Борьба за Рим.
Книга III. Амаласвинта. Глава IV

ГЛАВА IV

Несколько времени спустя, в одной из небольших комнат императорского дворца в Византии стоял, глубоко задумавшись, маленького роста некрасивый человек, - император Юстиниан.

Комната убрана роскошно. Особенно бросался в глаза огромный, в рост человека, крест из чистого золота. Император медленно ходил взад и вперед по комнате и каждый раз, проходя мимо креста, набожно склонял голову и крестился. Наконец он остановился перед огромной картой Римской империи и долго рассматривал ее.

- Если бы знать исход! - вздохнул он, потирая худые руки. - Меня влечет неудержимо, этот какой-то дух вселился в меня и манит. Но кто этот дух: ангел ли с неба или демон?.. О триединый Боже, прости своего верного раба и наставь меня: могу ли я, смею ли?..

В это время пурпуровый занавес, закрывавший вход, слегка приподнялся, и в комнату вошел слуга.

- Император, - сказал он, бросившись перед ним на землю, - явились патриции, которых ты приглашал.

- Пусть войдут.

В комнату вошли два человека: один высокого роста, широкоплечий, с красивым, открытым лицом. Другой - болезненный калека, хромой, с одним плечом выше другого. Но глаза его блестели такою проницательностью, таким умом, что заставляли забывать о безобразии его фигуры. Оба, войдя в комнату, бросились к ногам императора.

- Мы позвали вас, - начал император, - чтобы выслушать ваш совет относительно Италии. Вам дано было три дня на рассмотрение переписки с королевой, с партией патриотов и с другими. Что же вы решили? Говори сначала ты, главный военачальник.

- Государь, - ответил высокий, - совет Велизария всегда один: долой варваров! С пятнадцатитысячным войском я уничтожил по твоему приказанию государство вандалов в Африке. Дай мне тридцать тысяч, - и я сделаю то же с готами.

- Хорошо, - ответил Юстиниан. - Твой совет мне нравится. Ну, а ты что скажешь? - обратился затем император к калеке.

- Император, - ответил тот резким голосом. - Я против этой войны в настоящее время, потому что, кто должен защищать свой дом, тому нечего думать о нападениях. С запада, со стороны готов, нам не грозит никакой опасности. А на востоке мы имеем врага - персов, которые могут уничтожить наше государство.

- С каких это пор мой великий соперник Нарзес начал бояться персов? - насмешливо спросил Велизарий.

- Нарзес никого не боится, - ответил тот, - ни парсов, которых он побеждал, ни Велизария, которого персы побеждали. Но я знаю восток. Опасность нам грозит оттуда. И потом, государь, постыдно для нас из года в год золотом покупать мир у персидского хана Хозроя.

Яркая краска залила щеки императора:

- Как можешь ты таким образом называть наши подарки? - вскричал он.

- Подарки! А если эти подарки запоздают на неделю, то Хозрой сожжет наши пограничные села и города. Нет, государь, нечего тебе без нужды трогать готов. Лучше сосредоточь все свои силы на востоке, укрепи границу и сбрось эту постыдную дань персам. А после этого, - что же, - тогда, если пожелаешь, можешь воевать и с готами.

- Не слушай его, государь! - вскричал Велизарий. - Дай мне войско в тридцать тысяч, и головой ручаюсь, что Италия будет твоей.

- А я ручаюсь своей головой, что Велизарий не завоюет Италии не только с тридцатью, но и с сотней тысяч человек, потому что Велизарий - герой, но не великий полководец. Он был бы лучшим полководцем, если бы не был таким героем. Все битвы, которые он проиграл, были проиграны только из-за его геройства.

- Ну, о тебе этого нельзя сказать, - заметил Велизарий.

- Конечно, нельзя, потому что я не проиграл еще ни одного сражения: я не герой, но я великий полководец. Вот почему, если кто завоюет Италию, то это буду я, имея восемьдесят тысяч войска.

- Скорее веди его, - с радостью вскричал император.

Вошел красивый молодой человек.

- Что же, Александр, ты приехал один? - спросил его император.

- Да, один, - ответил тот.

- Однако, судя по твоему последнему письму... Ну, в каком же положении находится государство готов?

- В очень затруднительном. Я писал тебе, что Амаласвинта решила отделаться от трех своих врагов - Балтов. Если бы убийство их не удалось, то ей было бы опасно оставаться в Равенне, и она просила, чтобы я доставил ее сюда, в Византию.

- Ну и что же? Удалось убийство?

- Удалось: трех герцогов уже нет. Но в Равенне распространился слух, что самый опасный из этих герцогов, Тулун, - которого одно время Теодорих думал назначить своим наследником, обойдя внука, - не убит, а только ранен. Готы с угрозами толпой окружили дворец, а регентша бежала ко мне на корабль. Я тотчас велел сняться с якоря. Но недалеко успели мы отъехать: нас нагнал граф Витихис и потребовал, чтобы королева возвратилась в Равенну. Так как, с одной стороны, знатные готы, по-видимому, не верят ее вине, а с другой, если бы она не согласилась возвратиться добровольно, то Витихис заставил бы ее, - то она возвратилась. Но перед отъездом написала тебе письмо и велела передать тебе этот ящик с подарками. Вот он.

- Это после, - сказал император. - Сначала расскажи, каково положение дел в Италии?

- Самое благоприятное для тебя. Слух об убийстве герцогов, о восстании готов и бегстве королевы быстро распространился по всей стране. Дело дошло до столкновения между римлянами и готами. В Риме патриоты собрались в сенате и решили призвать тебя на помощь. Только гениальный глава заговорщиков катакомб не поверил слухам и с невероятным усилием удержал римлян. А через час стало известно, что Амаласвинта возвратилась, и страна успокоилась. Впрочем, черный Тейя, командующий войсками в Риме, поклялся, что если хоть один волос падет с головы какого либо гота, то он сравняет Рим с землей. Но я сообщу тебе еще лучшую новость: не только среди римлян нашел я горячих сторонников, но и среди готов, и даже среди членов королевского дома.

- Что ты хочешь сказать? - с радостью вскричал император.

- Да, в Тускии живет очень богатый князь Теодагад, двоюродный брат Амаласвинты.

- Последний в роде Амалунгов, так ведь?

- Да, последний. Он и еще более Готелинда - умная, но злая жена его, гордая дочь Балтов, смертельно ненавидят королеву и предлагают свои услуги - подчинить тебе Италию. Вот письмо от них. Но прочти прежде письмо Амаласвинты; оно, кажется мне, очень важно.

Император вскрыл печать и начал читать.

- Прекрасно! - вскричал он, окончив чтение. - С этим письмом я держу Италию и государство готов в своих руках!

И быстрыми шагами он начал ходить по комнате, забывая кланяться кресту.

- Прекрасно! Она просит дать ей телохранителей. Конечно, конечно - я дам. Но не две тысячи, а много, гораздо больше, чем ей это понравится, и ты, Велизарий, поведешь их туда.

- Теперь рассмотри ее подарки. Там есть и портрет ее.

В эту минуту портьера слегка отдернулась и в отверстие просунулась незамеченная никем голова женщины. Император между тем открыл дорогую шкатулку, выбросил из нее драгоценности и вынул небольшой портрет со дна ее. Взглянув на него, он невольно вскрикнул от восторга: - Что за прелестная женщина! Какая величественность! Сейчас видно королевскую дочь, рожденную повелительницу!

Тут портьера отдернулась, и женщина вошла. Это была императрица Феодора. Ей было лет около сорока. Щеки и губы ее были подкрашены, брови начернены, - вообще приняты были все меры, чтобы поддержать увядающую красоту. Но и без этого она была бы еще прекрасна.

Все присутствующие бросились перед нею на землю, как перед императором. Юстиниан же вздрогнул и хотел спрятать портрет. Но не успел: императрица уже внимательно всматривалась в него.

- Мы восхищались, - ответил он в замешательстве, - чудной рамкой портрета.

- Ну, в рамке нет решительно ничего хорошего, - ответила с улыбкой Феодора. - Но лицо недурно. Королева готов, вероятно?

Посланный наклонил голову.

- Да, недурна. Только слишком груба, строга, неженственна. Но стоит ли заниматься женским портретом! Юстиниан, что же, решился ты?

- Почти. Я хотел только еще посоветоваться с тобою, - ответил император. - Господа, уйдите. Я посоветуюсь с императрицей. Завтра вы узнаете мое решение.

Оставшись наедине с женою, Юстиниан взял ее руку и нежно поцеловал.

"О, - подумала Феодора, - уж эта нежность недаром: ему что-то нужно. Надо быть осторожнее". И громко спросила:

- Так что же ты думаешь делать?

- Я почти решил уже послать в Италию Велизария с тридцатитысячным войском. Конечно, с такими незначительными силами он не покорит Италию. Но честь его будет задета, и он сделает все возможное, три четверти работы. А тогда я отзову его назад и сам поведу туда шестьдесят тысяч, да возьму еще Нарзеса с собою, шутя кончу остальную четверть работы и буду победителем.

- Хитро задумано, - отвечала императрица. - План прекрасен.

- Да, я решаюсь. Но... еще одно, - и он снова поцеловал руку жены.

"А, вот теперь", - подумала Феодора.

- Когда мы победим готов, что... что надо будет сделать с их королевой?

- Что с нею сделать? - спокойно ответила Теодора. - То же, что с лишенным трона королем вандалов. Она должна будет жить здесь, в Византии.

- Как я рад, что ты решаешь так справедливо.

- Даже более, - продолжала Феодора. - Она тем легче поддастся нам, чем более будет уверена в достойном приеме здесь. Поэтому я сама напишу ей радушное приглашение, предложу ей смотреть на меня, как на любящую сестру.

- Ты и не подозреваешь, - горячо вскричал Юстиниан, - как ты облегчишь этим нашу победу. Дочь Теодориха должна быть вполне привлечена на нашу сторону. Она сама должна ввести нас в Равенну. Но в таком случае нельзя сейчас посылать Велизария с войском туда: это может возбудить в ней подозрение. Велизарий должен быть только по близости, наготове. Пусть он держится у берегов Сицилии, под предлогом смут в Африке. Но кто же будет действовать в нашу пользу в Равенне?

- Префект Рима Цетег, умнейший человек в западной империи, друг моей молодости.

И она задумалась. Потом через несколько минут торжественно сказала:

- Юстиниан, чтобы доказать тебе, что я могу забыть личную ненависть, где этого требует благо государства, и где необходим подходящий человек, я сама предлагаю тебе своего врага, искусного дипломата - Петра, двоюродного брата Нарзеса. Пошли его.

- Феодора, - в восторге вскричал Юстиниан, обнимая ее. - Ты, действительно, послана мне самим Богом. Цетег - Петр - Велизарий! Варвары, вы погибли!