| Автор: | Дефо Д., год: 1923 |
| Категории: | Роман, Детская литература, Приключения |
XV. ВЕЧЕРНИЕ БЕСЕДЫ С ПЯТНИЦЕЙ
Выдался особенно жаркий день, Пятница все же ушел на охоту. Но не прошло и получаса, как он вбежал назад, совсем перепуганный: длинные волосы его растрепались, глаза выражали ужас.
- Беда, беда! - задыхаясь, прокричал он.
Испугался и Робинзон, сидевший с какой-то работой у порога пещеры.
- Что такое? Дикари? Где они?
Последнее время, занятый своей жизнью, он совсем мало вспоминал о них.
- Нет! Нет! Хуже!
Пятница схватил Робинзона, потащил на открытое место и дрожащей рукой указал на подымавшуюся из-за горы огромную, свинцовую тучу. Гром глухо прогремел в эту минуту.
- Слышишь? Слышишь? - в отчаянии проговорил Пятница.
Робинзон вздохнул свободно и усмехнулся - беды никакой не было. Он попробовал ободрить товарища, но это ни к чему не повело: Пятница забился в самый дальний угол пещеры и скорчился там, закрыв лицо руками. Стемнело. Робинзон зажег светильник и взялся, чтобы не терять времени, за шитье начатой новой куртки.
На дворе, между тем, разразилась действительно ужасная гроза: оглушительные удары грома не умолкали, ослепительные молнии освещали пещеру, видно было, как ветер клонил деревья чуть не до земли. Жалобные стоны раздавались из того угла, куда забился Пятница.
Часа через два буря утихла, туча пронеслась, и снова засияло солнце. Робинзон потушил лампу, вышел во двор и вдохнул полной грудью освеженный душистый воздух.
- Пятница, все прошло, поди сюда! - позвал он того. Бедный дикарь осторожно показался у входа. Он опасливо поглядел на небо и, только убедившись, что оно ясно, осмелился присоединиться к Робинзону.
- Чего ты так испугался, Пятница? - спросил тот, - разве кого-нибудь из ваших убило молнией?
- Саваку всех может убить! И тебя, и меня, и всех, - мрачно ответил дикарь.
- Что это за Саваку?
Теперь удивился Пятница.
- Ты не знаешь Саваку? - недоверчиво спросил он. - Ведь это Саваку гремел сейчас и блестел!
- А я-то и не знал! - засмеялся Робинзон. - Что ж, он очень страшен, твой Саваку?
- Очень страшен: кого захочет, того и убьет!
- Ну, теперь он ушел, пойдем-ка погуляем! Смотри, как стало хорошо!
Они вышли из дворика и спустились в цветущую долину у берега ручья. Везде на зелени горели алмазами необсохшие капли дождя, все цвело и благоухало, воздух стал необыкновенно прозрачен.
- Смотри, утром все цветы поникли и почти увяли, трудно было дышать, разве теперь не лучше? - спросил Робинзон.
- Какой еще Юлука?
Тот показал пальцем на яркую радугу, повисшую над морем.
- Юлука - великий господин, ему надо дать рыбы, а то будет плохо!
- Полно, Пятница! - дружески похлопал его по плечу Робинзон. - Никакого тебе зла не будет. Я никогда не даю ничего твоему Юлуке, а, ты видишь, живу хорошо!
Рис. 15. Беседа Робинзона с Пятницей.
Как жалел он, что не может объяснить тому, что такое гром и молнии, он понимал, что Пятница, привыкнув с детства к этим верованиям-сказкам, не может сразу оставить их. Пока он решил сам хорошенько ознакомиться с ними.
- У вас, значит, есть только Саваку и Юлука? - спросил он.
- Нет! - отвечал тот, - у нас много, много богов, всех не сказать, старики знают! Курумон сотворил, мужчин. Кулимина женщин, а Лагуо - зверей.
- И все они злые?
- Нет, не все! Есть и добрые, но всем надо давать мясо, и рыбу, и плоды, чтоб не были сердиты.
Робинзон в душе решил понемногу научить Пятницу высокому христианскому учению, пока же постараться как можно больше заслужить его доверие. Испортить легко, но поправить всегда трудно, и не сразу вернулась к Пятнице его прежняя веселая улыбка и доверчивое обращение с Робинзоном. На счастье, он уж порядочно болтал по-английски и сговориться становилось все легче. Вечером, отдыхая, или за едой их беседы становились все интереснее для обоих. Давно хотелось знать Робинзону о прежней жизни Пятницы, и раз он спросил его:
- А что, Пятница, храброе ваше племя? Побеждаете вы других?
Тот гордо кивнул головой.
- Да! Очень храброе! Мы всегда побеждаем!
- А как же это вышло, что ты попался в плен?
- Ну так что ж? Наши все-таки побили их! Где я был, чужих было больше. Они схватили - один, два, три - и меня. А наши побили их в другом месте, много - один, два, три, много больше.
- Почему же не отняли вас у врагов?
- Чужие посадили в лодки и скоро поплыли, а у наших не было тут лодок.
- А что же делают ваши, когда попадутся им чужие? Увозят их куда-нибудь и съедают?
- Да! Все так делают у нас!
- А здесь ты бывал со своими?
- Бывал! Только там! - махнул Пятница рукой в сторону западного берега острова.
С невольным содроганием взглянул на него Робинзон. Он был, значит, на том ужасном пире и принимал участие в нем, его смирный и добрый Пятница.
что Пятница не знает случая, чтобы лодки погибали.
Земля, чернеющая вдали, оказывалась большим островом.
Робинзон засыпал Пятницу расспросами о его родине, расспрашивал о берегах ее, жителях и их нравах. Но Пятница и сам знал не слишком много. Он твердил: «Карибу! Карибу!» и Робинзон догадался, что он говорит о караибах, которые действительно живут по берегам Южной Америки.
Когда же раз он спросил, видел ли когда-нибудь Пятница белых людей до встречи с ним, и был уверен, что получит отрицательный ответ, - тот неожиданно сказал:
- Да! Полная лодка белых людей!
- Где же они? Откуда взялись и живы ли теперь? - с замиранием сердца спросил Робинзон.
- Живы, не потонули, мы их спасли!
- Сколько же их?
Пятница на пальцах показал, что их семнадцать человек. Расспросив о времени, когда его соплеменники приплыли к дикарям, Робинзон сообразил, что это, наверное, была команда с того корабля, который разбился вблизи его острова и оставил ему печальный подарок в виде трупа молодого матроса. О, если бы к нему причалила та лодка! Почему нужно было, достаться им чуждому племени? И с волнением он спросил, как могло случиться, что дикари не убили и не съели их?
- Белые люди стали нам братья, они не делали нам худа. Наши едят только чужих на войне! - с некоторой обидой ответил Пятница.
Между тем, пришло снова дождливое время года.
Как тяжело и неуютно было обоим в прошлый раз, когда они чувствовали себя чужими друг другу, и как приятны и радостны стали теперь часы, проводимые вместе. Шитье обуви и одежды занимало Робинзона, Пятница же, наносив дров и разведя хороший огонь на очаге, до чего был великий охотник, потому что его зябкое тело сильно нуждалось в тепле, подсаживался близко к Робинзону и просил:
- Говори!
Как-то тот пробовал рассказать Пятнице о том, как попал на остров, как обзавелся всем хозяйством, и с тех пор дикарь не давал ему покоя. Боясь проронить хоть слово, сидел он неподвижно, не сводя глаз со своего нового друга. Все казалось ему чудесным, как волшебная сказка. Робинзон видел, что все с большим уважением и любовью смотрят на него правдивые глаза дикаря.
Но когда Робинзон захотел перейти к рассказам о своей родине, то удивлению Пятницы не было границ. Иногда долго приходилось объяснять ему самую обыкновенную вещь. Например, никак не мог он представить себе, что такое лавка.
Когда же понял, наконец, то это так понравилось ему, что он принялся прыгать и хохотать от восторга. Не менее удивляли его рассказы о езде на лошадях. Тут уж он никак не мог поверить, чтобы дело обошлось без колдовства.
- Уж, верно, они боги, эти кони! - уверенно говорил он. - Какие вы, белые, умные! Все вас слушаются! Хорошо вам жить!
Но Робинзон печально усмехнулся.
- Не так-то хорошо, мой друг: и у нас есть война, злоба и несправедливость.
- Разве никто не говорит вам, как надо лучше?
- У нас есть Божественный Учитель, Христос. Он жил очень давно, но мы все знаем его ученье: Он велел любить всех, как братьев, трудиться, прощать обиды и делать добро. В память его мы называемся христианами. Самый дурной человек станет хорошим, если будет стараться жить по словам Христа. Но люди забывают их часто и живут дурно.
- А ты помнишь, друг? - задумчиво спросил Пятница, не спускавший глаз с Робинзона.
- Я стараюсь не забывать их… - смиренно ответил тот.
- Скажешь и мне! - решительно заявил Пятница. - Хочу стать хорошим!
- Что с тобой, Пятница? Хорошо ли тебе? - спросил, наконец, Робинзон, давно наблюдавший его.
- Хорошо! О, хорошо! - горячо воскликнул тот. - Мне тепло и много кушать, а братьям моим холодно, они дрожат и нет, что кушать! Я хотел бы отдать им все! Всем надо хорошо!
Робинзон вздохнул, на совести его стадо тяжело. Далеко ли то время, когда он чувствовал себя существом неизмеримо высшим, а на Пятницу смотрел только, как на дикаря и лентяя? А, между тем, сейчас он безмятежно наслаждается теплом и безопасностью, нимало не заботясь ни о чем, а дикарь этот страдает за своих соплеменников, и доброе сердце его чутьем угадывает то, о чем так часто забывают люди, называющие себя христианами.