Божественная комедия. Чистилище.
Песнь двадцать седьмая

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Божественная комедия. Чистилище. Песнь двадцать седьмая (старая орфография)

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. 

Седьмой круг. - Сладострастные. - Ангел Чистоты. - Переход через пламя. - Подъем в земной рай. - Последния слова Виргилия,

	Как в час, когда луч первый солнце мещет
	Туда, где кровь Творца его лилась
	(Меж тем как знак Весов над Эбро блещет,
4	Над Гангом же горит девятый час), -
	Так солнце здесь стояло, день кончая,
	Когда Господень Ангел встретил нас.
7	Вне пламени, он, возвышаясь с края,
	Пропел; "Beati mundo Соrde" нам,
	Как не звучит на свете песнь живая.
10	Потом: - "Проникнуть можно к тем местам
	Не иначе, как сквозь огонь: войди же?
	О, род святой, чтоб внять поющим там!"
13	Так он сказал, лишь подошли мы ближе;
	И, слыша то, я обмер, как злодей,
	Кого спускают в ров все ниже, ниже.
16	И вспомнил я, глядя на пламень сей,
	Всем телом вытянут, простерши руки,
19	И подошли вожди ко мне, и звуки
	Я слышал слов Виргилия: - "Мой сын,
	Здесь смерти нет, но могут быть лишь муки!
22	"О! вспомни, вспомни... Если я один
	Тебя сберег, подъятый Герионом,
	То здесь, близ Бога, кину-ль без причим?
25	"И верь ты мне, что еслиб, скрытый лоном
	Сего огня, в нем пробыл сто веков,--
	И волоска ты-б не утратил в оном.
28	"И чтоб за ложь не счел моих ты слов,
	Приблизься сам и, взяв конец одежды.
	Вложи в огонь смелей: он не суров.
31	"Так брось же, брось боязнь и, полн надежды,
	Вернись ко мне и - смело в огнь за мной".
	Но я стоял упорнее невежды.
34	И, видя, что я твердой стал скалой,
	Слегка смутясь, сказал он: - "От царицы
	Ты отделен, мой сын, лишь сей стеной!
37	Как, слыша имя Фисбе, вдруг зеницы
	И алым стал цвет ягод шелковицы,
40	Так дух во мне вождь мудрый пошатнул
	Тем именем, что каждый раз так звонко
	Звучит душе, будя в ней страсти гул.
43	И, покачав челом, с усмешкой тонкой:
	- "Что-ж, остаемся здесь?" спросил, меня
	Дразня, как манят яблоком ребенка.
46	Тут предо мной вошел он в пыл огня,
	И Стация, что шел меж нас вначале,
	Просил идти вослед мне, тыл храня.
49	Вхожу. Но, ах! в клокочущем металле
	Или стекле прохладней было-б мне,
	Чем в пекле том, пылавшем в страшном шквале.
52	Чтоб ободрить мне сердце в том огне,
	Он говорил о Беатриче с жаром:
	- "Уж взор её мне виден в вышине!"
55	И чей-то глас, нам певший за пожаром,
	Нас вел в пути, и, внемля песне сей,
	Туда, где всход, мы шли в огне том яром.
58	"Venite benedicti patris mei", -
	Звучало нам во свете столь блестящем,
	Что я, смущен, не смел возвесть очей.
61	- "Уж сходит ночь за солнцем заходящим",
	Он продолжал: "вперед! ускорьте шаг,
	Пока нет мглы на западе горящем".
64	Так прямо путь вел вверх нас чрез овраг,
	Что пред собой последний отблеск света
	Я разсекал, бросая тени мрак.
67	Ступени три прошли мы, как и эта
	Исчезла тень; о погруженном в сон
	Светиле дня узнали два поэта.
70	И прежде чем безмерный небосклон
	Угас совсем, повсюду мрак умножа,
	И развернулся всюду ночи фон,--
73	Уж всяк из нас избрал ступень для ложа. -
	Вверх возбранял всходить закон горы,
	Не волю в нас, a силы уничтожа.
76	Как козочки и резвы, и бодры,
	Пока не сыты, лазят на утесах,
79	Лежат в тени на каменных откосах.
	Пастух же там, как истинный отец,
	Их сторожит, склонясь на длинный посох,
82	И как овчар, открытых гор жилец,
	Всю напролет проводит ночь у стада,
	Чтоб хищный зверь не растащил овец,--
85	Так мы втроем там были, где прохлада, -
	Я - как овца, певцы - как стражи гор.
	Вокруг же нас отвсюду скал громада.
88	Был мал над нами неба кругозор;
	Но я и в малом небе зрел светила
	Крупней и ярче, чем до этих пор.
91	Пока я созерцал их, охватила
	Меня дрема - дрема, что нам порой
	Вещает то, что будущность нам скрыла.
94	В час, думаю, когда уж над горой
	С восточных стран сверкает Цитерея.
	Горящая огнем любви живой,--
97	Приснилась мне, прекрасна, как лилея,
	Младая дева, певшая, как фея.
100	- "Кто хочет знать, кто я, тот должен знать:
	Я - Лия, та, чьи руки не ленятся
	Прелестные венки мои сплетать,
103	"Чтоб ими в зеркале мне любоваться;
	Сестра ж моя? Рахиль, от своего
	Зерцала ввек не может оторваться.
106	"Очей своих ей блеск милей всего;
	"Я-ж украшаюсь рук трудами в неге;
	"Мне - в действии, ей - в зреньи торжество".
109	Уж в небе первые зари набеги.
	Блеск коих пилигриму тем милей,
	Чем ближе к родине его ночлеги,
112	Отвсюду гнали ночи иглу, a с ней -
	И сладкий сон, и я, открывши очи,
	Воставшими уж славных зрел вождей.
115	- "Тот сладкий плод, к нему-ж изо всей мочи,
	По всем ветвям, стремится род людской.
	Твой голод утолит еще до ночи".
118
	Подарок в мире с словом тем Виргилья
	Сравнился бы отрадой неземной!
121	И так во мне удвоились усилья
	Стремиться вверх, что с каждым шагом в высь
	Во мне росли, казалось, воли крылья.
124	По лестнице мы вихрем пронеслись.
	И лишь пришли к ступени той конечной.
	Как уж в меня глаза его впились,
127	И он сказал: - "Огнь временный и вечный
	Ты зрел, мой сын, и вот! пришел туда,
	Где разум мой безсилен быстротечный.
130	"Мой ум с искусством ввел тебя сюда:
	Руководись теперь уж сам собою,
	Не крут, не узок путь, нет в нем труда.
133	"Смотри, как солнце блещет пред тобою,
	Смотри, как травки, кустики, цветы
	Рождает здесь земля сама собою!
136	"Пока придут те очи красоты,
	Что мне в слезах явились в злой юдоли,
139	"Не жди речей, моих советов боле, -
	Творить свободно, здраво, прямо выбор дан
	Тебе, своей покорствуя лишь воле,--
142	И мной венцом и митрой ты венчан".

Примечания

1--4. "Данте определяет здесь время дня на четырех различных точках земного шара: в Иерусалиме (где Богочеловек пролил кровь Свою) был час восхождения солнца; на реке Ганге - полдень (нона есть церковный термин, обозначающий полдень: отсюда английское слово noon); на горе Чистилища - вечер; на реке Эбро (в Испании) - полночь, ибо знак Весов, в котором теперь находится солнце, стоит диаметрально противоположно знаку Овна. Отсюда видно, что Данте, как уже было сказано в примечаниях Чистилища II, 1--3, представлял себе Ганг и Испанию (Эбро), отстоящими от Иерусалима к востоку и западу равно на 90". Сличи Рая IX, 86. Теперь вообще около шести часов вечера 29-го марта, или 9-го, или 12-го апреля 1300 года; поэты провели в этом круге около часа". Филалет. - "Солнце теперь восходит в том месте, где Христос искупил мир Своею кровию, и в тот самый миг, когда странники должны вступить в огнь пламенной любви, которым Он крестит, по слову евангелиста Луки III, 10: "Он будет крестить вас Духом Святым и огнем". Копиш.

6. "Господень Ангел". В других кругах один, здесь два ангела, один по ту, другой по эту сторону пламени. Первый ангел - ангел целомудрия, второй, повидимому, - страж врать в земном раю. - "In principio noctis quando ut plurimum committitur et incalescit vitium et crimen luxuriosi ignis, fingit se mitti et duci ab Angelo, id est ab judicio conscientiae, et a Virgilio, id est ab judicio rationis, eodem tempore in fllammam et incendium conscientiae et reprehensionis talis vitii". Пьетро ди Данте.

7. "С края" (in su la riva), т. e. в конце дороги, по которой идут друг за другом поэты.

8. "Beati mundo corde", блаженни чистии сердцем, яко тии Бога узрят". Матф. V, 8. Без совершенной чистоты невозможно приблизиться к Богу. "Quemadmodum lumen hoc videri non potest nisi oculis mundis, ita nec Deus videtur, nisi sit mundum cor quo videri potest". Блаж. Августин. De Serm. Dom. - Итак, стих этого евангельского блаженства приведен здесь весьма уместно при выходе из последняго круга и вместе с тем при выходе из всего чистилища.

9. Сличи Чистилища XIX, 45.

11. Смысл, - последнее Р (peccatum) уничтожастся не иначе, как огнем Божественного правосудия.

14--15. Намек на жестокую казнь, которой в средние века подвергались убийцы, зарывавшиеся живыми, головою вниз, в яме, что называлось propagginare (Ада XIX, 49--51 примечание).

17. "Этот стих в высшей степени пластично изображает наклонение вперед верхней части тела с вытянутыми вперед сложенными руками, - движение отчаяния и вместе с тем отклоняющей просьбы". Штрекфусс.

19. Т. е. Виргилий и Стаций.

21. Огонь чистилища горит, но не истребляет. Наказание и здесь соответствует свойству греха. Огонь седьмого круга есть символ огня плотского, который здесь очищается. "Dum carnalis vita corrigitur, et usque ad abstinentiae atque orationis studium a perflcientibus perveniretur, quasi jam in altari caro incenditur: ut inde omnipotentis Dei sacriflcium redoleat, unde prius culpa displicebat". Св. Григорий. Mor. lib. XXVII, с. 3.

23. Ада XVII, 91 и след.

27. "И волос с головы вашей не пропадет". Луки XXI, 18; Матф. X 30. Деяния Апост. XXVII, 34.

". Фома Акв. Sum Theol., p. III, Suppl. qu 1, art. 1.

35--36. В подлиннике: Or vedi, figlio! Tra Beatrice e te è questo muro. "От царицы", т. e. от Беатриче; "Здесь личная цель, поэтически-аллегорическая основа всей Божественной Комедии, напоминается нам в прекрасно-поэтическом образе Беатриче". Флейдерер. Смысл: одно только препятствие отделяет тебя от твоей царицы Беатриче, которая явится тебе в земном раю. При имени Беатриче поэт тотчас же решается преодолеть опасность страшного пути. Сличи Чистилища VI, 49 и след.

37--39. Овидий, Превращ., кн. IV, ст. 138--146. Пирам и Фисбея из Вавилона тайно от своих родителей любили друг друга и нередко переговаривались между собою сквозь щель в стене, разделявшей два смежные дома их родителей. Раз они назначили свидание за городом, у гробницы Нина. Фисбея пришла первая, но, испуганная львицей, бежала от нея, оставив головное покрывало. Вскоре затем явился Пирам и, видя львицу с окровавленным в пасти покрывалом своей возлюбленной и полагая, что львица растерзала Фисбею, в отчаянии кинулся на свой меч. Вслед за этим возвратилась Фисбея на назначенное место и нашла умирающого своего друга; на звук её голоса последний открыл глаза, чтобы закрыть их затем навеки.

Не желая пережить Пирама, Фисбея умертвила себя подле своего любовника его же мечом. От брызнувшей при этом крови на куст шелковицы, под которым это происшествие случилось, переменился, от сострадания, белый цвет ягод на алый (у Овидия в черный, ater). - "Сравнение выбрано здесь весьма глубокомысленно, так как дело идет о решении при выборе между вечною жизнью и вечною смертию". Ноттер.

43. "Покачивание головою, как замечено в примечании Чистилища I, 42, означает в Италии и неудовольствие, и вопрос". Ноттер. - "Виргилий качает головой потому, что он побуждает своего ученика лишь наградой сделать то, чего потребует разум; ибо он похож на ребенка, упрямство которого побеждают обещанием дать ему яблоко". Штрекфусс. - "Чтож, остаемся здесь?", в подлиннике: Cornei Volemci star di qua? - выражение ироническое, подобное тому, как говорят с детьми.

47. Вначале впереди шел Виргилий, за ним Стаций и наконец Данте; теперь Данте идет за Виргилием, a за Данте Стаций. В земном раю Данте идет впереди обоих поэтов.

54. "Gli occhi di Beatrice sono le ragioni sottilissime et efficassime e l'intelletti sottilissimi, che hanno avuto li Teologi in considerare e contemplare Iddio et insegnare a considerarlo e contemplarlo". Бути.

"Не видя пути в огне, поэты идут на звук голоса. Это голос ангела, стоящого с другой стороны пожара. Во всех кругах странники встречали лишь одного ангела; здесь же два ангела; первый из них - ангел целомудрия; этот второй, как мы уже сказали, как бы страж земного рая, представляющий тех стражей с пламенными мечами, которых поставил Господь в охрану сада Эдема. Во всех других кругах ангел всегда уничтожал одно из Р на челе поэта; в этом круге Данте не говорит, чтобы кто-нибудь снял с него последнее Р, без сомнения, намекая на то, что последнее Р, обозначающее peccatum luxuriae, уничтожило у него на челе самое пламя, через которое они проходят. "Et nota auctorem in hoc vitio fuisse multum implicitum, ut nunc ostendit de incendio quod habuit in dieta fiamma in reminiscentia eonscientiae". Пьетро ди Данте.

57. T. e. до лестницы, высеченной в скале и ведущей на самый верх горы - в земной рай.

58. "Придите, благословенные Отца Моего", слова Спасителя, которые он говорит праведным в день Страшного Суда. Матф. XXV, 34. - Слова эти здесь говорит ангел тем, которые уже очистились, в особенности Стацию. И здесь я удержал, как и везде, латинский текст; но последнее слово mei следует читать, для рифмы, слитно, как мей.

вверх по горе до врат чистилища (Чистилища IX, 76); следуя оттуда постепенно к северу, западу и югу по лестницам и кольцевидным дорогам, чрез семь кругов, они обогнули половину горы и достигли противоположной стороны того пункта, к которому причаливают к горе с моря. Остается лишь последний подъем по лестнице в восточном направлении для достижения края верхней террасы, представляющей земной рай". Флейдерер. - "Лестница, по которой теперь подымаются поэты, идет совершенно прямо в разселине скалы и озаряется лучами заходящого против нея солнца, почему тень от Данте ложится на ступенях прямо перед ним. Итак, лестница была обращена к западу и поэты шли теперь по ней на восток. Антонелли. - "Согласно примечаниям Чистилища XXVI, 4--6, поэты шли по дуге седьмого круга прямо к югу; теперь, обратясь для восхождения на гору к её центру, они должны идти к востоку и иметь заходящее солнце у себя за спиною. Следовательно, они взбираются теперь на гору в направлении, противоположном тому, по которому они шли вначале (Чистилища III, 16), обогнув, таким образом, понемногу половину всей окружности горы". Филалет.

67--69. Не имея права оборачиваться назад (Чистилища IX, 132), поэты и Данте заключают о захождении солнца по мгновенно исчезающей перед Данте тени. "Кому случалось когда-нибудь видеть с высокого места захождение солнца в море и постепенное погружение мира в ночной мрак на обширном кругозоре, тому эти немногия слова покажутся в высшей степени пластичными". Флейдерер.

70. "Безмерный небосклон", к подлиннике: in tutte le sue parti immense orizzonte. "С той высоты, на которой теперь находится Данте, горизонт действительно представляется безмерным". Антонелли.

72. В подлиннике: E notte avesse tutte sue dispense. "And Night her boundless dispensation held", перевод Лонгфелло.

76--81. В этих двух удивительных, чисто-идиллических сравнениях поэт изображает, каким образом он и его спутники провели ночь в ожидании разсвета; в первом сравнении он описывает себя, во втором - двух поэтов, бодрствующих на страже около него.

89--90. "Снова ночь препятствует, как и везде, восхождению в гору. Снова странники должны ее переждать в узком ущелье на лестнице. Но небольшой кругозор, открытый глазам между скал, сияет необыкновенною многообещающею ясностью". Флейдерер. - "Такой вид светил Данте, вероятно, относит значительному своему приближению к звездному небу, или действию необыкновенной чистоты атмосферы на такой высоте". Филалет.

92--93. "Il sogno, Che si sogna dalla nona ora della notte infino al principio delle aurora, dicono che si dee compiere infra a uno anno, o sei mesi, o tre, o infra'l termine di dieci di E questi sogni, che si fanno intorno all' alba del di, secondo eh' e' dicono, sono i più veri sogni che si facciano, e che meglio si possano interpretare le loro significazioni". Нассаванти, Specchio di vera penitenza, pag. 407.

94--95. "Цитерея" - утренняя звезда, денница, Венера, названная Цитереей по острову Цитере. Из примечания Чистилища I, 21, видно, что Данте, хотя и ошибочно, полагает что в это время года планета Венера подымается на востоке за несколько времени до восхода солнца. О силах, какие приписывались этой планете, смотри примечание Чистилища I, 19. - "Над горой", т. е. над горой Чистилища.

"Младая дева", - это Лия (см.стих 101 и примеч.). Она умерла не молодою, но поэту она представляется в том возрасте, в котором воскреснут все мертвые. "Omnes resurgent in aetate juvenili". Фома Акв. Sum. Theol., p. III, qu. XLVI, art. 9. "Цветки", по Ландино, суть "le virtudi adoperate murali", по Пьетро ди Данте - "le opere apparecchiate a far frutto".

101. "Лия" - первая жена патриарха Иакова, дочь Лавана. кн. Бытия, XXXIX, 16 и след. Отцы церкви считали ее символом активной жизни (еврейское значение - утомленная). "Per Liam", говорит Св. Григорий (Hom. Il in Ezech.), "quae fuit lippa, sed fecunda, significatur vita activa, quae dum occupatur in opere, minus videt: sed dum modo per verbum, modo per exemplum ad imitationem suam proximos accendit multos in opere bono filios generata. Он же в другом месте (Mor. lib. VII, с. 28): "Quid per Liam nisi activa signatura Quid per Rachelem nisi contemplativa? In contemplatione principium, quod Deus est, quaeritur; in operatone autem sub gravi necessitatela fasce laboratur". - "Руки" означают "le opere, gli atti virtuosi li quali, come fiori vari, fanno corona di loda e di gloria a chi li coglie e ponseli in capo, cioи in su lo suo intelletti". Бути.

103. T. e. я украшаюсь здесь, чтобы самой себе мне любоваться, отражаясь в Боге, который есть зеркало совести, как совесть есть зеркало человека.

104. Рахиль, сестра Лии, вторая жена Иакова, символ, как сказано, жизни созерцательной (еврейское значение - быть нежным, мягким).

104--105. "От своего зерцала", т. е. от Бога.

песни.

109--111. Человек, совершающий долгое путешествие, ожидает с нетерпением каждое утро; самое же приятное утро для путника будет то, которое даст ему надежду увидеть в тот же день до наступления ночи свою родину. Такое именно утро наступило теперь для Данте, когда он может навсегда утолить свой голод до наступления ночи (стих 117). - "Первые зари набеги", в подлиннике: gli splendori antelucani, т. e. предутренние. "Как капля утренней росы, сходящей на землю". Премудр. Соломона, XI, 23 - "В этом, как бы случайном прибавлении или украшении заключается намек на скорое окончание второй части странствования и вообще всего странствования в замогильной стране". Каннегиссер.

114. "Славные вожди" - Виргилий и Стаций.

115--117. О значении яблока см. выше (чистилища XXII, 131--132). Яблоко, которое ищет по всем ветвям человечество, есть высшее или истинное блого, то, что делает человека истинно счастливым (Чистилища XVI, 91--92 и примечание). Символом счастья в этой жизни служит земной рай, куда в настоящую минуту готов вступить Данте. II так, Виргилий говорит: "То счастие, которого ищут люди на стольких и столь различных путях, утолит сегодня твои желания в земном раю". Сличи Боеция (Phil. Cons. lib. III pr. 2), откуда слова этих стихов взяты почти буквально. В Божественной Комедии Данте - не только отдельная личность, но и представитель всего человечества. Люди стремятся различными путями достигнуть того блага, которое может сделать их истинно счастливыми. Но есть только одна дорога, ведущая к истинному блаженству, и эта дорога - именно та, по которой до сих пор проходил Данте под руководством Виргилия, дорога через ад, или чрез сокрушение, и потом чрез чистилище, или чрез очищение. Сладкое яблоко не созревает в аду, но искать его должно не иначе, как пройдя через ад. Этого яблока нет между осужденными; но человек может и должен отыскивать его чрез созерцание, но не испытывание, мук над осужденными. Равно нет этого яблока и в различных кругах чистилища, но оно находится на вершине горы; человек может и должен отыскивать его, не только созерцая, но и испытывая на себе муки очищающихся. Только лишь покинув за собою круги ада и карнизы чистилища, только лишь после того, как испытаны и ужас греха, и блого обращения на путь истинный, Данте может надеяться, что сладкое яблоко утолит навеки голод его желаний" Скартаццини. Сличи Чистилища XV, 77 примечание.

121. В подлиннике: Tanto voler sopra voler mi venne.

бегут по лестнице, но что сама лестница бежит под их ногами.

126. Поэты взошли теперь на самую вершину горы Чистилища.

127. "Огнь временный" - огонь чистилища, огнь "вечный" - огонь ада. "И пойдут сии (осужденные) в муку вечную". Матф. XXV, 40. - "Ibunt in ignem aeternura. Sed purgatorius ignis est temporalis... Ignis purgatorius est aeternus quantum ad substantiam, sed temporalis quantum ad effectum purgationis". Фома Акв. Sum. Theol., p. Ш, Suppl. art duo, de Purg. art. 2.

129. Где земные знания достигли своего конечного предела, т. е. в земном раю; где функция Виргилия, как символа императорской власти, кончилась, поскольку эта власть должна вести человека к счастию временному, символом которого служит земной рай. До этого предела может достигнуть человек под руководством одного разума; для того же, чтобы продолжать отсюда путь для достижения блаженства в жизни вечной, одного разума уже недостаточно, но необходимо откровение - il lume divino (De Monar. lib. III, с. 16). Хранитель разума, по учению Данте, - император; хранитель откровения церкви, или, если угодно, глава церкви - папа. Но разум не видит далее того, где необходимо, чтобы имело свое начало откровение. Потому Данте заставляет Виргилия сказать, что он теперь достиг того предела, где он сам по себе, без озарения божественного, не может уже ничего видеть. "Dicendo Virgilius quod ulterius eum ducere non poterat, hoc est, quod ratio deficit circa ea quae sunt fidei. Unde in Decretis: fides non habet meritum, cui ratio praebet experimentum; et ubi ratio deficit, fides supplet". Пьетро ди Данте, - "Таково толкование всех древних и значительной части новейших комментаторов. Одно впрочем забывают прибавить при этом, что этот Виргилий, ведущий Данте туда, куда может достигнуть разум человеческий, олицетворяет собою не только отвлеченный человеческий разум, но есть вместе с тем и символ того, которого функция состоит в том, чтобы направлять род человеческий к временному блаженству - secundum philosophica documenta (De Monar. 1 т.), и что, стало быть, и Беатриче не может быть символом теологии и откровения in abstracto, но олицетворяет собою и ту власть, функция которой есть secundum revelata humanum genus perducere ad vitam aeternam (De Monar. ibid.)". Скартаццини.

130. В подлиннике: Tratto t'ho qui con ingeno e con arte. - "Развитием спекулятивного и практического разума достиг ты этой точки; теперь же начинается созерцание непосредственного познания". Филалет. - "До сих пор было потребно исследование и стремление; теперь же начинается свободное, внутреннее познание в единстве с божественною благостью". Флейдерер. - "Io t'ho condotto sin qui facendo uso del dono concessomi da natura come pure delle arti da me studiate". Скартаццини.

"Он (Бог) оставил его (человека) в руке произволения его". Премудр. Иис. сына Сирах., XV, 14. - Piacere выражает иногда свободный выбор, иногда совет, Здесь, очевидно, piacere употреблено в смысле совета, a не произвола. "Piacere не может иметь значения воли; воля не может быть здесь вождем, но воля должна управляться разумом. Только в конце этой части (XXXIII, 145) Данте чувствует себя вполне чистым и способным вознестись к звездам. Но прежде чем вознестись к ним, Данте, хотя и очищенный от семи смертных грехов, должен еще принести тяжкое покаяние при появлении Беатриче. В каком же грехе должен он пред ней покаяться? В грехе, как мы увидим ниже, сомнения, колебания веры". Скартаццини.

133. Смысл: "Ты обратился к востоку, где рождается всяческая благодать и слава, т. е. на прямой путь к достижению последней цели, блаженства". Ландино. - Вообще под символом солнца Данте разумеет Бога, солнце духовное и интеллектуальное (Convivio, tr. III, с. 12)" Итак, Виргилий хочет сказать, что Данте достиг теперь того состояния, при котором он не нуждается более в вожде, имея теперь лучшого вождя - свет божественный". Скартаццини.

134--135. Эти стихи будут подробно изъяснены в следующей песни.

136--137. Т. е. Беатриче. Сличи Ада II, 116: Gli occi lucenti lacrimando volse, Per che mi fece del venir più presto.

138. Опять намек на жизнь деятельную и созерцательную; первую обозначает хождение, вторую - сидение.

уст и остается лишь для того, чтобы передать своего ученика той, которая его поручила покровительству его.

140. "После всех этих очищений сердце человека опять становится чистым и безпорочным, и оно хочет только справедливого и благого". Каннегиссер.

142. В подлиннике: Perch' io te sopra te corono e mitrio. - "Твоя воля исцелилась от всех действий первородного греха и стала свободною от всего, что противоречит свету Божьему: ты можешь и должен ей следовать, ибо она ведет прямо к цели; поэтому-то ты и не нуждаешься в том двояком руководительстве, которое приводит в порядок все человеческое (примечание Чистилища XVI, 94--96). Теперь ты стал некоторым образом твоим собственным и императором и папою". Филалет. Сличи Скартаццини.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ ПРИМЕЧАНИЕ.

Это место, составляет после IX песни Чистилища (стихи 42--132), второе основное место для развития всей Божественной Комедии. - Исполненным раскаяния созерцанием мук ада и продолжительным очищением и освобождением от грехов в чистилище, к чему поэт допускается отпущением в IX песни, Данте, человек, приобретает вновь свободу духа, потерянную в грехах; воля его чиста и не в противоречии с Богом; Бог возрождается в нем всецело. До сих пор он имел главным путеводителем Виргилия. Но состояния, которого по воле Божьей ищет человек и находит только чрез правильное применение разума при посредстве установленного Провидением института императорства и папства, - этого состояния достиг уже теперь и Данте; все же он должен еще окончателъно приблизиться к Богу при помощи единственного руководительства благости - Беатриче, которая уже по дальнейшему ходу развязки начинает с IX песни понемногу заменять Виргилия. Таким образом роль Виргилия окончена. Хотя он идет еще некоторое время (вместе со Стацием), но не произнося ни единого слова, и внезапно исчезает в XXX, 49. - Соответственно этому получает форму последнее развитие событий в третьем отделе Чистилища, в который мы вступаем с XXVIII песнью. На плоской вершине горы, красиво опоясанный лесом и огражденный приветливым ручейком, на противоположном его берегу расположен "земной рай" с древом жизни, местопребывание совершенных душ, созревших и готовых к восприятию их настоящим раем, т. е. небом. Отождествленный в этой песни (стихи 77--142) с эдемом и первобытным состоянием, земной рай наглядно представляет: 1) в общем, первоначально Богом положенное, идеальное состояние христианства, которое наступило бы уже при надлежащем поведении людей (Виргилий); оно собственно воплощает именно основную идею всей Божественной Комедии (см. XXXI, Предварительное примечание); 2) для каждого отдельного человека, тем более для Данте, - тоже возвращение к первобытному со стоянию, завершение происшедшого в IX песни оправдания чрез освящение и возрождение, и, таким образом, достижение состояния совершенного блаженства, того христианского совершенства, которым Чистилище необходимо должно закончиться, a человек подняться от "земного" к "небесному блаженству" и таким образом совершиться переход от второй части Божественной Комедии к третьей. - Сначала нам тут встретятся подготовительные символы; мы увидим Данте приближающимся к ручью; на противоположном его берегу он видит чудную процессию - истинную церковь и собрание праведных, пока в средине процессии Беатриче не снимает с себя покрывало, чтобы, как восполняющая благость и небесная премудрость свыше, утвердить весь совершенный до настоящого времени поэтом очистительный путь и сообщить ему венец, - последнее освящение христианского совершенства и подготовки к пути небесному, как мы это ближе увидим в XXX - XXXII песнях". Флейдерер.

"Мы очевидно достигли здесь третьяго отдела Чистилища, т. е. земного рая, и этот сон есть как бы его предчувствие. Для облегчения понимания уместно еще раз возобновить в памяти значение первых двух отделов: преддверия чистилища и самого чистилища, чтобы объяснить ими значение третьяго отдела, прибавив к этому из философии того времени все, что может служить к его освещению.

Если преддверие чистилища означает действия, предшествующия акту настоящого очищения, если вступление во врата чистилища означает самый этот акт или восприятие освящающого помилования в таинстве крещения или покаяния и если, кроме того, семь кругов очищения (собственно чистилище) означают исправление и освобождение от грехов, происходящия от взаимодействия вспомоществующей благости и свободной воли, то третий отдел должен означать завершение очищения чрез посредство восполняющей благости. Весьма глубокомысленно, что поэт помещает сюда земной рай, так как по совершении очищения устраняется всякое действие наследственного греха, и человек вступает вновь в райское состояние первоначальной праведности, безгрешности и блаженной внутренней гармонии, без которого он может безпрепятственно вознестись к конечной своей цели, созерцанию Бога.

В этом отношении весьма знаменательны три сновидения Данте, которые он видел в продолжение трех ночей, проведенных им в чистилище. В первую ночь, у врат чистилища, ему представляется Лючия - восполняющая и действующая благость; во вторую, среди кругов покаяния, он видит борьбу человека с чувственностью и поддержку его вспомоществующей благодатью, и здесь, у входа в земной рай, ему приснился третий сон, значение которого видно из последующого, как указание на состояние совершенства.

Чтобы надлежащим образом понять взгляд на совершенство Фомы Аквинского, которого мы здесь, как и в других случаях, принимаем нашим путеводителем, необходимо несколько углубиться в его учение, поскольку оно касается взглядов на добродетель. Всюду, где заходит речь об этом вопросе, он разсматривает добродетель, как склонность к добру. Она так же обозначается еще, как совершенство силы душевной, направленной к деятельности, именно - хорошей: perfectio potentiae quaedeterminatur ad bene operandum. Оттого-то она может принадлежать только собственно душевным силам, случайностям только душевным; потому что тело, как материя, может чем-нибудь стать; дух же, как форма, может что-нибудь совершить. Sum. Theol. 2-ае, I, qu. LVI, art. 3, 6. - Соответственно этому добродетели подразделяются, во-первых, по двум душевным силам, разуму и воле, на умственные и нравственные, смотря потому, будут ли оне усовершенствованием той или другой силы.

способность по отношению к непосредственно познаваемым принципам, две других добродетели означают способности по отношению к познаванию истины чрез посредство исследования, a именно знание - относительно различных познаваемых предметов, мудрость - относительно высшей правды. Практическому разуму, напротив, принадлежат: искусство и благоразумие; первое - правильное знание того, что должно делать, второе - того, как должно поступать. Из всех этих добродетелей одно лишь благоразумие причисляется к добродетелям в собственном смысле, потому что оно направляет свободу выбора людей относительно средств для достижения определенной конечной цели. Так как добродетель - способность действовать хорошо, то предметами добродетели могут быть только такия душевные силы, которые или сами принадлежат воле, или же руководятся волею. Это случается при благоразумии, так как оно предполагает волю для достижения цели.

Другия же умственные добродетели - второстепенные добродетели, потому что оне дают только способность к правильному познаванию, которая - благое проявление разума, и к этому должна еще присоединиться воля, которая приводит в движение разум.

Нравственных добродетелей насчитывается весьма много; из них заслуживают упоминания лишь три, которые вместе с благоразумием составляют четыре главные добродетели. Одна из этих трех относится собственно к поступкам, - справедливость, и две - к обузданию и направлению страстей, именно умеренность по отношению к чувственным и самообладание по отношению к гневливым страстям. Все оне принадлежат к добродетелям в собственном смысле. Ibid. qu. LVII--LXI.

Человек может достигнуть этих добродетелей и приобретаемого чрез них блаженства своими природными, врожденными ему силами, хотя и не без божественной помощи. Но есть еще высшее блаженство, состоящее в известном участии в божественном существе, и для его приобретения необходимы высшия добродетели, достигнуть которых человек может лишь тем, что ему придается нечто исходящее от Бога; однако же при этом не исключается свобода действия со стороны человека. Эти добродетели называются богословскими, потому что оне имеют предметом Бога, исходят от Бога и даруются нам божественным откровением.

Одна из них - вера - относится тоже к области умственной; это особого рода добродетель, так как человек должен актом своей воли подчинить спекулятивный разум откровению. Напротив, надежда и любовь относятся к области воли, при чем первая направляет ее к своей цели, как к чему-нибудь достижимому, последняя же, так сказать, превращает ее в эту цель. В этой последней, как самой высокой добродетели, находятся соединенными все нравственные добродетели и даже можно сказать, что только ею довершаются богословския добродетели. Ibid. qu. LXII--LXV. Оттого-то в ней, a не в исполнении евангельских поучений, и заключается совершенство; поучения же служат скорей только средствами для совершенства.

к Богу, и этого совершенства он может достигнуть только в небесном paю; во-вторых, когда он находится в состоянии, в котором он, не будучи постоянно действительно направлен к Богу, тем не менее исключает из себя все, что противно любви к Богу, и это совершенство достижимо на земле и олицетворяется земным раем.

Оно достижимо двояким образом, a именно: или деятельною жизнью, или созерцательною.

Деятельная жизнь имеет прямою целию исполнение добрых дел; познание истины - её средство. Оттого она и состоит, во-первых, в достижении нравственных добродетелей, включая и благоразумие, но не исключая и умственных добродетелей. Созерцательная жизнь имеет прямою целию познание истины, особливо божественной. Для нея существенно необходимо приобретение умственных добродетелей, но она не может тоже обойтись без нравственных: так как любовь к Богу предназначает разум для стремления к познанию Бога, то другия добродетели этого отдела нужны ей как предварительные условия, ибо без овладения страстями чистое познавание истины невозможно.

Хотя оба пути годны для достижения блаженства, все же созерцательная жизнь имеет больше заслуги, так как она непосредственно направлена к любви к Богу. Деятельная жизнь, напротив, лишь посредственно, a непосредственно - к любви к ближнему. Поэтому деятельная жизнь должна предшествовать созерцательной. Теперь не трудно изложить значение сна, о котором идет речь. Мы находим и у Фомы, с ссылками на некоторые места у св. Григория, Лию и Рахиль выставленными, подобно Марфе и Марии, как типы деятельной и созерцательной жизни; так о Лии сказано, что она была слаба глазами, но плодна, имя же Рахили означает видимое начало: она была неплодна, но красива. Ibid., qu. CLII.

Конечная цель человека, достигаемая им чрез посредство добродетели, - блаженство, которое в своем совершенстве состоит в созерцании и внушении Божества, a чрез это разум и воля человека находят полное удовлетворение. Ibid. 2-е, qu. IV. Это блаженство достижимо лишь в будущей жизни. Но уже и в этой жизни можно найти неполное блаженство, которое дается добродетельному частью в надежде на небесное блаженство, частью в начинающемся пользовании им, как бы в предвкушении его. Это блаженство олицетворено земным раем.

Для толкования поэта важное значение имеет и то, что Фома, подобно Данте, считает евангельския блаженства как ступени, по которым человек достигает высшого блаженства, но только он не считает их, подобно Данте, дарованными людям в награду за победу над главными грехами, но принимает, что в первых трех блаженствах указывается на устранение ложного земного счастья, именно чрез "блаженны нищие духом" - по отношению к внешним благам и внешней славе, чрез "блаженны плачущие" - по отношению к гневливым, чрез "блаженны кроткие" - по отношению к чувственным страстям. Два следующих относились к деятельной жизни и к приобретаемому ею блаженству, притом "блаженны алчущие и жаждущие правды" - к исполнению долга справедливости и "блаженны милостивые" - к исполнению долга любви; наконец, два последних - "блаженны чистые сердцем" и "блаженны миротворцы" - к созерцательной жизни, условие которой - чистота сердца, плод - мирное блаженство". Филалет.