Давид Копперфильд.
Том I.
Глава ХХVII. Томми Трэдльс

Глава ХХVII 

ТОММИ ТРЭДЛЬС

Не знаю уж, оказал ли тут влияние совет миссис Крупп, или кегли, по ассоциации, напомнили мне Трэдльса, но только на следующий день я решил его навестить. Месяц, который Трэдльс собирался провести в провинции, давно прошел. Я знал, что он живет в маленькой уличке около ветеринарного колледжа в Кемпдентаунском квартале. По словам одного из наших писцов, проживавшего там по соседству, уличку эту населяли почти исключительно студенты ветеринарного колледжа, и они покупали живых ослов для проведения над ними у себя на дому разных опытов. Разузнав от того же писца, как самым кратчайшим путем попасть в это царство науки, я после службы отправился отыскивать своего старого товарища. Добравшись до нужной мне улички, я нашел, что в ней мало хорошего, а ради Трэдльса мне бы хотелось, чтобы она была получше. Обитатели ее, повидимому, имели обыкновение выбрасывать сюда из своих домов все, что было лишнего, поэтому, не говоря уж о невылазной грязи, от которой несло смрадом, здесь еще валялись капустные листы. Впрочем, разыскивая номер дома Трэдльса, я убедился, что, кроме отбросов растительного мира, тут же можно увидеть еще негодные ботинки, кастрюли с продырявленным дном, изношенную черную шляпу, поломанный зонтик.

Общий вид этого места живо напоминал мне те дни, когда я жил у Микоберов. Дома были все на один лад и казались произведениями какого-то взбалмошного малого, который, раздобыв кирпичей и известки, впервые пустился строить. Один только дом, и именно тот, который я разыскивал, выделялся из общего числа. Его жалкие претензии на изящество как-то особенно воскресили в моей памяти мистера и миссис Микобер.

Я подошел к дверям этого дома как раз в тот момент, когда их отперли для молочника, и разговор, который я тут услышал, окончательно перенес меня в микоберовские времена.

- Ну, что слышно о моем счетце? - спрашивал молочник очень юную служанку.

- Хозяин говорит, что вам скоро будет заплачено, - ответила девушка.

- Дело в том, - продолжал молочник, как будто не слыша ответа и говоря, видимо, не для девушки, а для кого-то, находящегося внутри дома, - дело в том, что мне так давно не платят по этому счету, что, пожалуй, думают и совсем этого не делать. Знайте же: это не пройдет у вас! Дудки! - крикнул, молочник, свирепо глядя в коридор.

Молоденькая служанка с перепугу заговорила почти шопотом, и я только по движению ее губ догадался, что она снова повторяет обещание своего хозяина уплатить немедленно.

- Так вот что скажу я вам, - впервые глядя сурово на, девушку и беря ее за подбородок, заявил молочник: - вы любите молоко, да?

- Люблю, - ответила девушка.

- Прекрасно, - заявил молочник. - Завтра вы его не получите, слышите? Ни капли не получите!

Мне показалось, что у девушки от этих слов стало легче на душе, ибо она поняла, что сегодня-то молоко еще будет. И действительно, молочник, мрачно покачав головой, оставил в покое подбородок девушки и, открыв свой бидон, налил молока в ее кувшин. Покончив с этим, он, ворча, ушел, и вскоре у соседнего дома раздался его злобный голос, выкрикивающий: "Молоко, молоко!"

- Здесь живет мистер Трэдльс? - спросил я у служанки.

Какой-то таинственный голос ответил из глубины коридора: "Да", после чего и девушка подтвердила это.

- Что, он дома?

Опять таинственный голос ответил: "Да", и служанка, как эхо, повторила это. Я вошел в дом и по указанию девушки стал подниматься по лестнице. Проходя мимо одной из комнат внизу, я заметил, что за мной следят чьи-то глаза, верно, обладателя таинственного голоса.

Дом был двухэтажный, и на верхней площадке лестницы меня встретил Трэдльс в своем поношенном сюртуке. Он был в восторге видеть меня и радушно повел в свою комнату. Комната эта выходила на улицу. Она обставлена была бедно, но имела чрезвычайно опрятный вид. Другой комнаты у него, видимо, не было, так как диван служил ему постелью, а вакса и сапожные щетки помещались на книжной этажерке, выглядывая из-за толстого словаря. Стол был завален бумагами, и, очевидно, Трэдльс перед моим приходом усердно работал.

- Трэдльс! - воскликнул я, сев и еще раз пожимая ему руку. - Я просто в вотсторге от того, что вижу вас!

- И я в восторге, Копперфильд! - улыбаясь, ответил он. - Действительно в восторге! Вот потому, что я был так рад встрече с вами у Вотербруков и видел, что это взаимно, я и пригласил вас сюда, а не в свою контору.

- А! Так у вас есть контора! - воскликнул я.

- То ecть четверть конторы, четверть коридора и четверть конторщика, - с улыбкой ответил Трэдльс. - Я и еще трое - мы сняли контору компанией и наняли конторщика Видите ли, это нам нужно для представительства контора и конторщик придают деловой вид. А один конторщик обходится мне полкроны в неделю.

В улыбке, с которой он все это рассказывал, я так и увидел прежнею Трэдльса - простодушного, доброго и, - увы! - кажется, такого же неудачливого.

пробиваю себе дорогу в жизнь, и было бы смешно, если б я стал изображать из себя что-либо другое.

- Вы готовитесь стать адвокатом? Мне сказал об этом мистер Вотербрук.

- Да, собираюсь быть адвокатом, - ответил он, медленно потирая руки. - Но я только недавно записался в число помощников... то есть, в сущности, записался-то я давно, но требуемый взнос в сто футов стерлингов я смог внести совсем недавно, и с каким трудом, скажу я вам! Да, с каким трудом, - повторил он с такой болезненной гримасой, словно ему вырвали зуб.

- Знаете, Трэдльс, о чем я невольно вспомнил, сидя здесь и глядя на вас? - спросил я.

- Нет, - ответил он.

- О вашем небесно-голубом костюме.

- Да, да, - засмеялся Трэдльс, - помните, как он обтягивал мне руки и ноги? А все-таки это было счастливое время...

- Мне же кажется, что наш директор, без ущерба для нас, мог сделать это время гораздо счастливее, - возразил я.

- Быть может, и так, не спорю, но несмотря на все, согласитесь, ведь бывало очень весело. Помните наши вечера в дортуаре? Какие устраивались там пирушки! Что за забавные истории вы рассказывали! Ха-ха-ха!.. А помните, как я был избит палкой за то, что осмелился плакать о мистере Мелле? Ах, старый Крикль! И все-таки, представьте, я хотел бы его видеть.

- Да что вы говорите, Трэдльс! - воскликнул я с негодованием. - Ведь он обращался с вами совершенно по-зверски.

Его добродушное отношение к мистеру Криклю и ужасному прошлому вдруг воскресило это прошлое, и мне казалось, будто я только вчера видел, как его секли.

- Вы так думаете? - задумчиво спросил Трэдльс. - Быть может, он действительно переусердствовал надо мной, но все это дела давно минувших дней. Эх, старина Крикль!

- Ведь правда, Трэдльс, вы были тогда на попечении какого-то дяди? - спросил я.

- Да, да, это тот самый дядя, которому я все собирался писать, да так и не написал. Ха-ха-ха!.. Конечно, был у меня тогда дядя. Он умер вскоре после окончания мною школы.

- Вот как!

- Да. Он был... как бы это сказать?.. коммерсант по части сукон, удалившийся от дел. Одно время он даже считал меня своим наследником, но когда я вырос, то не пришелся ему по вкусу.

- Что вы хотите сказать? - воскликнул я, не веря, ню он может так спокойно говорить об этом.

- Боже мой, Копперфильд! Я говорю именно так, как оно есть. К моему несчастью, дядя невзлюбил меня, уверял, что я совершенно не оправдал возлагаемых им на меня надежд, и взял да и женился на своей экономке.

- А что вы тут стали делать? - поинтересовался я.

- Ничего особенного не делал. Жил себе с ними в ожидании того, что дядя как-нибудь меня пристроит, жил до тех пор, пока дядина подагра не набросилась на его желудок и он не приказал долго жить. Вдова его вышла за молодого, а я, так сказать, остался на мели.

- И вы так-таки ничего и не получили после дяди?

- Как не получил! Целых пятьдесят фунтов стерлингов! Первое время я совершенно не знал, что с собой делать, так как не был подготовлен ни к какой профессии. Потом мне помог найти работу бывший товарищ по Салемской школе - Яулер, сын адвоката. Быть может, вы его помните? У него еще такой смешной нос на сторону?

- Нет, очевидно, он был не в мое время. При мне у всех носы были на своем месте, - заявил я.

- Да это неважно, - заметил Трздльс. - Начал я благодаря помощи Яулера с переписки судебных документов, но, конечно, это давало немного. Мало-помалу я стал браться за более замысловатую работу - составлять отношения, извлечения и тому подобное, Вы ведь знаете, Копперфильд, что я человек усидчивый, и, когда возьмусь за работу, она у меня спорится. Ну, мне тут и пришло в голову изучить юридические науки. Вот на это и пошло все, что оставалось от моих пятидесяти фунтов. В то же время Яулер рекомендовал меня в две-три адвокатские конторы, в том числе и к Вотербруку, и недостатка в работе у меня не было. К тому же, мне еще удалось познакомиться с одним издателем энциклопедии⁷⁷⁷⁸, - прибавил Трэдльс своим добродушно-доверчивым тоном, - а вот подите же, к самостоятельному творчеству я не имею ни малейших способностей. Вряд ли можно найти другого малого, столь бездарного в этом отношении.

Видя, что Трэдльс ждет моего подтверждения, я принужден был кивнуть головой, и он продолжал... как бы это вернее выразиться?.. ну, скажем, мужественно-терпеливо.

- Работая таким образом и живя очень скромно, я смог наконец скопить сто фунтов стерлингов. И теперь взнос сделан, хотя это была далеко не легкая штука. Да, конечно, не легкая, - повторил он, и на лице его снова появилась гримаса, словно у него только что вытащили и второй зуб. - Итак, в настоящее время я живу той работой, о которой говорил вам. У меня еще есть надежда в ближайшее время стать сотрудником газеты. О, это совсем поставило бы меня на ноги!.. Ну, а вы, Копперфильд, вы совершенно такой же, как и были, с тем же самым лицом, и я так рад вас видеть, что ничего не в силах скрыть от вас. Так знайте же: я помолвлен!

- Помолвлен?

"Ах, Дора! Почему не я?" пронеслось в моей голове.

- Невеста моя - дочь девонширского священника, - рассказывал Трэдльс, - одна из десяти его дочерей. Если б вы только знали, какая это милая девушка! Она несколько старше меня, но что за чудесное существо! Помните, я говорил вам, что отлучаюсь из Лондона?.. Это я был у нее. Туда и назад я шел пешком. Как мне было там хорошо! Правда, мам долгонько придется ждать свадьбы, но у нас с ней девиз⁷⁹: "Жди и надейся". Да, мы часто себе это повторяем: "Жди и надейся", И она ради меня, Копперфильд, готова ждать и до шестидесяти лет и больше.

Говоря это, Трэдльс встал и подошел к чему-то, покрытому белой простыней (я и раньше обратил на это внимание, не понимая, что бы это могло быть).

- Но все-таки, Копперфильд, нельзя сказать, чтобы мы совсем не думали о нашем будущем хозяйстве. Нет, нет, мы уже начали кое-чем обзаводиться. Вот тут, - проговорил он с торжествующим видом, осторожно снимая простыню, - для начала две вещи. Эту жардиньерку с цветочным горшком моя невеста купила сама. Вы представьте себе, какой красивый вид будет она иметь с поставленными на ней растениями где-нибудь у окна в гостиной! - с восторгом говорил он, отходя, чтобы издали полюбоваться жардиньеркой. - А этот круглый столик с мраморной доской (два фута и десять дюймов в окружности) - мое приобретение. Тоже очень нужная вещь. Понадобится ли вам положить книгу, зайдет ли к вам или к вашей жене гость - как удобно на него поставить, например, чашку чаю, ведь правда? Прекрасно, отлично сделанная вещь, - прочна, как скала!

- Конечно, - продолжал Трэдльс, - это немного вообще для обзаведения, но все-таки начало положено. Что меня, по правде сказать, Копперфильд, приводит в уныние, так это вопрос о столовом и постельном белье и кухонной посуде, - все это так дорого. Но... "жди и надейся". А невеста моя, поверьте, чудесная девушка!

- Совершенно уверен в этом! - с жаром заявил я.

- Теперь, кажется, о себе я все рассказал, - продолжал Трэдльс, усаживаясь снова на стул. - Словом, оборачиваюсь, как только могу. В общем, зарабатываю не бог весть что, но зато и проживаю немного. Столуюсь я у своих хозяев. Это очень милые люди. Мистер и миссис Микобер много видели на своем веку, и оба они превосходные собеседники.

- Что вы говорите, дорогой Трэдльс! - воскликнул я. Трэдльс с удивлением посмотрел на меня.

- Мистер и миссис Микобер! - повторил я. - Быть не может! Да я с ними в прекраснейших отношениях!

Как раз в этот момент внизу два раза постучали в наружную дверь. Я сейчас же узнал этот стук: живя на Виндзорской террасе, я так свыкся с ним. Мне казалось, что никто, кроме мистера Микобера, не может так стучать, и это рассеяло все мои сомнения. Я попросил Трэдльса пригласить мистера Микобера наверх. Он сейчас же исполнил мою просьбу, крикнув с верхней площадки своему хозяину, чтобы тот к нему поднялся. И вот через какую-нибудь минуту в комнату вошел со своим щеголеватым, моложавым видом совсем не изменившийся мистер Микобер. На нем были такие же франтовские панталоны в обтяжку, такой же крахмальный воротничок, тот же лорнет, так же он помахивал своей изящной тросточкой.

- Прощу прощения, мистер Трэдльс, - начал мистер Микобер таким знакомым мне рокочущим голосом, оборвав напеваемую им песенку. - Я не был осведомлен, что в вашем святилище имеется лицо, непричастное к этому обиталищу.

Тут мистер Микобер сделал мне легкий поклон и оправил воротничок своей сорочки.

- Как вы поживаете, мистер Микобер? - обратился я к нему.

- Сэр, вы очень любезны, - ответил он. - Я все пребываю в statu quo⁸⁰. - А как поживает миссис Микобер? - продолжал я спрашивать.

- Она также, сэр, благодарение богу, пребывает в statu quo.

- А ваши дети, мистер Микобер?

- Рад сказать вам, что они также здоровы и веселы.

пристальнее всматриваться в меня и, отступив назад, закричал:

- Да может ли это быть?! Неужели я имею удовольствие видеть перед собой Копперфильда?

И, схватив меня за обе руки, он стал пожимать их с величайшим жаром.

- Господи боже мой! - воскликнул мистер Микобер. - Да могло ли мне притти в голову, мистер Трэдльс, что вы знакомы с другом моей юности, товарищем прежних лет!

В то время, как Трэдльс с удивлением смотрел на меня и не без основания, конечно, недоумевал, как мог я быть другом юности такого пожилого человека, мистер Микобер, перегнувшись через перила, кричал своей супруге:

- Дорогая моя, здесь, у мистера Трэдльса есть один джентльмен, который желает быть представлен вам, душа моя!

Затем он сейчас же вернулся и снова стал горячо жать мне руки.

- А как себя чувствует наш добрейший друг доктор и вообще весь наш кентерберийский круг знакомых?

- Насколько мне известно, все у них обстоит благополучно, - ответил я.

- Счастлив слышать это, - сказал мистер Микобер. - В последний раз мы с вами виделись в Кентербери, в тени, если можно так образно выразиться, священного здания, увековеченного Чосером⁸¹, к которому когда-то стекались паломники⁸² с отдаленнейших концов... короче говоря, мы виделись с вами вблизи собора.

Я подтвердил это, и мистер Микобер продолжал разговаривать самым оживленным образом, однако, как мне показалось, он в то же время прислушивался к звукам, доносившимся из соседней комнаты. Судя по ним, миссис Микобер сначала мыла руки, а затем, спеша, с большим трудом выдвигала и задвигала ящики комода.

- Вы застаете нас, Копперфильд, - сказал мистер Микобер, одним глазом поглядывая на Трэдльса, - в скромной, непритязательной обстановке. Но вы знаете, что мне не раз в течение моего жизненного пути приходилось преодолевать затруднения и бороться с препятствиями. Вам тоже известно, что в жизни моей бывали времена, когда надо было приостановиться и выжидать, чтобы что-нибудь подвернулось. Тут иногда приходилось даже податься назад, чтобы, так сказать, - надеюсь, это не будет самонадеянно с моей стороны, - лучше прыгнуть... Сейчас я как раз переживаю такой период: пригнулся в ожидании прыжка.... И я имею основание думать, что прыжок этот будет могучим,..

Едва я начал выражать свое удовольствие по этому поводу, как вошла миссис Микобер. На меня произвело впечатление, что она еще неряшливее прежнего, но, быть может, это мне показалось потому, что я давно не видел ее; а ведь она еще приоделась перед встречей с джентльменом, который желал быть ей представленным, и даже надела коричневые перчатки.

- Дорогая моя, - сказал мистер Микобер, подводя ее ко мне, - вот джентльмен, по фамилии Копперфильд, который желает с вами возобновить знакомство.

Видимо, надо было подготовить миссис Микобер к встрече со мной, ибо, не совсем хорошо себя чувствуя, она была так потрясена неожиданностью, что почти лишилась чувств, и мистеру Микоберу пришлось со всех ног бежать во двор за водой, налить ее в таз и мочить голову супруги. Но скоро миссис Микобер оправилась и самым искренним образом была рада мне. Мы с ней побеседовали с полчаса. Когда я спросил ее о близнецах, она сказала мне, что они совсем большие, а мистер Микобер-младший и мисс Микобер - так те просто великаны. Но почему-то никого из детей мне не показали.

Мистеру Микоберу очень хотелось, чтобы я остался у них обедать. Я бы ничего не имел против этого, но мне показалось, что я уловил беспокойство в глазах миссис Микобер, - она, очевидно, не была уверена, что обеда хватит на всех. Поэтому я категорически отказался, ссылаясь на то, что уже приглашен в другой дом, и сейчас же заметил, как при этом прояснилось лицо миссис Микобер.

день довольно отдаленный, и вот, окончательно сговорившись с ними, я распрощался и ушел. Мистер Микобер, под тем предлогом, что должен указать мне более близкую дорогу, пошел проводить меня до угла соседней улицы. Сделал же он это, по его словам, чтобы без свидетелей по душам поговорить со старым другом.

- Дорогой мой Копперфильд, - начал мистер Микобер, - мне излишне говорить вам, каким счастьем, при теперешних обстоятельствах, является для нас то, что мы имеем под своей кровлей человека с такой, если можно так выразиться, светящейся душой, как ваш друг Трэдльс. Подумайте только, в каком мы окружении: с нами рядом живет прачка, к тому же изготовляющая какое-то отвратительное печенье, которое она выставляет у себя в окне, а напротив обитает полицейский надзиратель. Теперь вы можете себе представить, каким утешением является для нас общество Трэдльса. А я, дорогой мой Копперфильд, состою в настоящее время комиссионером по продаже зерна. Нельзя сказать, чтобы это было для меня очень выгодным делом, другими словами, оно из рук вон плохо оплачивается, следствием чего, естественно, являются финансовые затруднения. Однако я рад при этом прибавить, что в самом недалеком будущем кое-что должно подвернуться (я не вправе сообщить вам этот секрет), что сразу поставит на ноги как меня, так и вашего друга Трэдльса, к которому я отношусь с искренним интересом. А теперь еще об одном: вас, быть может, не особенно удивит, если я скажу вам, что судя по состоянию здоровья миссис Микобер, можно предположить... словом, есть надежда на приращение нашего семейства. Родственники миссис Микобер нашли нужным выразить свое неудовольствие по этому поводу. Но на это я могу заметить одно, что им до этого нет ровно никакого дела, а к их неудовольствию я отношусь с совершенным презрением.

Тут мистер Микобер еще раз подал мне руку, и мы расстались.

Примечания

⁷⁷

⁷⁸

⁷⁹ Девиз - краткое изречение, выражающее основное правило, выбранное как руководство в жизни.

⁸⁰ В statu quo - пo-латыни - в прежнем положении.

⁸¹ Чосер - английский поэт второй половины ХIV века. Одно из лучших его произведений - "Кентерберийские рассказы".

⁸²