Жизнь и приключения Робинзона Крузо.
Глава I

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Жизнь и приключения Робинзона Крузо. Глава I (старая орфография)

Жизнь и приключения Робинзона Крузо. 

С 11-ю политипажами в тексте. 

Москва. 

Издание книгопродавца А. В. Морозова. 

1880. 

ГЛАВА I. 

Происхождение Робинзона. Его страсть к путешествиям. Бегство из родительского дома. Отъезд в Гвинею. Кораблекрушение. Дружба с капитаном. Прибытие в Гвинею.

Кто из вас, мои маленькие друзья, не слыхал рассказов о Робинзоне Крузо? Вы очень часто видали на картинах этого бедного Робинзона, с его длинной бородой, одетого в камзоле, панталонах и башмаках, сшитых из козьей кожи, а рядом с ним его верного слугу, Пятницу, его собаку, кошку и попугая. Этот несчастный Робинзон - я. История моя занимательна, как история мальчика, который испытал множество злополучий за то, что не слушался родительских советов. Слушайте же эту историю и пусть она послужит вам уроком.

Отец мой был уроженец германского города Бремена. Фамилия его было Крейцнер. Оставив Бремен, он поселился в Англии, в городе Йорке, где посредством торговли приобрел себе значительное состояние и женился на девице Робинзон, происходившей из одного из самых значительных торговых домов в Йорке. Я же назывался соединенным именем обоих моих родителей: Робинзоном Крейцнером: но англичане, который имеют обыкновение портить в выговоре имена, прозвали меня Робинзон Крузо. Это имя навсегда осталось за мною, и под ним я был известен как моим товарищам, так и всем знакомым.

Всех нас у отца было трое. Один брат был адьютантом знаменитого полковника Локарта. Он был убит в сражении англичан с испанцами близь Дюнкараена. - Второго брата я не помню, потому что родился в 1632 году, т. е. спустя почти 5 леть после его отъезда в Америку, откуда он не возвращался более.

С сожалением и раскаянием вспоминаю я о времена моего детства и юношества. Отец заботился обо мне и довольно хорошо учил меня. Taк как он желал чтоб я сделался адвокатом, то и сдавал меня в самые лучшия училища и я мог бы быть совершенно счастливым человеком еслибы слушался отца; но ученье наводило на меня скуку и не могло искоренить моего страстного желания - оставить дом родительский, путешествовать по свету и искать приключений.

Нельзя было скрыть того от отца, что я думал и что делал: моя страсть в путешествиям очень ясно высказывалась. Отец мой каждый день советовал мне, чтобы я не покидал родительского дома и оставался в том состоянии, в котором рожден и в котором могу провести всю жизнь спокойно и в изобилии. "Сын мой", говорил мне старик отец, "в путешествие вдаются только люди честолюбивые или обремененные бедностию; но ты принадлежишь к среднему классу общества и не будешь нуждаться ни в почестях, ни в богатстве, потому что отечество твое может поставить тебя главою низшого сословия". Много мне подал советов отец и указал наконец на поступок моего брата, который против воли родительской уехал в Америку и, вероятно, погиб там. Отец горько плакал, говоря о моем брате. Эти слезы тронули меня, и я решился оставить свое неблагоразумное намерение ; но прошло несколько дней, и я опять предался моей заветной мыели - путешествовать по свету.

Однажды я обратился к моей матери с просьбою, чтобы она испросила разрешение у отца на мое путешествие. Я выразил ей несообразность моего восьмнадцатилетняго возраста для того, чтобы вступить в ученики какого-нибудь торгового дома, или в прокурорские писцы.

Мать сначала даже и слушать этого не хотела и уговаривала не покидать ее и отца в старости; но наконец, видя мое твердое намерение, решилась передать отцу мою просьбу. Отец наотрез отказал, прибавив: "я нисколько не одобряю путешествия нашего сына, ничек не помогу ему, так как на это нет родительского согласия и он будет самым несчастным человеком".

Прошел целый год; а я все еще оставался дома, мало, или лучше сказать, вовсе не занимался теми делами, к которым приучал меня отец, и непрестанно мечтал о путешествиях.

Однажды, отправившись в Гёлль, небольшой городок, лежащий недалеко от Йорка, встретил я там одного из прежних моих товарищей, который возвращался в Лондон на корабле своего отца. Товарищ предложил мне ехать с ним вместе в Лондон. Я, страстно привязанный по наслышке к удовольствиям путешествия, с восторгом принял это предложение и как был, без всяких приготовлений, почти без денет, взошел на корабль моего друга.

Едва мы оставили порт, как поднялся ужасный ветер и море стало страшно волноваться. Я испугался и, вспомнив о своем неблагоразумном поступке против отца, сокрушался сердечно о том, что Господь карает весь экипаж из-за меня одного, как заблудшого и неблагодарного сына. Буря более и более увеличивалась, и с нею вместе усиливалось мое раскаяние. Я внутренно соглашался с отцем, что домашняя жизнь лучше этого бурного моря с его опасностями, и дал обещание, что если Господь спасит меня, то возвращусь к отцу моему и буду слушаться его советов.

Находясь в опасности, я положил такое намерение - оставить путешествие, но когда опасность миновала, я, к несчастию своему, переменил это намерение. К вечеру прояснилось небо и море было тихо. Товарищ мой смеялся надо мною, упрекая меня в трусости; наконец он ободрил меня хорошим ромом и водкою так, что я перестал уже раскаяваться и желал опять путешествовать по морю.

Спустя шесть дней после этого, судьба послала мне в наказание вторую бурю, ужасы которой нельзя и сравнить с ужасами первой. Все небо обложилось тучами, бушевал сильный ветер, сверкала молния и гремел гром непрестанно. Эта буря так долго продолжалась и с такою силою, что корабль наш предан был на волю бушующих волн, и носился по морю с разорванными парусами и сломанными мачтами. Матросы пришли в уныние. Я сам слышал, как говорил один корабельщик: "Боже! сжалься над нами, не допусти нас погибнуть". Опасность еще более увеличилась, когда в трюме оказалась течь. Вода в нем прибывала все более и более, не смотря на все усилия матросов и пассажиров выкачивать ее насосами, корабль все глубже погружался в воду. Опасность была близка и велика; нам оставалось к спасению одно только средство - пересесть на лодки, что мы и сделали. Довольно долгое время мы носились по волнам на произвол судьбы, потому что весла нисколько не помогали нам против свирепствовавшого ветра. Как хорошо и благоразумно мы сделали, что пересели на лодки! не прошло и получаса после этого, как корабль наш совершенно погрузился в воду. К счастию нашему, ветер несколько поутих; матросы работали неутомимо, и тем более, что видели группу людей, ожидавших нас на берегу. Наконец нам удалось хотя с большими усилиями и не без опасностей, пристать к берегу.

принужден был отправиться в Лондон пешком. Теперь те самые, которые прежде поощряли и уговаривали меня к путешествиям по морю, видя во мне столь мало постоянства и силы, начали отсоветывать мне и говорили, чтобы я возвратился в дом отца моего; но я не обратил никакого внимания на их советы. Страсть путешествовать по морям так сильно овладела мною, что я, хотя и находился в самых тесных обстоятильствах, но не решался идти в Гёлль или Йорк.

Я колебался несколько времени в своих мыслях: мне и не хотелось домой, и в тоже время я боялся по слабости своей спуститься далее в море. Как я сожалел, что не изучал мореплавательного исскуства до степени матроса: теперь я был-бы капитаном или лейтнантом. Я думал нажить собе состояние, и с этой мыслию присоединился к числу пассажиров, отправляющихся к берегаж Гвинеи. Хозяин того корабля, на котором я должен был отправиться в Африку, очень полюбил меня, и так очаровался моим живым характером и моею смышленностию, что обещался довезти меня до назначенного места, совершенно без всякой платы. Он советовал мне употребить небольшую сумму денег на покупку разных галантерейныхх вещей, потому что эти вещи можно продать с большою выгодою на берегах гвинейских. Я послушался этого совета и, с помощию некоторых своих капитана не только его расположение ко мне, но и полную доверенность от него. Я часто бывал в его каюте, разговаривал с ним о разных предметах, и во время этих бесед приобрел от него довольно много познаний в математике, мореплавании и астрономии.

Распростившись с моим добрым капитаном на берегах Гринеи, я занялся торговлею, и скоро распродал тамь привезенные со мною вещи, которые состояли большею частию из стекляруса, разных мелких стальных и железных инструментов и тому подобных предметов. От этой продажи, как было выше сказано, я выручил триста фунтов стерлингов.