| Автор: | Дан Ф. Л., год: 1876 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
ГЛАВА VI
В ночь после разговора Витихиса с Цетегом старый папа Агапит умер, и его преемником был избран Сильверий. Как только войска готов удалились из города, он собрал всех главных представителей духовенства и народа для совещания о благе города св. Петра. В числе приглашенных был и Цетег.
Когда все собрались, Сильверий обратился к ним с речью, в которой заявил, что наступило время сбросить иго еретиков, и предложил отправить посольство к Велизарию, полководцу правоверного императора Юстиниана, единственного законного властелина Италии, вручить ему ключи от вечного города и предоставить ему защищать церковь и верных от мести варваров. Правда, Витихис перед отъездом заставил всех римлян принести ему присягу в верности. Но он, как папа, разрешает их от клятвы.
Предложение Сильверия было принято единодушно, и послами к Велизарию были выбраны Сильверий, Альбин, Сцевола и Цетег. Но Цетег отказался.
- Я не согласен с вашим решением, - сказал он. - Мы вызовем напрасно справедливое негодование готов, которые могут немедленно возвратиться в Рим. Пусть Велизарий вынудит нас сдаться ему.
Сильверий и Сцевола многозначительно переглянулись.
- Так ты отказываешься ехать с нами? - спросил Сильверий.
- Я поеду к Велизарию, но не с вами, - ответил он и вышел.
- Он погубит себя этим, - тихо сказал Сильверий Сцеволе. - Он при свидетелях высказался против сдачи.
- И сам отправляется в пещеру льва.
- Он не должен возвратиться оттуда. Обвинительный акт составлен?
- Давно уже. Я боялся, что Цетега придется тащить силой, а он сам идет на погибель.
- Аминь, - сказал Сильверий. - Послезавтра утром мы едем.
Но святой отец ошибся: на этот раз Цетег еще не погиб. Он возвратился домой и тотчас велел запрягать лошадей. В комнате его ожидал Лициний.
- Готовы ли наружные железные ворота у башни Адриана?
- Готовы, - ответил Лициний.
- А хлебные запасы из Сицилии перевезены в Капитолий?
- Перевезены.
- Оружие роздано? Шанцы Капитолия окончены?
- Да.
- Хорошо. Вот тебе пакет. Распечатай его завтра и в точности исполни каждое слово. Дело идет не о моей или твоей жизни, а о Риме. Город Цезаря увидит ваши подвиги. До свидания!
- Ты будешь доволен, - ответил юноша со сверкающими глазами.
- А, святой отец, - пробормотал он, - я еще в долгу у тебя за последнее собрание в катакомбах. Теперь за все рассчитаюсь.
И он помчался в лагерь Велизария.
Через несколько дней торжественно прибыл Сильверий в лагерь Велизария с посольством. Народ с восторгом выпряг мулов, которые везли носилки, и тащил их, приветствуя его самыми громкими криками: "Да здравствует епископ Рима! Да здравствует св. Петр!" Тысячи солдат бросились из своих палаток, чтобы поглядеть на святого отца и его раззолоченные носилки. Сильверий непрерывно благословлял. В узком переулке у палатки Велизария народ так столпился, что носилки вынуждены были остановиться.
Сильверий, улыбаясь, обратился к стоявшим впереди с чудной речью на текст евангелия: "Не возбраняйте малым приходить ко мне!" Но слушатели были гепиды, они только покачали головами, не понимая латинского языка. Сильверий снова засмеялся, благословил еще раз своих верных и пошел в палатку в сопровождении Альбина и Сцеволы.
Велизарий встал при входе папы. Сильверий, не кланяясь, подошел к нему и, поднявшись на цыпочки, в виде благословения положил обе руки свои ему на плечи. Достать до головы этого великана он уже и не думал. Ему очень хотелось, чтобы Велизарий опустился перед ним на колени, и он слегка нажал его. Но великан стоял прямо, как дуб, и Сильверий должен был благословить его стоявшего.
- Ты пришел, как посол римлян? - спросил Велизарий.
- Я пришел во имя св. Петра, как епископ Рима, чтобы передать мой город тебе и императору. А эти добрые люди, - он указал на Альбина и Сцеволу, - присоединились ко мне, как подчиненные.
Сцевола с негодованием выпрямился и хотел возразить: он вовсе не так понимал их союз. Но Велизарий сделал ему знак молчать.
- Итак, от имени Господа я благословляю твое вступление в Италию и Рим, - продолжал Сильверий. - Войди в стены вечного города для защиты церкви и верующих против еретиков. Воздай там славу имени Господа и кресту Иисуса Христа, и никогда не забывай, что дорогу туда тебе проложила святая церковь. Я был тем орудием, которое избрал Господь, чтобы усыпить бдительность глупых готов и, ослепив, вывести их из города. Я склонил на твою сторону колеблющихся граждан и уничтожил злоумышления твоих врагов. Сам св. Петр моею рукою подает тебе ключи от своего города, чтобы охранял и защищал его. Никогда не забывай этого!
И он протянул Велизарию ключи от одних из ворот Рима.
- Я никогда не забуду этого, - ответил Велизарий, взяв ключи. - Но ты говоришь о злоумышлениях моих врагов. Разве в Риме есть враги императора?
- Не спрашивай лучше, полководец, - со вздохом ответил Сильверий. - Их сети теперь порваны, они уже безвредны, а святой церкви приличествует не обвинять, а миловать и обращать все к лучшему.
- Нет, святой отец, - возразил Велизарий, - твой долг указать правоверному императору изменников, которые скрываются среди верных граждан Рима. И я требую, чтобы ты указал их.
- Церковь не жаждет крови, - с новым вздохом возразил Сильверий.
- Но она не должна препятствовать справедливости, - вмешался Сцевола. - Я обвиняю префекта Рима Цетега в оскорблении и возмущении против императора Юстиниана. Вот в этом документе находятся все обвинительные пункты и доказательства. Он называл правление императора тиранией. Он посильно противодействовал высадке императорских войск. Наконец, несколько дней назад он один был против того, чтобы открыть для тебя ворота Рима.
- И какого наказания требуете вы? - спросил Велизарий.
- По закону: смертной казни, - ответил Сцевола.
- А имущество его должно быть разделено между казной и обвинителями, - прибавил Альбин.
- А его душа предана милосердию Божию, - заключил папа.
- Где же теперь обвиняемый? - спросил Велизарий.
- Он собирался быть у тебя, но боюсь, что нечистая совесть не допустит его сюда.
С этими словами он поднял занавес у задней стены палатки, и перед удивленными обвинителями встал Цетег.
- Цетег приехал ко мне раньше тебя и также с обвинением. Ты, Сильверий, обвиняешься в тяжелом преступлении. Защищайся!
- Я обвиняюсь! - усмехнулся Сильверий. - Кто же может быть обвинителем или судьей над преемником св. Петра?
- Судьей буду я, вместо императора, твоего повелителя, - сказал Велизарий.
- Обвинителем же буду я, - добавил Цетег, подходя ближе. - Я обвиняю тебя в измене римскому государству и тотчас докажу свое обвинение. Сильверий имел намерение отнять у императора город Рим и большую часть Италии и - смешно даже сказать! - основать в отечестве цезарей церковное государство. И он сделал уже первые шаги к осуществлению этого - не знаю, право, как назвать - преступления или безумия? Вот договор, заключенный им с Теодагадом, последним королем варваров. Вот и его подпись. Король продает за тысячу фунтов золота преемникам св. Петра в вечное владение город Рим и его окрестности на тридцать миль в окружности со всеми правами верховной власти, - с правом издавать законы, судить, собирать налоги, пошлины, вести войны. Договор этот, как видно из выставленного на нем числа, составлен три месяца назад. Таким образом, в то время, как благочестивый епископ за спиной Теодагада призывал императорские войска, он за спиною императора заключал договор, который должен был лишить императора плодов этого вторжения. Конечно, гибкая совесть считается, может быть, за ум, но мне кажется, что подобные поступки называются...
- Постыдной изменой! - громовым голосом вскричал Велизарий, беря из рук префекта документ. - Вот смотри: здесь твоя подпись. Можешь ты отрицать это?
Все присутствующие были поражены этим объяснением, особенно Сцевола, ярый республиканец, никак не подозревавший властолюбивых планов своего союзника.
Но Сильверий в эту минуту выказал себя достойным противником Цетега. Он видел, что работа всей жизни его готова решиться, и ни на одну секунду не растерялся.
- Что же, долго ли еще ты будешь молчать? - вскричал Велизарий.
- До тех пор, пока ты сделаешься способным и достойным слушать меня. Теперь ты одержим Урхитофелем, демоном гнева.
- Говори! Защищайся! - сказал Велизарий более сдержанно.
- Да, - ответил Сильверий, - я заключил этот договор; но вовсе не из стремления расширить власть церкви новыми правами, - нет, все святые свидетели мне в этом! - а только потому, что считал долгом поддержать древние права св. Петра.
- Древние права? - спросил с неудовольствием Велизарий.
- Древние права, - спокойно повторил Сильверий, - которыми церковь до сих пор не пользовалась. Знай же, представитель императора, и все вы, присутствующие здесь: этим договором Теодагад только подтвердил права, которые получены церковью двести лет назад от Константина, который первый из римских императоров принял христианство. Когда он покорил всех своих врагов при очевидной помощи святых я особенно св. Петра, то по просьбе своей благочестивой супруги Елены, в благодарность за эту помощь и чтобы засвидетельствовать перед всем миром, что корона и меч должны склоняться перед крестом церкви, - он подарил на вечные времена Рим со всеми его окрестностями св. Петру. Эта дарственная составлена вполне законно и грозит проклятием геенны каждому, кто вздумал бы оспаривать ее. И теперь именем триединого Бога я спрашиваю тебя, представителя императора Юстиниана: решится ли он отвергать эту запись и навлечь на себя проклятие?
- Префект Цетег, что можешь ты возразить против этого? - спросил Велизарий с видимым смущением.
- Я знаю этот документ, - ответил с легкой усмешкой Цетег. - Я даже принес его с собою. Вот он. Дарственная составлена безукоризненно, по всем правилам, ни к одному слову ее нельзя придраться. Да и что же удивительного, - тут он так насмешливо взглянул на Сильверия, что у святого отца выступил пот на лбу: - ведь ее составлял главный нотариус императора Константина, а уж тот должен был знать законы.
- Так что, документ совершенно законный? - со страшным волнением спросил Велизарий.
- Конечно, - со вздохом ответил Цетег: - дарственная составлена совершенно законно. Жаль только, что...
- Ну? - с нетерпением прервал Велизарий.
- Жаль только, что она подложна.
- Подложна? - с торжеством вскричал Велизарий. - Префект, друг, можешь ли ты доказать это?
разобрать буквы. Он изготовлен на старинной императорской фабрике, основанной в Византии еще Константином.
- Скорее к делу! - вскричал Велизарий
- Но всякому известно, - только святой отец; очевидно, не знал этого, - что эта фабрика ставит на левом краю всех своих пергаментов штемпель с указанием года, - имена консулов, правивших в том году. Конечно, имена эти написаны так мелко, что их едва можно рассмотреть, А теперь смотри, военачальник: в документе говорится, что он составлен в шестнадцатом году Царствования Константина, и совершенно правильно называет консулов того года - Далмация и Ксенофила. но в таком случае нельзя не видеть истинного чуда в том, что уже во время Константина, двести лет назад, было точно известно, кто будет консулом в год смерти Теодориха и Юстина. Вот взгляни сам, Велизарий. Видишь здесь, на краю, штемпель? - правда, его можно рассмотреть только на свет. Видишь? "Юстиниан Август, единый консул в первый год своего царствования".
Сильверий бессильно опустился на стул.
- Епископ Рима, что можешь ты возразить на это? - с торжеством спросил Велизарий.
Сильверий с трудом овладел собою и едва слышным голосом ответил:
- Я нашел этот документ в архиве церкви. И если вы правы, то я обманут, как и вы. Я ничего не знал о штемпеле, клянусь ранами Христа, не знал!
- О, этому я верю и без клятвы, святой отец! - заметил Цетег.
- Это дело требует самого строгого расследования, - сказал Велизарий. - Но я не решаюсь быть судьей в нем: его должность решит сам император. Вулкарис, друг мой, передаю епископа в твои руки: веди его тотчас на корабль и вези в Византию.
- Я протестую, - возразил Сильверий. - Никто на земле не может судить меня, епископа Рима, кроме церковного собора, и потому я требую, чтобы меня отпустили в Рим.
- Рима ты никогда уж не увидишь, - ответил ему Велизарий. - А твои права разберет Юстиниан. Но и твои товарищи - Сцевола и Альбин, которые ложно обвиняли префекта, этого самого верного и умного друга императора, - также очень подозрительны. Бери, Вулкарис, и их в Византию. Но помни, что этот священник - самый опасный враг императора. Ты отвечаешь за него головою.
- Ручаюсь, - ответил громадного роста герул. - Скорее он умрет, чем вырвется от меня. Идем со мною!
Сильверий ясно видел, что сопротивление невозможно, и молча пошел за герулом. Проходя мимо префекта, он опустил голову и не взглянул на него, но расслышал слова, которые тот прошептал ему:
- Сильверий, этот час - моя расплата за твою победу в катакомбах. Теперь мы квиты.
Как только епископ вышел из палатки, Велизарий бросился к префекту.
- Прими мою благодарность, Цетег, - вскричал он, обнимая его. - Я сообщу императору, что ты сегодня спас ему Рим, и верь, что ты не останешься без награды.
- Моя награда заключается в самом поступке моем, - улыбаясь, ответил префект.
- Как так? - с удивлением спросил Велизарий.
Префект приблизился к военачальнику.
- Велизарий, - сказал он, - я всегда находил, что как с великими друзьями, так и с великими врагами лучше всего действовать прямо. Поэтому позволь и на этот раз говорить с тобою откровенно: я спас Рим от властолюбия церкви, но не для императора.
- А для кого же? - нахмурившись, спросил Велизарий.
- Прежде всего для самого Рима. Я римлянин и люблю свой город. Он не должен покориться духовенству. Но не должен быть и рабом императора. Я - республиканец.
- Но я понимаю, что в настоящее время эта мечта моя не может еще осуществиться: надо, чтобы в римлянах пробудился древний дух, потребность в свободе. Для нынешнего поколения это уже невозможно. И пока мы не можем сбросить иго варваров одними собственными силами, нам необходима поддержка Византии. Но Рим не должен терпеть произвола императора: он не сдастся без условий.
- Я, - спокойно ответил Цетег. - Нет, Велизарий, я не шучу. Вот план города и его укреплений. Ты, как военачальник, сразу оценишь их силу.
Велизарий взглянул на поданный ему план и тотчас возвратил назад.
- Он устарел, - спокойно ответил он. - Смотри, эти рвы уже осыпались, эти башни разрушились, здесь стена обвалилась, и эти ворота бесполезны.
- Ошибаешься, Велизарий. Твой план устарел: все эти рвы, башни, стены и ворота снова восстановлены мною за последние годы.
- Если ты все это действительно сделал, префект, ответил он, - то ты прекрасный военачальник. Но для войны мало иметь крепость, необходимо войско, а у тебя его нет.
- И в этом ошибаешься: в стенах Рима находится в настоящую минуту тридцать пять тысяч вооруженных людей.
- Разве готы возвратились? - вскричал Велизарий.
- Нет, эти тридцать пять тысяч под моим начальством. Последние годы я неустанно приучал изнеженных римлян снова владеть оружием. И теперь у меня тридцать когорт, по тысяче человек в каждой. Конечно, в открытом поле они не устоят против тебя, но за этими стенами, уверяю тебя, они будут сражаться прекрасно. Итак, решай: прими мои условия, - и тогда и эти тридцать пять тысяч, и Рим, и сам Цетег - твои. Если же ты не примешь их, тогда я запру Рим, и тебе придется осаждать его целые месяцы. А между тем готы соберутся с силами. Я сам призову их, они явятся в числе втрое большем, чем твои войска, и тогда разве только чудо спасет тебя от гибели.
Не рука византийца тотчас опустилась, - так спокойно и насмешливо глядел Цетег ему прямо в глаза.
- Что означает твоя улыбка? - спросил он.
- Сострадание к тебе: если бы ты нанес мне удар, то погиб бы.
- Я погиб бы? Скорее ты!
он должен распечатать его. Если завтра не явлюсь в Рим невредимым, он приведет в исполнение все, написанное там. А написано там вот что...
Он подал Велизарию свисток, и тот прочел:
"Я пал жертвой тирании Византии. Отомстите за меня, призовите назад готов. Требую этого во имя вашей клятвы. Лучше варвары, чем коварный Юстиниан. Держитесь до последнего человека. Предайте город скорее пламени, чем войску тирана".
- Итак, видишь, что моя смерть не откроет, а навсегда закроет перед тобою ворота Рима.
С гневом, но вместе и с удивлением взглянул Велизарий на этого человека, который в его же лагере осмелился предписывать ему условия.
- Чтобы остаться независимым от тебя и императора, я должен сохранить власть над Римом. В виду этого правый берег Тибра, а на левом Капитолий и вся южная стена до ворот св. Павла включительно должны оставаться в руках моих исаврийцев и римлян. Остальную же часть левого берега Тибра займешь ты.
- Недурно, - засмеялся Велизарий. - ведь этак ты в любую минуту можешь вытеснить нас из города или вогнать в руку. Нет, конечно, я несогласен.
- В таком случае готовься к войне со мною и готами под стенами Рима.
Велизарий вскочил и прошелся по палатке.
- Хорошо, до вечера. С восходом солнца я уезжаю в Рим.
Через несколько дней войско Велизария торжественно вступило в Рим.