Наш общий друг.
Книга третья.
XII. Каверза мистера Райи.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Наш общий друг. Книга третья. XII. Каверза мистера Райи. (старая орфография)

XII. Каверза мистера Райи.

Взошло солнце, озаряя своими лучами весь Лондон и даже соблаговолив, в своем великом безпристрастии, зажечь веселые искорки в бакенбардах мистера Альфреда Ламля. А мистер Альфред Ламль нуждался таки в освещении извне; судя по его виду, внутри у него было темно, ибо он казался очень разстроенным и недовольным.

Мистрис Ламль сидела против своего супруга. Счастливая чета мошенников, удобно и прочно связанных тем, что они обманули друг друга, молчала, угрюмо разглядывая скатерть на столе. Все было до того угрюмо и мрачно в этой столовой, хотя она выходила окнами на солнечную сторону Саквилль-Стрита, что если бы который-нибудь из поставщиков её хозяев заглянул в нее теперь под опущенную штору, он, вероятно, поторопился бы прислать свой счет с требованием немедленной уплаты. Впрочем, говоря откровенно, большинство поставщиков догадалось сделать это и без того.

- У вас, мне кажется, не было ни гроша за душой с тех пор, как мы женаты? - сказала мистрис Ламль.

- Вам, может быть, и не напрасно кажется. Пожалуй, что так оно и было. Но это ничего не значит, - сказал мистер Ламль.

Была ли то особенность супругов Ламль, или так бывает со всеми влюбленными парочками, но только в своих супружеских беседах они никогда не обращались друг к другу, а всегда к какому-то невидимому существу, которое очень кстати оказывалось между ними, когда являлась в нем надобность. Не домашний ли скелет выходил в таких случаях из шкапа, чтобы было к кому обращаться?

- Никогда за все время я не видала денег в этом доме, если не считать моих денег, моего годового дохода, я побожиться готова! - сказала мистрис Ламль скелету.

- Не трудитесь божиться, - сказал скелету мистер Ламль. - Повторяю: это ничего не значит. Вы никогда не тратили своего дохода с такой выгодой для себя.

- Выгодой! Каким это образом?- спросила мистрис Ламль.

- А таким, что имели кредит и хорошо жили, - ответил мистер Ламль.

Возможно, что скелет презрительно засмеялся, когда ему в уста вложили этот вопрос и этот ответь; достоверно во всяком случае то, что засмеялась и засмеялся мистер Ламль и мистрис Ламль.

- Ну, а что будет потом? - спросила мистрис Ламль у скелета.

- А потом будет крах, - отвечал мистер Ламль, обращаясь к тому же авторитету.

Мистрис Ламль с презрением взглянула на скелет (не переводя взгляда на мистера Ламля) и опустила глаза. Мистер Ламль в свою очередь проделал то же и тоже опустил глаза. Тут в комнату вошла горничная с гренками на блюде, и потому скелет удалился в свой шкап и плотно притворил за собой дверцы.

- Софрония! - заговорил мистер Ламль, когда служанка вышла. - Софрония! - повторил он погромче, не получая ответа.

- Что?

- Выслушайте меня, прошу вас. - Он упорно и строго смотрел на нее, пока она не обнаружила признаков внимания, и затем продолжал: - Я хочу с вами посоветоваться. Нет, нет, шутки в сторону; я говорю серьезно. Вы помните наш союз и наш договор? В наших общих интересах мы должны действовать заодно. Вы тоже мастер своего дела, не хуже меня, иначе мы не жили бы вместе. Что нам предпринять? Мы прижаты к стене. Что же нам делать?

- У вас нет никакого готового плана на этот счет?

Мистер Ламль нырнул в свои бакенбарды за вразумлением и вынырнул без надежды.

Она начала было опять: - Не можете ли вы?... - но он ее перебил:

- Мы, Софрония! Мы, мы, мы.

- Не можем ли предать чего-нибудь?

- Чорта с два! Я выдал вексель одному жиду на всю нашу движимость, и он может все у нас отобрать завтра, сегодня, сейчас. Он бы давно отобрал, я думаю, если бы не Фледжби.

- Какое отношение может иметь к нему Фледжби?

- Он его знает. Предостерегал меня от него еще раньше, чем я попал к нему в лапы. Просил его за кого-то другого, но безуспешно.

- Неужели вы хотите сказать, что Фледжби старался убедить его не слишком вас прижимать?

- Нас Софрония! Нас, нас, нас.

- Нас.

- Я хочу только сказать, что жид еще не сделал того, на что имеет право, и что если верить Фледжби, то это он его удержал.

- А вы верите Фледжби?

- Софрония, я никому не верю и никогда не верил с тех пор, как однажды поверил вам. Но тут оно похоже на правду.

Напомнив ей таким образом мятежные слова, с какими она когда-то обращалась к скелету, мистер Ламль встал из за стола, может быть, затем, чтобы лучше скрыть улыбку и два-три белых пятна, проступивших у него вокруг носа, прошелся к ковру и вернулся к камину.

- Если бы мы успели окрутить эту скотину с Джорджианой.. Но что об этом толковать! Потерянного не воротишь.

Подобрав фалды своего халата и стоя спиною к огню, мистер Ламль сказал это, глядя на жену. Она побледнела и потупилась. Сознавая свое вероломство, а может быть, испытывая страх за свою личную безопасность (потому что она боялась его, боялась руки его, его ноги, хотя он никогда не прибегал к физическому насилию в отношения её), она поторопилась оправдаться в его глазах:

- Если б мы могли занять денег, Альфред...

- Выпросить денег, занять, украсть, - не все ли нам равно, Софрония? - вставил супруг.

-...тогда мы, может быть, могли бы извернуться.

- Безспорно. Могу вам сказать и другую оригинальную и неоспоримую истину, мой друг, дважды два - четыре.

- В нашем критическом положении, Альфред, - заговорила она, робко поднимая на него глаза, - прежде всего, естественно, приходят на ум самые богатые из наших знакомых и самые простодушные.

- Совершенно верно, Софрония.

- Боффины.

- Совершенно верно, Софрония.

- Нельзя ли обработать их?

- Как бы это их обработать, Софрония?

Она снова углубилась в свои мысли. Он продолжал смотреть на нее.

- Я много раз думал о Боффинах, Софрония, - заговорил он наконец, напрасно прождав, что она скажет, - но ничего не мог придумать. Их хорошо стерегуть. Этот проклятый секретарь стоить между ними и порядочными людьми.

- А если бы отделаться от него? - проговорила она после новой минуты размышления, заметно повеселев.

- Подумайте, подумайте, Софрония! - сказал ободряющим тоном внимательно наблюдавший за нею супруг.

- Что, если бы убрать его с дороги таким образом, чтоб это имело вид услуги мистеру Боффину.

- Подумайте, подумайте еще, Софрония!

- Помните, Альфред, мы с вами недавно говорили о том, что старик становится очень подозрителен и недоверчив.

- И скуп, что ровно ничего нам не обещает. Но все-таки подумайте, Софрония, не торопитесь!

Она подумала и сказала:

- Допустим, что мы будем действовать на ту его наклонность, которую мы подметили в нем. Допустим, что моя совесть...

- О, мы-то с вами знаем, что такое совесть! Не так ли, мой друг?

- Допустим, что моя совесть не позволяет мне дольше молчать о том, что рассказала мне та девчонка, их воспитанница, о любовном признании, которое сделал ей секретарь. Допустим, что моя совесть вынуждает меня сообщить об этом мистеру Боффину.

- Это мне нравится, - сказал Ламль.

- Очень хорошия слова, Софрония.

--... что наша крайняя деликатность и честь, - поправилась она с горечью, упирая на измененное слово, - не позволяют нам оставаться в стороне, зная о корыстных разсчетах секретаря и о том, как он злоупотребляет доверием своего принципала. Допустим, что я поделилась моим добродетельным безпокойством с моим превосходным супругом, и он мне сказал по свойственной ему прямоте: "Софрония, вы обязаны сейчас же открыть глаза мистеру Боффину".

- Это мне нравится, опять-таки скажу, - заметил мистер Ламль, переступив на другую ногу.

- Вы говорите, его хорошо стерегут, - продолжала она. - Я тоже так думаю. Но если нам удастся устранить секретаря, то в крепости откроется брешь.

- Продолжайте, продолжайте излагать ваши мысли, Софрония. Мне начинает это очень нравиться, - положительно так!

- Если при его вере в нашу безупречную честность, откроем ему глаза на вероломство человека, которому он верил и окажем ему таким образом неоцененную услугу, мы, так сказать, приобретем на него права и заслужим его доверие. Много или мало мы из этого извлечем, покажет время; придется, стало быть, вооружиться терпением. Но надо полагать, что мы постараемся извлечь все возможное.

- Надо полагать, - сказал Ламль.

- Может быть, вы могли бы, например, заместить секретаря, - продолжала она тем же холодным деловым тоном. - Или вы считаете это невозможным?

- Нет, не считаю. При известной ловкости это, вероятно, можно обделать.

Не отводя глаз от камина, она кивнула в знак того, что приняла к сведению его намек.

- Мистер Ламль, - продолжала она как будто размышляя вслух и без малейшей иронии в голосе, - мистер Ламль с удовольствием сделает все, что в его власти. Мистер Ламль - сам деловой человек и капиталист. Мистеру Ламлю часто поручают самые щекотливые дела. Мистер Ламль сумел прекрасно распорядиться маленьким состоянием, но не этим, конечно, приобрел он свою репутацию, а тем, что он сам человек с состоянием и, следовательно, выше всякого соблазна и вне всякого подозрения.

Мистер Ламль одобрительно улыбнулся и даже погладил ее по голове. - Теперь, когда он стоял над ней с зловещим видом, разбирая в подробностях и смакуя её план, его, всегда большой нос, казалось, вырос еще вдвое.

Он все стоял и думал, а она сидела, не шевелясь и глядя на затянувшийся пеплом уголь в камине. Так продолжалось несколько минут. Но как только он опять заговорил, она вздрогнула и начала вслушиваться, как будто никогда не покидавшее ее сознание её двойной игры с новой силой пробудило в ней в эту минуту страх перед ним, животный страх его руки, его ноги.

- Мне кажется, Софрония, что вы упустили из вида одну сторону вопроса. А впрочем, я может быть и ошибаюсь: женщины лучше понимают женщин. Нельзя ли выжить и девчонку?

Мистрис Ламль покачала головой:

- Они к ней очень привязаны, Альфред. В этом отношении ее нельзя и сравнивать с каким-то наемным секретарем.

- Но милой девочке не мешало бы быть откровеннее со своими благодетелями, - проговорил с кривой усмешкой Ламль. - Прелестное создание должно бы было относиться с безграничным доверием к своим благодетелям.

Софрония снова покачала головой.

денежки, жена моя стариков... фью!

Продолжая качать головой, она ответила:

- Они ни за что не разстанутся с этой девушкой, не захотят наказывать ее. Нам придется с ней примириться, поверьте.

- Ну хорошо, пусть так! - перебил ее Ламль, пожимая плечами. - Только помните всегда, что нам она не нужна.

- Теперь последний вопрос, - сказала мистрис Ламль. - Когда мне начинать?

- Чем скорее, тем лучше, Софрония. Я уже сказал вам, что мы в отчаянном положении и можем взлететь на воздух в каждый данный момент.

- Мне надо поймать мистера Боффина одного, Альфред. Если его жена будет при нашем свидании, она постарается замазать то, что я ему скажу и только испортит все дело; при ней, я знаю, мне не удастся раззадорить его. Что же касается самой девчонки, то о её присутствии при нашем разговоре не может быть и речи, так как о ней-то я и собираюсь с ним говорить.

- Нельзя ли написать ему и попросить назначить день и час, когда можно застать его одного? - предложил Ламль.

- Нет, нельзя. Это его удивить; они станут обсуждать между собой, зачем он мне понадобился, а я хочу поймать его врасплох.

- Так съездите к нему и попросите, чтоб он принял вас с глазу-на-глаз.

- Нет, мне и этого не хотелось бы. Предоставьте мне действовать, как я хочу. Вот что; уступите мне вашу двухместную карету на сегодня и на завтра (если сегодня я не успею), и я подкараулю его.

Не успели супруги остановиться на этом решении, как мимо окон быстро прошла какая-то мужская фигура и вслед за тем раздался стук дверного молотка и звонок.

- Это Фледжби, - сказал Ламль. - Он очень высокого о вас мнения, Софрония, очень ценит ваш ум. Меня нет дома. Убедите его повлиять на еврея. Фамилия его Райя, торговый дом Гиобсей и К°.

Проговорив все это шепотом, дабы любопытные уши мистера Фледжби не услыхали его как-нибудь сквозь две замочные скважины, на разстоянии разделявшей их прихожей, мистер Ламль сделал знак горничной, чтоб она молчала, и потихоньку отправился наверх.

- А-а, мистер Фледжби! Как я рала вас видеть! - любезно встретила гостя мистрис Ламль. - У бедного Альфреда это время так много неприятных хлопот! Он ушел из дому очень рано. Садитесь, дорогой мистер Фледжби.

Дорогой мистер Фледжби уселся и первым делом, конечно, удостоверился (к своему огорчению судя по выражению его лица), что по части произрастения бакенбард не произошло ничего нового с той минуты, как но дороге сюда он обогнул угол улицы Альбани.

- Дорогой мистер Фледжби, неприятные хлопоты, которые теперь поглощают моего бедного Альфреда, для вас, конечно, не новость, он говорил мне, как вы его выручаете в его временном затруднении и какую огромную услугу вы ему оказали.

- О! - сказал мистер Фледжби.

- Да, - сказала мистрис Ламль.

- Я нахожу, - заговорил мистер Фледжби, прилаживаясь к новому месту на своем стуле, - я нахожу, что Ламль мог бы поменьше откровенничать о своих делах.

- О! в самом деле?

- Со всеми, кроме меня, дорогой мистер Фледжби. Ведь я его жена.

- Да, да. Я... я так всегда и понимал, сказал мистер Фледжби.

- И как жена его, могу я, дорогой мистер Фледжби, без его ведома и согласия, разумеется, - что, впрочем, вы и сами понимаете при вашей проницательности, - могу я просить вас повторить эту большую услугу и постараться еще раз повлиять на мистера Райю в нашу пользу. Райя - так, кажется, фамилия этого человека? Я слышала, как Альфред бредил им во сне.

- Фамилия кредитора действительно Райя, - отвечал мистер Фледжби с весьма мало обещающим ударением в слове "кредитор". - Сент-Мэри-Акс, Побсей и К°.

- Ах, да! - воскликнула мистрис Ламль, всплеснув руками в детском порыве. - Побсей и К° - именно так!

- Ходатайству женского... - начал было мистер Фледжби, но на этом месте застрял и так долго подыскивал следующее слово, что мистрис Ламль сладко подсказала ему: "Сердца?".

- Нет, пола, - поправил ее мистер Фледжби. - Ходатайству женского пола обязан внять каждый мужчина, и я бы очень хотел, чтоб от меня зависело исполнить вашу просьбу. Но этот Райя злой человек, мистрис Ламль, очень злой.

- Он станет добрее, если вы попросите его, дорогой мистер Фледжби.

- Отвратительный человек, клянусь душой! - сказал Фледжби.

- Попросите его! Попросите еще раз, милый мистер Фледжби! Вы все можете, если захотите.

- Благодарю нас, очень любезно с вашей стороны так говорить, - сказал мистер Фледжби. - Извольте, я с ним поговорю еще, если вы непременно хотите, но не ручаюсь за результат. Райя настоящий кремень, и раз он сказал, что сделает что-нибудь, то уж сделает, будьте благонадежны.

- Ну да, и раз он даст вам слово подождать, то уж наверно подождет, не так ли? - наивно подхватила мистрис Ламль.

"Чертовски умная женщина", подумал мистер Фледжби. "Я прозевал эту лазейку, а она сейчас же подметила и пробралась в нее".

- Дело в том, - заговорила опять мистрис Ламль с завлекательной таинственностью, - от вас я не стану скрывать надежд и планов Альфреда, так как вы ему друг... дело в том, что на его горизонте виднеется просвет.

Обаятельный Фледжби нашел эту фигуру речи немножко загадочной и потому переспросил:

- Что такое виднеется на его...?

- Не дальше как сегодня утром, дорогой мистер Фледжби, Альфред обсуждал со мной один план, который, в случае удачи, совершенно изменит положение его дел.

- Да. - Тут мистрис Ламль пустила в ход свой носовой платок. - И вы понимаете, дорогой мистер Фледжби, - вы, изучивший человеческое сердце и знающий свет, - вы понимаете, как было бы обидно лишиться положения и кредита в такой момент, когда возможность продлить их на короткий срок спасла бы нас от крушения.

- О-о! - протянул многозначительно Фледжби. - Так, значит, вы полагаете, мистрис Ламль, что если бы Ламль мог выиграть время, он бы не лопнул, - говоря языком, принятым на денежном рынке? - пояснил он в виде извинения.

- Конечно нет. Уверяю вас, что это так.

- Это меняет дело, сейчас же повидаюсь с Райей.

- Да наградить вас Бог, мой дорогой!

- Не за что.

Она протянула ему руку.

- Рука прекрасной и умной женщины есть награда... - Но тут обаятельный снова застрял.

- Благородного дела, - подсказала мистрис Ламль, не знавшая, как отделаться от него.

утра.

- А я могу разсчитывать на вашу аккуратность, мистер Фледжби?

Обернувшись в дверях и послав ей почтительный воздушный поцелуй, он ответил:

- Можете разсчитывать вполне.

И в самом деле, мистер Фледжби так стремительно понесся по улицам исполнять свое доброе дело, как будто ноги его окрылялись всеми добрыми духами, сопутствующими милосердию. Возможно, что и в груди его сидели добрые духи, до того он сиял. В его голосе слышалась какая-то новая звучность, когда, добравшись до конторы в Сент-Мэри-Аксе и найдя ее пустою, он прокричал наверх, не подымаясь на лестницу:

Старик явился на зов, почтительный, как всегда.

- Ого! - протянул Фледжби, шутливо попятившись и подмигнув на него. - У вас, я вижу, каверза на уме, дворянин иерусалимский!

Старик вопросительно поднял глаза.

- Каверза, каверза, не отпирайтесь! - продолжал обаятельный Фледжби. - Ах вы, хитрец! Ах, греховодник! Как?! Вы уж идете предъявлять ко взысканию вексель Ламля? Ничто нас не удержит? Ничто? Вы не дадите отсрочки ни на минуту? Ни на одну минуту?

- Вам, верно, сказали, что он может еще вынырнуть на поверхность, если вы не поспешите, - не так ли, хитрец? - продолжал мистер Фледжби. - А в ваши разсчеты не входит, чтоб он вынырнул? У вас есть вексель, а у него хватить по нем заплатить? Ведь так?.. Ах вы, жидомор!

С минуту старик стоял в нерешимости, как будто соображая, нет ли у хозяина в запасе еще каких-нибудь поручений.

- Идти мне, сэр? - спросил он, наконец, тихим голосом.

- Меня спрашивает, идти ли ему, скажите на милость! - воскликнул восхищенный Фледжби. - Меня, как будто не знает, чего ему хочется! Меня, как будто он уже не вооружился своей шляпой! Меня, как будто его острые старые глаза - они острее ножа, эти глаза, даром, что старые - не смотрят давно на его палку, что стоит у двери!

- Идти ли? - ухмыльнулся Фледжби. - Идите, идите, мой друг! Маршируйте, Иуда!