Божественная комедия. Чистилище.
Песнь тридцать первая

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Божественная комедия. Чистилище. Песнь тридцать первая (старая орфография)

ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. 

Земной рай. - Новые упреки Беатриче и новое покаяние Данте. - Переход через Лету. - Пляска четырех прекрасных жен. - Беатриче без покрывала.

1	- "О ты, стоящий за рекой священной!"
	Так, слов своих мне в грудь направив меч,
	И без того уж слишком изощренный,
4	Она вела без перерыва речь:
	- "Скажи, скажи: права-ль я с обвиненьем?
	Сознайся же и дай мне суд изречь".
7	Но я таким взволнован был смущеньем,
	Что голос мой, возникнув, смолк скорей,
	Чем орган речи издал звук с волненьем.
10	Она-ж, помедлив:--"Что с душой твоей?
	Ответствуй мне! Еще в реке твой разум
	Не потерял всю память прежних дней".
13	Смущение и страх, смешавшись разом,
	Столь тихое из уст исторгли "да",
	Что заключить о нем лишь можно-б глазом.
16	Как арбалет ломается, когда
	Лук с тетивой сверх мер натянут длани
19	Так сломлен был я тяжестью страданий.
	Я залился слезами, голос стих,
	Подавлен вздохами в моей гортани.
22	И мне она:--"В желаниях моих,
	Чтоб ты любил и думал лишь о Благе,
	Вне коего нет радостей земных.
25	"Скажи, какие встретил ты овраги
	Иль чем был скован, что идти вперед
	За Благом тем лишился всей отваги?
28	"И что за прелести, что за расчет
	В челе других нашел ты, что их крыльям
	Осмелился поверить свой полет?"
31	Вздохнув глубоко, залит слез обильем,
	Едва собрал я голос на ответ,
	Сложившийся в устах моих с усильем.
34	- "Ценя", сказал я с плачем, "ложный свет
	Лишь благ земных, я вслед за ним увлекся,
	Когда юдоль покинули вы бед".
37	И та:--"Хотя-б смолчал ты иль отрекся,
	Зрит грех твой, сколько-б мглой он ни облекся.
40	"Но кто излил в слезах, не утая,
	Грех добровольно, - для того колеса
	Наш суд вращает против острия.
43	"Однако, чтоб больней отозвалося
	Тебе паденье, чтоб в другой ты раз
	На зов Сирен недвижней был утеса,--
46	"Уйми источник слез и слушай нас.
	И я скажу: куда-б тебя, казалось,
	Был должен весть моей кончины час.
49	"В природе ли, в искусстве-ль, что встречалось
	Прекраснее, тех членов, где витал
	Мой дух, хоть тело в прах уже распалось?
52	"И если ты с их смертью потерял
	Все высшее, - в ком на земле в замену
	Ты мог найти столь дивный идеал?
55	"С стрелою первой, видя благ тех цену,
	Не должен ли ты был в святой предел
	Лететь за мной, уж вышедшей из плену?
58	"Так как могла под выстрел новых стрел
	Склонить полет твой женских глаз зараза,
	Вся суетность житейских тщетных дел?
61	"Младой птенец прельстится два, три раза;
	Когда-ж он оперится, - птицелов
	Не обольстит ему уж сетью глаза".
64	Как, покраснев, потупя взор, без слов,
	Стоит и внемлет наставленьям в школе,
	В вине сознавшись, ученик, - таков
67	Был я. Но та: - "Мне внемля, по-неволе
	Тоскуешь ты; но бороду на нас
	Приподыми, и ты встоскуешь боле".
70	Ах, с меньшим затрудненьем вырвут вяз
	С корнями вон порывы бурь с полночи,
	Иль вихрь из стран, где царствовал Ярбас,
73	Чем то, с каким свои я поднял очи;
	Я в слове борода свой лик узнал,--
	И яд насмешки понял я жесточе.
76	Когда-ж чело я наконец подъял,
	То увидал, что на нее цветами
79	И смутными я зрел ее очами,
	Глядевшую туда, где птица-лев
	Двумя в одно сливались естествами.
82	На том брегу, в покрове меж дерев,
	Она себя былую превышала,
	Насколько здесь была всех краше дев.
85	Так жгло меня раскаяния жало,
	Что от всего, к чему так льнул мой слух,
	Душа моя, как от врага, бежала.
88	Самосознанье так мне грызло дух,
	Что тут я пал, и чем тогда мог стать я, -
	Лишь знает та, пред кем мой ум потух.
91	Когда-ж стал вновь мир внешний сознавать я,--
	Та донна, кем я встречен у ключа,
	Сказала мне: - "Ко мне, ко мне в объятья!"
94	И, погрузив до шеи и влача
	Меня в волнах, по водному разбегу
	Она скользнула, как челнок ткача.
97	И хор воспел, лишь близок был я к брегу,
	"Asperges me", так звучно, что нет сил
	Ни описать, ни вспомнить звуков негу.
100	И дланями прекрасной схвачен был
	Я за главу и весь опущен в волны,
	При чем воды невольно я испил.
103	И к четырем тем девам я, безмолвный,
	Стал в хоровод, омыт от грешной тьмы,
	И принят в их объятья, счастья полный.
106	- "Мы нимфы здесь, a в небе звезды мы!
	Мы, до явленья Беатриче в мире
	Её рабы, уж лили свет в умы.
109	"К её очам тебя представим в мире;
	Дадут же мощь тебе их вынесть свет
	Те три жены, что глубже зрят в эфире".
112	Так начали петь хором и, вослед
	С него-ж на нас был взор её воздет.
115	- "Здесь не щади очей", сказали, жены:
	"Ты приведен к смарагдам тех очей,
	От коих стрел ты пал во время оно".
118
	Влекли мой взор к очам её лучистым,
	Прикованным лишь к Грифу без речей.
121	Как солнце в зеркале, во взоре чистом
	Гриф отражался, образ свой двоя
124	Представь, читатель, как дивился я,
	Когда, не движась, Гриф без перерыва
	Менял свой образ в мгле очей её!
127	Пока мой дух, полн радости и дива,
	В нас возбуждает больше к ней призыва,--
130	Приблизились другия три, явясь
	Мне существами высшого порядка,
	И с пляской райской слили пенья глас.
133	"Склони, склони взор светлый", пели сладко,
	"О Беатриче, к другу твоему!
	Чтоб зреть тебя, он путь свершил не краткий.
136	"Будь благостна, благоволи ему
	Открыть уста, да видит без покрова
	"
139	О вечный свет от света пресвятого!
	Кто так бледнел в тени густых древес
	Парнаса, кто испил ключа живого,
142	Чтоб гений в нем внезапно не исчез,
	Осенена гармонией небес,
145	О Беатриче, мне без покрывала!

Примечания

ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ПРИМЕЧАНИЕ.

вращается как все предшествовавшее, так и последующее. Теперь значение этого центра, при непосредственной связи с заключительным примечанием к XXVII песни Чистилища (стран. 371), можно охарактеризовать легко и просто. Дело идет, сказали мы там, - об окончательном освящении очистившагося уже человека для вступления в райское состояние и для перехода отсюда к абсолютному блаженству, достигающему в богопознании до созерцания (III часть Божественной Комедии - Рай). Это последнее освящение, представляющее вместе с тем и восприятие в недра невидимой церкви, совершается Беатриче, этим жизненным началом её, возседающим на колеснице, - при помощи трех актов: 1) она приемлет последнюю, как бы все в себе сосредоточивающую, но очевидно часто личную, общую исповедь от поэта (стихи 1--90); 2) она позволяет Матильде погрузить поэта в Лете и напоить его (род крещения чрез погружение, истинное, духовное крещение), как символ уничтожения самомалейшого болезненного воспоминания в его душе об отпущенных уже грехах (стихи 92--102), и позволяет той же Матильде приобщить его к хороводу четырех внешних добродетелей, наконец, подвесть его к Грифону, Христу (стихи 103--123). Вместе с тем совершается и переход через поток. Все эти символы приличествуют Матильде, как символу практической стороны христианского совершенства, на высоту которого Данте теперь становится (сличи XXVII, 100; XXVIII, 40). Только позднее - очевидно, из одних поэтических соображений, но в теснейшей связи с погружением в Лету, - должна Матильда погрузить поэта и в воды Эвноэ (ХXXIII, в конце). Как эти два потока в сущности составляют лишь один поток, так точно здесь является одно и то же действие, окончание освящения, лишь разделенное на два акта, из которых первый более отрицательного свойства, второй же более положительного характера, как воспоминание доброго, проявление стремления к добру. 3) Наконец, Беатриче сбрасывает с себя покрывало, не возбраняя более вполне созерцать себя (ст. 124 - XXXII, 6), и тем самым символизирует полное соединение Данте с ней, как со всетворящею, восполняющею благостью свыше во Христе и, вместе с тем, как с животворящим богопознанием в самом духе (христианское совершенство с созерцательной стороны. Чистилища XXVIII, 40 и XXXII, 9), и это совершенство продолжается теперь в небе, в paю, до самых крайних пределов созерцания Бога, где и кончается Божественная Комедия. - Таким образом здесь подтверждается высказанное уже выше (Ада I, прим. 79--81; 122; II, 53; 70) воззрение на символическое значение Беатриче. Здесь же уместно показать читателю, что действительно (конечно, совершенно идеальная) юношеская любовь поэта легла в основу символической Беатриче; что возсоединение их обоих празднует здесь свой триумф, апофеоз возлюбленных, и что вместе с тем пред очами поэта носится духовное подъятие человека к Богу, и что Данте, как здесь, так и вообще во всей своей поэме, достигает той тройственной цели, которая вообще составляет смысл всей Божественной Комедии, a именно, на основании своей собственной житейской опытности предложить путь спасения для всего человечества вообще и в частности для своего времени. - Напоминанию этого последняго - церковно-политического смысла и цели Божественной Комедии - очевидно и назидательно посвящено видение и предсказание об истории церкви, которую Беатриче разоблачает перед Данте, после всего сказанного в XXXI песни, в XXXII и XXXIII песнях, с настойчивым, неоднократным повелением возвестить земле им виденное. - Впрочем, нельзя здесь не заметить в кратких словах, что такое воззрение на тройственный смысл Божественной Комедии отнюдь не исключает того, чтобы в отдельных местах поэмы то или другое из этих отношений не выступало на первый или не отступало на задний план - это нередко случается и даже требуется основным характером сочинения, как свободной поэмы. - Мы почли наиудобнейшим предпослать здесь все вышесказанное в одной общей связи, для того, чтобы читатель мог более быстрым ходом читать последния и, в особенности предстоящую, песни и был бы в состоянии оценить их в общей, высокой красоте". Флейдерер.

1--3. До сих пор Беатриче говорила с ангелами, не прямо (как бы лезвием меча) касаясь Данте, теперь она обращается (острием, концом) непосредственно к нему. Здесь опять метафора меча, как и в XXX, 57, см. прим.

11--12. "В реке", т. е. в реке забвения, в Лете, еще не истребилась память о твоих грехах.

13. "Смущение вследствие стыда и страх заслуженного за грехи наказания". Бути.

14. Т. е. сказанное столь тихим голосом, что об нем можно бы было заключить лишь глазом, по движению губ.

"Т. е. как арбалет или самострел, чрезмерно сильно натянутый, при выстреле повреждается в дуге и тетиве, при чем стрела летит медленнее и слабее ударяет в цель". Бути. Ландино.

20. Сличи Виргилия, Энеиды XI, 150, 151:

23. "О Благе", т. e. о Боге, высшем благе: "Dio è nostra beatitudine somma". Conv. tr. IV, c. 22. - "Deum rerum omnium principem bonum esse communis humanorum conceptio probat animorum; nam cum nihil Deo melius excogitari queat, id quo melius nihil est bonum esse quis dubitet?" etc. Боеций. Phil. Cons. lib. III, pr. 10.

"Овраги" и "чем был скован", т. е. препятствия вообще. Здесь разумеются рвы, какими окружались средневековые замки, крепости, мосты и дороги.

27. Сличи: Ада I, 54: Io perdei la speranza dell' altezza".

28--30. Место довольно темное в подлиннике и различно истолкованное комментаторами. В переводе Лонгфелло:

32--33. Виргилий. Энеида I, 371: Suspirans imoque trahens a pectore vocem.

35. "Благ земных" (Le presenti cose), т. e. блага мира сего, почести, славу, удовольствия и проч.

36. Т. е. по смерти Беатриче; из уважения к ней Данте говорит ей вы.

38. "Судия", т. е. Бог.

"Покаяние притупляет силу греха, подобно тому, как колеса точильного камня, вращаясь против острия ножа, притупляют его". Ландино. - Ибо чистосердечное покаяние есть свидетельство истинной скорби и раскаяния. - "Наш суд" (nostra corte), повидимому, сказано в противоположность суду Миноса, пред которым каждый грешник, по непреоборимой силе совести, моментально высказывает свой грех, не получая за то никакого смягчения в своей казни (Ада V, 4 и далее и примеч.). Здесь же сознание греха - только действие могущественно пробудившагося в грешнике до сих пор позабываемого божества; если же кто-нибудь внемлет в надлежащее время предостережениям божественного голоса, то ему немедленно содействует в этом его же свободная воля (XVI, 77 и др.; XXVII, 140); поэтому-то суд небесный, в противоположность адскому, так кроток и милостив". Ноттер.

43--44. Не надо забывать, что поэт является здесь лишь путником, и должен снова вернуться на землю.

45. "Сирен" (сличи Чистилища XIX, 19 и примеч.), т. е. мирских прелестей и удовольствий, символом которых служат Сирены.

46. "Источник слез", в подлиннике: il seme del piangere, семя слез или плача, выражение спорное у комментаторов, заимствованное, может быть, из Псалма СХХИ, 5: "Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью".

51. "Прах ты и в прах возвратишься". Бытия III, 19. Сличи Рая XXV, 124.

50. "В святой предел", т. е. на небо, когда я стала небожительницей.

59. "Женских глаз "зараза, в подлиннике: pargoletta, девочка, девчонка, - слово, подавшее повод к нескончаемым спорам между комментаторами о том, кого именно разумеет здесь Беатриче. Но из контекста речи видно, что 1) Беатриче говорит не об одних отвлеченных, но разумеет действительные личности, и 2) что она не говорить здесь специально о какой-нибудь личности в особенности, но вообще о молодых девушках.

60. "Вся суетность". "Суета сует, - все суета!" Екклез. I, 2.

61--63. Метафора, заимствованная из книг Соломона: "В глазах всех птиц напрасно разставляется сеть". Притчи Солом. I, 17. - "И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она - сеть, и сердце её - силки", Екклез. VII, 26. - "Горькая утрата, которую ты испытал, говорит Беатриче, должна бы была получше научить тебя непостоянству земных благ. Ибо позволила ли бы уже окрылившаяся птица поймать себя или застрелить, если перед её глазами разстилали бы сети, или натягивали лук?" Филалет.

"Бороду", вместо лица, чтобы напомнить поэту, что он уже вполне возмужалый человек, сказано иронически. "Тогда как все биографы Данте единодушно говорят о его густой и курчавой бороде и таких же волосах на голове, - мы постоянно видим поэта на его портретах с обритыми щеками и подбородком. Очевидно, причина этому не иное что, как то, что все известные нам портреты его, за исключением одного, берут начало с маски, снятой с мертвого поэта, для снятия которой, естественно, должно было предварительно удалить бороду; тот же единственный портрет, о котором сказано выше (XI, 95 примеч.), есть открытый в 1840 г. (в Palazzo del Bargello во Флоренции) юношеский портрет, которым мы обязаны другу Данте Джиотто и безбородость которого никого не удивит". Паур. Ueber die Quellen zu Dante's Lebensgeschichte.

70--72. "Вяз", в подлиннике: cerro, quercus cerris, горный дуб. Здесь обозначены два ветра - северный (в подлиннике: nostral vento), называемый у итальянцев tramontano; другой - южный, дующий из Африки, названной страною Ярба, сына Юпитера Аммона, царя Ливийского, в царствование которого Дидона, избегая преследований брата своего, удалилась в Африку и основала здесь Карфаген (Виргилий, Энеида, IV, 196 и далее). - Филалет читает здесь вместо nostral - austral, и полагает, что здесь обозначаются ветры Австр, или собственно южный, и Africus, называемый ныне Libeccio, юго-западный, - на том основании, что оба эти ветра, вместе с юго-восточным сирокко, Брунетто Латини (Tesoro II, сар. 37) называет ветрами, причиняющими наибольшее число бурь и гроз.

74--75. Намек на латинскую пословицу: "barba crescit, caput nescit".

78. "Существ первичных": prime creature, так в большей части списков, которым следует К. Витте, Скартаццини и большинство новых изданий; в других списках - belle creature. Первичные существа - ангелы. "Данте называет их "первичными" частью, как существа совершеннейшия, частью же потому, что они, как чистые формы, представляют некоторым образом непосредственное излияние Божества (Чистилища XVI, примеч. к 80). Вопрос о том, созданы ли ангелы прежде вещественного мира, или одновременно с ним, был спорным у теологов, и Фома Аквинский склоняется более к последнему мнению: utrum Angeli sint creati ante mundum corporeum, invenitur duplex sanctorum doctorum sententia. Illa tamen probabilior videtur, quod Angeli simul cum creatura corporea creati sunt. Sum. Theol., p. I, qu. LXI, art. 3". Филалет.

79. "Смутными очами" - от стыда, страха и благоговения.

неверного возлюбленного. Et dicit quod vidit dictam Beatricem revolutam ad gryphonem, idest intuitus fuit ipse auctor theologiam novi Testamenti, in qua speculamur et vide mas deitatem et humanitatem Christi, et sic unam personam in duabus naturis. Пьетро ди Данте.

82--84. Текст этой терцины читается в разных списках различно; в большинстве, как принято во всех новейших изданиях:

в третьих, как у К. Витте и Скартаццини:

Смысл во всяком случае тот, говоря словами Postillatore Cassinense: Fac sic constructum: Videbatur mihi Beatricem antiquam, idest senern, sub suo velo et ultra flumen letheum plus vincere in pulchritudine, scilicet metipsam respectu pulchritudinis quam habebat dum vivebat quam vincere hic alias dominasi - "Haсколько здесь", т. e. на земле, она превосходила красотой всех прочих дев". Каннегиссер.

85. "Раскаяния жало", в подлиннике: Portico, крапива. Вид необычайной красоты Беатриче оказывает на Данте решительное действие: любовь оканчивает и довершает то, что подготовили страх, смущение, стыд и сознание". Скартаццини.

90. "Та", т. е. Беатриче. - Это падение обозначает умирание для греха для того, чтобы воскреснуть для благости. Уже во второй раз Данте падает без чувств в Божественной Комедии; в первый раз он пал, как падает мертвец, во втором кругу ада, при виде мук Франчески и Паоло (Ада V, 142); это падение без чувств не есть следствие одного сострадания, но вместе с тем и терзания совести, при виде собственными глазами казни над грехом, в котором Данте сам сознает себя более или менее виновным. Здесь Беатриче горько упрекает его в том же самом грехе, и упреки её производят на него то же действие, какое произвели слезы и горестный рассказ Франчески. Этот-то грех собственно и есть тот самый, в котором очищается Данте на берегу реки Леты". Скартаццини.

92. "Та донна", т. е. Матильда, встретившая его y реки Леты (XXVIII, 40). Матильда, которая, как символ деятельной жизни, подводит Данте к Беатриче, символу созерцательной жизни, должна принять на себя этот последний акт очищения поэта, т. е. погружение его в волны реки забвения. В известной степени можно бы было принять Матильду и за символ видимой церкви, в противоположность Беатриче, обозначающей собою церковь невидимую. На это указывает и самое имя (Матильда) великой сподвижницы в деле упрочения внешней церковной власти пап, и потому в этом уже смысле ей совершенно приличествует совершить такое крещение и очищение". Филалет.

94--95. "Мы вошли в огонь и в воду, и Ты вывел нас на свободу". Псалом LXV, 12; "Приступаем с искренним сердцем, с полною верою, кроплением очистивши сердца от порочной совести, и омывши тело водою чистою". Посл. к Евр. X, 22.

97--98. С приближением Данте к правому берегу, названному в подлиннике beata riva, хор ангелов поет слова L псалма: "Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега". Этот псалом поется в церкви всякий раз, когда священник окропляет святой водой кающагося грешника - слова, стало быть, совершенно уместные в данном случае.

о содеянных грехах.

103--105. Четыре девы - четыре нравственные добродетели (XXIX, 130--132 примеч.). Утратив память о пороках, поэт свыкается теперь с добродетелями; сперва с нравственными, основными, менее возвышенными, известными и язычникам, и потому не требующими откровения; потом с добродетелями богословскими, более возвышенными, открытыми лишь самим Богом. - "Стал в хоровод", в подлиннике: m'offerse Dentro alla danza delle quattro belle, что значить, поставили меня так, что все четыре плясали вокруг меня. - "Принят в их объятья", в подлиннике: E ciascuna del braccio mi coperse, и каждая покрыла меня рукой, что по объяснению Ландино, означает: рука правосудия защищает от неправды, рука мудрости - от глупости, рука мужества - от трусости и рука воздержания - от похоти.

106. Толкование этого стиха у комментаторов весьма различно. Здесь достаточно сказать, что эти четыре жены (девы) - те четыре звезды, лучи которых озаряли лицо Катона (I, 23, 37), и которые служили Данте как бы руководителями (VIII, 91--92). Кроме того, согласно с этим местом, нравственные добродетели находятся в одно и то же время и на земле и в небе, но не в одном и том же образе и там и здесь. На земле оне нимфы, гении спасительного совета; на небе - звезды, существа лучезарные, свет которых служит не для них самих и не для неба, но единственно для земли. Поэтому смысл стиха тот, что нравственные добродетели сияют в небе, как свет, озаряющий мир, и что в то же время оне на земле советницы людей". Скартаццини.

107--108. В одном из своих сонетов Данте называет Беатриче: "una cosa venuta Di cielo in terra a miracol mostare" (Vita Nuova, § 36). "Беатриче является здесь опять символом богословия или веры. Прежде чем истинная вера явилась на свет, еще в языческия времена существовали уже её предшественницы или рабыни, нравственные, т. е. языческия добродетели. Наоборот, этого не могли бы о себе сказать богословския добродетели". Каннегиссер. - "Тот же постепенный переход от естественных, через благодать даруемых, добродетелей к добродетелям духовным, богословским, в которых лишь впервые познается и приобретается благость (стихи 110, 111), должен поэтому совершиться и при нравственном усовершенствовании каждого отдельного человека". Флейдерер.

109--111. "Это место всего лучше объясняется соответствующим Convivio, дающим надлежащий свет и остальной части этой песни. В одной из своих канцон Данте воспел очи и улыбку прекрасной донны, и затем в буквальном толковании этого места говорит, что упоминает про очи и уста потому, что в них нередко открывается душа, подобно прекрасной женщине на балконе, хотя и покрытой покрывалом. Далее поэт объясняет эту прекрасную женщину в аллегорическом смысле, как философию (здесь в более высоком смысле, равнозначительною с Беатриче, символом созерцания), и затем говорит: "Qui si conviene sapere, che gli occhi della sapienza sono le sue dimostrazioni, colle quale si vede la verita certissimamente, e'1 suo riso sono le sue persuasioni, nelle quale si dimostra la luce interiore della sapienza sotto alcuno velamento, e in queste due cose si sente quel piacere altissimo di beatitudine il quale è il massimo bene in paradiso" (tr. III, с. 15). Отсюда становится ясным аллегорический смысл места. Естественные (нравственные) добродетели могут только приготовить человека для того, чтобы принять доказательства истины, так как оне устраняют лежащия в страстях препятствия к невозмутимому познанию; поэтому оне и ведут поэта к очам Беатриче. Но для того, чтобы действительно познать истину, именно истину божественную, и еще более - для того, чтобы постичь ее и проникнуться ею, - для этого необходимы божественные добродетели, почему и Беатриче лишь по просьбе этих других нимф обращает очи к поэту и открывает ему свои уста". Филалет.

116. "К смарагдам", изумрудам, камню зеленого цвета. Странно, что Данте сравнивает глаза Беатриче с изумрудами. Но, во-первых, этим он желает выразить приятность этого цвета, о котором Плиний (Hist. nat. lib. XXXVII, сар. 5) сказал: "nullius coloris adspectus jucundior est"; во-вторых, смарагды имеют смысл мистический, - по католическому толкованию Откровения (IV, 3), это есть цвет божественной благости, почему он и блещет в глазах Беатриче. Кроме того, по II кн. Моисея, XXXIX, 10, смарагд камень племени Левия, камень церкви. Скартаццини. Копиш.

117. Один из своих сонетов Данте начинает так: "Negli occhi porta la mia donna Amore"; также в одной из канцов он говорить:

121--123. "Божественное и человеческое естество неразрывно соединенено Христе в одном лице (subsistentia, ὑπόστασις). Поэтому о человеке-Христе можно в некоторой степени сказать все то, что можно сказать и о Боге-Христе, и наоборот, ибо этот человек - в то же время и божественное лицо, и наоборот. Но в этом одном лице некоторое только свойство Божественного естества, некоторое же - только человеческого естества (фома Акв. Sum. Theol., p. III, qu. XVI, art. 4). Потому-то и Грифон сам по себе лишь один, и только в очах Беатриче он является то как один орел, то как один лев; ибо богословское учение должно разсматривать единого Христа то как Бога, то как человека, чтобы не смешат его естества. Здесь весьма кстати привесть одно место из окружного послания папы Льва Великого, цитированного у Фомы Аквинского (Ibid. art. 5): "Non interest, ex qua Christus substantia nominatur, cum inseparabilrter manente unitate personae idem sit et totus hominis filius propter carnem et totus filius Dei propter unam cum patre Deitatem". Филалет. - "Одна из глубочайших, если не самая глубокая, тайна веры, в которые углубляется теология, - соединение двух естеств, божественного и человеческого, в едином лице Христа (Сличи Рая II, 41; ХXXIII, 137). Чтобы оградить себя от множества заблуждений, возникших на почве этого учения (Ада XI, 8; Рая VI, 14), теология обязана, твердо держась единства двух естеств, направлять свое созерцание то на одно, то на другое естество". К. Витте.

127. "Полн радости и дива". Душа Данте исполнена удивления при виде изменения образа Грифона в глазах Беатриче; но в то же время душа его радуется, чувствуя себя освобожденною от бремени грехов и видя себя наконец в присутствии той, которую он столько любил.

128--129 "У Сираха (XXIV, 23) мудрость говорит: "Ядущие меня еще будут алкать, и пьющие меня еще будут жаждать". Хотя при созерцании Бога человек находит себе полное удовлетворение; однако же познание спекулятивной мудрости не есть еще высочайшее блаженство, но всегда рождает в нас стремление к высшему, хотя в то же время в известной степени и удовлетворяет нас. Даже в самом небе будет иметь место удовлетворение, но не пресыщение". Филалет.

ù alto tribo, от латинского tribus).

134. "Другу твоему", в подлиннике: al tuo fedele. Беатриче сама назвала Данте своим другом, когда он еще блуждал в темном лесу (Ада II, 61).

135. "Путь не краткий" (в подлиннике: passi tanti), т. е. по всему аду и горе Чистилища.

136. В подлиннике: Per grazia fa noi grazia.

138. "Второй твой блеск", т. е. твою улыбку, о которой так часто говорит Данте в третьей части своей поэмы. - В своем Convivio (tr. III, cap. 8) Данте отличает два места, где проявляется красота: глаза и уста. До сих пор он говорил лишь об очах Беатриче, теперь он говорит об устах. Первые четыре жены показали ему лишь очи Беатриче, эти три, высшого порядка, молят Беатриче открыть ему и её уста, чтобы он мог видеть вторую её красоту, которую она еще скрывает. Итак, вторая красота означает здесь блеск её улыбки.

"Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости его". В послании к Евреям (I, 3) воплощенное слово названо "сиянием славы Бога". Впрочем, Данте имеет здесь в виду не только символическую Беатриче, но и существо реальное. Он не описывает этой торжественной минуты, но выражает восторг своим восклицанием, сознаваясь, что никакое человеческое искусство не в состоянии изобразить красоты Беатриче по снятии ею покрывала. "Даже святая, высочайшая поэзия, налагающая на бледное лицо поэта печать глубокой внутренней работы (прекрасное свидетельство со стороны поэта об его строгом отношении к поэтическому искусству, повторенное в XXV, 1 и след. Рая) - даже и она не в состоянии изобразить такого момента. Но тем не менее эти самые стихи, в которых Данте высказывает всю несостоятельность свою, равно как и первые стихи следующей песни, где он так торжественно воспевает свое желанное свидание, - принадлежат к самым восторженным, самым неподдельно-поэтическим стихам, когда-либо звучавшим на устах поэта". Флейдерер.

140--142. "Тень дерев Парнаса", по описанию Овидия, - тенистый замок (Превращ. кн. I, ст. 467), arx umbrosa. Ключ - знаменитая Ипокрена на горе Геликон в Беотии, из которого пили вдохновение Музы. Смысл: кто так трудился над поэтическими творениями.

144. В подлиннике: Lа, dove armonizzando il ciel t'adombra, - место очень спорное. Скартаццини понимает так: там, где небо пребывает в гармонии со страною непорочности, т. е. с земным раем.