Невидимый враг.
Часть вторая. Золотой остров.
Глава 5. Крейсер "Шелл"

Глава 5. Крейсер "Шелл"

В самой середине бухты Гайа у острова Борнео на якорях стоял британский стационер крейсер "Шелл", слегка раскачиваясь от легкой зыби, набегавшей с моря.

На борту царила невыносимая скука. Крейсирование затянулось на шесть месяцев, ни разу не ознаменовавшись чем-нибудь замечательным, и грозило так же закончиться, капитан и старший офицер, стоя на мостике, ворчали от скуки.

-- Ну, скажите, мистер Бэтхерст, - негодовал капитан. - Ну, разве это не потерянное для службы и карьеры время?! Ну за что нас будут производить в чины, давать повышения, когда мы шестой месяц киснем в этой трущобе? А другие в это время будут хватать награды.

-- Что поделаешь? Судьба! - меланхолически замечал старший офицер.

-- Развлечений никаких не позволяют. Да, даже на берег можно сходить только по делам службы.

-- И все из-за этих проклятых даяков!

-- Что делать? Уж очень они лакомы до мяса белых.

-- И дураки же! Ну, неужели можно променять сочный, вкусный ростбиф на филей матроса?

-- Да уж, стоянка!

-- А главное, толку-то никакого! Ну, зачем мы здесь стоим? Не давать малайцам пиратствовать. Легко сказать! А что им больше делать? Ведь они считают бесчестным держать в руках какое-нибудь другое оружие кроме кинжала и заниматься производительным трудом. Самое разбойничье племя!

-- Вы совершенно правы, капитан Мюррей.

-- Да ведь они смеются над нами! Ну, как мы угонимся за их лодчонками, за этими гуво, если к берегу не подойдешь из-за рифов, а по рекам всюду мели? Вы слышали, что сказал этот торговец, который приезжал вчера? Я ему показывал "Шелл". Смею вам сказать, что это одно из лучших судов Ее Величества.

При этих словах капитан отдал честь.

-- Помните, что он ответил? - продолжал он. - Я даже рассердился. "Прекрасный корабль, только плавать на нем нельзя, слишком у него брюхо толстое, до дна достает. Ты хорошо сделал, капитан, что на якорь стал, а то быть бы твоему кораблю на дне..." И такие вещи эти негодяи смеют говорить о лучшем в мире флоте!

-- Без сомнения, лучшем!

Читатель видит, что офицеры имели полное право быть недовольными. Впрочем, иначе они не могли бы оставаться равнодушными к окружающей их природе. Бухта расстилалась дугой и, как ленивая красавица юга, нежилась в зеленой оправе тропической растительности, которая покрывала амфитеатром всю бухту. Гибкие ротанги, дикие мускатные деревья переплетались ветвями и переливались всеми тонами зелени от самого светлого до самого темного. На севере берег сливался с горизонтом, и только могучая гора Кинибалу поднимала к небу свою вершину. Сквозь прозрачные волны было видно коралловое дно, и ярко сверкавшее южное солнце обливало всю эту картину горячим золотом своих лучей. Легкий ветерок, дувший с моря, умерял тропический жар. Это была какая-то оргия света, казавшегося еще ярче на темном фоне лесной опушки.

Но лейтенант Бэтхерст и капитан Мюррей были мало чувствительны к красотам природы, и разлитая кругом красота не мешала им ворчать на судьбу. Они вдруг в изумлении вскочили с мест. Электрический звонок, соединявший мостик с капитанской каютой, зазвонил.

-- Что за странность! - вскричал капитан. - Я здесь, а из моей каюты кто-то звонит. Кто бы это мог себе позволить подобную шутку?

-- Нет уж, лучше я сам пойду и поймаю нахала.

И с этими словами Мюррей быстро сбежал по трапу и бросился в свою каюту. Такая порывистость его движений немало изумила матросов. Но капитану пришлось удивиться еще больше: каюта была совершенно пуста. Приготовленный поток ругательств замер на губах офицера. Он подошел к пуговке звонка, осмотрел ее и увидел, что она вдавлена в кнопку.

"Вероятно, что-нибудь тут соскочило, - подумал он, - да и кто бы отважился отправиться на бак из-за удовольствия позвонить?"

Но тут его взгляд вдруг упал на полку, укрепленную под люком, на которой лежал аккуратно перевязанный пакет, а рядом с ним конверт, на котором было написано крупным почерком.

"Мистеру Мюррею, командиру стационера "Шелл"".

Что бы это значило? Он быстро сорвал печать и прочитал следующее послание:

"Командир! По всей вероятности, на днях вы получите приказание отправиться к Золотому острову, где соберется вся Тихоокеанская эскадра. Являясь причиной этого путешествия, я считаю нужным вам представиться. Но, не имея возможности посетить вас лично, я посылаю вам в виде визитной карточки несколько жемчужин и кораллов, находящихся в прилагаемом пакете. Я надеюсь, что это доставит удовольствие миссис Мюррей, когда вы вернетесь в Англию. Что же касается до вас самого, то я считаю своим долгом предложить вам в знак моего уважения к вам часть моего улова, если сегодня вам будет угодно спустить на воду шлюпку, я наполню ее рыбой. А через несколько дней я доставлю вам некоторое количество дичи, так как я счастливее вас и не связан запретом сходить на берег.

Всегда готовый к вашим услугам, корсар Триплекс".

Трудно описать удивление капитана по прочтении этого письма. Как и все, он слышал о знаменитом корсаре, но со свойственным морякам недоверием полагал, что все его подвиги не более, как изобретение журналистов, гоняющихся за построчной платой. И вдруг теперь этот Триплекс насильно врывался в его жизнь, без спросу входил в его каюту и делал ему подарки. Правда, это было очень любезно, но тем не менее оставалось совершенно непонятным. Мистер Мюррей мог бы еще предполагать шутку, если бы не увидел собственными глазами отборнейший жемчуг и превосходные кораллы. Такая шутка стоила слишком уж дорого. Итак, Триплексу удалось проникнуть незамеченным на крейсер.

Естественно было бы предложить, что ему помог в этом кто-нибудь из экипажа, так как иначе было бы слишком трудно выполнить подобное предприятие.

Капитан был сильно смущен. Как муж, он мог быть доволен таким царским подарком корсара, но, как офицер, был несколько задет способом действия своего таинственного корреспондента. Старший офицер, узнав о случившемся, пришел в крайнее негодование. Ведь он не получил ни жемчуга, ни кораллов, и у него не было причин быть снисходительным. Он объявил поступок корсара покушением на дисциплину. Все прочие офицеры разделяли его мнение и высказывали тем большее раздражение, чем меньше у них было галунов. Решено было произвести дознание. Забили барабаны, и экипаж был собран на палубе. В резкой речи командир предлагал матросам изо всех сил преследовать корсара Триплекса и объявил им, что всякий, кто осмелится войти в переговоры с этим человеком, будет предан морскому суду.

Но эта речь произвела совсем не то действие, какого ожидал капитан, матросы поняли из нее, что кто-то тайно проник в каюту капитана, а так как никто не видел в заливе ни одной лодки, то надо было думать, что у корсара есть ковер-самолет и шапка-невидимка. Матросы вообще суеверны, и на этот раз они выказали столь очевидное беспокойство, что сами офицеры должны были убедиться в полной невиновности своих людей.

Тогда офицеры изменили тон. Они сообщили людям, что корсар обещал доставить вечером рыбы, если на море будет спущена шлюпка. Надо исполнить его желание. Передавая им рыбу, он должен будет показаться, и тогда страхи их объяснятся.

Но это решение не успокоило умов. Назначенные в шлюпку люди готовы были отказаться от службы, так что командовать пришлось самому Бэтхерсту.

В этот день на крейсере не скучали, все с нетерпением ожидали наступления ночи. Какими только проклятиями, какими ругательствами не награждали солнце в этот день марсовые за то, что оно двигалось слишком медленно. Его сравнивали и с гусеницей, и с черепахой, со всеми самыми неуклюжими животными. Но солнце не обращало на это никакого внимания и закатилось в тот же час, как и накануне. Тогда матросы немного успокоились. В тропических странах сумерки продолжаются недолго, и почти сразу же после заката солнца темнеет. Поэтому назначенные в шлюпку люди стали тотчас же готовиться к ночной экспедиции. На море спустили шлюпку, в ней поместили восемь матросов, боцмана и лейтенанта Бэтхерста. На носу укрепили красный фонарь, чтобы можно было следить с палубы за всеми движениями шлюпки. Офицеры, матросы и юнги толпились у поручней, следя за красным огоньком, скользившим по воде. Шлюпка остановилась в нескольких кабельтовых, особенно далеко отплывать не было надобности, так как корсар не назначил определенного пункта. Матросы молчали. Темнота казалась еще гуще вокруг небольшого пространства, освещенного красным светом фонаря. Все внимательно вглядывались в темноту, но кругом все было тихо, и ничто не указывало на приближение корсара. Так прошел час.

-- Должно быть, этот Триплекс посмеялся над нами, - проворчал лейтенант. - Надо отправляться назад. Люди все равно убедились, что тут нет никакой чертовщины. Иначе тут таинственный дух вошел бы с нами в сообщение.

Но он прервал речь на полуслове. Возле кормы послышался легкий скрип, как будто от прикосновения к железному кольцу железного крючка. Все обернулись, но море было совершенно спокойно. И вдруг справа от них оно заволновалось, и какой-то предмет вылетел из воды и с сухим стуком упал на дно лодки. Матросы в ужасе отшатнулись, так что лодка сильно закачалась.

-- Ни с места! - крикнул лейтенант.

Матросы по привычке повиновались.

Объяснение было вероятным. Действительно, летучие рыбы выскакивают иногда из воды и могут пролететь в воздухе двадцать, тридцать, даже пятьдесят метров. Все моряки это отлично знают.

Мистер Бэтхерст нагнулся и поднял со дна лодки какой-то твердый предмет яйцевидной формы.

-- Деревянное яйцо, - проговорил он, рассматривая предмет. - Да оно открывается!

И, раскрыв яйцо, он достал оттуда бумагу, поднес ее к фонарю и прочел вполголоса:

"К корме шлюпки прицеплена леса со множеством крючков, на которые надето около двухсот килограммов рыбы - все, что я поймал сегодня. Примите, эту рыбу и в скором времени ожидайте посылку с дичью.

Корсар Триплекс".

Матросы слышали все содержание записки.

-- Двести кило рыбы! - проговорил один из них. - Однако этот корсар недурной рыболов!

Бэтхерст встал со своего места. Если бы не темнота, то на его лице можно было прочесть глубокое удивление. Он подошел к корме и опустил руку, ощупывая наружную поверхность лодки.

-- Черт возьми! - проговорил он. - На рулевом кольце крючок, а от крючка идет веревка. Надо посмотреть, что это такое, два человека сюда! Втащить это в лодку.

Никто не пошевелился. Охваченные необычайным ужасом гребцы не решались встать с мест. Подумать только! Им приказывали дотронуться до веревки, привязанной к шлюпке духом. Они не сомневались, что тут замешана чертовщина. Как же иначе можно было объяснить это происшествие?

Невольно им припомнились рассказы на баке. Это было пострашнее летучего голландца, этого призрачного корабля с мертвецом-капитаном и мертвецами-матросами, вечно носящегося по волнам океана, это было страшнее, чем Кракен, легендарное чудовище, не то змея, не то спрут, захватывающее своими щупальцами корабли и увлекающее их в бездну. Тех по крайней мере можно было видеть, если верить рассказам старых матросов, а Триплекса, оставляющего вещественные следы своего пребывания, никто никогда не видел.

Лейтенант понял, в каком состоянии находились матросы, не стал настаивать на своем приказании и велел плыть к крейсеру. На этот раз приказание его было с готовностью выполнено.

Матросам хотелось скорее вернуться к своим товарищам и почувствовать себя под охраной корабельных орудий. Так же испуганные дети стараются покрепче прижаться к матери.

Но на обратном пути им пришлось грести сильнее. Может быть, рыба слишком увеличивала вес шлюпки, а, может быть, со страху у них убавилось сил.

-- И чего мы за собой тащим этот чертов подарок! - проворчал один из матросов. - Эта рыба сделана точно из свинца или же чугуна, как наши башенные орудия.

Но скоро их страхам пришел конец, шлюпка подошла к крейсеру, и в присутствии капитана Мюррея странный подарок корсара был поднят на борт.

Это оказалась леса с надетыми на нее крючками, на которых были нацеплена самая разнообразная рыба. На самом конце висела акула, из породы, известной под названием "морской волк". Кожа этих акул очень красива и употребляется на разные изящные безделушки.

А судно  2 в это время спокойно держалось невдалеке от крейсера.

веселость. Раз даже от нее пришлось услышать необычное в ее устах замечание:

-- Лучше смерть, чем вечная разлука!

Миссис Джоан чрезвычайно удивилась этому замечанию и принялась расспрашивать дочь, но та расстроилась до слез и убежала к себе в каюту. Здесь она закрыла лицо руками и только горячо повторяла одно имя: Джеймс, Джеймс!

Но как бы то ни было, Робер еще не исполнил своего обещания. Он обещал доставить капитану Мюррею дичи и считал необходимым выполнить это шутливое обещание. Так было решено устроить прогулку для охоты на берегах Борнео. На нее предполагалось отвести два дня и сначала погулять в скафандрах по дну бухты Гайа. Подводный же корабль решили поставить поближе к берегу в невидимом с крейсера заливе и на другой день выйти на берег и охотиться уже в земных лесах.

-- И отлично, - проговорил Робер, - сначала посмотрим подводные коралловые леса, а потом земные древесные.

-- Значит, мы увидим вблизи великих строителей материка, - с энтузиазмом вскричал Арман.

Все переглянулись, а Арман продолжал, впадая в лирический тон.

-- Не удивляйтесь моим восторгам! Эта прогулка - исполнение моей давнишней мечты: увидеть своими глазами одну из величайших тайн природы. Природа, - продолжал он серьезно, - это великая и причудливая сила! На примере полипов и кораллов она наглядно показывает ничтожество человека, да, ничтожество! Что значат наши сооружения, которыми мы так гордимся, сооружения египтян или камбоджийских кхмеров, сравнительно с основой мира, созданной этими маленькими существами, наполовину животными, наполовину растениями. Подумали ли вы когда-нибудь, сколько веков понадобилось каким-нибудь раковинам, чтобы создать меловую банку толщиной в восемьсот метров, которая является основанием целого материка? В наше время эти таинственные работники уже подготавливают почву для нового материка, на котором будет жить человечество. Коралл - это корень, погруженный в вечность, для того, чтоб на нем распустился цвет будущей мысли, поселились люди такие же совершенные, какими мы являемся сравнительно с первыми появившимися на земле людьми. На этих кораллах они будут жить, мыслить, вечно стремиться к недосягаемым идеалам. Они устремят в пространство взоры, которые будут в сто, тысячи раз зорче наших, и уступят место новым поколениям, значительно приблизившись к решению, но все же не разрешив вечной мировой загадки.

Все слушали. Даже Лотия вышла из своего обычного оцепенения.

-- Говорите, сэр Лаваред, - промолвила она, - настоящее для меня так грустно, поговорите о будущем.

-- Хорошо, - с дружеской улыбкой ответил ей Арман. - Если это развлечет вас, я расскажу вам то, что сам знаю о кораллах и губках.

Помолчав, он начал:

-- На самых нижних ступенях лестницы живых существ стоит губка, тело ее представляет собой основание из волокнистого упругого вещества и окружающей это вещество студенистой массы. Обработка губки для продажи состоит в отделении этой студенистой массы, но она-то и составляет жизненный элемент губки. Масса эта представляет собой собрание простейших животных, имеющих вид трубочек. Сейчас же после рождения трубочки, снабженные двигательными ресничками, могут передвигаться, но вскоре они прикрепляются к утесу и основывают колонию, которая и есть губка. Ее вылавливают драгами или рукой. Губки, выловленные руками, в торговле ценятся дороже, так как они никогда не бывают разорванными. Вот и все, что можно сказать о губках, этих простейших животных, которые так мало отличаются от растений, что в начале столетия их даже причислили к растительному миру.

Немного передохнув, Арман продолжал лекторским тоном:

-- Перейдем теперь к коралловым. Полип представляет собой маленький мешочек, снабженный семью щупальцами, которыми он хватает пищу, когда эти щупальца открыты, то полип имеет вид цветка с восемью лепестками, белого цвета, покрытыми мелкими красными полосками. Эти животные соединяются в огромном количестве и отделяют весьма богатое известью вещество, которое, собственно, и называется в промышленности кораллом. Вещество это белого или красного цвета. На дне морей это известковое основание окружено нежным слоем, напоминающим кору. В этом слое и гнездятся полипы, поддерживая свое существование циркулирующими в нем соками. Эти коралловые колонии принимают самые разнообразные формы деревьев, кустов, гладких стен и других предметов. Иногда группы таких колоний поднимаются подобно лесу гладкими красными или белыми стволами, усыпанными тысячами цветов.

от нижних островов до берегов Америки полипы строят будущий материк, и многие из современных островов суть наиболее продвинувшиеся вперед части этой постройки. Коралловые мели растут медленно, но беспрерывно, и уже теперь достигают нескольких сотен километров, увеличиваясь на несколько миллиметров в год. На образование материка нужно много тысяч лет, ведь на образование некоторых банок пошло не менее двухсот тысяч лет. Иногда они опоясывают материк поясом рифов, как в новой Голландии, иногда образуют низкие острова или атоллы, типичными представителями которых являются острова Туамоту. Когда кораллы поднимаются до поверхности воды, деятельность полипов заканчивается, так как они не могут жить на воздухе. Тогда уже дело океана обратить эти утесы в зеленеющие острова. Волны размывают кораллы, измельчают их в песок и таким образом появляется песчаное побережье, покрытое валунами. Растительные и животные остатки выбрасываются волнами на берег, разлагаются, смешиваются с песком, и таким образом, появляется первый слой растительной почвы, на этой почве появляются первые растения, выросшие из принесенных океаном семян, из принесенных на каком-нибудь стволе яиц насекомых вылупляются личинки, и, таким образом, появляются первые представители животного мира.

За ними на острове гнездятся занесенные бурей птицы. Проходит еще несколько лет, и выселившиеся по той или другой причине с соседних островов племена перебираются на остров, выходят на берег и населяют его. Люди становится гостями крошечных зоофитов, которые испокон веков работали в глубинах океана, чтобы в конце концов дать приют человеку.

Последние слова Арман произнес с видимым волнением. Глаза Лотии светились неподдельным восторгом. Пути вечно творящей природы открылись перед нею наглядно, и она почувствовала красоту и всю мудрость мироздания.

-- Согласитесь, - закончил Арман, - что научное освещение вопроса о происхождении кораллов в своем роде поэтичнее и красивее, чем известный миф, считающий кораллы застывшей кровью Медузы, одной из трех Горгон, взглядом обращающей человека в камень и, наконец, убитой Персеем.

По окончании лекции все поспешили надеть скафандры и принять участие в предложенной Робером прогулке. Эта прогулка доставила им огромное удовольствие. Они бродили между утесами, обросшими огромными губками. Одни из них имели форму аэростатов, другие плоские, изрезанные зубьями самой разнообразной формы, казались какими-то необыкновенными цветами. Разнообразие пород было огромным. Рядом с перчаткой Нептуна прикреплялись халикондрии, евплектеллы, хиаонемы, трубочники, веера, павлиньи хвосты и другие виды.

как птицы, разноцветные рыбки. А рядом с обыкновенными кораллами красовались другие разноцветные породы, альционы, антипаты, актинии, тубипоры, корнуларии, аматеи, нафтеи и блестящие изисы. Потом перед ними развернулся живой луг пеннатулл и веретилий, этих свободных, не соединяющихся в древовидные колонии полипов. Казалось, они попирали ногами живые движущиеся цветы.

Вернувшись на корабль, все молчали, ошеломленные множеством разнообразных впечатлений. Мозг их как бы отказывался переварить все сразу. Они были опьянены этой массой неожиданного, невероятного, странного.

Только после долгого сна они немного оправились, но еще не в состоянии были идти на охоту и решили отложить ее на следующий день. Наконец и этот день настал. На этот раз они уже чувствовали себя вполне бодрыми. Судно  2 вошло в небольшой заливчик, скрытый лесистым мыском от взоров экипажа крейсера, и поднялось на поверхность. Путешественники сели в шлюпку и через десять минут уже были на берегу Борнео. Они высадились на пологом побережье, покрытом песком и окруженном стеной зелени.

В тридцати-сорока шагах от них поднималась непроходимая чаща девственного леса.

Разнообразнейшие деревья тропической флоры переплетались вершинами. Между ними извивались лианы, огромные цветы которых сверкали, как золото, своими ярко-желтыми венчиками.

-- Даякам? Что это за племя?

-- Это дикие и, по мнению большинства географов, коренные обитатели острова.

-- Они опасны?

-- Говорят. Но лучше быть осторожнее.

был весь пропитан запахом плесени. На них дохнуло болезнетворным дыханием экваториального леса.

Какой-то таинственный страх невольно овладевал человеком под этими мрачными сводами. Глубокая тишина лишь изредка прерывалась криком обезьяны или другого зверя, свистом птицы, болтовней попугая. Эти неожиданные звуки невольно заставляли вздрагивать, и, когда они смолкали, тишина становилась еще глубже, воздух еще тяжелее, сумрак еще гуще. Вдруг Робер остановился и вскинул ружье. На небольшом расстоянии показалась какая-то странная тень, ужасная карикатура на человека, с широкими плечами и непомерно длинными руками.

Фигура эта стояла на кривых ногах и размахивала дубинкой. Женщины, дрожа, остановились.

-- Что это? - спросила Оретт.

-- Орангутанг, - отвечал Робер.

-- Не стреляй, несчастный, - вскричал он. - Если ты промахнешься, то мы наживем ужасного врага. Орангутанг страшнее тигра.

-- Что же делать?

-- Ждать. Он уйдет. Орангутанги редко нападают первыми.

Как бы в подтверждение этих слов ужасное человекообразное повернулось и скрылось в чаще, опираясь на дубинку.

-- Нет, пройдем еще немного. Ведь мы пошли на охоту. Смешно будет вернуться, не сделав ни одного выстрела.

-- А к тому же, - прибавил Робер, - корсар Триплекс обещал дичи командиру крейсера, надо же сдержать обещание.

Они прошли еще немного и, пройдя метров шестьсот, вышли на широкую поляну, залитую солнечным светом. Множество обезьян прыгало по окружавшим поляну деревьям, спугивая целые стаи попугаев, которые улетали от них, оглашая воздух пронзительными криками.

Охотники не могли удержаться при виде такого множества дичи. Ружья загремели сами собой, и скоро куча убитых птиц образовалась посередине поляны. При этих неожиданных выстрелах все пернатое и четверорукое население быстро разлетелось и разбежалось. Но уже двадцать две штуки было убито, а этого было вполне достаточно для охотничьего самолюбия. К тому же все уже немного устали и решили отдохнуть и подкрепиться. Тотчас же была вынута из мешков провизия, и все начали с аппетитом уничтожать взятые с собой запасы. Молодые женщины оживились, забыв на этой яркой и цветущей поляне свои лесные страхи. Таким образом, подтвердилась еще раз истина, что тьма порождает ужас. Истина, выраженная во всех теогониях отождествлением духа зла с духом ночи.

выбраться к свету на морской берег. Вдруг их внимание привлекло раздавшееся в чаще блеяние. Они прислушались и медленно, чуть ли не ползком, двинулись по тому направлению, откуда до них долетал этот звук. Скоро они увидели темно-бурую антилопу с короткими изогнутыми рогами, которую туземцы называют "налу". Грациозное животное стояло у болотной лужи, беспокойно подняв голову и нюхая воздух. Оно как будто чуяло приближение врага. Не говоря ни слова, охотники прицелились. Два выстрела раздались одновременно, антилопа подпрыгнула и без движения свалилась на землю. Робер и Арман вскочили на ноги и бросились к своей добыче, которая так кстати пополнила список их жертв. Но едва они пробежали несколько шагов, как почувствовали, что поднимаются в воздух. Мертвые петли обвились вокруг них и, подняв глаза, они увидели отвратительные лица татуированных дикарей. В ту же минуту раздались отчаянные женские крики. Потом все смолкло. Несколько минут спустя показались молодые женщины со связанными за спиной руками, окруженные дикарями. Вид этих людей был ужасен. Над раскрашенными разноцветными полосками лицом поднимался головной убор в виде рогов, сделанных из древесной коры. Верхняя часть тела была голой, а бедра опоясаны тигровой шкурой; на руках и на щиколотках звенели тяжелые золотые кольца. На шее у каждого блестело ожерелье из человеческих зубов. Арман невольно вздрогнул.

-- Даяки! - проговорил он. - И людоеды к тому же, - прибавил он тише, - это видно по их ожерельям.

Увы! Журналист был прав. Он и его друзья были во власти даяков, одного из самых жестоких и коварных племен земного шара.