Божественная комедия. Чистилище.
Песнь девятнадцатая

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Божественная комедия. Чистилище. Песнь девятнадцатая (старая орфография)

ПЕСНЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. 

Четвертый круг: грех уныния. - Символический сон Данте. - Ангел любви к Богу. - Подъем в пятый круг сребролюбивых. - Папа Адриан V.

1	В тот час, как холода Луны в лазурном
	Пространстве звезд не может превозмочь
	Зной дня, ослабленный Землей с Сатурном,--
4	Когда встает для геомантов в ночь
	Fortuna major, пред зарей, с обычной
	Страны, где мгла бежит с востока прочь,
7	Мне снилась тень жены косноязычной,
	С культями рук, хромой, косой на вид,
	Имевшей лик лишь мертвецу приличный.
10	Я на нее глядел, и как живит
	Остывшее под хладом ночи тело
	Луч солнечный, так ей мой взгляд дарит
13	Свободу уст, и выпрямился смело
	Весь рост её, и тусклый, мертвый лик
	Зарделся вдруг, как будто страсть в нем млела.
16	И вот, лишь в ней свободным стал язык?
	Запела так, что уберечь от плена
	Едва я мой разсудок свой в тот миг.
19	"Я", пела тень, "та чудная Сирена,
	Что моряков влечет с морей на брег,
	Так сладок голос мой, всех бед замена!
22	"На песнь мою скитальческий свой бег
	Сдержал Улисс, и кто со мной в общенье,
	Тот редко прочь бежит от наших нег!"
25	Еще в устах у ней звучало пенье,
	Как некая пречистая Жена
	Явилась мне, чтоб ввесть ее в смущенье.
28	- "Виргилий! О Виргилий! кто Она?"
	Воскликнул я, и вождь мой, полн надежды,
	Потек к Жене пречистой. И, гневна,
31	Она с Сирены сорвала одежды,
	Чтоб видел я, что было в них внутри,
	И страшный смрад велел открыть мне вежды.
34	Я поднял взор, и вождь: - "Уж раза три
	Взываю я: вставай! отбрось тревогу,--
	Нашли мы вход; он пред тобой, смотри".
37	Я встал. Уж солнце блеск свой по чертогу
	Святой горы лило во все места,
	Светя нам в тыл, и вождь пошел в дорогу.
40
	Но шел, как тот, кого гнетет забота,
	Чей стан согбен, как полусвод моста.
43	Вдруг слышу глас: - "Войдите, здесь ворота!" -
	Столь кроткий глас, что смертным на земле
	Ввек не звучит столь сладостная нота.
46	Как белый лебедь, распростря крыле,
	Нам говоривший нас повел в ущелье
	Между двух стен в той каменной скале.
49	И он крылами мне пахнул в веселье,
	"Блаженны плачущие", говоря,--
	Утешатся в небесном новоселье".
52	- "Что ты идешь, так в землю взор вперя?"--
	Так начал вождь, лишь поднялся немного
	Над Ангелом, сиявшим как заря.
55	И я: - "Велит идти мне так с тревогой
	Недавний сон, и дум о нем вовек
	Не истребит во мне разсудок строгий!"
58	- "Ты древнюю зрел ведьму", он изрек,
	"Из-за нея-ж льют слезы там, под нами;
	Ты зрел, как с ней быть должен человек.
61	"Довольно с нас! Топчи же прах пятами!
	Гляди на ту приманку, что кружит
	Сам вечный Царь широкими кругами".
64	Как сокол прежде под ноги глядит.
	Потом, на крик знакомый устремяся,
	Весь тянется туда, где корм манит,--
67	Так мчался я, и там, где раздалася
	Скала горы, чтоб дать всходящим путь,
	Я лез, пока мы не пошли, кружася.
70	Лишь в пятый круг ввела нас всхода круть,
	Я сонм узрел, что, слез унять не смея,
	Простерся ниц, к земле притиснув грудь.
73	"Adhaesit pavimento anima mea",
	Вопили все, подъемля шум такой,
	Что я стоял, всех слов не разумея.
76	- "Род, избранный Творцом, чью казнь с тоской
	Надежды луч творит не столь тяжелой!
	Направьте нас на верх горы святой".
79	- "Когда пришли не лечь на камень голый
	И поскорей хотите вверх взойти, -
	Ваш правый бок держите к бездне полой".
82
	Вблизи от нас был дан ответ, в котором
	Я тайный смысл удобно мог найти.
85	И взор учителя я встретил взором,
	И вождь все то, о чем мой взор просил,
	Мне разрешил безмолвным приговором.
88	И лишь на то я право получил,
	Как я уж стал над тем, с кого все время,
	Как говорил он, глаз я не сводил.
91	И я: - "О, дух, в чьем плаче зреет семя,
	Без коего к Творцу нельзя предстать!
	Сбрось для меня на миг дум тяжких бремя.
94	"Кто ты? зачем спиною вверх лежать
	Вы здесь должны? Скажи мне, чтоб не всуе
	Молил я там, куда вернусь опять".
97	И он: - "Скажу, зачем, слепые, буи,
	Повергнуты спиной мы вверх; сперва-ж
	Successor Petri - scias - quod ego fui:
100	"Меж Сьестри и Кьявери горный кряж
	Омыт рекой, чьим именем и слухом
	Прославился фамильный титул наш.
103	"Я месяц с малым сам изведал духом,
	Как папский сан тяжел тому, кем в грязь
	Не втоптан он: груз всякий чту я пухом.
106	"К Творцу, увы мне! поздно обратясь,
	Я лишь тогда, как пастырем стал Рима,
	Постиг всю ложь, порвавши с миром связь.
109	"Тут понял я, что все проходит мимо.
	Тиары блеск уж в жизни мне не льстил,
	Влекла-ж меня сей жизни диадима.
112	"До тех же пор я, дух злосчастный, жил
	Вне Бога, жаждой лишь к сребру согретый,
	И здесь, как видишь, муку заслужил.
115	"3а сребролюбье вот какой монетой
	Здесь платим мы, свой очищая грех,
	И на горе нет казни горше этой.
118	" Как не искал божественных утех
	Наш алчный взор, весь прилеплен к земному,--
	Так в землю Суд упер здесь очи всех.
121	"Как жар гасило ко всему благому
	В нас сребролюбье, доблесть всю поправ,--
124	"И по рукам, и по ногам сковав.
	И будем мы лежать, недвижны тени,
	Доколь свершит Царь правды Свой устав".
127	Желав ответить, стал я на колени
	И уже начал, как услышал он,
	Что я главой припал к его ступени,
130	- "Зачем", спросил он, "долу ты склонен?"
	И я ему: - "Пред вашим папским саном
	Мне долг велит творить земной поклон".
133	И он: - "Брат, встань! Ты увлечен обманом:
	Теперь, как ты, как все, я лишь простой
	Служитель здесь пред вечным Океаном.
136	"И если вник в евангельский святой
	Глагол ты: "Neque nubent", тотчас ясно
	Поймешь, зачем так говорю с тобой.
139	"Иди-ж теперь; не медли здесь напрасно
	И не мешай мне слезы лить из глаз,
	Да зреет плод, как ты сказал прекрасно.
142	"Племянница, Аладжья, есть у нас;
	Она добра, лишь только-б в злые сети
145	"Она одна осталась мне на свете".

Примечания

дневной жар, разливаемый в течение дня солнцем по земле и в воздухе, мало-по-малу ослабляется от природного холода земли, как планеты, находящейся под влиянием холода луны, которая считалась за холодную планету на том основании, что это охлаждение бывает всего заметнее в лунные безоблачные ночи. Охлаждению земли содействовали кроме того влияние Сатурна, который, по причине его значительного разстояния от солнца, также относился к числу холодных планет. Потому Виргилий говорит, Georg, I, 135 и сл.:

Брунетто Латини говорит о Сатурне: "crudele e maligno e freddo di natura".

зажмурив глаза (впоследствии даже на бумаге чернилами) точек и в образовании из этих точек, носивших у геомантов различные наименования (матери, дочери, внуки и проч.), - ответов на вопросы. Одна из этих фигур, имеющая расположение своих точек в следующей форме , называлась большею Фортуной. При некотором воображении можно образовать подобную фигуру из тех звезд, которые находятся в конце Водолея и в начале созвездия Рыб. Итак, вместо того, чтобы сказать, что наступил тот час, в который (так как солнце находилось в знаке Овна) уже поднялась над горизонтом часть Водолея с частию созвездия Рыб (a это в свою очередь означает, что вскоре должно подняться солнце, ибо сказанные два созвездия непосредственно предшествуют Овну), - Дание прибегает здесь к такому обозначению времени; был тот час, в который геоманты видят восхождение их Большей Фортуны на восточном небе при утренних сумерках на той дороге, которая, по причине ожидаемого восхода солнца, не будет долго оставаться темною. Эти предутренние часы выбраны поэтом для изображения сновидения, которое рассказывается в следующих терцинах, так как предутренние часы, именно те, когда нам снится правда. Сличи: Ада XXVI, 7 и примеч.; Чистилища IX, 16--18 и примеч.

7--9. Это сновиденье - символическое изображение трех пороков или грехов, очищающихся в остальных трех кругах горы чистилища, именно: скупости, чревоугодия и сладострастия (Чистилища XVII, 127--136). Собственно же являющаяся здесь сирена есть чувственное удовольствие. Пороки эти по природе своей гнусны и отвратительны, но человек в безумном своем ослеплении считает их за нечто привлекательное и достойное внимания. Ничтожные сами по себе, они получают свою прелесть от того, что человек сам к ним обращается; следовательно, это блого только лишь кажущееся (Чистилища XVI, 91; XVII, 133; XVIII, 65). Потому-то нам и кажется, что предмет нашего увлечения изменяется в своей природе, когда мы начинаем смотреть на него со всею силой нашего разсудка. Некоторые древние комментаторы, как Ландино, Оттимо и др. видели здесь лишь один символ скупости; но, очевидно, Данте заимствовал этот образ из Библии из Притч. Солом. VII, 10--12: "И вот - навстречу к нему женщина в наряде блудницы, с коварным сердцем, шумливая и необузданная; ноги её не живут в доме её: то на улице, то на площадях, и у каждого угла строить она ковы".

10--12. "Этим сравнением Данте некоторым образом возобновляет или дополняет описание предутренних часов ночи, описанных в первых терцинах". Скартаццини.

13--14. "Аллегорически Данте хочет сказать нам, что ложные блага, за которыми гонятся люди, богатство, удовольствия чрева и сладострастии, сами по себе вещи низкия, безобразные, a потому и не имеют в себе никакой реальной цены; но человек своим воображением и страстями делает их прекрасными и совершенными. Как самая безобразная вещь становится мало-по-малу прекрасной, по мере того как на нее смотрит поэт, так и увлечение, которому поддается человек в отношении этих ложных благ, делают их для него привлекательными и придают им цену, которой они не имеют в действительности. Но как отвратительная вещь в сущности есть та же самая, и переход её из отвратительной в прекрасную есть только обман, кажущееся явление, так точно и ложные блага имеют ценность и привлекательность лишь в глазах тех, которые судят о них ошибочно. Сказал же Лафатер: красота существует лишь в глазах влюбленного, а не в лице самой девушки". Скартаццини.

"Сирены, дочери Мельпомены и Ахелоя, имели чудовищное тело, но прекрасные женския лица и сладкозвучнейшие голоса; жили в море, откуда выплывали верхнею частию тела, и губили моряков, завлекая их сладостными песнями. Уже по мифологии они были символами увлечения ложными земными благами". Ibid.

22. Улисс, по указанию Цирцеи, заткнул уши своим спутникам разогретым воском, a себя велел привязать к мачте, чем спас себя и спутников от зазыва сирен, певших ему:

Данте здесь как бы противоречит Гомеру, заставив сирену сказать, что она привлекла к себе Одиссея. Впрочем, Данте, не зная греческого, и в других случаях нередко отклоняется от Гомера, особенно относительно Улисса. Может быть, впрочем, под именем сирен он разумеет Цирцею, у которой Улисс прожил целый год.

24. "Редко", потому что при содействии божественной милости иногда случается, что человек освобождается из сетей и снова обращается к истинному благу.

"Пречистая Жена", donna santa. Эта святая жена есть, очевидно, опять-таки та самая Лючия, которая уже являлась (Чистилища IX, 55). Она представляет искушаемому человеку грех в его истинном свете и таким образом облегчает свободной нашей воле выбор прямой дороги". К. Витте. - По Филалету, эта жена есть высшая, всегда лишь к благу направленная и божественной благостию вызываемая воля или gratta cooperane, приводящая в движение человеческий разум (Виргилия), чтобы обнажит пред нами обольщения чувственности". - Каннегиссер видит в ней, кроме того, противоположность пороку, т. е. добродетель; своим вопросом (стих 28) она как бы делает упрек Виргилию в том, что он допустил своего ученика взглянуть на сирену.

31. "Раскрою пред ними наготу твою, - и увидят весь срам твой". Иезек. XVI, 37. - "И снимут с тебя одежды твои, возьмут наряды твои. И оставят тебя нагою и несокрытою, и открыта будет срамная нагота твоя и распутство твое и блудодейство твое". Там же, XXIII, 26, 29.

"Вход", т. е. начало лестницы, по которой всходят в следующий круг.

37--30. "Теперь настало утро 24-го марта, 9-го или 12-го апреля, 6 часов от начала дня, Таким образом поэты оставались 12 часов в четвертом кругу. Но так как теперь, с 7-го стиха XV-ой песни, они обогнули по третьему карнизу еще часть горы, то путь их идет не прямо на запад, а несколько к юго-западу. Восходящее солнце, которое при закате, по причине южного положения горы Чистилища, оставалось несколько к северу, должно светить им теперь почти в тыл". Филалет.

42. "Изображение это очень пластично и рисует нам человека, который, находясь в глубоком размышлении, наклонят вперед голову и верхнюю часть тела. Если бы два таких человека сошлись друг с другом в подобном положении, то нам представился бы такой, хотя не совсем правильный, свод или арка моста". Штрекфусс. - Впрочем походка Данте, по словам Виллани, действительно была такою, как описана, именно в старости. "Is dum annis maturuisset, curvatis aliquantulum renibus incedebat, incessu tamen gravi, mansuetoque aspectu".

47. "Нам говоривший", это ангел, страж этого круга, указывающий путникам лестницу, ведущую в следующий круг.

"Между двух стен", составляющих бока лестницы, прорубленной в скале. По толкованию старинных комментаторов, "эти две стены обозначают постоянство и твердость, какие должен иметь восходящий к очищению себя от порока скупости". Бути.

49. Этот взмах крыл ангела служить к уничтожению с чела поэта четвертого Р, или знак греха уныния. Сличи: Чистилища IX, 112; XII, 98,

50--51. "Beati qui lugent: quoniam ирsi consolabuntur" - "Блажени плачущие: ибо они утешатся". Матф. V, 4. Последния слова и в подлиннике переведены на итальянский язык. Это евангельское изречение, на первый взгляд, мало применимо к душам этого круга, т. е. к греху уныния. Филалет объясняет эту трудность таким образом: "Плачущие суть те, которые, будучи недовольны своим земным несовершенством, употребляют все усилия, чтобы стать лучшими; в этом именно и состоит недостаток людей недеятельных (унылых), a потому эта божественная скорбь есть то блаженство, которого они должны достигнуть". - "Lugere de malo ut fugiamus ipsum, in quantum avertit ab amico sic lugere est solius caritatis. Lugere vero de quolibet malo speciali est cuiuslibet virtutis; quaelibet enim virtus luget de suo contrario. Бонавентура, Comp. tot. th. ver. 1. V, с. 50.

58. "Древняя ведьма" - обманчивая чувственность. Её-то действие в более тесном смысле, т. е. обман души, заставляющий мнимые блага принимать за истинные, собственно и наказуются в более высших кругах.

61. "Довольно с нас!" "Довольно с вас, рабов безумных". Пушкин, Чернь.

61--63. "Данте до сих пор все еще смотрит в землю. Но как сокол должен смотреть на то, что его манит вверх на воздух, a не на землю, так и человек должен направлять к земле одне лишь ноги, глазами же устремляться к приманке, которую кажет ему Бог (Чистилища XIV, 148; среди вращающихся звезд, приманку, состоящую в вечных, неподверженных обману сказанной ведьмы, благ небесных. Эта приманка противопоставляется здесь той наживе, которую древний противник ставить людям в земных прелестях (Чистилища XIV, 145)". Ноттер. - Приманка (logoro, вабило, чучело, сделанное из кожи и перьев на подобие птицы, чем сокольники приманивают соколов. Ада XVII, 127), здесь фигурально вместо прельщения. "Эти прельщения суть величие неба, к которому должно быть направлено стремление человеческой воли, находящей лишь там свое блаженство. Круги небесные вечно вращаются по внутреннему их стремлению к божеству. Значить, Господь их кружит, некоторым образом, непосредственно. Итак вперед! попирай землю ногами и стреми взор в небо. Слова эти относятся к Данте в собственном, - к человечеству же в переносном смысле". Филалет. Сличи: Чистилища XIV, 148--150.

"De arte venandi cum avibus", и говорит, что смотреть себе в ноги - естественное движение каждой хищной птицы, когда ее несут на шесте или на руке. Но, заметив какой-нибудь предмет, могущий служить ей добычей, например, если она услышит знакомый крик птицы, тотчас устремляет глаза в эту сторону, размахивая при этом крыльями. Обыкновенно от пойманной птицы оставляют часть в пользу сокола, что называют правом птицы. Должно заметить, что и в предыдущей терцине, говоря о приманке, Данте употребляет техническия выражения из соколиной охоты.

69. Данте подымался сперва по лестнице, прямо; взойдя же на карниз, опоясывающий гору, он пошел по кругу около горы, il cerchiar si prende.

71. Это сонм душ скупых, как увидим ниже.

73. "Аdhaesit pavimento anima mea - душа моя повержена в прах". Псал. CXVIII, 25; в псалме: "оживи мя по слову Твоему". Такой молитвой души эти исповедуют свой древний грех.

"Шум такой", т. е. от вздохов и стенаний.

o speranza fan men duri.

78. T. e. наставьте нас, где находится лестница для всхода в шестой круг?

81. Т. е. идите направо.

84. Именно то, что говорящий дух (как видно из стиха 79) догадывается, что один из путников живой человек, который может упросить живых помолиться о нем (стихи 95--96).

86. Т. е. позволения говорить с этим духом.

99. Т. е. "узнай, я был наместником Петровым", - папой. Порядок латинских слов несколько изменен ради размера стиха. Портичелли полагает, что Данте для того заставляет папу произнести эти слова по-латыни, чтобы тем самым выразить ученость пап; но латинский язык употреблен здесь, кажется, для большей торжественности.

100. "Говорящий здесь дух есть кардинал Оттобуони из знаменитого рода Фиески, графов Лаванья, впоследствии папа Адриан V. Дядя его, папа Иннокентий IV, из того же рода, возвел его в кардиналы-диаконы под именем Адриана, Климент IV посылает его легатом в Англию (1268 г.), королевская партия, под предводительством принца Эдуарда, возстановила опять Генриха III в прежнем его могуществе. Здесь он склонил одержавшую верх партию к умеренности и издал несколько предписаний против церковного злоупотребления в собирании бенефиций и т. п., которые и до сих пор имеют силу в церковных судах Англии. Лингард, History of England. Т. III. Cap. II. - Фиески вместе с Гримальди были главами одной, Дориа и Спинола - другой партии в Генуе. Последняя партия взяла верх и Оттобуони жаловался папе Григорию X на то, что генуэзцы завладели некоторыми его имениями, вследствие чего папа подверг народ отлучению (1274 г.) Впрочем, в кратковременное правление папы Иннокентия V партии примирились при его содействии. - В июле 1276 года Оттобуони был избран в папы, но управлял только один месяц и девять дней, после чего умер. За это короткое время об нем ничего не известно, кроме только того, что он отменил постановление, сделанное папой Григорием V на Лионском соборе относительно избрания пап, a также уничтожил наложенное по его же желанию отлучение на Геную, Касательно его скупости, приписываемой ему Данте, исторически ничего неизвестно". Филалет.

101. "Омыт рекой" - подразумевается река Лаванья, название которой послужило титулом для графов Фиески. Она течет тотчас за местечком Кьявери вдоль Ленантского побережья в Генуэзской области, если ехать оттуда в Сьестри Левантскую, и впадает к море в заливе Рапалло. Местность между Кьявери и Сьестри гористая.

103--105. "Non est facile stare in loco Petri et papalem tenere cathedram regnantium cum Christo. Nam non sanctorum filii qui tenent locum sanctorum, sed qui sanctorum exercent operationem", - говорит блаж. Иероним. Сличи: Ада XIX, 69. - "Груз всякий чту я пухом", в подлиннике: piuma sembran tutte l'altre some.

жизни, почему и зажглась во мне любовь к этой (небесной) жизни. - "Говорил я с сердцем моим так: вот я возвеличился.... узнал, что и это - томление духа". Еккл. I, 16, 17.

115. "Данте сделал папе Адриану три вопроса, стихи 94--96, именно: кто он, почему духи лежат опрокинутые лицом вниз и, наконец, не желает ли он чего-нибудь на земле? Адриан отвечает на все эти вопросы по порядку: сперва - кто он и из какой страны, как и когда обратился к Богу и какой был главный грех его (стихи 99--114); во-вторых, - объясняет свойство муки, которую терпят души в этом круге (115--126), и наконец, после короткого перерыва, говорит о племяннице, которая одна может помолиться о нем на земле". Скартаццини.

118--126. "Явственнее, чем где-нибудь, указывает Данте здесь на то, что характер мук, которым подвергаются очищающиеся, нередко есть символическое изображение того порока, которому они были преданы в жизни. Однакож это не всегда так бывает: напротив, мука очищающихся, в противоположность мучениям осужденных в аду, состоит иногда не в продолжении сделавшагося теперь скорбью состояния земной души, a прямо в противоположности этому состоянию; например, мучение высокомерниих, гордые головы которых пригибают к земле камни (Чистилища X, 119). Но представляет ли мука символически очищающийся грех, или нет, или даже составляет противоположность этому греху, - во всяком случае сущность очищения, говоря словами Дельфа (Dante Alighieri, eine Studie etc), можно кажется, выразить так: "Так как всякая святость состоит в лишении естественной и собственной воли, a грех - в деятельности её, то поэтому и самый грех может быть уничтожен таким страданием, которое как по своему количеству, так и качеству вполне соответствует этой деятельности (Чистилища XI, 70)". "С этой точки зрения становится понятной совершенно характерная казнь завистливых (Чистилища XIII, 58--72)". Ноттер. - "Казнь скупых напоминает несколько казнь симонистов в аду (Ада XIX, 22; 74 и примеч.), уткнутых в землю головами; эти вечно прикованы к земле, на которой собирали свои сокровища". "Aurum natura grave, gravius fit avaritia: plus habentem deprimit, quam ferentem, et vehementius aggravat corda, quam corpora. Nascitur in terra profunda, sectatur ipsa montium fundamenta, perque ima venarum coecis discurrit anfractibus: et dura ad suam semper repetit naturam, coelestes animos ad inferum deponit: obscurat sensus semper: alta mentium semper in terrena demergit". "Петра Хризолога, Serm. 29", по цитате Скартаццини.

124. "Связавши ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тему внешнюю: там будет плач и скрежет зубов". Матф. XXII, 13.

127--129. Из уважения к святым ключам Петровым, Данте хочет преклонить колени перед папой (сличи Ада XIX, 101).

"Замечательно, что здесь, где царит вечный порядок, кающийся папа ничем не отличается от прочих кающихся. В Аду (XI, 8) мы находим для папы Анастасия большую гробницу, a между симонистани (Ада XIX, 73--82) для пап предназначена особая яма. Даже пред вратами чистилища великие мира сего отделены от прочих" (Чистилища VII, 91 и примеч.). Штрекфусс.

133. Папа, обращаясь к Данте, называет его братом, a не сыном, как вообще обращаются папы к верным; в том мире нет уже пап, и всякое неравенство исчезает", Скартаццини.

134--135. Намек на откровение св. Иоанна XIX, 10: "Я пал к ногам его, чтобы склониться ему; но он сказал мне: смотри, не делай сего; я служитель тебе и братьям твоим". - "Пред вечным Океаном" (в подлиннике: ad una potestate), т, e. пред Богом.

136--138. "Не женятся", слова Христа cаддукеям, насмешливо спросившим чьею женой будет по воскресении имевшая семерых мужей на земле. Иисус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная писаний, ни силы Божией; ибо в воскресении не женятся, ни выходят замуж; но пребывают, как Ангелы Божии на небесах". Матф. XXII, 29, 30. Этим папа хочет сказать, что он, как папа, хотя и был духовным мужем церкви (Ада XIX, 111), но что брак этот расторгнут смертью; следовательно, он не должен считаться и

142. Аладжиа де'Фиески, по древним комментаторам, была супругой Мароелло Маласпины, того самого, у которого Данте гостил по изгнании из Флоренции (1307 г.), старшого из внуков древняго Коррадо Маласпины (Чистилища VIII, 119). Оттимо, не приводя доказательств, считает ее за тождественную с Джентуккой, о которой говорится ниже (XXIV, 36).

143. "В злые сети", - такой неблагоприятный отзыв Данте о фамилии Фиески основан на том, что члены её были вообще граждане безпокойные, неоднократно изгонявшиеся из Генуи за крамолы и смуты; женщины этого дома, по словам Бенвенуто да Имола, не отличались нравственностью.

115. "Не то, чтобы одна из его рода, но единственная, святые молитвы которой могут помочь ему в чистилище". Филалет.