Театральный мирок.
Благородный отец.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Театральный мирок. Благородный отец. (старая орфография)

БЛАГОРОДНЫЙ ОТЕЦ.

Он лишился жены своей, но он знает, где она находится - в сонме ангелов!

Она не вся исчезла: у героини - её волосы.

-- Ах, ты взяла волосы от своей мамы! - говорит благородный отец, поглаживая голову дочери, прильнувшей к нему, сидя на его коленях.

При этом все невольно пускают слезу.

Действующия лица на сцене очень высоко ставят благородного отца, но не особенно обнадеживают его после первого акта. Обыкновенно, впрочем, он и умирает в первом акте.

Если он не выказывает к тому большой охоты, его убивают.

Это злополучнейший из всех старцев. Во чтобы только он ни вмешался, все это как нарочно идет плохо. Если он делается управляющим или директором банка, крах постигает его даже ранее конца акта. Его собственной фирме всегда угрожает банкротство. Пусть нам только скажут, что благородный отец внес все свои сбережения в такую то компанию - все равно, хоть бы дело все время шло очень блестяще и обещало так в будущем, и казалось великолепным, мы знаем, что этой компании "песенка спета".

Никакия силы земные не могут ее спасти, раз только благородный отец вошел пайщиком в предприятие.

Если бы мы жили в театральном мире и нам предлагали присоединиться к какой-нибудь финансовой комбинации, первым нашим вопросом было бы: "Участвует ли в деле благородный отец?". И если да, мы тотчас бы могли дать решительный ответ.

Когда благородный отец бывает чьим-нибудь опекуном, он гораздо долее может бороться с судьбою. Он бодрый старик, и пока длится опека, он питает в сердце отвагу и храбро идет напролом. Издержав лишь последнее пенни из опекаемых денег, старец сдается.

Тогда в уме благородного отца возникает мысль, что мотивы, побуждавшие его жить в роскоши на вверенные его попечению деньги, могут быть дурно истолкованы. Свет, этот пустой и безсердечный свет, назовет его действия мошенничеством и признает его вообще отъявленным старым негодяем.

Эта мысль очень волнует благородного отца.

Однако свет в сущности не должен порицать его. Никто, мы уверены, не может выказать большей готовности и охоты возместить растрату (если найдется чем) и поправить все дело. Благородный отец с легким сердцем готов даже пожертвовать ради этого счастием дочери и выдает ее за злодея.

Но у злодея никогда не бывает пенни, чтобы хоть самому угоститься; он и своих долгов не может уплатить, следовательно, никак не в состоянии помочь еще другому выпутаться из беды. Однако, благородный отец не думает об этом.

В юродском простодушии благородного отца, в его безпомощном слабоумии, в возмутительнейшем, непроницаемом его идиотизме есть что-то, удивительным образом напоминающее героя.

Он именно такого рода человек, в какого, по нашему соображению, должен современем обратиться герой.

Быть может, мы ошибаемся, но таков наш вывод.