Жизнь и приключения Робинзона Крузо.
Глава XIII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Жизнь и приключения Робинзона Крузо. Глава XIII (старая орфография)

ГЛАВА XIII. 

Робинзон делает клетку попугаю и дружится с ним. Как Робинзон начинает 3-й год своего пребывания на острове. Как защищается он от воров - зверей и птиц, наладающих на его хлеб. Заботы Робинзона об улучшении земледельческих орудий. Занятие его во время дождливой погоды.

Я был чрезмерно рад, возвратившись домой после моего путешествия, которое продолжалось целый месяц. Усталый и измученный до нельзя, я лег на мою жесткую постель, чтобы отдохнуть. Мое старое жилище казалось мне великолепнейшими палатами, которые ни в чем не имели недостатка. Все, окружавшее меня, представлялось мне в самом очаровательном виде, и я решился никогда не удаляться из дома на такое долгое время.

Чтобы отдохнуть и оправиться совершенно от моего путешествия, я не выходил из дома целую неделю. В это время я сделал клетку для. моего попугая. Он стал помаленьку привыкать ко мне, а чрез несколько дней мы уже были с ним в коротком знакомстве. Мне хотелось также приучить к себе козленка. Я давал ему корм из своих рук и часто ласкал его. Он скоро подружился со мною и так полюбил меня, что всегда почти находился при мне.

Настало дождливое время осенняго равноденствия. 30-го сентября исполнилось два года моему пребыванию на острове. Я провед этот день также торжественно как и в прошедшем году, в посте и молитве и благодарил Господа, что Он по Его премудрости привел меня в это пустынное место. Без сомнения, если бы я находился в обществе людей, то моя жизнь с ними была бы гораздо хуже настоящей, не смотря ни на какое положение мое в свете. Третий год моего пребывания здесь я начал с душевным благочестием, покоряясь воле провидения и готовый переносить все и непрестанно трудиться. Вообще надо заметить, мне редко случалось быть праздным. Я разделял время на столько частей, сколько дел предстоядо мне сделать. На первом плане была молитва и чтение Библии, которую я вэял с корабля; на втором - охота с ружьем, продолжавшаяся часа три, если была хорошая погода; третье место занимало приготовление кушанья, сбережение его и заготовление впрок разных провизий. На эти занятия требовалась большая часть дня. Когда же солнце достигало своего апогея, то жары делались невыносимы и не было никакой возможности выходить из дома. Тогда я могь заниматься работой только три или четыре часа пополудни, а иногда случалось мне заменять часы охоты часами трудов, так что я работал утром, а на охоту ходил вечером.

В этой краткости времени для работ присоедините трудность работ и недостаток инструментов, а также мою неопытность и неловкость в этих работах, то можете понять, как дорого доставалась мне самая незначительная вещь. Например, мне нужно было употребить 42 дня и целое дерево, чтобы сделать один стол, между тем как два хороших работника с инструментами могут сделать 6 столов из одного дерева и в один день.

Настал ноябрь месяц. Я с нетерпением ожидал времени жатвы посеянной мною ржи и риса. Хотя обработана была небольшая часть земли и немного было посеяно зерен и всходы хлеба были великолепны и обещали богатый урожай, однако я заметил тут неблагоприятное для меня обстоятельство: мой хлеб стали посещать воры - дикия козы и другие зверки, похожие на наших зайцев. Оставалось одно только средство избавиться от них - обнести поле забором, что стоило мне многих трудов и хлопот. Чтобы более устрашить воришек, я стрелял в них из ружья днем, а ночью привязывал свою сабаку на длинную веревку к столбу при входе в загородку. Она бросалась с лаем на хищников, и туда и сюда, и отгоняла их. Воры наконец оставили мое поле. Колосья стали наливаться и созревать.

Лишь только избавидся я от диких зверей, поедавших зеленые колосья, явились другие хищники в безчисленном нножестве - птиды, которые клевали созревавшия зерна и грозили мне совершенным разореньем. Я отгонял их ружейными выстрелами, от которых оне, поднявшись из ржи целыми стадами, улетали прочь, но потом, немного спустя, снова возвращались. Эти нападения сильно безпокоили меня. Я застрелил четыре птицы и повесил их на шесты в разных местах моего поля. Эта казнь сильно повлияла на хищников. С этого времени они не только перестали поедать мой хлеб, но даже и близко не подлетали к полю.

Наконец хлеб поспел в конце декабря. В этох климате декабрь - самое благоприятное время для вторичной жатвы. Надо было жать колосья. Вместо серпа я употребил одну из сабель, взятых мною с корабля. Я срезал ею колосья и, положив их в корзину, отнес их домой; солому же, как вещь совершенно мне ненужную, оставил в поде для унавоживанья земли. Просушив несколько колосья, я выбрал из них зерна руками. Урожай был невелик, но превосходен сравнительно с количеством посеянных зерен. Половина гарнца ржи и рису, посеянных мною, принесла мне два с половиной четверика. Эту рожь и рис я не употреблял в пищу, а определил их для следующого посева.

Теперь я мог надеяться, что не останусь на будущее время без хлеба; но однако я был в большом затруднении, не имея нужных вещей, посредством которых могь бы я из зерен сделать муку, а из муки тесто и хлеб. Я убежден был, что при значительном посеве я ничего не могу успеть с моими ничтожными земледельческими орудиями. С этого времени я постоянно был занят и исправлением этих орудий, и придумывал разные средства, чтобы молоть зерна и делать из муки хлеб.

Во-первых, у меня не было ни сохи, чтобы вспахивать землю, ни заступа для размельчения землянных комьев. Вместо сохи служила мне лопата, сделанная из дерева, которое очень походило на бразильское дерево, называемое железным, по его твердости и тяжести. На сделание этой лопаты я употребил 5 или 6 дней, потому что дерево было очень твердо и топор едва брал его. У меня не было также и бороны. За неимением её, я боронил землю большим тяжелым суком дерева, который я тащил на собою, проходя несколько раз взад и вперед по засеянному полю.

Сколько не доставало у меня разных земледельческих и других вещей, сколько предстояло труда и хлопот при обработке поля и уборке хлеба! Поле нужно было обвести забором, чтобы защитить хлеб от диких коз и других зверей, сжать колосья, просушить их, перенести домой, вымолотить, провеять и сложить в закрома. Потом нужно устроить что-нибудь в роде мельницы, чтобы смолоть хлеб, сито для просеяния муки, и наконец надобно иметь печку для испечения хлеба, не говоря уже о дрожжах и об соли.

наступило время посева. Теперь я выбрал уже довольно большое пространство земли, что бы можно было посеять на нем большое количество зерен. Это поле находилось недалеко от моего жилища. Всю засеянную землю окружил я забором, сделанным из кольев того же дерева, о котором я уже говорил выше. Я знал, что эти колья скоро пустят ветви, а чрез год обратятся в живой твердый забор. Над этой изгородью я трудился более двух месяцев, потому что большая часть этого времени была дождлива и дозволяла мне только изредка выходить из дому.

Во все время, когда мне нужно было оставаться дома по случаю дождливой погоды, я не был без занятий. Работая что-нибудь, я разговаривал с моим попугаем и чрез несколько времени научил его выговаривать следующия слова: Эти слова, произнесенные чужим голосом, я услышал в первый раз во все время моего пребывания на острове. Я не могу вам описать той радости и того удовольствия, которые а чувствовал, слушая говор попугая. Поль был всегдашим компанионом при моих работах. Разговаривая с ним, я как бы отдыхал от трудоюв а также и от мыслей, предметом которых были для меня важные вещи и самые необходимые, напр. делание посуды для жидкостей, устройство печи и т. п.; когда я обедал или ужинал, Поль садился на мое плечо или на жердочки, сдеданные нарочно для него близ стола; соучастниками в моем обеде были также две кошки, которые располагались напротив меня, а моя верная собака рядом со мною, у ног моихь.

Принимая в разсчет сильные жары этого климата, я себе, что смогу сделать большие корчаги, в которые буду складывать мой хлеб - рожь и рис.