| Автор: | Дефо Д. |
| Категории: | Роман, Детская литература, Приключения |
Глава 32
Подземный тайник
Оправившись от испуга, я начал осматриваться в гроте. Это было небольшое помещение неправильной формы площадью около двенадцати квадратных футов. Грот был естественного происхождения - его стен никогда не касалась человеческая рука. В дальнем углу виднелся еще один проход, и когда я приблизился к нему, то увидел, что он ведет дальше, вглубь скалы. Проход был достаточно широк, чтобы в него мог протиснуться человек моего сложения, но я не стал обследовать его без предварительной подготовки, решив вернуться сюда на следующий день.
Прихватив свечи, огниво, сделанное из старого ружейного замка, и лопату, я прямо с утра отправился к гроту. Прежде всего мне пришлось похоронить несчастного козла, который скончался минувшей ночью. Затем я вернулся к лазу в глубине грота и немного его расширил. К моей радости, подземный ход постепенно становился просторнее, так что я смог проползти на четвереньках ярдов десять, не имея при этом ни малейшего понятия, куда он ведет. Мною двигало нетерпеливое, почти детское любопытство.
И я был вознагражден за все усилия!
Когда, перемазанный землей и глиной, я наконец-то выбрался из самой узкой части подземного хода, то почувствовал движение воздуха и смог встать, выпрямившись во весь рост.
Я зажег свечу и ахнул от удивления. Передо мной открылась картина, прекраснее которой я еще не видел на своем острове. Я находился в просторном гроте высотой более двадцати футов; пламя свечи отражалось от свода и стен множеством разноцветных огоньков, сверкающих, словно алмазы. Под ногами у меня хрустел чистый сухой гравий - и нигде не было видно никаких признаков плесени и сырости.
«Вот, - подумал я с восторгом, - самое лучшее и безопасное место, где можно хранить вещи, которыми я особенно дорожу: порох и оружие, несколько мушкетов и запасные ружья». Сюда можно поместить также зерно и все то, что боится влаги, грызунов и насекомых. Правда, лаз довольно тесный, но с этим неудобством можно смириться, учитывая все преимущества столь замечательного тайника. В моей домашней крепости остались бы только те припасы и оружие, без которых я не могу обойтись в повседневной жизни.
Не откладывая дело в долгий ящик, я принялся за осуществление намеченного плана.
Когда почти все было перемещено в грот, я неожиданно вспомнил о бочонке с подмоченным порохом. Я достал его из кладовой и вынес на свет. Вскрыв крышку, я обнаружил, что вода проникла в бочонок всего на пол-ладони, а из подмокшего пороха образовалась твердая скорлупа наподобие той, что у кокосовых орехов. Основное же содержимое бочонка осталось совершенно сухим, и это чрезвычайно обрадовало меня. Таким образом, я стал богаче еще на шестьдесят фунтов отменного пороха, что стало для меня настоящим подарком.
Я переправил бочонок в свой новый тайник и с тех пор держал дома только небольшой запас - не более трех фунтов.
В те дни я воображал себя одним из великанов, о которых рассказывают древние легенды, существом, живущим в расщелинах скал и глубоких пещерах, недоступных для смертных. Кто бы меня ни искал, кто бы ни гнался за мной - пусть даже целая орда кровожадных дикарей, - никто не отыщет моего тайного убежища. Я ликовал. А если кто и пойдет за мной по следам, то все равно не сумеет и не осмелится проникнуть в грот…
Все эти события случились на двадцать третьем году моего пребывания на острове.
За эти годы я успел совершенно сжиться со своим положением. Если бы не постоянная необходимость быть настороже и опасность высадки десанта дикарей-людоедов, я охотно согласился бы провести здесь остаток своих дней до самого последнего вздоха и тихо отошел бы в лучший мир, как тот древний козлище, которого я обнаружил в гроте.
У меня, как и у каждого человека, были свои маленькие радости и развлечения. Я поймал еще двух попугаев, и, хотя уделял им гораздо меньше времени и внимания, чем своему любимцу Попке, со временем они тоже научились произносить мое имя - Робинзон Крузо. Вместе со стариком Попкой - я не знал, сколько ему лет, но слышал в Бразилии, что ара порой живут и больше века, - попугаи составляли мне веселую и бесшабашную компанию. Попка уже знал множество слов; в жаркие дни мы с ним любили посидеть в тени и поболтать по душам…
К сожалению, пес, который был мне верным другом на протяжении шестнадцати лет, умер от старости. Что до кошек, то плодились они по нескольку раз в год; я оставлял себе лишь двух или трех самых крепких, послушных и спокойных, остальных же приходилось отпугивать выстрелами, потому что эти наглые создания повадились воровать провизию в погребе и кладовой. Окрестности моего убежища часто оглашались отвратительными кошачьими воплями, но я старался обращать как можно меньше внимания на это одичавшее и отбившееся от рук племя. Кроме того, я держал при себе пару козлят, приучая их брать корм из рук. Живой частокол вокруг моего форта стал таким густым и ветвистым, что больше походил на лес. В его вершинах свили гнезда птицы, будившие меня на рассвете разноголосым пением.
Несмотря на то что мне приходилось постоянно оставаться начеку, я, признаться, был доволен своей участью.
Однако тихой жизни вскоре пришел конец.
Зло, которое ежедневно нам докучает, подчас кажется страшнее всего остального, что только может случиться с человеком. Но именно оно становится в своем роде пробным камнем, испытанием, которое закаляет человека и готовит его к грядущим трудностям и бедствиям. Я мог бы привести тому множество примеров, включая и свою собственную судьбу. Но в этом смысле особенно замечательны события последних лет моего пребывания на острове.
Наступил декабрь - пора летнего солнцестояния и сбора урожая. В эти дни я проводил все время на полях, где созревал хлеб. Однажды, как и всегда, я поднялся на рассвете, перекусил, приготовил все необходимое и отправился в путь. Однако, пройдя совсем немного, я застыл на месте как громом пораженный: над береговыми зарослями поднимался к небу густой дым костра. Причем костер этот находился не на той стороне острова, где обычно высаживались дикари, а гораздо ближе к моему дому.
Я бросился к частоколу и затаился среди густых ветвей. Ноги едва держали меня. Я лихорадочно думал о том, что дикари - если, конечно, они разбредутся по острову - непременно наткнутся на поля, возделанные мною, и загоны с козами. Им станет ясно, что здесь живут люди, и они не успокоятся, пока не разыщут меня.
Я перебрался через ограду и стал готовиться к обороне.
Поспешно зарядив мушкеты в бойницах, я прихватил пистолеты и ружье и, помолившись, твердо решил сражаться с варварами до последнего вздоха.
Прошло два часа, но ничего не происходило: все так же шумела листва, пели птицы, грелись на солнышке котята и дремали на кровле моей палатки попугаи.
Самым удобным местом для наблюдения за этой частью берега был холм, у подножия которого находился мой дом. Я взял заряженное ружье и подзорную трубу, осторожно перелез через частокол, пробрался сквозь заросли и начал карабкаться наверх. Взмокнув от усилий и напряжения, я наконец-то достиг вершины холма. Отсюда все побережье было видно как на ладони. Расположившись на площадке, я прилег на землю и направил подзорную трубу в ту сторону, где по-прежнему поднимался дым. И сразу увидел голых дикарей, сидящих у костра. Их было человек десять, и, полагаю, они развели огонь совсем не для того, чтобы погреться.
не было, и то, что они посетили остров ради очередного варварского пиршества, не вызывало никаких сомнений. Я провел на холме еще пару часов и хорошо видел их дикие пляски. До меня даже доносились их крики и нестройное пение.
Трудно представить смятение, в которое повергло меня это событие. Больше всего меня встревожило то, что туземцы высадились на моей стороне острова, а не там, где обычно. Впрочем, постепенно я успокоился, поняв, что незваные гости отчалят с приливом и я снова смогу выходить из дома.
Как только дикари уселись в пироги и отплыли от берега, я спустился с холма и, прихватив с собой ружья, пистолеты и саблю, отправился к тому месту, где впервые обнаружил следы зловещей трапезы. Путь туда занял у меня около часа. Из-за деревьев я заметил в море еще три пироги - они направлялись от острова к той земле, которую я видел на горизонте.