Тьма

ИВАН КУЗЬМИЧ (КАЗИМИРОВИЧ) КОНДРАТЬЕВ

(1849-1904)  

ТЬМА

Из Байрона. 

Я видел сон... но - это был не сон.

Исчезло солнце. Звезды в тусклой дали,

Темнея, без пути известного блуждали.

Луны не стало. Мрак со всех сторон

Шел, надвигаясь массою чугунной,

Суля всему недвижимость и гнет,

И вся земля, остывшая как лед,

Висела в сфере влажной и безлунной.

Явилось утро, но пришло - ушло,

И за собою дня не принесло.

Погасли страсти. Впал народ в кручину,

Огонь все жгли. Все дрогнули сердца:

От бедной хижины до пышного дворца

Сжигалось все на дымную лучину.

Престолы жгли. Горели города.

Горела весь, горела и столица.

Вокруг домов сгоревших, как стада,

Стараяся друг другу заглянуть

В последний раз. И счастливы те были,

Кому вулканы горные светили.

Тогда у всех один остался путь

К спасению - огня просило тело:

Зажглися уцелевшие леса, -

Столбами дым пронесся в небеса,

И все вокруг темнело и темнело. -

Ужасный вид! При блеске тех огней,

При исчезавшем постепенно свете,

Виднелись группы мрачные людей:

Иные, на подобие зверей,

Бродили пасмурно; иные же, как дети,

Глядели, с кротостью задумчивой, в глаза

Всех окружающих. Горючая слеза

Иных томила: горестно рыдали

Они, закрыв ладонями чело;

Иные распростертыми лежали,

Иные улыбались. А иные зло

Метались в стороны - и, с дерзостью убогой

Щепами грея ряд своих могил,

Взирали, а потом, с безумною тревогой,

На землю быстро повергались ниц,

Проклятья изрыгали, землю в недра рыли

И - точно волки голодающие выли,

Зубами скрежеща. Плеяды хищных птиц

К земле слетались с беспокойным криком,

Повеся крылья. Трепеща, пришли

Отвсюду звери, позабыв о диком

Своем величии. И змеи поползли

Среди людей: свивалися, шипели,

Но уж не жалили. Огромные стада

Их убивали многие - и ели...

На краткий миг замолкшая вражда,

Вновь вспыхнула. За хлеб платили кровью.

Впотьмах, несчастные, исполнены тоски,

Глотая с жадностью добытые куски, -

Уж не дышали к ближнему любовью.

О смерти грозной мысль у всех была.

Дрожал старик. Дрожал и тот, кто молод:

Смерть неизбежная, бесславная ждала

Всех одинаково. Ужасный голод

Народ толпами всюду умирал.

По всюду кости грудами валялись

Без погребения. Наполнена была

Земля гниением. А свежие тела

Народом тощим жадно пожирались, -

Всех рвали псы. Один лишь верный пес

С своим владыкой голод перенес.

Но пал владыка. Пес, уныло лая,

Сидел над трупом, лаем отгоняя

Зверей, и птиц, и алчущих людей.

Забыв о пище, мордою своей

Припал он к трупу, с верностию дикой,

И - умер рядом со своим владыкой. -

Был голод беспощаден. Смерти сон

Царил везде. Но двое пережили

В столице многолюдной всех. То были

Враги давнишние. Во мраке, с двух сторон,

Они сложили множество курений

На место, где был алтаря придел,

Где тысячи священных облачений,

Вещей священных, но не для священных дел

Найдя золы и угольев, они

Дыханьем слабым слабые огни

Раздули оба, и когда несмелой

Струею пламя вспыхнуло, - свой взор

Вдруг поднял каждый. Глядя друг на друга,

Они вскричали оба от испуга -

И пали мертвые. Озлобленный укор

Угас в их взглядах. И они не знали

На чьем челе мученья начертали

Слова "он враг". - Мир дико опустел.

Он весь застыл, стал глыбой отверделой,

Без трав, без времени, без жизни многих тел.

То был хаос из глины омертвелой.

То смерть была... Бездонный океан

Уснул. Уснули и другие воды.

Ни что, ни вихрь, ни шумный ураган

Там, без пловцов стояли корабли.

Их мачты гнулись, тихо распадались

И в бездну вод бесследно погружались.

Прилив с отливом двигать не могли

Прервали тучи. Ветер замолчал.

Померкший мир щедрот не расточал

Для жизни новой: стал он массой тленной,

И - тьма одна царила во вселенной.

Впервые: Мирской толк (Журнал общественной жизни, политики и литературы), 1880, 15 апреля, No 15. С.171-172.