| Автор: | Байрон Д. Г., год: 1816 |
| Категория: | Поэма |
| Входит в сборник: | Стихотворения Байрона в переводе Н. М. Минского |
| Связанные авторы: | Минский Н. М. (Переводчик текста) |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Сон (старая орфография)
Дж. Г. Байрон
Сон
(The Dream).
Перевод Н. Минского.
Байрон. Библиотека великих писателей под ред. С. А. Венгерова. Т. 2, 1905
I.
Жизнь наша двойственна. Есть мир особый сна,
На рубеже двух тайн, что мы неверно
Зовем существованием и смертью.
Есть мир, принадлежащий сну, есть царство
Безбрежное действительности дикой;
И сновиденья, в нем рождаясь, дышут,
Скорбят, льют слезы, радости не чужды.
Они над нашей мыслью тяготеют
И наяву; они-ж по пробужденьи
Дневных забот нам облегчают тяжесть.
Они двоят все наше существо,
То близки нам и нашему мгновенью,
То на герольдов вечности похожи.
Они скользят, как духи дней былых,
Вещают, как Сибиллы, о грядущем.
Они, своей лишь прихоти послушны,
Нас делают иными, чем мы были,
То потрясая образом мелькнувшим,
То тенью нас исчезнувшей пугая.
Ужели и они лишь только тени?
Не все-ль былое тень? Так кто-ж они?
Не дети-ли мечты? Мечта лишь в силах
Сама собой действительность творить
И населять планеты существами
Прекраснее когда-либо рожденных,
И жизнь вдыхать в безплотные черты,
Отныне долговечней всякой плоти.--
Хочу поведать об одном виденьи,
Что созерцал, быть может, в кратком сне,
Но грезы сна способны к долгой жизни,
В единый час вмещая много лет.
II.
Я видел на холме стоявших рядом
Два существа во цвете юных дней.
То был зеленый холм в уступах мягких,
Хотя не омывался y подножья
Морской волной. Кругом сверкала жизнь
Леса и нивы с хлебом волновались,
Кой-где средь них дома людей виднелись
И дым, виясь, вставал от сельских крыш.
Был холм увенчан круглой диадемой
Деревьев, так взрощенных не игрой
Природы, a рукою человека.
Те двое - дева с юношей--глядели,
Она - на мир, простертый перед нею,
Цветущий, как она сама, a он -
Лишь на нее. И оба были юны,
Она - ктому-ж прекрасна. Оба юны,
Но в юности различны меж собой.
Как нежная луна на крае неба,
Сияла дева на заре созревшей
В ней женственности. Юноша годами
Моложе был, но страсть переросла
В нем возраст, и глазам его казалось
На всей земле одно лицо желанным,--
Ея черты он созерцал так долго,
Что больше не был в силах их забыть.
Лишь ей одною жил он и дышал
И словно говорил её устами.
Немея перед ней, он трепетал
При каждом слове, ей произносимом.
Ея глазами он глядел на мир,
Окрашенный в их цвет. Он перестал
Жить сам в себе. В ней был источник жизни
И океан, куда неслись потоки
Всех чувств его, чтоб слиться там навек.
Ея прикосновенье, звук единый,--
И кровь его то приливала к сердцу,
То бурно отливала вновь к лицу,--
Хоть сердце и не ведало причины
Своих страданий. В этих страстных чувствах.
Участия не принимала дева.
Она вздыхала - только не о нем.
Он для нея был братом и не больше,
Хоть это было многим. Славных предков
Она в приязни детской имя брата
Давала лишь ему. Он это имя
Любил и ненавидел. Почему?
На то ответ глубокий дало время,
Когда она другого полюбила.
И вот теперь она другого любит
И, стоя на вершине, смотрит вдаль,
Не мчится-ль конь с возлюбленным, летит-ли
Он так же пламенно, как ждет она?
III.
Мой сон исчез и заменился новым.
Я видел старый замок. У крыльца
Оседланный богато конь стоял.
A юноша, кого я видел раньше,
В старинной ждал часовне одиноко.
Печальный, бледный, он шагал в раздумьи,
Вдруг сел, схватил перо, и начертал
Слова, которых разобрать не мог я,
Поник челом на руки, весь затрясся,
Как-бы в припадке судорог, вскочил
Исписанный листок, - но слез не пролил.
Он вскоре превозмог свое волненье,
И принял вид спокойный. В этот миг
Владычица души его вошла,
Светла, с улыбкой на устах, хоть знала -
Такое знанье возникает быстро,--
Что любит он ее, что сердце в нем
Она своею тенью омрачила.
Она видала, что теперь он страждет,
Но видела не все. Он встал, ей руку
Пожал пожатьем, легким и холодным.
Одно мгновенье на его лице
Чувств несказанных отразилась повесть
И вмиг исчезла, как возникла вмиг.
Он руку отпустил и не спеша,
С ней будто не прощаясь, удалился.
С улыбкой оба тихо разошлись.
Он вышел из ворот тяжелых замка,
Сел на коня и в дальний путь поехал,
И больше за порог старинный этот
IV.
Мой сон исчез и заменился новым.
Тот юноша стал мужем. Он жилищем
Избрал себе пустыни знойных стран,
Где дух свой услаждал лучами солнца.
Живя средь зрелищ странных и суровых,
Он сделался и сам не тем, чем был.
Скитальцем стал он суши и морей.
Картины стран различных - и повсюду
Я различал его. И наконец
Я видел: от полуденного зноя
Он отдыхал среди колонн упавших,
Названья тех, кто древле их воздвиг.
Кругом паслись верблюды и стояли
У водоема спутанные кони.
В одеждах развевающихся муж
Дремали люди племени его.
Столь чистых, столь безоблачно-прозрачных,
Что в глубине их видно только Бога.
Мой сон исчез и заменился новым.
Царицу дум его взял в жены некто,
Ее любивший менее, чем он.
В своем дому - за много тысяч миль -
Окружена цветущею весною
Прекрасных дочерей и сыновей.
Но посмотри! Легла печать страданий
На лик её и тень борьбы сокрытой.
Как будто-бы непролитые слезы
Отяготили вежды их. О чем
Ея печаль? Кто ей любим, тот с нею.
A тот, кто сам любил ее, далеко,
Надеждой низкой, иль желаньем грешным,
Иль плохо скрытой горестью. О чем-же
Она его не обольщала лживой
Что угнетает дух её, не может
Он быть причастным - бледный призрак детства.
VI.
Мой сон исчез и заменился новым.
Его пред алтарем, с невестой рядом.
Ея лицо пленяло красотой,
Но не было лицом, что возсияло
Над юностью его звездой лучистой.
Вдруг вспыхнули тем странным выраженьем,
И грудь его стеснилась той-же дрожью,
Как некогда в часовне одинокой.
Теперь, как и тогда в тот час прощальный,
Чувств несказанных повесть отразилась
И вмиг исчезла, как возникла вмиг.
Спокойный он стоял, произнося
И видел он не то, что видеть мог бы,
A старый замок, памятные сени,
Знакомые покои. Те места,
Тот день и час, свет дня, теней узоры,
И с той, кто стала роком для него,--
Все образы минувшого вернулись
И стали между ним и светом солнца.
К чему? Что нужно им в подобный час?
Мой сон исчез и заменился новым.
Владычицу души его - увы -
Глубоко изменил недуг душевный.
Ея разсудок навсегда покинул
Лишившись блеска жизни, созерцали
Предметы не земные, точно стала
Она царицей призрачного царства.
Ея мечты казались сочетаньем
Ничьим глазам незримые от века,
Безплотные, с её сдружились взором.
Безумьем называют это люди,
Но мудрость смотрит глубже. Для нея
Как будто-бы подзорная труба
Для истины. Оно пространства мира
От призрачных видений обнажает,
Являя жизнь в последней наготе,
Нам слишком близкой и неодолимой.
VIII.
Исчез мой сон и заменился новым.
Скиталец стал как прежде одинок.
Иль враждовали с ним. В душе носил он
Отчаянья и увяданья знак
И окружен был ненавистью общей
И клеветой. Страданья отравляли
Он в пищу стал употреблять отравы,
Всю силу потерявшия над ним.
Он жил лишь тем, что смертью угрожает.
С звездами, с вольным гением вселенной
Он вел беседы. И они учили
Его волшебству чар своих. Широко
Пред ним была раскрыта книга ночи.
О чудесах и тайнах. - Так да будет!--
IX.
Растаял сон и новым не сменился.
Так предо мной, как будто на яву,
Двух любящих существ, и завершился,
Безумьем одного, страданьями обоих.
ПРИМЕЧАНИЕ
Эта небольшая поэма, написанная в вилле Диодати, близ Женевы, в конце июля 1816 г., имеет серьезное автобиографическое значение. Она состоит из вступления, в котором говорится вообще о психологическом характере сновидений, и ряда отдельных эпизодов, как бы туманных картин, из собственной жизни поэта, изображаемого здесь под видом "юноши". Второй и третий отделы поэмы посвящены описанию парка и замка Аннесли и изображению двух событий из истории юношеской страсти Байрона к его соседке и дальней родственнице, мисс Мери-Анне Чэворс. Первое из этих событий происходит на вершине "холма диадемы", находящагося з разстоянии около полумили к юго-востоку от замка. Время действия - конец лета или начало осени 1803 г. Лицо любимой девушки еще сияет перед юношей, но он уже начинает убеждаться, что её вздохи относятся не к нему и что она для него - только недостижимая мечта. Второе событие относится к следующему, 1804 году; местом действия здесь является "старинная часовня", небольшая комната над главными воротами замка. Это последнее свидание Байрона с предметом своей любви. Бедный "юноша" уже знает свой безповоротный приговор. Первым его движением было - набросать несколько страстных слов прощания и упрека... Но, увидев "владычицу своей души" с светлой улыбкой на устах, он овладевает собою - и прощаегся с нею также с улыбкой на устах, хотя и с отчаянием в сердце.
Пятый отдел опять посвящен судьбе Мери-Анны: она вышла замуж за молодого красавца Мостерса, но в этом браке не нашла счастья; избранннк её сердца оказался недостойным её; он искал только приданого, чтобы расплатиться со своими долгами, и на семейную жизнь любимой поэтом женщины легла тяжелая печаль, приведшая ее, в конце концов, к потере разсудка.
проносится передь его внутренним взором в торжественную минуту венчания и заслоняет от него свет солнца. По авторитетному свидетельству Мура, описание этой сцены вполне совпадаеть с собственными признаниями Байрона, a Джеффресон, в своей книге: "The Real Lord Byron" (L. 1883, I, 136), высказывает даже мнение, что решение поэта напечатать свой "Сон" было внушено желанием отомстить покивувшей его жене, уязвить её самолюбие: "Читатель должен иметь в виду, что эта поэма была написана в Женеве как раз полтора года спустя после свадьбы Байрона и около полугода после того, как лэди Байрон навсегда разсталась с своим супругом. Она писалас в такую пору, когда поэт желал убедить сам собя, что он никогда но чувствовал особенной привязанности к этой женщине, так безцеремонно его оттолкнувшей; в таком настроении он мог бросить ей в лицо стихи, в которых он открыто заявлял и ей и всему миру, что за много лет перед тем и в самый момент свадьбы и во все время супружества его сердце принадлежало другой женщине. "Сон" - несравненное художественное произведение; сочинение этой поэмы было делом искусства, но её напечатание было делом мести... И эта месть пала на голову самого мстителя: Байрон всех уверил в том, что он никогда не любил своей жены и, таким образом, подтвердил общее мнение об его дурном обращении с нею".
В седьмом отделе поэмы говорится о душевной болезни миссис Мостерс, постигшей еe вскоре после развода с мужем. Её безумию поэт противопоставляет, в восьмом отделе, собственную тяжелую тоску. Он ищет исцеления от ран, нанесенных ему безжалостным светом, в обращении к прпроде, в общении с "вольным гением вселенной", уединяясь, подобно своему Манфреду, на недоступные людям горные вершины. Но и это средство оказывается не всегда действительныы. В конце своего швейцарского дневника Байрон говорит: "Я люблю прнроду, я поклонник красоты. Я в состоянии выносить усталость и мириться с лишениями, лишь бы видеть прекраснейшия картины мироздания. Но и среди этой природы я находился под гнетом горьких воспоминавий, особенно - воспоминаний о недавних и домашних горестях, которые всю жизнь неразлучны будут со мною; и ни музыка альпийских пастухов, ни падение лавин, ни водопады, ни горы, ни ледники, ни леса, ни тучи ни на минуту не облегчили тяжести, которая лежит y меня на сердце, и не заставили меня забыть мою жалкую личность перед зрелищем того величия, могущества и славы, которые я созерцал вокруг себя, над собою и под собою". Оттого-то его сон и "не сменился новым"...
Мур, называя эту поэму Байрона "столь же мрачной, как и живописной историей страннической жизни", - историей, "вылившейся из сердца", прибавляет, что она стоила поэту "много слез".
Славных предков
Последний отпрыск, выросший без братьев.
Мисс Чаворт, как единственная наследница, имела право на титул лордов Аннесли.
И больше за порог старинный этот
Фактически это неверно, так как Байров еще раз был в замке Аннесли, по приглашению г. Мостерса, осенью 1808 г. К этому посещению относятся стихотворения: "Ты счастлива" и "К одной даме".
Он сделался и сам не тем, чем был.
"Самые ранния мои мечты отличались, как и y большинства мальчиков, воинственным характером", - говорит Байрон в "Отрывках мыслей", - "но вслед затем все оне обратились к любви и уединению, с тех пор, как, в ранние годы второго десятка моей жизни, возникла и стала продолжаться заботливо скрываемая безнадежная привязанность моя к Мери Чаворт, н еще некоторое время после. Это опять выбросило меня одиноким в широкое, широкое море..."
Стр. 22. ...
Он отдыхаль среди кблопн упавших, и пр.
"Все это вполне выдержаво - и передний план этой прекрасной восточной картины, и перспектива, и небо, и ни одна подробность не выдвинута настолько, чтобы заслонять собою главную фигуру. Рука художника часто дает себя знать подобными мелкими, чуть заметными чертами; часто одна искра его фантазии оставляет долгий и яркий след в воображении читателя". (Вальтер Скотт)
И я видел
и пр.
"Эта трогательная картина во многом близко совпадает с собственным рассказом Байрона, в его "Воспоминаниях" о своей свадъбе: он говорит, что в этот день он проснулся в самом печальном душевном настроении и, взглянув на лежавшее перед ним свадебное платье, предался самым грустным размышлениям. С такими же мыслями он вышел в поле и гулял один до тех пор, пока его не позвали на церемонию. Он встретил свою невесту и её родных, становился на колени, повторял слова священника... но перед глазами y него был туман, его мысли были далеко, и он пришел в себя только тогда, когда поздравления присутствующих показали, что он - уже женат". (Мур).
как древний царь Понтийский,
Понтийский царь Митридат Эвпатор (120--63 до Р. Хр.) вступил на престол всего 11-ти лет от роду и, чтобы обезопасить себя от вражеских покушений, постоянно принимал противоядия. К старости он до такой степени приучил к ним свой организм, что когда, наконец, сам захотел отравиться, то не в состоявии был это сделать, ибо никакой яд на него уже не действовал.
Со звездами, с волъным гением вселенной
Он вел беседу...
Ср. "Манфред", д. I, сц. 1 (стр. 49):
Вы, духи безграничности вселенной!
Я вас искал...
д. II, сц. 2 (стр. 57):
Я приучил
д. III, сц. 1 (стр. 63):
Молва идет, что ты вступил в сношенья
С таинственным и запрещенным миром
И с обитателями темной бездны...
Власть свою я приобрел
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Смелостью, наукой, покаяньем,
П. О. Морозова и С. А. Венгерова