| Автор: | Дан Ф. Л., год: 1876 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
КНИГА V. ВИТИХИС
ГЛАВА I
Между тем Велизарий быстро, не встречая сопротивления, шел к Неаполю. Римляне всюду встречали его с торжеством. Скоро он подошел к этому городу и с трех сторон осадил его. Неаполь был плохо укреплен и почти не имел запасов. И хотя начальник крепости, граф Улиарис, поклялся своей бородою, что не сдаст города, но он не мог бы долго выдерживать осаду, если бы не помогло неожиданное обстоятельство: отплытие греческого флота в Византию.
Когда Велизарий высадился в Италии, он велел флоту двинуться к Неаполю и осадить его со стороны моря, между тем как сам он окружит его со стороны суши. Тогда город, не имея запасов, конечно, не мог бы продержаться долго. Но начальник флота в ответ показал ему полученный им из Византии приказ возвратиться немедленно домой. С большим трудом удалось Велизарию выпросить, чтобы ему были оставлены четыре судна. Таким образом, со стороны моря город оставался открыт. Вначале Велизарий утешал себя тем, что осажденные также не имеют флота, и следовательно, доступ к морю не принесет им пользы. Но вскоре ему пришлось иметь дело с противником, которого он позднее научился бояться. Это был Тотила. Прибыв в Неаполь с трупом Валерия, он похоронил его со всеми почестями, успокоил его дочь и затем занялся невероятным делом: создать себе флот из ничего. Он забрал большие рыбачьи лодки и купеческие суда, какие находились в гавани, и составил маленькую флотилию из дюжины судов. Конечно, эта флотилия была слишком слаба. Она не могла бы выдержать ни морской бури, ни встречи с военным судном. Но она прекрасно снабжала осажденный город необходимыми запасами, следила за движением неприятеля по берегу и постоянно беспокоила его неожиданными нападениями: часто Тотила высаживался с небольшим отрядом в тылу неприятеля и уничтожал мелкие отряды его. Вследствие этого византийцы не осмеливались отдаляться на значительные расстояния от главного лагеря. Но, конечно, Тотила понимал, что положение города очень опасно. Достаточно было появиться нескольким неприятельским кораблям, - и Неаполь должен будет сдаться. Поэтому он очень упрашивал Валерию удалиться из города, - он на своих судах перевез бы ее в безопасное место, где она могла бы жить под защитой Юлия. Но она об этом и слышать не хотела.
Но алтарь исчез уже много столетий назад. Теперь осталось только громадное оливковое дерево, под тенью которого некогда стояла статуя богини. Кругом была масса цветов, о которых заботилась Мирьям. Корни громадного дерева выдавались из-под земли, и среди них виднелось темное отверстие, которое вело в подземную часть древнего храма.
Прямо против дерева возвышался большой деревянный крест и перед ним, аналой из мраморных плит. Часто сидела у этого креста Мирьям со старухой Аррией, полуслепой вдовой прежнего привратника. Мать Мирьям умерла очень рано, и Аррия взяла на себя заботы о маленькой сиротке и ухаживала за нею с чисто материнскою нежностью. Зато после, когда старуха ослепла и сама стала нуждаться в заботах, Мирьям, в свою очередь, с такою же любовью заботилась о ней. Старуха была очень набожна и часто целыми часами громко молилась у креста. Мирьям слышала эти молитвы, и короткое, полное любви учение Назарянина незаметно проникло в душу девочки.
На третий день осады Неаполя, под вечер Мирьям и Аррия сидели на ступеньках налоя.
- Для кого же эти цветы? - спросила старуха. - Ведь молодой гость сегодня уже был.
- Это для нее, для его невесты, - ответила Мирьям. - Я сегодня в первый раз видела ее. Она прекрасна. Я подарю ей свои розы.
- Нет, только видела. С тех пор, как она приехала в Неаполь, мне страшно хотелось видеть ее, и я все время бродила около ворот ее дома. Сегодня в первый раз мне удалось увидеть ее, когда она садилась в носилки. Она очень красива и знатна. Она кажется очень умной и доброй, но не счастливой. Я подарю ей свои розы.
Несколько времени обе молчали.
- Мать, - снова начала Мирьям, - что значит: собрание святых? Только ли одни христиане будут жить там вместе? Нет, нет, - продолжала она, не ожидая ответа, - этого не может быть. Там будут или все, все добрые, или... Мать, а в книгах Моисея ничего не говорится о воскресении мертвых. И разве может быть жизнь без страданий? без тоски? без тихих, никогда не умолкающих желаний? Я не думаю.
- Господь уготовил для своих, - торжественно ответила Аррия, - блаженные обители, где они не будут испытывать ни голода, ни жажды. Их не будет там печь солнце, не будет мучить жара. Потому что Господь Бог сам поведет их к источникам живой воды и осушить всякую слезу на их глазах.
- Там они будут жить, - продолжала старуха, - без желаний, подобно ангелам. И они будут видеть Бога, и Его мир покроет их, как тень пальм. Они забудут ненависть, и любовь, и страдания, и все, что волновало их на земле. Я много молилась о тебе, Мирьям: и Господь умилосердится над тобою и причислит тебя к своим.
- Нет, Аррия, - покачав головою, возразила Мирьям. - Лучше уснуть вечным сном. Может ли душа расстаться с тем, что было ее жизнью? Как могу я быть счастливой и забыть, что я любила? Ах, только то, что мы любим, придает цену нашей жизни. И если бы мне пришлось выбирать: все блаженства неба с тем, чтобы отказаться от своей любви, или сохранить свою любовь с ее вечной тоской, - я не позавидовала бы блаженным на небе. Я выбрала бы свою любовь с ее тоской.
- Дитя, не говори так. Не греши! Смотри, есть ли в мире что-нибудь выше материнской любви? Нет ничего! Но и она не сохранится на небесах. Материнская любовь - это прочная связь, которая болезненно связывает навеки. О мой Юкунд, мой Юкунд! Если бы ты возвратился поскорее, чтобы я могла увидеть тебя раньше, тем мои глаза закроются навеки! Потому что там, в царствии небесном, исчезает и материнская любовь в вечной любви к Богу и святыне. А как хотелось бы мне еще хоть один раз обнять его, ощупать руками его дорогую голову! И слушай, Мирьям: я надеюсь и верю - скоро, скоро я снова увижу его.
- Нет, мать, ради меня ты не должна еще умирать!
- И все же он возвратится. Невозможно, чтобы Господь не обратил внимания на все мои слезы, мои молитвы. И что за сын был мой Юкунд! Работой собственных рук кормил он меня, пока не заболел. Тогда наступила нужда, и он сказал: "Мать, не могу я видеть, как ты голодаешь. Ты знаешь, что при входе в старый храм под оливковым деревом спрятаны сокровища языческих жрецов. Отец раз спускался туда и нашел золотую монету. Пойду и я, спущусь насколько возможно глубже, быть может, и я найду хоть немного золота. Господь будет охранять меня". И я сказала: "аминь". Потому что нужда была тяжела, и я хорошо знала, что Господь защитит благочестивого сына вдовы. И мы вместе целый час молились, здесь, перед этим крестом. А потом мой Юкунд встал и спустился в отверстие под корнями дерева. Я прислушивалась к шуму его шагов. Потом ничего не было слышно. И до сих пор он еще не вернулся. Но он не умер. О нет! Не проходит дня, чтобы я подумала: сегодня Господь выведет его назад. Разве Иосиф не был долгие годы далеко в Египте? - однако же старые глаза Иакова снова увидели его. И мне кажется, что я увижу его сегодня и завтра. Потому что сегодня ночью я видела его во сне. Он был в белой одежде и поднимался из отверстия. Обе руки его были протянуты. Я позвала его по имени, и мы соединились навеки. Так оно и будет: потому что Господь слышит моления сокрушенного сердца, и "надеющиеся на Него не постыдятся".
И старуха поднялась и пошла в свой домик.
"Какая вера! - подумала Мирьям. - Неужели же Тот, Кто в смертельных муках склонил голову на крест, был Мессия? Неужели правда, что он поднялся на небо и оттуда охраняет своих, как пастух стадо?.. Но я не принадлежу к Его стаду. Мне нет утешения в этой надежде. Мне остается только моя любовь с ее горем. Как! Неужели я буду витать среди звезд без этой любви! Но ведь тогда я не буду Мирьям! Нет, нет, не надо мне такого воскресения. Гораздо лучше быть подобной цветам: расцвести здесь при ярком свете любви, некоторое время красоваться и издавать аромат, пока не скроется солнце, пробудившее их. А потом увянуть в вечном покое".