Глава IV

IV

Но тот, кто всматривался в собравшихся здесь людей, забывал о зале; тот, кто смотрел драму, забывал о театре. Ничто не могло быть и безобразнее, и возвышеннее: одновременно и сборище героев, и стадо трусов, дикие звери лесов и гады болот. Здесь толкались, разговаривали, перебранивались, угрожали друг другу, боролись и жили все эти борцы, ставшие теперь призраками. Титанический список.

Направо - "жиронда", легион мыслителей; налево - "гора", группа атлетов. С одной стороны Бриссо, которому переданы были ключи Бастилии; Барбару, которому безусловно повиновались марсельцы; Кервелеган, начальник брестского батальона, расположенного в казармах Сен-Марсо; Жансонне, установивший надзор народных представителей над командирами отдельных воинских частей; мрачный Гадэ, которому однажды ночью королева показывала в Тюильрийском дворце спящего дофина, причем Гадэ поцеловал ребенка в лоб, а вскоре после того подал голос за казнь его отца; Салль, подававший вымышленные доносы на сношения "горы" с Австрией; Силлери, хромой правой стороны, подобно тому, как Кутон был калекой левой; Лоз-Дюперре, который, когда его назвал "негодяем" один журналист, пригласил последнего обедать, говоря: "Я знаю, что под словом "негодяй" следует просто подразумевать человека, думающего не так, как мы"; Рабо Сент-Этьенн, начавший свой альманах за 1790 год словами: "Революция окончена"; Кинетт, один из тех, которые низвергли Людовика XVI; янсенист Камюс, составлявший гражданский устав для духовенства, веривший в чудеса парижского архидиакона и каждую ночь падавший ниц перед семифутовым распятием, висевшим в его комнате; патер Фоше, вызвавший вместе с Камиллом Демуленом восстание 14 июля; Инар, имевший неосторожность сказать: "Париж будет разрушен", в то самое время, когда герцог Брауншвейгский говорил: "Париж будет сожжен"; Жак Дюпон, который первый воскликнул: "Я атеист", и которому Робеспьер заметил: "атеизм - это учреждение аристократическое"; Ланжюине - сметливый, храбрый и упрямый бретонец; Дюкос - эвриал Буайе-Фонфреда; Ребекки, Пилад своего Ореста - Барбару, подавший в отставку потому, что Робеспьер не был еще казнен; Ришо, ратовавший против несменяемости начальников отделов; Ласурс, которому принадлежало изречение: "горе благородным народам" и которому, у ступеней эшафота, пришлось самому себе противоречить следующими гордыми словами, брошенными в лицо членам "горы": "Мы умираем потому, что народ спит, а вы умрете оттого, что народ проснется!" Бирото, который, настояв на отмене закона о неприкосновенности народных представителей, сам накликал на свою голову нож гильотины; Шарль Вильет, который успокоил свою совесть следующим протестом: "Я не желаю подавать голос под ножом"; Лувэ, автор "Фоблаза", окончивший свою жизнь книготорговцем в Пале-Рояле, Мерсье, автор "Парижских силуэтов", воскликнувший: "Все короли почувствовали на своих затылках двадцать первое января"; журналист Kappa, который, входя на эшафот, сказал палачу: "Не хочется умирать, я бы желал видеть продолжение"; Виже, который ввиду ропота, доносившегося с трибун для публики, воскликнул: "Я требую, чтобы, в случае возобновления ропота на трибунах, мы все удалились отсюда и направились в Версаль с саблей в руке"; Бюзо, которому впоследствии пришлось умереть голодной смертью; Валазе, заколовшийся некоторое время спустя кинжалом; Кондорсе, умерший в Бург-ла-Рене (переименованном в Бург-Эгалите) с Горацием в руках; Петюн, идол толпы в 1792 году и загрызенный волками в 1794 году; Марбоз, Лидон, Сен-Мартен, Дюссо, переводчик Ювенала, участвовавший в ганноверской кампании, Буало, Бертран, Лестерп-Бове, Лесаж, Гомэр, Гардьен, Мэнвьель, Дюплантье, Лаказ, Антибуль и, наконец, Барнав, по прозванию Верньо.

На другой стороне - Антуан-Луи-Леон-Флорель де Сен-Жюст, бледный, низколобый, с правильным профилем, с печальным выражением лица, молодой человек двадцати трех лет; Мерлен де Тионвилль, которого немцы называли "огненным чертом"; другой Мерлен де Дуэ, предложивший и проведший закон о подозрительных; Сурбани, которого парижская чернь после разрушения Бастилии требовала себе в генералы; бывший священник Лебон, променявший кропило на саблю; Билло-Варенн, пересоздатель французской магистратуры; Фабр д'Эглантин, составивший республиканский календарь; этого человека раз в жизни посетило вдохновение, как оно посетило Руже де Лиля, создавшего "Марсельезу". Ни к тому ни к другому больше оно не возвращалось. Манюэль, прокурор Коммуны, которому принадлежало выражение: "Мертвый король - это несколько больше, чем сошедший со сцены человек"; Гужон, взявший Шпейер и Нейштадт и обративший в бегство прусскую армию; Лакруа, из адвокатов превратившийся в генерала и ставший кавалером ордена Святого Людовика за шесть дней до 10 августа; Фрерон-Терсит, сын Фрерона-Зоила; Рюль, впоследствии лишивший себя жизни в тот день, когда пала республика; Фуше с лицом трупа и душой дьявола; Камбулас, друг Дюшена; Жаго, который в ответ на жалобы арестованных, что их плохо содержат, говорил: "Темница - это каменная одежда"; Жавог, перерывший королевские гробницы в Сен-Дени; Осселен, требовавший изгнания всех аристократов, сам скрывший, однако, у себя маркизу Шарри; Бентабаль, который, председательствуя на заседаниях, сигналом заставлял трибуны рукоплескать или шикать; журналист Робери, муж госпожи Кералио, ненавидевший Робеспьера и Марата; Гаран-Кулон, потребовавший, чтобы палата не допустила чтения письма испанского короля, ходатайствовавшего за Людовика XVI; аббат Грегуар, напоминавший епископов первых времен христианства, но впоследствии при Империи превратившийся в графа Грегуара; Амар, сказавший: "Вся земля осудила Людовика XVI. К кому же теперь апеллировать? Только к звездам". Руйе, который протестовал против того, чтобы во время казни Людовика XVI палили из пушек, доказывая, что из-за королевской головы не следует производить больше шуму, чем из-за головы простого смертного; Шенье, брат известного поэта; Водье, клавший перед собой пистолет, когда он всходил на трибуну; Танис, безуспешно хлопотавший о том, чтобы примирить Марата и Робеспьера; Лежандр, мясник по ремеслу; Колло-д'Эрбуа, бывший актер, требовавший смертной казни Робеспьера и перенесения тела Марата в Пантеон; Жениссье, требовавший смертной казни для всякого, кто будет носить медаль в память Людовика XVI; учитель Леонард Бурдон, моряк Топсан, адвокат Гупильо, купец Лоран-Лекуантр, врач Дюгем, скульптор Сержант, живописец Давид, бывший принц Жозеф Эгалите; Лекуант-Пюираво, требовавший, чтобы Марат был объявлен сумасшедшим; Робер Лендэ, покрывший Францию сетью двадцати одной тысячи революционных комитетов; Томас Пэн, американец по происхождению; Анахарсис Клоц, немецкий барон, миллионер и атеист; Ровер, отличавшийся своею злостью; Шарлье, требовавший, чтобы аристократам говорили вы; Тальен, свирепый автор элегий, один из главных виновников 9 термидора; Камбасерес, бьюший прокурор, впоследствии князь; Каррье, прокурор-тигр; Тюрио, требовавший открытой подачи голосов членами революционного судилища; Бурдон, который донес на Пэна и на которого, в свою очередь, донес Гебер; Файо, требовавший образования в Вандее "армии поджигателей"; Таво, тщетно старавшийся примирить "гору" с жирондистами; Верньо, требовавший, чтобы вожаки жирондистов и вожаки "горы" были отправлены в армию простыми солдатами; Ревбель, защитник Майнца; Бурбо, под которым была убита лошадь при взятии Сомюра; Генберто, делегат при Шербургской армии; Жар-Панвилье, делегат при Ла-Рошельской армии; Лекарпантье, делегат при Канкальской эскадре; Робержо, попавший в ловушку в Раштадте; Левассер, Ревершон, Мор, Бернар де Сент, Шарль Ришар, Лекинио и, наконец, Дантон.