Жизнь и приключения Мартина Чоззльвита. Роман Чарльза Диккенса

Жизнь и приключения Мартина Чоззльвита. Роман Чарльза Диккенса. Перевод М. А. Лазаревой. Издание В. И. Маракуева. Москва, 1890 и 1891 гг. Цена 3 руб. Имя Чарльза Диккенса хорошо известно всякому сколько-нибудь образованному русскому читателю. Полные необыкновенного блеска, юмора и тонкого психического анализа, пропитанные глубокою гуманностью, произведения гениального английского писателя в течение тридцати лет находили у нас, в России, самый радушный прием. Не было кружка, не было класса общества, где бы не интересовались Диккенсом, не зачитывались бы им. Великий мастер живого слова нашел себе вполне достойного переводчика в лице покойного Иринарха Введенского. Неутомимый труженик перевел массу произведений Диккенса, за исключением нескольких мелких вещей и последних больших романов. Переводы Введенского полны силы, изящества и до мельчайших потребностей передают дух и значение подлинника.

Сочинения Диккенса печатались у нас преимущественно в журналах, в отдельном же издании появлялись мало, да и то не в особенно презентабельном виде, если не считать переводов того же Введенского. Интерес же к Диккенсу не проходил, необходимость в новом и, главное, полном издании его сочинений чувствовалась и чувствуется до ныне. Г. Маракуеву пришла счастливая мысль заняться этим делом и вот перед нами лежат выпущенные им семь книжек, в которых заключаются: Лондонские очерки, Повести и рассказы, Тяжелые времена (в переводе Ивана Васильевича Майнова), Бэрнэби Рэдж (2 т.) и Мартин Чоззлевит (2 т.), в переводе М. А. Лазаревой. Книжки изданы очень изящно, напечатаны на прекрасной бумаге и отличаются баснословною дешевизной, - за 25--40 листов от 1р. до 1 р. 50 к. за каждую. Такова внешность книжки; теперь заглянем в её внутренность. Предоставим первое место г. Майнову, - недаром же издатель величает его полным именем, но имени и отчеству, тогда как по отношению к другой переводчице ограничивается одними инициалами. Вот обращик языка Ивана Васильевича (Повести и рассказы, стр. 6): "После рекогносцировки ногою в качестве щупальцев, жертва, уронившая монету, решается сделать за два три нырка, а педель уже незаметно подкрался к нему и когда его (чья? педеля, что ли?) круглая маленькая головка опять появится на поверхности, весьма внушительно погрозит ему (кому?) вышеупомянутою тростью, к неописанному восторгу трех молодых людей на соседней скамье, которые, стараясь подавить в себе расходившуюся веселость, оглушительно кашляют вплоть до окончания проповеди". На стр. 5 (там же) бедная вдова говорит о себе, что она "трудовая женщина", а на 133 переводчик уже сан называет м-ра Минса "уединенным человеком". На 16 стр. (там же) на двух строках подряд красуется милое словечко "выглядеть, выглядела", изобретенное петербургскими немцами, мало церемонящимися с русскою грамотой. На 8-й стр. (там же) Иван Васильевич описывает, как один господин был "в черной паре, при толстой золотой цепочке", а на 26-й другой господин является "в светлосинем сюртуке, при белом галстуке". Есть места, над которыми нужно думать битый час, чтобы понять, в чем дело, и, все-таки, без подлинника ничего не поймешь. Так, например, на 59 стр. (там же) говорится об обществе диссентеров. Приятная компания, от которого избавь Бог всякого человека, за исключением плохого переводчика! Это значит - конгрегация диссидентов. Вообще, если сделать еще "два-три нырка" в область переводов Ивана Васильевича, то выудишь и не такие перлы, - но хорошого понемножку.

Перевод Бэрнэби Рэджа Бэрноби Рэдже Мартин Чоззлевит переведен уже значительно лучше. Но для Диккенса этого мало, - все его произведения пересыпаны массою необыкновенно блестящих острот, каламбуров, удивительно метких слов, которые придают им особый букет и прелесть. Переводить нужно с сохранением всех этих особенностей подлинника, хорошо переводить, или совсем не переводить, не мешать другому переводчику, авось таковой когда-нибудь отыщется. Г. Маракуеву следовало бы воспользоваться готовыми переводами Введенского, г-жа Лазарева могла бы перевести то, чего не перевел последний, а Иван Васильевич пусть сложит свое победоносное перо, - довольно и того, что он исказил три превосходные вещи.