Аэроплан-призрак.
Часть первая. Похититель идеи.
II. Опять телефон

II. Опять телефон

В восхитительном лондонском предместье, раскинувшемся между Ричмондом и Уимблдоном, расположена прелестная вилла в современном стиле. Именье это называется Фэртайм-Кастль - по имени его владельца, лорда Фэртайма, одного из богатейших промышленников Соединенного Королевства. Есть названия, в точности соответствующие предметам, которые они обозначают. Фэртайм - "хорошее время" - из их числа, так как семья Фэртаймов переживала поистине хорошие времена.

Начиная с лорда Гедеона Фэртайма, высокого, худощавого, изящного и гибкого, несмотря на свои пятьдесят лет, с добрым, гладко выбритым лицом; продолжая Эдит, очаровательной восемнадцатилетней блондинкой, и заканчивая Питером-Полем двадцати пяти и Джимом двадцати трех лет, братьями-спортсменами, - у каждого члена семьи всегда радостная и приветливая улыбка на лице. И сейчас с теннисной площадки доносятся взрывы веселого смеха - там идет оживленная игра. Вдруг к лорду приблизился лакей и почтительно произнес:

-- Милорда лично просят к телефону.

-- Кто? - спросил тот, раздосадованный, что его отвлекают от игры.

-- Неизвестно. Мне сказали, что с вашей милостью будут советоваться по поводу двух важных вещей...

-- По поводу двух важных вещей! - повторил лорд с внезапным волнением.

Овладев собой, он встал не спеша, стараясь не привлекать внимания окружающих, и отправился вслед за слугой. Но как только лорд скрылся за кустарником, окаймляющим площадку, походка его изменилась; он почти бегом бросился к дому.

Не замедляя бега, Фэртайм поднялся по ступеням лестницы, ведущей на террасу, куда открывались окна-двери нижнего этажа. Миновав салон, коридор, он направился в просторный кабинет, где трещал телефонный сигнализатор.

Лорд тщательно закрыл за собой дверь на ключ и только тогда подбежал к аппарату, бормоча:

-- Алло! Алло! Ваш покорнейший слуга.

-- Звонок ли у нас голос?

-- Звонок, как у молодого петуха.

Было ясно, что эти фразы - условленный пароль.

-- Дело касается Франсуа д'Этуаля...

-- А!..

Собеседник лорда Фэртайма продолжал:

--...Не открывая его применения, я велел построить новоизобретенный винт, чертежи которого вам доверил этот молодой человек.

-- Он уже испытан?

каждого, кто на нее работает. Вы меня поняли? Вам бы следовало взять его себе в компаньоны...

-- Да... Но я заранее отказываюсь от всяких наград со стороны государства...

-- Почему?

-- Потому что уже одно участие его в моем деле принесет огромную прибыль. Мои сыновья - Питер-Поль и Джим, которых вы знаете, - полностью меня поддерживают.

-- Значит, решено.

-- Почти, нужно лишь заручиться согласием того, о ком идет речь.

-- Ого! Разве он может не согласиться?

-- Он держится с царственным достоинством. Никто лучше вас этого не оценит, так как вы здесь наиболее компетентны.

-- Тс-с! Тс-с!.. Могут услышать!.. - прозвучало в раковине, приложенной к уху лорда. - Ни слова больше. Сообщение прервано.

Гедеон Фэртайм, повесив трубку, постоял еще некоторое время у аппарата в глубокой задумчивости.

В дверь постучали. Вздрогнув, он пошел открывать. На пороге стояла мисс Эдит - вся розовая, запыхавшаяся, с ракеткой в руках.

-- Папа, - быстро пролепетала она, - простите вашу маленькую Эдит... Старый Джек сказал мне, что вы бежали, как безумный. Я испугалась и пришла...

Он нежно улыбнулся ей.

-- Меня вызывали к телефону. Я срочно должен ехать в Париж!

-- Со мной?

-- Если хотите. Никто не знает, что с тех пор, как умерла ваша мать, все мы составляем неразделимый квартет душ, у которого нет секретов друг от друга, но который умеет беречь свои секреты от других.

-- А разве есть секрет?

-- Да. Франсуа д'Этуаль...

Щеки девушки вспыхнули, но отец этого, по-видимому, не заметил.

-- Хотят, - он сделал ударение на этом слове, - хотят, чтобы я взял этого юношу себе в компаньоны, так как считают, что для Англии чрезвычайно важно сохранить его исключительно за собой. Что вы на это скажете?

-- О папа!.. Это было бы так прекрасно... если бы вы захотели!

-- Что вы этим хотите сказать?

Она спрятала лицо на груди отца и, совсем исчезнув в его объятиях, пролепетала голосом, в котором прорывалось волнение внезапно осознанного чувства:

-- Мне кажется... Мне кажется, что я люблю его, папа... если вы позволите.