Аттила.
Книга III. Глава II

ГЛАВА II

В эту минуту где-то далеко в лесу громко и пронзительно прозвучал охотничий рог. Это один из стоявших на страже воинов трубил в знак предостережения. Все сидевшие тотчас вскочили на ноги. Мужчины схватились за оружие...

Но вот снова протрубил рог. На этот раз тихо, успокоительно, и вскоре два руга привели всадника, который, спрыгнув с коня, медленно приближался к палатке. Он низко поклонился Ильдихо и протянул левую руку мужчинам.

- Эллак! - сказал Визигаст, недоверчиво осматривая его с ног до головы и нерешительно протягивая ему руку. - Это вы? Что заставило вас сюда приехать?

- Забота о вашем благополучии. Отец разгневан. Самовольная помолвка...

- Он узнал о ней очень скоро...

- Даже скорее меня, - сказал Эллак. - Я... я только догадывался... у источника Фригги... Но что король ругов так скоро, так неосторожно, вопреки приказа, помолвил дочь, этого я не думал. Только что возвратился я тогда, после нашего свидания у лесного источника, в лагерь, как повелитель, встретив меня, воскликнул... Я уже ранее замечал его недоверие к германцам...

- Только не к королю Визигасту и не ко мне, - прервал Дагхар.

- И к вам, хотя я и старался рассеять это недоверие... Но тут он воскликнул, обращаясь ко мне: "Полюбуйся теперь каковы верность и послушание твоих соплеменников! Король Визигаст помолвил свою дочь без спросу. Вопреки закона!"

"Откуда ты это знаешь?" - спросил я в испуге.

"Это все равно", - возразил он. - "Это тебя не касается. Мне было открыто это ночью. Я прикажу их, всех троих, привести сюда, заковав в цепи".

Дагхар хотел было возражать, но Визигаст знаком просил его молчать.

- Я старался его успокоить. Я умолял его не прибегать к насилию. Я поручился за вас, что, если он пригласит вас, вы добровольно прибудете в лагерь. - Он взглянул на меня испытующим взором, потом сказал (странно при этом и не понятно было выражение его лица. Будто молния блеснула в его глазах): "Хорошо, пусть будет по твоему! Я приглашу их в лагерь. Ты прав: так будет умнее. Ты, конечно, не понимаешь, почему так будет умнее". Он усмехнулся... Но сколько злобы было в этой усмешке! - Вот я и поехал к вам навстречу, чтобы поторопит вас: заставляя его ждать себя опасно. Кроме того я хотел попросить вас быть благоразумнее в лагере. Не будь упорным, отважный Дагхар, а ты, благородная княжна, не будь слишком гордой!

- Моя невеста, - воскликнул Дагхар, - никогда не может быть достаточно горда, так она прекрасна!

Эллак глубоко вдохнул.

- Ее жениху не к чему мне это говорить, - возразил он. - Она может быть горда как богиня, она поневоле горда! - Он сдержал порыв чувства, вспыхнувшего в его груди, и затем начал снова: - Но вы оба не правы, повелитель прав. По-моему, вы не должны раздражать его!.. Не все сыновья повелителя к вам благосклонны. Если я заступаюсь за германцев, то другие возбуждают его против них. А он больше слушает их, чем меня.

- Почему так? - спросил Визигаст.

Эллак пожал плечами. - Он больше расположен к суровости, чем к кротости. Он не любит германцев, не любит и меня. А любит он...

- Эрнака - этого злого ребенка и это чудовище - Дценгизитца, - воскликнул Дагхар.

- Горе нам, - прибавил король ругов, - если только они когда-нибудь будут править нами!

- А почему не будет? - строго взглянув на него, спросил Эллак.

- Потому что прежде чем... потому что еще раньше...

- Молчи, Дагхар! - вмешался король. - Потому что мы попросим Аттилу, когда он будет делить свое царство между многочисленными наследниками, - ведь у него больше ста сыновей! - отдать нас германцев тебе.

- Он не исполнит вашей просьбы! - возразил Эллак, качая головой.

- Конечно, нет! - с гневом воскликнул Дагхар. Ильдихо приложила палец к губам.

- Слишком обширным, слишком могущественным покажется братьям мое царство! Да кроме того Дценгизитц уже добился согласия отца: отец уже обещал ему отдать некоторые из ваших племен

- Да ведь он нас ненавидит, - заметил Дагхар.

- Потому-то отец и обещал!..

- Горе тем, которые попадут под его власть, - повторил король, отходя к коням. - Он бесчеловечен!

- Еще бы, - засмеялся Дагхар, - ведь он гунн!

- Скир! - грозно, хотя и сдержанно, воскликнул Эллак.

- Прости его, - просила Ильдихо. - Это тебя ведь почти не касается. Ты ведь наполовину германец.

- Но Дценгизитц, - продолжал с гневом Дагхар, - настоящий гунн, чистокровный гунн! Гордость и украшение своего народа.

- И как могут быть гунны человечными! - продолжал горячиться Дагхар. - И откуда могут они только знать, что такое человеческое сострадание! Ведь они совсем не люди!

- Что ты хочешь сказать? - спросил Эллак.

- У германцев есть сказание, и вполне справедливое.

- Я слышал о нем, но никогда не слыхал, как его поют. - Там на дереве позади тебя Дагхар, висит твоя арфа. Много я слышал о твоем искусстве. Покажи же его, спой мне песню - "О происхождении гуннов". Так она, кажется, называется.

- Лучше не надо! - вмешалась Ильдихо. - Не требуй, чтобы он пел. Тебе будет больно слушать!

- Ты хочешь?

- Я прошу.