Квартиры со столом и прислугою
(Старая орфография)

КВАРТИРЫ СО СТОЛОМЪ И ПРИСЛУГОЮ.

Мистриссъ Тиббсъ была, безспорно, самое опрятное, самое живое, самое расчетливое существо, какое когда либо дышало лондонскимъ дымомъ; домъ мистриссъ Тиббсъ былъ самымъ миловиднымъ домомъ въ целомъ Гретъ-Корамъ-Стрите. Заднiй входъ и заднее крыльцо этого дома, парадная дверь и передняя лестница, медная ручка у двери, дверныя филенки, молотокъ и фонарь отличались тою чистотою и блескомъ, которые могло сообщить имъ неутомимое мытье, тренье и скобленье ихъ золой, пескомъ и дресвой. Удивительно было только то, что дверь, носившая интересную надпись: "Мистриссъ Тиббсъ", ни разу ни загоралась отъ этой постоянной полировки. Въ гостиной хозяйки, въ окнахъ виднелись сторы, въ зале - голубыя съ золотомъ гардины. Лампа, висевшая при входе, была бела какъ мыльная пена; въ столы, разставленные по комнатамъ, можно было смотреться какъ въ зеркала; одно сиденье на стульяхъ сообщило бы вамъ чисто французскiй лоскъ въ манерахъ. Перилы у лестницъ были навощены; даже самыя проволоки, придерживавшiя коверъ по ступенямъ, блестели такъ сильно, что заставляли потуплять глаза.

Мистриссъ Тиббсъ была вообще довольно минiатюрныхъ размеровъ; мистера Тиббса тоже никто бы не назвалъ мужчиною большого роста. У него были очень короткiя ноги, но зато, по закону возмездiя, чрезвычайно длинное лицо. Въ отношенiи къ своей половине онъ былъ темъ же, чемъ 0 (нуль) въ отношенiи къ 90: вместе съ нею онъ имелъ некоторое значенiе, безъ нея - никакого.; Мистриссъ Тиббсъ говорила безъ умолку. Мистеръ Тиббсъ пускался редко въ разговоры; и если болтовня его сожительницы позволяла ему подчасъ вклеить и свое словцо, то онъ делалъ это именно въ техъ случаяхъ, когда следовало бы промолчать. Мистриссъ Тиббсъ не терпела длинныхъ исторiй, а у мистера Тиббса была на душе одна, какъ нарочно, до того длинная, что конца ея не отваживались дослушать самые великодушные изъ его друзей. Онъ начиналъ обыкновенно такимъ образомъ: "какъ теперь помню, когда я служилъ въ корпусе волонтеромъ, въ тысяча-восемь-сотъ-такомъ-то году", - но такъ какъ онъ говорилъ очень вяло и тихо, а его дражайшая половина очень скоро и громко, то понятно, что онъ редко уходилъ дальше вышеприведеннаго вступленiя. Его бы можно было отвести къ числу меланхолическихъ разскащиковъ. Онъ былъ въ роде вечнаго жида Джо Милеризма.

Состоянiе мистера Тиббса обезпечивалось маленькимъ пенсiономъ, около 43 фунтовъ 15 шиллинговъ въ годъ. Его отецъ, мать и пять прелестныхъ ихъ отростковъ получали подобную же сумму съ деревни, пожалованной имъ неизвестно за какiя особенныя заслуги. Но такъ какъ вышеупомянутая обезпеченность не была достаточна для того, чтобы окружить почтенную чету всеми удобствами жизни, то деятельной супруге Тиббса пришло въ голову, что лучшее употребленiе, которое можно было сделать изъ собственнаго ея приданаго въ 700 фунтовъ, состояло въ найме и устройстве приличнаго помещенiя для постояльцевъ где нибудь между Британскимъ Музеумомъ и деревнею Сомерзъ-Таунъ.

Гретъ-Корамъ-Стритъ была пунктомъ, избраннымъ для сей цели. Домъ былъ убранъ соответствующимъ образомъ; наняты две служанки и мальчикъ, и въ объявленiяхъ, помещенныхъ въ утреннихъ газетныхъ листкахъ, провозглашалось торжественно, "что шесть особъ могутъ найти вполне удобное помещенiе въ прелестномъ, избранномъ для сей цели, доме, у благовоспитаннаго частнаго семейства, живущаго на такомъ выгодномъ месте, которое всего въ двухъ шагахъ отъ какого бы то ни было пункта въ Лондоне." Безчисленное количество ответовъ не замедлило поступить, со всеми возможными заглавными буквами, какъ будто все литеры азбуки возъимели похвальное желанiе искать и нанимать квартиры; возродилась огромная переписка между мистриссъ Тиббсъ и претендентами, но сущность ея составляла глубокую тайну. "Д" не любилъ одного, "І" не терпелъ другого; "I. О. У." не находилъ удобными условiя, а "Г. Р." не привыкъ спать на французской постели. Следствiемъ всего этого было, однако же, то, что три джентльмена сделались жильцами дома мистриссъ Тиббсъ на условiяхъ, которыя удовлетворяли обе договаривавшiяся стороны. Объявленiя, несмотря на то, продолжались, и вскоре какая-то лэди съ двумя дочерьми вилась съ предложенiемъ умножить семейство мистриссъ Тиббсъ:

-- Прелестная женщина ага мистриссъ Мапльсонъ! сказала мистриссъ Тиббсъ, сидя съ мужамъ у камина после завтрака; джентльмены разошлись въ это время каждый по своему назначенiю. - Въ самомъ деле, премилая женщина! повторила минiатюрная мистриссъ Тиббсъ, въ форме монолога, потому что она и не думала никогда сообщать своя мысли супругу. - А дочери ея, просто очаровательны. У васъ будетъ сегодня зя столомъ рыба, и я позову ихъ на первый разъ въ себе обедать.

Мистеръ Тиббсъ положилъ кочергу, подъ прямымъ угломъ, на щипцы и хотелъ что-то сказать, но потомъ вскоре размыслилъ, что сказать ему нечего.

-- Молодые леди, продолжала мистриссъ Тиббсъ: - сами вызвались перенести сюда свое фортепьяно.

Такая черта самопожертованiя невольно навела мистера Тиббса на мысль объ исторiи корпуса волонтеровъ; но онъ не осмелился пуститься въ разсказы. Блестящая идея пришла ему въ эту минуту въ голову.

-- А ведь очень было бы прiятно, сказалъ онъ.

-- Прошу не класть ногъ на решотку, прервала мистриссъ. Тиббсъ: - это вовсе неприлично.

Тиббсъ снялъ ноги съ решетки и продолжалъ:

-- А ведь было бы очень прiятно, если бы одна изъ молодыхъ леди успела завлечь мистера Римсона: ты знаешь, что супружество....

-- Что-о! вскричала мистриссъ Тиббсъ.

Тиббсъ скромно повторилъ свою фразу.

-- Прошу не говорить о такихъ вещахъ, сказала, мистриссъ Тиббсъ. - Вотъ что выдумалъ! женитьба! лишить меня жильцовъ!... Ни за что на свете!

Тиббсъ подумалъ въ душе, что сказанное имъ вовсе не неприлично; но какъ онъ не имелъ обыкновенiя спорить съ женой, то я прекратилъ разговоръ замечанiемъ, что ему пора на службу. Онъ обыкновенно выходилъ изъ дому въ десять часовъ утро, а возвращался въ пять пополудни, съ выпачканнымъ лицомъ. Никто не зналъ, въ чемъ состояла его обязанность и куда онъ уходилъ такъ аккуратно; но самъ мистеръ Тиббсъ говорилъ обыкновенно съ важностiю, что дела призываютъ его въ Сити.

свертки всевозможныхъ фасоновъ, изъ коричневой бумаги, перевязанные веревками, заграждали путь. Потомъ началась такая беготня вверхъ и внизъ съ узлами и мешками, такая возня съ горячею водою, приготовленною для омовенiй лэди, такая суета, смятенiе, такое нагреванiе припекальныхъ щипцовъ, что ничего подобнаго не были видано прежде въ Гретъ-Корамъ-Стрите. Минiатюрная мистриссъ Тиббсъ была совершенно въ своей сфере: она неутомимо шумела, говорила безъ умолку, раздавала полотенцы, мыло и прочiя житейскiя принадлежности, точь-въ-точь, какъ главная сиделка въ больнице. Домъ пришелъ въ обычное спокойное состоянiе не прежде, какъ лэди заперлись по принадлежности въ своихъ спальняхъ, занявшись исключительно туалетомъ къ обеду.

-- Что, эти девочки - ничего? спросилъ мистеръ Симсонъ мистера Септмма Гикса, другого жильца, пока они нежились передъ обедамъ, развалясь на софяхъ въ общей зале.

-- Не знаю, отвечалъ мистеръ Септимъ Гиксъ, высокiй, бледный юноша въ очкахъ, съ черной лентой на шее вместо галстуха, - очень интересная личность, сантиментальный посетитель госпиталей и, по общему отзыву, весьма "даровитый молодой человекъ". Онъ любилъ сдабривать свою речь всевозможними цитатами изъ Донъ-Хуана, не стесняясь ихъ примененiемъ къ делу и отличаясь при этомъ особенною независимостiю характера. Другой, мистеръ Симсонъ, былъ однимъ изъ техъ молодыхъ людей, которые въ обществе то же, что фигуранты на сцене, съ тою только разницею, что онъ хуже понималъ свое призванiе, чемъ самый равнодушный изъ артистовъ. Онъ былъ совершенно пустоголовъ и одевался сообразуясь съ каррикатурами, издаваемыми въ модныхъ журналахъ.

-- Я виделъ пропасть узловъ на дороге, когда свелъ сюда, проговорилъ Симсонъ, ухмыляясь.

-- Безъ сомненiя, различныя статьи туалета, заметилъ чтитель Донъ-Хуана.

....Much lines, lace, and several pair

Of stockings, flippers, brushes, combe, complete;

With other articles of ladies' fair,

To keep them beautiful, or leave them neat (*).

(*) ...Множество нитяныхъ, бумажныхъ и разныхъ другихъ чулокъ, туфлей, щетокъ, гребенокъ, много и другихъ аттрибутовъ туалета, делающихъ женщину прекраснее или во крайней мере чище.

-- Это изъ Мильтона? спросилъ мистеръ Симсонъ.

-- Нетъ, изъ Байрона, отвечалъ мистеръ Гиксъ, со взглядомъ, исполненнымъ глубокаго презренiя. Онъ не ошибался насчетъ своего любимаго автора, потому что другого никакого не читалъ.

-- Тише! сказалъ мудрый странствователь по госпиталямъ: - идутъ наши барышни.

И они оба стали говорить возвыся голосъ.

-- Мистриссъ Мапльсонъ и две миссъ Мапльсонъ, мистеръ Гиксъ. Мистеръ Гиксъ, мистриссъ Мапльсонъ и миссъ Мапльсонъ, сказала мистриссъ Тиббсъ, ярко раскрасневшись.

Она все утро надзирала за кухонными операцiями и походила въ эту минуту на восковую куклу, выставленную въ ясный день на солнце.

-- Мистеръ Симсонъ, прошу извиненiя, что забыла - мистеръ Симсонъ - мистриссъ Мапльсонъ и две миссъ Мапльсонъ.... и vice versa.

Джентльмены завели тотчасъ же весьма учтивый разговоръ, внутренно желая, между темъ, чтобы руки ихъ обратились въ другую пару ногъ, потому что они решительно не знали, куда съ ними деваться. Лэди улыбались, жеманились, двигались на стульяхъ и закрывались взмокшими отъ духовъ платками; джентльмены сидели прислонившись къ самымъ драпировкамъ на окнахъ; мистриссъ Тиббсъ между темъ обменивалась какими-то весьма серьёзными пантомимами съ служанкой, которая предложила ей несколько вопросовъ насчетъ соуса; молодыя лэди взглядывали отъ времени до времени другъ на друга. Вообще же вся компанiя находила что-то особенное привлекательное въ чугунной, покрытой пепломъ решотке камина.:

-- Юлiя, душа моя, сказала мистриссъ Мапльсонъ своей младшей дочери, голосомъ довольно громкимъ для того, чтобы обратить вниманiе присутствовавшихъ: - Юлiя!

-- Что, мамаша?

Это было сказано съ намеренiемъ обратить всеобщее вниманiе на вполне безукоризненную фигуру миссъ Юлiи.

Каждый прилично погляделъ на миссъ; за темъ следовала пауза.

-- Какiе ныньче кочмены невежи, вы не можете себе представить, сказала мистриссъ Мапльсонъ, обращаясь къ мистриссъ Тиббсъ.

-- Милая моя! отвечала хозяйка, съ выраженiемъ состраданiя на лице.

Она не могла продолжать, потому что служанка опять показалась въ дверяхъ и возобновила, съ важнымъ видомъ, прежнiя телеграфическiя сношенiя съ своей госпожей.

-- Я думаю, что кочмены вообще очень необразованы, сказалъ мистеръ Гиксъ, вкрадчивымъ голосомъ.

-- Я решительно думаю, что это такъ, отвечала мистриссъ Мапльсонъ, какъ будто подобная мысль въ первый разъ пришла ей въ голову.

-- Кабмены тоже, заметилъ мистеръ Симсонъ.

Это сказано было вовсе не кстати, потому что никто ни словомъ, ни деломъ не давалъ разуметь, что имеетъ хоть малейшее понятiе о нравахъ и обычаяхъ кабменовъ.

-- Робинсонъ, что тебе надо? сказала мистриссъ Тиббсъ служанке, которая, чтобы дать заметить свое присутствiе госпоже, звучно чихала и кашляла по ту сторону двери въ продолженiе целыхъ пяти минуть.

-- Извините, сударыня, что я васъ безпокою: барину нужно чистую пару, отвечала служанка, совершенно сбитая съ своей безопасной позицiи.

Этому уже невозможно было противопоставить никакое хладнокровiе: молодые люди стали было смотреть въ окно, но скоро оба ушли, какъ две бутылки майскаго пива; лэди приложили платки къ губамъ, а минiатюрная мистриссъ Тиббсъ шумно вышла изъ комнаты, съ темъ, чтобы мужу дать чистое белье, а горничной - хорошiй нагоняй.

Мистеръ Кальтонъ, единственный отсутствовавшiй до того жилецъ, вскоре явился въ комнату и далъ разговору вожделенное движенiе. Мистеръ Кальтонъ былъ красивый престарелый холостякъ. Онъ говорилъ о себе обыкновенно, что хотя черты его лица не отличаются изящною правильностью, зато оне поразительны. Это было вполне справедливо: смотря на его физiономiю, нельзя было не вспомнить поневоле большого молотка у городскихъ воротъ, изображавшаго что-то среднее между львомъ и обезьяной; сходство это простиралось на весь характеръ и разговоръ мистера Кальтона. Онъ умелъ сохранять самое упорное молчанiе, когда все двигалось и говорило вокругъ него. Онъ никогда не начиналъ разговора, никогда не выражалъ какой либо новой мысли; но если къ нему наконецъ обращались съ какою нибудь избитой фразой, съ общимъ местомъ, когда кто нибудь успевалъ его достаточно раскачать, онъ начиналъ болтать съ удивительною быстротою. У него былъ по временамъ tic--douloureux; тогда можно было про него сказать, что онъ обвернутъ во что нибудь мягкое, потому что онъ не производилъ уже при этомъ такого шума, если и распространялся по привычке объ одномъ и томъ же предмете, издавая однообразные звуки татъ-тать-татъ. Онъ никогда не былъ женатъ, но постоянно высматривалъ для себя жену съ состоянiемъ. Онъ имелъ ежегоднаго дохода около 300 фунтовъ, былъ очень тщеславенъ и до крайности самолюбивъ. Онъ прiобрелъ репутацiю утонченной учтивости, гулялъ постоянно въ парке и вдоль Реджентъ-Стрита.

Эта достопочтенная личность поставила весь свой умъ вверхъ дномъ, чтобы показаться привлекательнее мистриссъ Мапльсонъ: въ самомъ деле, желанiе быть какъ можно любезнее распространялось на всю компанiю. Мистриссъ Тиббсъ сочла полезнымъ заметить джентльменамъ, что у нея были некоторыя причины полагать, что у молодыхъ лэди есть состоянiе, намекнувъ и лэди, что джентльмены, какъ женихи, были вполне подходящiе. "Маленькое кокетство - думала она - послужитъ къ вящшему наполненiю дома, же приведя къ другимъ более серьёзнымъ результатамъ."

Мистриссъ Мапльсонъ была предпрiимчивая вдова летъ пятидесяти, простодушная на взглядъ, но хитрая и коварная на самомъ деле. Она была заботлива и попечительна въ отношенiи къ дочерямъ, въ доказательство чего говорила обыкновенно, что если бы она согласилась снова выйти замужъ, то единственно для пользы своихъ милыхъ девицъ. Милыя девицы тоже были непрочь отъ хорошей партiи. Одной изъ нихъ было двадцать-пять летъ; а другой - тремя годами менее. Оне производили самыя разнообразныя аттаки, смотря по сезону: рылись въ книжныхъ лавкахъ, занимались чтенiемъ на балконахъ, ездили по ярмаркамъ, говорили о чувствахъ, - короче, делали все, что могутъ делать опытныя и сметливыя девушки, - и все напрасно!

-- Какъ славно одевается мистеръ Симпсонъ! шептала Матильда Мапльсонъ своей сестре Юлiи.

-- Прелесть! отвечала младшая сестра.

Великолепная особа, о которой шла речь, носила что-то въ роде сюртука, цвета, наводящаго унынiе, съ бархатнымъ воротникомъ и таковыми же обшлагами, очень похожаго на одеянiе, которое облекаетъ фигуру интереснаго незнакомца, великодушно принимающаго на себя роль буфа въ пантомиме театра Ричардсона.

-- Очаровательныя! отвечала сестра: - а какiе волосы!

Волосы его напоминали парикъ и отличались чудною волнистостiю, которая украшаетъ блестящiе локоны техъ chefs-d'oeuvre парикмахерскаго искуства, которые виднеются на восковыхъ фигурахъ въ окне Бартеллота въ Реджентъ-Стрите; бакенбарты его сходились подъ подбородкомъ, составляя какъ будто те связи, которыя прикрепляютъ подбородокъ къ физiономiи, хотя наука и доказала, что оне не нужны при существованiи другихъ, скрытыхъ нервовъ.

-- Кушать подано, сударыня, сказалъ мальчикъ, въ голубомъ сюртуке, переделанномъ изъ барскаго, вошедшiй въ первый разъ въ комнату.

-- Мистеръ Кальтонъ, угодно вамъ итти съ мистрисъ Мапльсонъ?

-- Очень вамъ благодарна.

Мистеръ Симсонъ предложилъ свою руку миссъ Юлiи; мистеръ Септимъ Гиксъ сопровождалъ прелестную Матильду, и все общество подвигалось такимъ образомъ въ столовую. Мистеръ Тиббсъ тоже былъ введенъ; онъ моргалъ глазами, глядя на трехъ лэди, и наконецъ стремительно опустился на стулъ, въ самомъ отдаленномъ конце стола, довольный темъ, что совершенно спрятался за суповую миску, чрезъ которую онъ лишь по временамъ выглядывалъ. Жильцы все поместились, кавалеръ возле дамы, попарно, точно ломти хлеба и ветчины на блюде сандвичей; мистриссъ Тиббсъ распорядилась между темъ, чтобы Джемсъ разносилъ супъ и принималъ тарелки. Семга, соусъ изъ омаровъ, супъ изъ потроховъ, разставленные на столе, были приготовлены съ надлежащими приправами: картофелемъ, положимъ на редкостную оканенелость, сухариками изъ хлеба, поджаренными въ масле и напоминавшими съ виду игральныя кости.

-- Супу мистриссъ Мапльсонъ, мой милый, сказала громогласно мистриссъ Тиббсъ.

Въ обществе она всегда называла мужа милымъ. Тиббсъ, который уничтожалъ въ это время свою порцiю хлеба, расчитывая между темъ, скоро ли можно ему будетъ приняться за рыбу, налилъ поспешно супу, сделавъ на скатерти маленькiй островокъ, который онъ заставилъ стаканомъ отъ взора своей супруги.

-- Миссъ Юлiя, положить вамъ рыбы?

-- Сделайте милость; только немножко.... о! этого много!... покорно васъ благодарю (кусокъ величиною съ орехъ былъ положенъ къ ней на тарелку).

-- Юлiя плохой едокъ, сказала мистриссъ Мапльсонъ мистеру Кальтону.

Приворотный молотъ издалъ одинъ ударъ. Онъ былъ занятъ темъ, что пожиралъ рыбу глазами, потому и произнесъ только: "А!"

-- Милый мой, сказала мистриссъ Тиббсъ своему супругу, когда все взяли себе порцiю: - ты чего, хочешь?

Вопросъ былъ сопровождаемъ взоромъ, выражавшимъ, что не следовало объявлять претензiю на рыбу, потому что сей последней оставалось уже немного. Тиббсъ отнесъ причину нахмуреннаго вида своей половины къ островку, расплывшемуся на скатерти; потому онъ хладнокровно отвечалъ:

-- Да я бы желалъ немного рыбы, если можно.

-- Ты сказалъ рыбы, мой милый?

Чело мистриссъ Тиббсъ снова нахмурилось.

Слезы чуть не брызнули изъ глазъ мистриссъ Тиббсъ, когда она клала на тарелку своему негодному мужу, какимъ она называла его внутренно въ эту минуту, последнiй съедобный кусокъ семги.

-- Джемсъ, подай это своему барину и возьми у него ножикъ

Это было обдуманное мщенiе, потому что Тиббсъ не могъ есть рыбу, не употребляя ножа. Итакъ, онъ принужденъ былъ собирать маленькiя частицы семги по краямъ своей тарелки помощiю корки хлеба и вилки, лишь случайно отделяя кусокъ отъ данной ему порцiи рыбы: попытка удавалась одинъ разъ изъ семнадцати.

-- Возьми прочь, Джемсъ, сказала мистриссъ Тиббсъ, когда Тиббсъ только въ четвертый разъ наполнилъ свой ротъ и блюдо исчезло какъ молнiя.

-- Я хотелъ взять кусокъ хлеба, Джемсъ, сказалъ несчастный хозяинъ дома, проголодавшись более чемъ когда нибудь.

-- Не слушайся теперь своего барина, Джемсъ, сказала мистриссъ Тиббсъ: - подавай говядину.

Это было произнесено такимъ голосомъ, какимъ обыкновенно разгневанныя барыни делаютъ наставленiя слугамъ, то есть тихимъ, но этотъ тихiй голосъ, подобно театральному шопоту, вследствiе особеннаго увлеченiя, былъ ясно слышенъ каждому изъ присутствующихъ. Настала пауза, прежде чемъ столъ снова былъ уставленъ кушаньями, въ продолженiе которой мистеръ Симсонъ, мистеръ Кальтонъ и мистеръ Гиксъ угощали другъ друга сотерномъ, наливкой и хересомъ, равно подчивали и остальныхъ собеседниковъ, исключая Тиббса, о которомъ никто не думалъ.

Между рыбой и ожидаемой говядиной былъ продолжительный интервалъ. Теперь наступила удобная минута для мистера Гикса. Онъ не утерпелъ произнести приличную обстоятельствамъ цитату:

But beef is rare within these о less isles;

Goat's flasch there is, no doubt, and kid, and mutton,

And, when a holiday upon them smiles,

А joint upon their barbarous spits they pot on (*).

(*) Но мясо редкость на этихъ островахъ, бедныхъ скотомъ; тамъ есть, безъ сомненiя, козы, лани и овцы, и въ праздничный день, верно виднеется тамъ зарумянившееся на огне жаркое, развешенное на грубыхъ шестахъ.

"Совершенно неблагородная манера говорить такимъ образомъ!" подумала про себя минiатюрная мистриссъ Тиббсъ.

-- О, сказалъ мистеръ Кальтонъ: - Томасъ Муръ мой любимый поэтъ.

-- И мой, заметила мистриссъ Мапльсонъ.

-- И мой, сказала миссъ Юлiя.

-- Да, это изъ его сочиненiй, произнесъ приворотный молотъ.

-- Въ самомъ деле, сказалъ Симсонъ съ уверенностью.

-- Это изъ Донъ-Хуана, возразилъ мистеръ Септимъ Гиксъ.

-- Изъ письма Юлiи, присовокупила миссъ Матильда.

-- Можетъ ли что нибудь бытъ величественнее его Огненоклонниковъ! произнесла миссъ Юлiя.

-- Въ самомъ деле, сказалъ Симсонъ.

-- Изъ Рая и Пери, прибавилъ престарелый Адонисъ.

-- Именно, Рая и Пери, повторилъ Симсонъ, съ видомъ человека, вполне изучившаго сочиненiе, о которомъ шла речь.

-- Все это очень хорошо въ своемъ роде, отвечалъ мистеръ Гиксъ, который, какъ мы выше заметили, никогда ничего не читалъ кроме Донъ-Хуана. - Но где вы найдете что нибудь прелестнее описанiя осады въ седьмой песни?

-- Кстати, объ осаде, сказалъ Тиббсъ, ртомъ, полнымъ хлеба; - когда я служилъ въ корпусе волонтеровъ, въ тысяча-восемьсотъ-такомъ-то году, командиромъ нашимъ былъ сэръ Чарльзъ Расопартъ; однажды, когда мы учились на плане, где теперь стоитъ Лондонскiй университетъ, онъ сказалъ, - сказалъ, вызывая меня изъ рядомъ: Тиббсъ....

-- Скажи своему барину, Джемсъ, прервала мистриссъ Тиббсъ, поразительно-явственно: - скажи своему барину, что если ему неугодно этой дичины, такъ пусть пришлетъ ее мне.

Растерявшiйся волонтеръ тотчасъ принялся за дело и сталъ резать дичину такъ же поспешно, какъ жена его обработывала въ это время баранью ногу. Кончалъ ли онъ когда нибудь свою исторiю, точно неизвестно, но если и кончалъ, то по крайней мере никому не удавалось ее дослушать.

Когда собеседники къ концу стола познакомились, каждый почувствовалъ себя более и более въ своей тарелке. Даже Тиббсъ заметно ощутилъ на себе влiянiе прiятной беседы, потому что тотчасъ после обеда отправился спать.

Мистеръ Гиксъ и лэди стали красноречиво разсуждать о поэзiи, театрахъ и письмахъ лорда Честерфильда; мистеръ Кальтонъ поддакивалъ каждому слову однообразными звуками своего голоса. Мистриссъ Тиббсъ соглашалась со всеми замечанiями мистриссъ Мапльсонъ; мистеръ Симсонъ сиделъ съ улыбкою на устахъ и произносилъ: "да-съ" и "конечно-съ" при каждой паузе, продолжавшейся минуты по четыре; онъ чувствовалъ себя совершенно понявшимъ духъ и цель разговора. Вскоре после обеда кавалеры пришли къ дамамъ въ гостиную. Мистриссъ Мапльсонъ и мистеръ Кальтонъ замялись игрою въ криббеджъ, а молодежь услаждала себя музыкой и разговоромъ. Миссъ Мапльсонъ спели очаровательный дуэтъ, аккомпанируя себе на гитарахъ, украшенныхъ голубыми, какъ небесный эфиръ, лентами. Мистеръ Симсонъ ударялъ себя по темно-розовому жилету и уверялъ, что онъ въ восторге; а мистеръ Гиксъ чувствовалъ себя на седьмомъ небе поэзiи, упивался блаженствомъ какъ седьмою песнью Донъ-Хуана. Мистриссъ Тиббсъ восхищалась новыми жильцами, а мистеръ Тиббсъ проводилъ вечеръ обыкновеннымъ образомъ: засыпалъ, просыпался, опять засыпалъ и проснулся лишь къ ужину.

Мы не намерены пользоваться присвоенною нувеллистамъ властью заставлять протекать по нескольку летъ. Мы попросимъ только читателя предположить, что прошло шестъ месяцевъ после обеда, только что нами описаннаго, и что жильцы мистриссъ Тиббсъ, въ продолженiе этого времени, пели, танцовали, ходили въ театры, посещали и разныя другiя зрелища, и всегда целымъ обществомъ, какъ обыкновенно поступаютъ лэди и джентльмены, живущiе у одного общаго хозяина; мы попросимъ читателя, предположивъ, что описанный нами перiодъ истекъ, вообразить себе за темъ, что мистеръ Септимъ Гиксъ получилъ однажды, рано утромъ, лежа въ своей спальне (на чердаке), записку отъ мистера Кальтона, съ приглашенiемъ его сколь возможно скорее къ нему, Кальтону, въ уборную комнату во второмъ этаже.

-- Скажи мистеру Кальтону, что я сейчасъ сойду, сказалъ мистеръ Септимъ мальчику. - Погоди: не боленъ ли мистеръ Кальтонъ? спросилъ обезпокоенный посетитель госпиталей, надевая халатъ.

-- Кажется, что нетъ, сэръ, отвечалъ мальчикъ. - То есть, если угодно, онъ, въ самомъ деле, какой-то странный ныньче.

Мальчикъ сбежалъ по лестнице, чтобы передать ответъ; вследъ, за нимъ сошелъ самъ мистеръ Гиксъ, сильно встревоженный. Стукъ-стукъ.

-- Войдите.

Дверь отворяется и представляетъ мистера Кальтона сидящимъ на покойномъ кресле и более чемъ когда нибудь похожимъ на приворотный молотъ. Сделаны были взаимныя рукопожатiя, и мистеръ Септимъ Гиксъ опустился на стулъ. Краткое молчанiе. Мистеръ Гиксъ кашлянулъ, а мистеръ Кальтонъ понюхалъ табаку. Это было однимъ изъ техъ свиданiй, когда обе стороны не знаютъ, что сказать. Мистеръ Септимъ Гиксъ прервалъ молчанiе.

-- Я получилъ записку, сказалъ онъ въ смущенiи, хриплымъ, какъ после злого пунша, голосомъ.

-- Да, отвечалъ Кальтонъ. - Вы получили записку?

-- Действительно.

-- Да.

Хотя этотъ разговоръ могъ бы показаться удовлетворительнымъ, однако оба джентльмена чувствовали, что у нихъ было сказать другъ другу нечто более важное; итакъ, они делали то, что всякiй бы сталъ делать въ подобномъ положенiи: они смотрели на столъ съ самымъ решительнымъ видомъ. Однако, разговоръ начался, и мистеръ Кальтонъ напрягалъ весь свой умъ, чтобы поддержатъ речь, издавая регулярные двоившiеся звуки. Онъ всегда выражался очень изысканно.

-- Гиксъ, сказалъ онъ: - я прислалъ за вами вследствiе некоторыхъ распоряженiй, производящихся въ этомъ доме и касающихся женитьбы.

-- Женитьбы! вскричалъ Гиксъ, съ такимъ видомъ, при сравненiи съ которымъ фигура Гамлета, усматривающаго тень своего отца, показалась бы комическою и притворною.

-- Да, дело идетъ о женитьбе, повторилъ приворотный молотъ. - Я послалъ за вами, чтобы доказать вамъ все доверiе, которое я къ вамъ питаю.

-- И вы мне хотите изменять? спросилъ, съ горечью, Гиксъ, который, впопыхахъ, забылъ даже прибрать приличную случаю цитату.

-- Мне вамъ изменить? Вы мне не измените ли?

-- Никогда! никто до самой смерти моей не узнаетъ, что вы прикосновенны къ этому делу, отвечалъ взволнованный Гиксъ.

Лицо его пылало, волосы встали дыбомъ, какъ будто онъ вступилъ на скамейку заведенной электрической машины.

-- Конечно, рано или поздно светъ узнаетъ объ этомъ: я думаю, черезъ годъ, проговорилъ мистеръ Кальтонъ, съ самодовольнымъ видомъ: - у насъ будетъ семейка, представьте себе.

-- У насъ! Отчего же у васъ? я думаю, это до васъ не касается?

-- А до кого же, если не до меня?

Кальтонъ былъ слишкомъ погруженъ въ созерцанiе собственнаго счастiя для того, чтосы разъяснить недоразуменiе, возникшее между нимъ и Гиксомъ; онъ упалъ на спинку кресла.

-- О, Матильда! произнесъ онъ, жалобнымъ голосомъ и сложивъ руки на четвертой пуговке жилета, считая снизу.

Это выражало особенный пафосъ.

-- О, Матильда!

-- Какая Матильда? спросилъ Гиксъ, вскочивъ со стула.

-- Матильда Мапльсонъ, отвечалъ Кальтонъ, последовавъ примеру своего прiятеля.

-- Я завтра женюсь на ней, сказалъ съ запальчивостью Гиксъ.

-- Неправда, я женюсь на ней!

-- Вы женитесь?

-- Да, я женюсь!

-- Вы женитесь на Матильде Мапльсонъ?

-- На Матильде Мапльсонъ.

-- На миссъ Матильде Мапльсонъ женитесь вы?

-- Э, нетъ, на мистриссъ Мапльсонъ.

-- Слава Богу! сказалъ Гиксъ, опускаясь на стулъ: - вы женитесь на матушке, а я - на дочке!

-- Чрезвычайно странное и вмеете съ темъ затруднительное обстоятельство, произнесъ мистеръ Кальтонъ. - Ведите, въ чемъ дело: Матильда не желала, чтобы намеренiя ея были известны дочерямъ прежде окончанiя брачной церемонiи: потому она не доверила этой тайны даже никому изъ своихъ друзей. Я съ своей стороны тоже былъ довольно скрытенъ до сихъ поръ, какъ вамъ это известно; наконецъ ныньче я решился просить васъ быть у меня посаженымъ отцомъ.

-- Поверьте, что я счелъ бы это за особенное удовольствiе, сказалъ Гиксъ съ сожаленiемъ: - но вы видите, что я долженъ завтра играть роль жениха. Оба эти званiя суть последствiя одно другого; но нельзя отправлять две должности въ одно и то же время. Отчего вамъ не попросить бы Симсона; онъ верно сделаетъ это для васъ.

-- Мне не хочется его просить, отвечалъ Кальтонъ: - онъ настоящiй лошакъ.

Мистеръ Септимъ Гиксъ взглянулъ на потолокъ, потомъ на полъ; наконецъ у него въ голове блеснула мысль.

И присовокупилъ цитату, прилично подходящую къ Тиббсу и будущей чете:

Oh Powers of Heaven! what dark eyes meets she there?

Tis-tis her father'e - fixed upon the pair (*).

(*) О, небо! Чье темныя очи видитъ она тамъ? Точно, точно! это взоръ ея отца, устремленный на нихъ обоихъ.

-- Эта мысль приходила и мне въ голову, сказалъ мистеръ Кальтонъ: - но видите ли, Матильда, не понимаю почему, не хочетъ, чтобы Тиббсъ зналъ объ этомъ деле прежде, чемъ оно будетъ кончено. Мне кажется, что свойственная ей скромность тому причиной.

-- Но Тиббсъ самое добрейшее существо въ целомъ свете, если только съ нимъ порядочно обращаться, сказалъ мистеръ Септимъ Гиксъ. - Скажите ему, чтобы онъ не говорилъ ни слова объ этомъ жене, уверьте его, что она бы подобнымъ деломъ и не поинтересовалась, и онъ исполнитъ все въ точности. Моя женитьба должна быть тайною какъ отъ маменьки, вашей будущей жены, такъ и отъ моего отца; потому я действовалъ втихомолку.

Два слабые удара послышались въ эту минуту въ уличную дверь. Это былъ Тиббсъ, да и не могъ быть никто другой, потому что никто другой не употреблялъ пяти минутъ на вытиранiе башмаковъ. Онъ расплачивался по счету съ булочникомъ.

-- Мистеръ Тиббсъ! вскричалъ мистеръ Кальтонъ, учтивымъ тономъ, выглядывая чрезъ перила лестницы.

-- Сэръ! отозвался тотъ, успевъ уже выпачкать себе лицо.

-- Будьте такъ добры, войдите сюда на минутку.

-- Съ удовольствiемъ, сэръ, отвечалъ Тиббсъ, довольный, что въ немъ имеетъ кто нибудь нужду.

Дверь спальной была за нимъ плотно затворена, и Тиббсъ, положивъ шляпу на полъ, какъ делаютъ все скромные люди, и приладя себя къ стулу, смотрелъ точно ошеломленный, какъ будто онъ предсталъ предъ судилище инквизиторовъ.

-- Довольно непрiятное обстоятельство, мистеръ Тиббсъ, сказалъ Кальтонъ, зловещимъ голосамъ: - заставляетъ меня посоветоваться съ вами и вместе просить васъ не говорить вашей супруге о томъ, что я намеренъ вамъ сказать.

Тиббсъ приготовился слушать, придумывая между темъ въ уме своемъ, что бы могъ открытъ ему Кальтонъ важнаго, и воображая, что верно онъ разбилъ одинъ изъ парадныхъ графиновъ.

Мистеръ Кальтонъ повторилъ:

-- Я поставленъ, мистеръ Тиббсъ, въ непрiятное положенiе.

Тиббсъ взглянулъ на мистера Септима Гикса, какъ будто отъискивая въ его соседстве причину непрiятнаго положенiя, о которомъ шла речь; но, не находя ничего сказать на этотъ счетъ, онъ только произносилъ:

-- Такъ-съ, такъ-съ.

-- Теперь, продолжалъ приворотный молотъ: - позвольте мне просить васъ не обнаруживать никакихъ признаковъ удивленiя, которые могли бы быть подмечены слугами, если я скажу вамъ - умерьте живость своихъ чувствъ - если я скажу вамъ, что два обитателя этого дома вступаютъ завтра утромъ въ законный бракъ.

Если бы Тиббсъ бросился изъ комнаты, побежалъ бы колеблющимися стопами по лестнице и лишился бы на пути чувствъ, если бы онъ выскочилъ изъ окна на крыши выстроенныхъ но двору конюшенъ и сараевъ, въ помешательстве, - его поступки были бы понятнее мистеру Кальтому, чемъ настоящее его положенiе, когда онъ, положивъ руки въ карманы своихъ панталонъ, сказалъ, ухмыляясь:

-- Ну, такъ что же-съ?

-- И вы не удивляетесь, мистеръ Тиббсъ? спросилъ мистеръ Кальтонъ.

-- Дай Богъ счастья, сэръ, отвечалъ Тиббсъ: - что же? это житейская вещь.

-- Разумеется, разумеется, повторилъ Кальтонъ съ невыразимо самодовольнымъ видомъ.

-- Не думаете ли вы, что въ этомъ вся и штука? спросилъ мистеръ Септимъ Гиксъ, наблюдавшiй фигуру Тиббса въ самомъ удивленiи.

-- О, нетъ, сэръ, отвечалъ Тиббсъ: - я былъ такимъ же въ ихъ лета.

Онъ опять улыбнулся, говоря это.

"Какъ хорошо я проживу эти года!" подумалъ, въ восхищенiи, престарелый красавецъ, зная, впрочемъ, что онъ былъ по крайней мере десятью годами старше Тиббса:

-- Итакъ, приступая прямо къ делу, продолжалъ онъ: - я хочу спросить васъ, согласитесь ли вы быть посаженымъ отцомъ при этомъ случае?

-- Разумеется, соглашусь, отвечалъ Тиббсъ, все-таки не показывая и малейшаго атома удивленiя.

-- Вы не откажетесь?

-- Конечно, нетъ, повторилъ Тиббсъ, который казался такимъ же невозмутимымъ, какъ давно откупоренная бутылка портеру.

Мистеръ Кальтонъ схватилъ руку этого страннаго человечка и поклялся ему въ вечной дружбе съ этой минуты. Гиксъ, который весь превратился въ изумленiе и восторгъ, сделалъ то же.

-- Признайтесь, однако, спросилъ мистеръ Кальтонъ у Тиббса, который щипалъ въ это время свою шляпу: - признайтесь, что вы сначала удивились немного.

-- Я думаю, отвечалъ услужливый человечекъ, поднявъ одну руку: - я думаю, особенно, когда въ первый разъ услыхалъ объ этовъ.

-- Такъ внезапно, заметилъ Севтюгь Гиксъ.

-- Особенно, когда вы стали просить меня, сами посудите, сказалъ Тиббсъ.

-- Такую невзрачную персону, сказалъ престарелый селадонъ.

-- Дело въ томъ, сказалъ Тиббсъ, притворяя дверь: - дело въ томъ, что скажетъ ужо его отецъ; это другая статья.

Мистеръ Септимъ Гиксъ посмотрелъ на мистера Кальтона.

-- Да; но начать съ того, сказалъ последнiй, ухмыляясь въ свою очередь: - что у меня отца въ наличности не оказывается.... ха, ха, ха!

-- У васъ, положимъ, нетъ, а у него-то есть, отвечалъ Тиббсъ.

-- У кого есть? спросилъ Септимъ Гиксъ, начинавшiй выходить изъ терпенiя.

-- Да у него.

-- У кого у него? узнали вы, что ли, мою тайну? обо мне, что ли, вы говорите?

-- Объ васъ! нетъ; вы знаете, о комъ идетъ речь, отвечалъ Тиббсъ, лукаво покачивая головой.

-- Да ради самого Господа, о комъ вы говорите? опросилъ мистеръ Кальтонъ, который, подобно Гиксу, былъ вне себя отъ удивлеи нiя и замешательства.

-- Да какже! конечно, о мистере Симсоне: о комъ же больше могъ я говорить?

-- Теперь я все понимаю, сказалъ почитатель Байрона: - Симсонъ завтра женится на Юлiи Мапльсонъ!

-- Не подлежитъ никакому сомненiю, отвечалъ Тиббсъ, совершенно довольный собой: - съ самомъ деле, женится.

Нужно обладать кистью Гогарта - наше слабое перо безсильно для этого - нужно обладать кистью Гогарта, чтобы передать выраженiе, напечатлевшееся въ эту минуту на лицахъ, мистера Кальтона и мистера Септима Гикса, при столь неожиданномъ известiи. Столъ не трудно описать, хотя это возможнее представить себе нашимъ читательницамъ, столь же трудно описать, какiя уловки употребляли три лэди, чтобы завести такимъ образомъ своихъ партнёровъ. Какъ бы то ни было, но хитрость имъ удалась. Говоря по правде, маменька очень хорошо знала о предположенномъ замужстве своихъ дочеpей; съ другой стороны, молодыя лэди также понимали намеренiе своей родительницы. Но все три думали, что будетъ гораздо благовиднее, если оне покажутъ видъ, что ничего не знаютъ объ обоюдныхъ планахъ; все три желали, чтобы свадьбы ихъ были съиграны въ одинъ и тотъ же день, чтобы такимъ образомъ открытiе одного изъ этихъ таинственныхъ браковъ не подействовало невыгодно на другой. Отсюда произошли мистификацiи мистера Кальтона и мистера Гикса и сугубыя приглашенiя простодушнаго Тиббса въ должность посаженаго отца.

На следующее утро мистеръ Септимъ Гиксъ сочетался бракомъ съ миссъ Матильдой Мапльсонъ, мистеръ Симсонъ - съ миссъ Юлiей. Тиббсу случилось при этомъ въ первый разъ играть роль посаженнаго отца. Мистеръ Кальтонъ, не отличаясь такимъ проворствомъ какъ двое молодыхъ людей, былъ кроме того сильно пораженъ двойнымъ открытiемъ; и какъ онъ затруднялся найти кого нибудь, кто бы благословилъ его невесту, то ему и пришло въ голову, что лучшее средство избежать неловкости было - вовсе не жениться. Однако, обиженная лэди, съ растерзаннымъ сердцемъ, какъ выражался ея адвокатъ предъ судомъ, решилась принести жалобу на Кальтона за нарушенiе даннаго имъ обещанiя. Она вознаградила потерю свою, взявъ съ изменника 1,000 фунт. штрафу, предоставленныхъ ей судомъ. Мистеръ Септимъ Гиксъ, возобновивъ свои поездки въ госпитали, въ одно прекрасное утро решился на окончательный отлетъ отъ своей половины. Его оскорбленная супруга живетъ теперь у матери въ Булони. Мистеръ Симсонъ, имевъ несчастiе потерять жену спустя шесть недель после свадьбы (она скрылась, во время краткаго заключенiя ея мужа въ Флитъ-Призоне, вследствiе неуменья его расплачиваться по счетамъ, съ ея модистками), будучи кроме того лишенъ наследства отцомъ, который вскоре умеръ, - мистеръ Симсонъ почелъ себя счастливымъ, получивъ место у моднаго цырульника, такъ какъ наука стрижки и завивки волосъ обращала на себя всегда его исключительное вниманiе. Въ этомъ положенiи онъ имелъ много случаевъ изучить привычки и образъ мышленiя модной части лондонскаго населенiя. Этому плачевному обстоятельству обязаны мы темъ, что получили въ свое достоянiе, плодъ блестящихъ усилiй его генiя, рядъ великосветскихъ повестей, которыя до техъ поръ, пока будетъ господствовать здравый вкусъ, не искаженный преувеличенiемъ и притворствомъ, не перестанутъ научать и забавлять мыслящую половину человечества.

Остается только прибавить, что это сцепленiе несчастiй совершенно лишило мистриссъ Тиббсъ ея жильцовъ, исключая одного, котораго лишиться она сочла бы за особенное удовольствiе, т. е. ея супруга. Этотъ жалкiй человечекъ воротился домой въ день свадьбы порядочно наэлектризованный винными парами, и подъ влiянiемъ ихъ, а равно сильной дозы овладевшаго имъ негодованiя и отчаянiя, осмелился даже презирать гневъ своей половины. Съ этой гибельной минуты онъ уже не иначе утолялъ свой голодъ, какъ на кухне; тамъ же должно было на будущее время разъигрываться и его остроумiе; складная одиночная кровать была также перенесена туда, по приказанiю мистриссъ Тиббсъ; весьма вероятно, что тамъ же суждено было ему окончить свою исторiю о волонтерахъ.

"Ладно - говорила сама съ собой минiатюрная мистриссъ Тиббсъ, сидя въ передней гостиной квартиры въ Корамъ-Стрите и штопая кусокъ половика, только что снятаго съ лестницы - ладно! не Богъ знаетъ беда какая, въ самомъ деле; получить бы только ответы на объявленiя, а тамъ опять жильцами хоть прудъ пруди."

Мистриссъ Тиббсъ продолжала заниматься возстановленiемъ истертой ногами и временемъ ткани, боязливо прислушиваясь къ стуку шаговъ фактора, который шелъ въ это время по улице, занося по дороге письма и получая по пенни за каждый визитъ впопадъ, возвещавшiйся имъ звучнымъ ударомъ въ дверь или звономъ колокольчика. Въ квартире Тиббсъ все было тихо. Слышался только одинъ звукъ: то былъ несчастный мистеръ Тиббсъ, чистившiй въ людской сапоги какого-то джентльмена, аккомпанируя себе мурныканьемъ, отзывавшимся грустью и горечью.

Факторъ подошелъ къ дому. Онъ остановнiся - оставила и мистриссъ Тиббсъ, свою работу; вотъ ударъ - чей-то голосъ - письмо получено - деньги заплачены.

"М. J. поручаетъ J. М. передать, что я читалъ объявленiе, и что она будетъ иметь удовольствiе быть у васъ завтра въ 13 часовъ утра.

"М. J. проситъ у J. М. извиниться передъ вами за краткость письма; но я надеюсь, что это не обидитъ васъ.

"Середа вечеромъ."

Минiатюрная мистриссъ Тиббсъ читала этотъ драгоценный документъ со всехъ сторонъ, и чемъ более вникала въ его сущность, темъ более смущало ее странное сочетанiе местоименiй перваго и третьяго лица, употребленiе Я, вместо М. J., и вы, вместо J. M. Почеркъ напоминалъ собою хитро-заплетенную косу; письмо было искусно сложено въ правильный четыреугольникъ, и адресъ на немъ, казалось, такъ и хотелъ заехать въ правый уголъ конверта, какъ будто стыдясь своего дiагональнаго направленiя. На обороте красовалась большая красная облатка, которая, въ соединенiи съ разнообразными чернильными пятнами и брызгами, ни-дать-ни-взять, походила на щебенку, приготовленную для мостовой. Одно обстоятельство было, по крайней мере, понятно для встревоженной мистриссъ Тиббсъ: это то, что ей нужно было ждать визита въ двенадцать часовъ.

Въ это утро въ гостиной была три раза обтерта пыль; три или четыре стула были сдвинуты съ обыкновенныхъ местъ; разложено достаточное число книгъ, съ целiю отнять у комнатъ монотонный видъ. Вышеупомянутый коверъ снова былъ постланъ на лестнице, и мистриссъ Тиббсъ забегалась и захлопоталась въ ожиданiи гостей.

Часы на церкви св. Панкратiя пробили двенадцать; за ними, спустя десять минутъ, съ редкою готовностiю, прозвучали часы воспитательнаго дома. Часы св. Панкратiя сбирались уже пробить четверть перваго, когда какая-то лэди двумя ударами въ дверь возвестила о прибытiи своей единственной особы. На ней былъ салопъ цвета внутренности сливы, чепчикъ такого же цвета, украшенный целымъ ворохомъ искуственныхъ цветовъ; далее - белый вуаль и зеленый зонтикъ съ сеткою по краямъ.

Посетительница (которая была очень полна и краснощека) вошла въ гостиную; мистриссъ Тиббсъ отрекомендовалась ей, и переговоры начались.

-- Я пришла вследствiе объявленiя, сказала незнакомка, такимъ голосомъ, какъ будто она две недели, не переставая, занималась надуванiемъ пастушеской свирели, съ которою всегда изображаютъ Пана.

-- Точно такъ-съ, сказала мистриссъ Тиббсъ, медленно потирая руки и пристально смотря претендентке на квартиру въ лицо, что она всегда делала въ подобныхъ обстоятельствахъ.

-- За деньгами у меня дело не станетъ; къ тому же я неприхотлива, живу очень уединенно.

Мистриссъ Тиббсъ внутренно порадовалась такимъ непритязательнымъ наклонностямъ своей будущей постоялки.

-- При мне постоянно докторъ, продолжала владетельница сливнаго салопа: - я съ некотораго времени очень разстроилась въ своемъ здоровье; вообще я почти не знаю покоя после смерти мистера Блосса

Мистриссъ Тиббсъ посмотрела на оставшуюся въ живыхъ половину мистера Блосса и невольно подумала, что и сему последнему едва ли было покойно при жизни. Разумеется, она не сказала этого, а продолжала смотреть полнымъ участiя взоромъ.

-- Конечно, я вамъ наделаю много хлопотъ, но зато я буду платить съ удовольствiемъ за все безпокойства, которыя, можетъ быть, я вамъ причиню. Я приняла такую методу леченья, которая требуетъ большого вниманiя. Я обыкновенно каждое утро емъ баранью котлетку въ постели, въ половине восьмого, и другую - въ десять часовъ.

-- Теперь, сказала лэди, когда главныя условiя были заключены: - теперь я должна предупредить, что желала бы иметь спальную въ антресоляхъ.

-- Очонь хорошо, милэди.

-- И вы дадите особую комнату для моей маленькой служанки Агяесы?

-- О, разумеется.

-- Ну, а могу ли я иметь особый подвалъ для моего портера?

-- Съ величайшимъ удовольствiемъ! Джемсъ опростаетъ его для васъ къ субботе.

-- У меня обыкновенно будетъ собираться общество по воскресеньямъ за завтракомъ, сказала мистриссъ Блоссъ. - Для этого я буду пораньше вставать.

-- Очень хорошо-съ, отвечала мистриссъ Тиббсъ самымъ любезнымъ тономъ: она видела, что переговоры идутъ на ладъ, а главное убеждалась, что у ея будущей жилицы целая куча денегъ. - Жаль только, что у насъ теперь живетъ джентльменъ, котораго здоровье въ опасномъ положенiи, проговорила мистриссъ Тиббсъ съ очаровательною улыбкой: - это - некто мистеръ Гоблеръ. Комната его возле гостиной.

-- Соседняя комната? спросила мистриссъ Блоссъ.

-- Стена объ стену съ этой, отвечала хозяйка.

-- Какъ это жаль! заметила вдова.

-- Онъ редко встаетъ съ постели, сказала мистриссъ Таббсъ шопотомъ.

-- Боже! произнесла мистриссъ Блоссъ также шопотомъ.

-- А ужь когда встанетъ, такъ потомъ его не уговоришь опять день.

-- Душа моя! сказала удивленная мистриссъ Блоссъ, подвигая свой стулъ къ мистриссъ Тиббсъ. - Что же это за болезнь?

-- Видите, въ чемъ дело, отвечала мистриссъ Тиббсъ самымъ чистосердечнымъ голосомъ; - у него нетъ живота.

-- Чего нетъ? спросила мистриссъ Блоссъ, съ видомъ неописаннаго сожаленiя.

-- Нетъ живота, повторила мистриссъ Тиббсъ, понуривъ голову.

-- Господи, прости наши согрешенiя! Вотъ странный случай! произнесла со вздохомъ мистриссъ Бдоссъ, понявъ сообщенную ей новость въ буквальномъ смысле и удивляясь, что джентльменъ безъ живота могъ находить нужнымъ нанимать у кого нибудь квартиру.

ему; какъ ни говорите, эта непрiятность не меньше всякой другой.

-- Никогда еще не приводилось слышать о такомъ казусе! воскликнула мистриссъ Блоссъ. - Значитъ, ему хуже, чемъ мне.

-- О, конечно! въ этомъ нетъ никакого сомненiя.

Она это сказала съ полнымъ убежденiемъ, потому что сливный салопъ, во всякомъ случае, достаточно доказывалъ, что мистриссъ Блоссъ, по крайней мере, не страдаетъ такимъ же недугомъ, какъ несчастный мистеръ Гоблеръ.

-- Вы чрезвычайно возбудили мое любопытство, сказала мистриссъ Блоссъ, прощаясь. - Какъ бы я желала видеть этого джентльмена.

-- Онъ обыкновенно сходитъ сверху разъ въ неделю, отвечала мистриссъ Тиббсъ. - Я могу обещать вамъ, что вы его увидите въ воскресенье.

Этимъ утешительнымъ обещанiемъ мистриссъ Блоссъ и удовольствовалась на первый разъ. Она осторожно спускалась по лестнице, разсказывая дорогой о своей болезни, со всеми печальными подробностями. Мистриссъ Тиббсъ следовала за ней, издавая съ каждымъ такомъ восклицанiя самаго искренняго состраданiя. Джемсъ, который былъ весь выпачканъ въ дресве, потому что только что передъ темъ чистилъ ножи, сбежалъ по лестнице и отворилъ дверь на улицу. Такимъ образомъ, после взаимныхъ прощанiй, мистриссъ Блоссъ удалилась и направила путь свой вдоль улицы.

Было бы, кажется, излишнимъ объяснять, что дама, которую мы сейчасъ показали на подъезде (и на которую две служанки мистриссъ Тиббсъ смотрели теперь изъ окна второго этажа), была довольна вполне, очень невежественна и крайне самолюбива. Ея покойный супругъ, известный пробочный фабрикантъ, этимъ производствомъ прiобрелъ себе достаточное состоянiе. У него былъ одинъ родственникъ - племянникъ, и единственный другъ - кухарка. Первый имелъ дерзость въ одно прекрасное утро попросить у него взаймы пятнадцать фунтовъ: въ отмщенiе за это, дядюшка женился на последней, на другой же день; немедленно потомъ онъ сделалъ духовное завещанiе, въ которомъ заключалось достаточное количество увещанiй къ племяннику (который долженъ былъ содержать себя и двухъ сестеръ на 100 фунтовъ въ годъ), - состоянiе же свое онъ предоставилъ жене. Немного спустя, онъ сделался боленъ после завтрака и умеръ после обеда. На его могиле положена плита, на которой высокопарная надпись прославляетъ его добродетели и вместе оплакиваетъ его кончину. Надобно признаться, что онъ аккуратно уплачивалъ по заемнымъ письмамъ и лавочнымъ счетамъ, но зато не бросалъ даромъ ни полъ-пенса..

Наследница этого человека представляла странное соединенiе хитрости и простоты, щедрости и скупости. Воспитанна весьма не блистательно, она не могла придумать более прiятнаго положенiя, какъ жить у кого нибудь на хлебахъ; кроме того, не имея определеннаго занятiя, даже положительныхъ желанiй, она вообразила себе отъ безделья, что она больна - убежденiе, которое въ ней сильно поддерживали ея домашнiй медикъ, докторъ Уоскей, и ея горничная Агнеса, находившiе достаточныя причины поощрять все ея странности и причуды.

После происшествiя, описаннаго вами къ предъидущей главе, мистриссъ Тиббсъ стала бояться молодыхъ жилицъ. Все теперешнiе ея нахлебники были мужескаго пола, и она съ нетерпенiемъ ожидала той минуты, когда можно будетъ объявить имъ, въ полномъ собранiи за обедомъ, о вожделенномъ прибытiи мистриссъ Биксъ. Джентльмены выслушали эту новость со стоическимъ равнодушiемъ; мистриссъ же Тиббсъ, со всевозможною энергiею, стала готовиться къ прiему своей будущей постоялки. Квартира во второмъ этаже была выметена, вычищена и вымыта съ такимъ тщанiемъ, что сырость выступила даже на потолке гостиной. Чистыя белыя гардины, портьерки, хрустальные графины, вазы изъ голубого стекла, мебель краснаго дерева дополняли блескъ и комфортъ квартиры. Печи неутомимо нагревали комнаты, и огонь блестелъ въ камине ежедневно. Движимость мистриссъ Блоссъ переносилась въ строгой постепенности. Сперва явилась огромная корзина портеру и зонтикъ, потомъ целая вереница сундуковъ, далее картончикъ, покойное кресло съ подушкою, надутою воздухомъ, множество свертковъ и узловъ, наконецъ, къ довершенiю всего, мистриссъ Блоссъ и Агнеса, - последняя, въ мериносовомъ платье вишневаго цвета, въ чулкахъ à jour, ботинкахъ, отороченныхъ кожей - ни-дать-ни-взять переодетая Коломбина.

Вступленiе герцога Веллингтона въ званiе канцлера Оксфордскаго университета было ничто въ сравненiи съ темъ шумомъ и беготней, которые сопровождали переездъ мистриссъ Блоссъ на новую квартиру. Никакому, даже самому знаменитому, доктору правъ не удалось бы произнести речь, достойную важности настоящаго событiя; но при этомъ переезде набралось въ домъ несколько старухъ, которыя говорили что-то очень много и, кажется, вполне понимали другъ друга. Почитательница бараньихъ котлетокъ такъ утомилась отъ безпрестаннаго движенiя, переноски и перестановки, что решилась не выходить изъ комнаты до следующаго утра. Такимъ образомъ баранья котлетка и порцiя пикулей, пилюля изъ каломеля, добрая бутылка портеру и другiя подобныя лекарства были пронесены до лестнице для утоленiя разнообразныхъ потребностей аппетита мистриссъ Блоссъ.

-- Какъ бы вы думали, сударыня? говорила любопытная Агнеса своей барыне, когда еще оне не успела пробыть въ этомъ доме и трехъ часовъ: - какъ бы вы думали, сударыня? ведь у хозяйки-то мужъ есть.

-- Мужъ! вскричала мистриссъ Блоссъ, принявъ пилюлю и запивъ ее глоткомъ гуиннеса: - мужъ! не можетъ быть!

~ Поверьте, продолжала Коломбина; - и живеть-то онъ.... где бы вы думали?... ха, ха, ха!... на кухне.

-- На кухне?!

-- Да-съ, на кухне. Девушка сказывала, что онъ только по воскресеньямъ приходитъ въ горницу, и что мистриссъ Тиббсъ заставляетъ его чистить сапоги джентльменамъ, которые тоже здесь на хлебахъ; онъ, говорятъ, иногда и окна моетъ. Мне разсказывали, что онъ стоялъ на балконе и протиралъ окна въ гостиной; только вдругъ увидалъ на другой стороне улицы джентльмена, который прежде страдъ у нихъ, "А, говорить, мистеръ Кальтонъ" каково поживаете, сэръ?"

Тутъ наперсница такъ расхохоталась, что мистриссъ Блоссъ только угрозой заставила ее войти въ границы благоразумiя.

-- Можетъ ли быть, что ты говоришь!сказала мистриссъ Блоссъ.

-- Уверяю васъ. Да что еще! девушки дадутъ ему джину: вотъ онъ расхрабрится и начнетъ кричать, что ненавидитъ и жену и постояльцевъ...

Къ несчастiю, все разсказанное было вполне справедливо. Жизнь въ загоне и пренебреженiи отъ всехъ, дни, проводимые въ кухне, ночи - на ветхой складной койке, совершенно разрушили маленькую дозу ума, которою обладалъ когда-то несчастный волонтеръ. Ему некому было высказать свое горе, кроме какъ лакеямъ или горничнымъ: те и другiя сделались, по необходимости, поверенными его тайнъ. Сколько странно, столько же и верно то, что слабости, къ которымъ онъ сделалъ привычку, вероятно, на военкомъ поприще, какъ будто развивались въ немъ более и более, по мере того, какъ жизненная обстановка лишала то техъ, то другихъ удобствъ.

оделся въ свой воскресный костюмъ: черный сюртукъ, чрезвычайно-короткiе и узкiе панталоны, просторный белый жилетъ, белые чулки и галстухъ, блюхеровскiе сапоги, и также пришелъ въ гостиную. Никто еще не сходилъ туда, и Тиббсъ на свободе занялся опрастыванiемъ стоявшихъ тамъ кринокъ съ волокомъ.

Въ это время раздался на лестнице шумъ туфлей. Тиббсъ отскочилъ къ стулу, и человекъ строгаго вида, летъ подъ пятьдесятъ, съ малымъ остаткомъ волосъ на голове и съ газетнымъ листкомъ въ руке, вступилъ въ комнату.

-- Съ добрымъ утромъ, мистеръ Ивенсонъ! сказалъ Тиббсъ очень униженно и какъ-то странно кивнувъ головой.

-- Какъ живете-можете, мистеръ Тиббсъ? отвечалъ господинъ къ туфляхъ, и принялся читать листокъ, не произнося ни слова.

-- Мистеръ Уйсботтль сегодня въ городе.... не изволите знать, сэръ? спросилъ Тиббсъ, более по необходимости сказать что выбудь.

-- Кажется, что былъ по крайней мере, отвечалъ строгiй господинъ: - сегодня часовъ въ пять онъ все насвистывалъ возле моей комнаты песню про "звонкую гитару".

-- Онъ охотникъ посвистать, сказалъ Тиббсъ, слегка улыбнувшись.

-- Да; только я-то небольшой охотникъ его слушать.

Мистеръ Джонъ Ивенсонъ имелъ достаточныя средства къ жизни, получая доходъ съ несколькихъ домовъ, выстроенныхъ имъ въ разныхъ предместiяхъ города. Онъ отличался суровымъ видомъ и казался постоянно не въ духе. Онъ былъ настоящимъ радикаломъ, посещалъ всевозможные митинги съ целiю находитъ нелепымъ все то, что тамъ предлагалось на разсужденiе. Мистеръ Уйсботтль, напротивъ, былъ чистый тори. Онъ служилъ секретаремъ по управленiю лесами и считалъ свое званiе вполне аристократическимъ; онъ зналъ вдоль и поперекъ всехъ пэровъ и могъ вамъ сейчасъ назвать квартиру каждой знатной особы. У него былъ рядъ здоровыхъ зубовъ и лучшiй портной. Мистеръ Ивенсонъ смотрелъ на все эти достоинства съ глубокимъ презренiемъ; следствiемъ этого было то, что оба джентльмена постоянно спорили, къ полному удовольствiю остальныхъ жильцовъ. Должно еще прибавить, что, кроме особенной склонности къ свистанью, мистеръ Уйсботтль былъ высокаго мненiя о своемъ вокальномъ таланте. Возле мистера Уйсботтля, стена объ стену съ задней гостиной, жили мистеръ Альфредъ Томкинсъ и мистеръ Фредерикъ о'Блери. Мистеръ Томкинсъ служилъ писцомъ въ питейной конторе; онъ былъ знатокъ въ живописи и отличался особенною верностiю взгляда въ отношенiи ко всему пластическому. Мистеръ о'Блери былъ только что оставившiй свою родину ирландецъ; онъ былъ еще совершенный дикарь, прiехалъ въ Англiю съ целiю сделаться аптекаремъ, писцомъ въ губернаторской канцелярiи, актеромъ или стенографомъ, - вообще, чемъ ни попало, потому что онъ не чувствовалъ ни къ чему исключительнаго призванiя. Онъ былъ на короткой ноге съ двумя изъ второстепенныхъ ирландскихъ членовъ Парламента и исполнялъ порученiя всехъ живущихъ въ доме. Онъ былъ убежденъ, что его внутреннiя достоинства обещаютъ ему блестящую будущность. Онъ носилъ полосатые панталоны и имелъ похвальную привычку заглядывать къ дамамъ подъ шляпки, когда шелъ по улице. Его манеры и наружность сильно напоминали одного изъ Орзоновъ.

-- Вотъ идетъ и мистеръ Уйсботтль, сказалъ Тиббсъ.

И мистеръ Уйсботтль показался въ дверяхъ, въ голубыхъ туфляхъ и шерстяномъ халате, насвистывая "Di placer".

-- Съ добрымъ утромъ, сэръ! сказалъ Тиббсъ, по обыкновенiю.

Это была единственная фраза, съ которой онъ обращался къ каждому.

-- Какъ поживаете, Тиббсъ? ответить снисходительно меломанъ и, подойдя къ бкну, стадъ свистать еще громче.

-- Славная арiя! сказалъ съ сердцемъ Ивенсонъ, не отрывая глазъ отъ листка газеты.

-- Очень радъ, что она вамъ нравится, отвечалъ Уйсботтль, совершевно довольный.

-- А какъ вы думаете, не будетъ ли еще лучше, если вы станете свистать несколько погромче? спросилъ суровый господинъ.

-- Нетъ, я не думаю, чтобы это было лучше, отвечалъ Уйсботтль съ невозмутимымъ хладнокровiемъ.

-- Я намеренъ сказать вамъ одну вещь, Уйсботтль, началъ Ивенсонъ, въ которомъ досада все более и более разъигрывалась: - съ котораго времени вы вздумали насвистывать свою "звонкую гитару" съ пати часовъ утра; если это продолжится, то я когда нибудь прерву ваше занятiе темъ, что выброшу васъ за окно. А если это не поможетъ, такъ я....

Входъ мистриссъ Тиббсъ въ комнату (со связкою ключей въ коржике) прервалъ ссору и предупредилъ ея последствiя.

жаркого и ветчины. Тиббсъ уселся на конце стола и сталъ есть крессъ-саладъ. Въ это время явились мистеръ о'Блери и мистеръ Альфредъ Томкинсъ. Поздравленiя съ добрымъ утромъ были сказаны и чай налитъ.

-- Вотъ прелесть! вскричалъ Томкинсъ, выглянувъ въ окно. - Уйсботтль, сюда, сюда! пожалуста сюда, да скорее!

Мистеръ Уйсботтль вскочилъ изъ за стола, все другiе тоже последовали за нимъ.

-- Видишь, сказалъ знатокъ живописи, ставя Уйсботтля въ надлежащую позицiю: - посторонись..., вотъ такъ.... видишь, какъ великолепно падаетъ светъ на левую сторону этой полу-разрушенной трубы, вонъ - 48-й?

-- Ахъ, да! вижу! отвечалъ Уйсботтль голосовъ, проникнутымъ восторгомъ.

-- Я еще ни разу въ жизни не видалъ, чтобы предметъ такъ выгодно стоялъ въ отношенiи къ небесному светилу, произнесъ Альфредъ.

Все (исключая Джова Ивенсона) выразили полное сочувствiе къ этому зрелищу, потому что мистеръ Томкинсъ имелъ необыкнойенную способность находить пластическую красоту тамъ, где никто другой не заметилъ бы ея.

-- Я часто наблюдалъ трубу на Колледжъ-Грине въ Дублине: та производитъ несравненно большiй эффектъ, сказалъ съ патрiотическою гордостью о'Блери, никакъ не хотевшiй признаться, чтобы Ирландiя въ чемъ нибудь могла уступить Англiи.

Впрочемъ, заявленiе его было принято съ заметною недоверчивостью, потому что мистеръ Томкинсъ продолжалъ утверждать, что во всехъ Трехъ Соединенныхъ Королевствахъ нетъ ни одной трубы, ни целой, ни разбитой, которая была бы такъ эффектна, какъ труба на доме подъ 48.

Дверь въ комнату стремительно отворилась: въ ней показалась Агнеса, ведшая подъ руку мистриссъ Блоссъ, которая была одета въ кисейное платье цвета герани, съ привешенными у пояса часами чудовищнаго размера; столь же чудовищная цепочка и целая связка колецъ съ большими камнями довершали ея костюмъ. Все бросились, чтобы подать ей стулъ; вследъ за темъ начались форменныя приветствiя.

Мистеръ Джонъ Ивенсонъ слегка наклонилъ голову; мистеръ Фредерикъ о'Блери, мистеръ Алдоредъ Томкинсъ и мистеръ Уйсботтль поклонились какъ мандарины въ мускательной лавке; Тиббсъ потиралъ себе руки и ходилъ кругомъ всей компанiи.

Мистриссъ Тиббсъ шопотомъ спросила о здоровье мистриссъ Блоссъ. Мистриссъ Блоссъ самодовольно отвечала на все вопросы, касавшiеся ея особы. Последовала пауза, въ продолженiе которой кушанья исчезали съ ужасающею быстротой.

-- Я думаю, вамъ понравились, мистеръ о'Блери, те лэди, что, помните, представлялись тогда ко Двору, произнесла мистриссъ Тиббсъ, желая сказать хоть какую нибудь пошлость.

-- Да, отвечалъ Орзонъ, прожевывая жаркое.

-- Вы, я думаю, не видали ничего лучше, прибавилъ Уйсботтлъ.

-- Ничего, кроме прiемовъ лорда-лейтенанта, отвечалъ о'Блери.

-- Неужели его комнаты и костюмы тамошнiе могутъ сравняться съ комнатами королевы и нашими придворными туалетами?

-- О, безъ сравненiя лучше!

-- Ну, не знаю, сказалъ аристократическiй Уйсботтлъ: - вдовствующая маркиза Публикашъ и баронъ Слаппенбахенгаузенъ были, по моему, великолепно одеты.

-- По какому случаю онъ представлялся?

-- Такъ и есть! проворчалъ радикалъ: - эти люди никогда не представляются по случаю отъезда. Они знаютъ, какъ поступать.

-- И охота же имъ хлопотать попустому! заметила слабымъ голосомъ мистриссъ Блоссъ, вмешавшись въ разговоръ.

-- Да, сказалъ уклончиво Уйсботтль: - это великолепное зрелище.

-- А разве съ вами не случалось, спросилъ радикалъ, никакъ не хотевшiй успокоиться: - разве съ вами не случалось, что и вы тратились на блестящiе наряды, которые требуются въ этомъ кругу?

-- Конечно, случалось, отвечалъ Уйсботтльъ, расчитывая на весь эффектъ, который долженъ былъ произвести подобный ответъ: - конечно, это со мной случалось; но я охотно раззоряюсь на подобные предметы.

-- Случалось и со мной то же самое, отвечалъ Джонъ Ивенсонъ: - только я не намеренъ тратить на это деньги. Да и для чего бы я сталъ тратить? Скажите мне, для чего? продолжалъ радикалъ, положивъ газету и ударяя кулаками но столу. - Две основныя пружины всего существующаго - требованiе....

-- Чашечку чайку, душенька! прервалъ Тиббсъ, обращаясь къ супруге.

--...требованiе и потребленiе....

-- Можно васъ вопросить передать чашку мистеру Тиббсу, сказала мистриссъ Тиббсъ, перебивая речь оратора и какъ бы показывая на примере высказанную имъ истину.

Пренiе на этомъ и остановилось. Радикалъ взялъ опять газету и принялся за свой чай.

-- Сегодня славная погода, сказалъ мистеръ Альфредъ Томкипсъ, обращаясь ко всему обществу: - я думаю ехать въ Ричмондъ и ворочусь на пароходе. На Темзе часто видишь необыкновенно эффектныя сочетанiя тени и света; контрастъ между синевою неба и желтоватымъ оттенкомъ воды особенно меня восхищаетъ.

-- Проваливай скорее съ своей рекой! проворчалъ мистеръ Уйсботтль.

-- У насъ въ Ирландiи иного великолепныхъ пароходовъ, сказалъ о'Блери.

-- О, да, заметила мистриссъ Блоссъ, довольная, что попала на предметъ, о которомъ можетъ что нибудь сказать.

-- Удобства необыкновенныя, продолжалъ о'Блери.

-- Въ самомъ деле, необыкновенныя, отвечала я мистриссъ Блоссъ. - Когда мистеръ Блоссъ былъ еще въ живыхъ, ему часто приводилось ездить въ Ирландiю по деламъ. Я ездила съ нимъ и не могла довольно надивиться, какъ удобно размещались джентльмены и лэди по постелямъ въ каютахъ.

Тиббсъ, слушавшiй разговоръ, какъ будто испугался его окончанiя и выразилъ сильную склонность сделать вопросъ, но былъ остановленъ взглядомъ своей жены. Мистеръ Уйсботтль захохоталъ, уверяя, что Томкинсъ сказалъ каламбуръ; мистеръ Томкинсъ тоже захохоталъ, уверяя, что онъ не говорилъ никакого каламбура.

Остальное время завтрака прошло обыкновеннымъ порядкомъ. Разговоръ очень клеился; собеседники стучали, между деломъ, чашками и ложками. Джентльмены поглядывали въ окно₎ ходили по комнате и, приблизившись къ двери, исчезали одинъ за другимъ. Тиббсъ удалился въ заднюю комнату, по приказанiю жены, чтобы расплатиться по счету съ зеленьщикомъ за неделю. Такимъ образомъ мистриссъ Тиббсъ и мистриссъ Блоссъ остались наедине.

я еще не видала мистера.... какъ бишь его зовутъ?

-- Мистеръ Гоблеръ? спросила мистриссъ Тиббсъ.

-- Да.

-- О, сказала мистриссъ Тиббсъ: - это очень таинственная особа. Мы ему обыкновенно посылаемъ кушанье наверхъ; иногда онъ по целымъ неделямъ не выходитъ изъ комнаты.

-- Вотъ и я не видала и не слыхала его еще до сихъ поръ, повторяла мистриссъ Блоссъ.

-- Вы верно услышите его ныньче на ночь, я могу вамъ обещать это, отвечала мистриссъ Тоббсъ: - онъ обыкновенно долго стонетъ по вечерамъ въ воскресенье.

-- Никто еще не интересовалъ меня такъ во всю жизнь! восклицала мистриссъ Блоссъ.

Два удара въ дверь прервали разговоръ: слуга доложилъ о прiезде доктора Уоскея, который вследъ за темъ вошелъ въ комнату. Это былъ маленькiй краснощокiй человечекъ, одетый весь въ черное, въ сильно накрахмаленномъ беломъ галстухе. У него была большая практика и куча денегъ, которыя онъ нажилъ, постоянно исполняя самыя странныя причуды прекрасной половины семействъ, у которыхъ онъ лечилъ. Мистриссъ Тиббсъ хотела было уйти; но ее удержали.

-- Такъ-то-съ, мистриссъ! какъ наши дела? спросилъ Уоскей внушающимъ доверiе голосомъ.

-- Очень плохо, докторъ, - очень плохо, произнесла мистриссъ Блоссъ шопотомъ.

-- А! намъ надо беречься, - надо очень беречься, сказалъ снисходительный Уоскей, попробовавъ пульсъ интересной пацiентки. - А какъ нашъ аппетитъ?

Мистриссъ Блоссъ поникла головой.

-- Нашъ другъ требуетъ внимательныхъ попеченiй, сказалъ Уоскей, обращаясь къ мистриссъ Тиббсъ, которая соглашалась со всеми словами доктора. - Я надеюсь, впрочемъ, продолжалъ онъ: - что, при помощи всеблагого Провиденiя, намъ удастся еще возвратигь ей прежнiя силы.

Мистриссъ Тиббсъ съ ужасомъ вообрааила себе, что должно выйти изъ пацiентки, когда въ ней еще прибавится силы.

-- Намъ нужны возбудительныя средства, сказалъ Уоскей: - поболее пищи, а главное необходимо, чтобы нервы были въ спокойствiи; мы положительно не должны давать развиваться нашей чувствительности. Мы обязаны употреблять все зависящiя отъ насъ меры, сказалъ докторъ въ заключенiе, кладя полученныя за визитъ деньги въ карманъ: - а за темъ должны быть совершенно покойны.

-- Чудесный человекъ! воскликнула мистриссъ Блоссъ, пока докторъ садился въ карету.

-- Славный, въ самомъ деле! ужъ подлинно дамскiй докторъ, сказала мистриссъ Тиббсъ.

А докторъ Уоскей отправился между темъ далее говорить новыя нелепости чувствительнымъ пацiенткамъ и получать за то новыя деньги.

Такъ какъ мы имели уже случай описать обедъ у мистриссъ Тиббсъ и какъ все ея обеды и завтраки проходили более или менее однообразно, то мы и не хотимъ утомлять читателя дальнейшими подробностями при обозренiи хозяйственныхъ распоряженiй ея дома. Мы перейдемъ прямо къ повествованiю, предупреждая читателя, что таинственный обитатель задней комнаты возле гостиной былъ тунеядецъ, эгоистъ, ипохондрикъ, всегда жалующiйся на нездоровье, но никогда не хворающiй въ самомъ деле. Такъ какъ его характеръ во многихъ отношенiяхъ подходилъ близко къ характтеру мистриссъ Блоссъ, то скоро самая нежная дружба родилась между ними. Мистеръ Гоблеръ былъ высокъ, худъ и бледенъ и всегда воображалъ, что у него болитъ то въ томъ, то въ другомъ месте; его лицо постоянно носило какое-то натянутое, принуждённое выраженiе, точно у человека, который, противъ воли, сунулъ ноги въ кадку съ горячей водой.

Спустя два или три месяца после переселенiя мистриссъ Блоссъ въ Корамъ-Стритъ, Джонъ Ивенсонъ делался съ каждымъ днемъ заметно насмешливее и раздражительнее; кроме того, въ его маверахъ видна была какая-то важность, которая заставляла подозреватъ, что онъ открылъ что нибудь и выжидаетъ лишь удобной минуты, чтобы объявить о томъ. Минута эта наступила. Однажды вечеромъ жильцы собрались въ общей зале, и каждый изъ нихъ занимался во обыкновенiю. Мистеръ Гоблеръ и мистриссъ Блоссъ сидели у маленькаго ломбернаго стела противъ средняго окна и играли въ криббеджъ. Мистеръ Уйсботтль чертилъ рукою круги на табурете, стоявшемъ передъ фортепьяно, переворачивалъ листы въ нотной книге и напевалъ въ полголоса какой-то мотивъ. Альфредъ Томкинсъ сиделъ у круглаго стола, делая карандашамъ эскизъ головы несравненно большаго размера, чемъ его собственная. О'Блери читалъ Горацiя, стараясь показать видъ, что понимаетъ его; а Джонъ Ивенсонъ пододвинулъ свой стулъ къ рабочему столику мистриссъ Тиббсъ и о чемъ-то въ полголоса говорилъ съ ней очень важнымъ тономъ.

какъ участiе, которое я принимаю въ вашемъ благосостоянiи, заставляетъ меня сообщить вамъ объ этомъ. Повторяю вамъ, что я боюсь, что я опасаюсь, что Уйсботтль старается понравиться этой девушке, Агнесе, и что онъ нарочно подкарауливаетъ ее у коридора въ первомъ этаже на площадке. Я слышалъ тамъ голоса ныньче ночью, лежа въ постели. Я тотчасъ отворилъ дверь и тихонько подкрался; тамъ я засталъ мистера Тиббса, который видно всполошился такъ же, какъ и я. - Что съ вами, мистриссъ Тиббсъ? вы переменились въ лице.

-- Ничего, это такъ, отвечала мистриссъ Тиббсъ поспешно; - оттого, что здесь очень жарко.

-- Въ червяхъ! воскликнула мистриссъ Блоссъ изъ за карточнаго стола: - у меня верныя четыре взятки.

-- Если бы я была уверена, что это действительно мистеръ Уйсботль, продолжала мистриссъ Тиббсъ, после некотораго молчанiя: - то я тотчасъ попросила бы его оставить нашъ домъ.

-- Ходите! вскричала мистриссъ, занятая игрой.

-- И если бы, я наверное знала, что мистеръ Тиббсъ помогаетъ ему при этомъ, продолжала хозяйка, угрожающимъ голосомъ.

-- Вотъ карта и убита! сказалъ Гоблеръ.

-- О, возразилъ Ивенсонъ самымъ вкрадчивымъ голосомъ (онъ любилъ иногда подпустить красное словцо): - я уверенъ, что мистеръ Тиббсъ вовсе не замешанъ въ этомъ деле. Онъ всегда смотрелъ такимъ смирнымъ - По крайней мере, я считала его такимъ, сказала со вздохомъ мистриссъ Тиббсъ, возвысивъ голосъ, какъ чайникъ съ закипевшей водой.

-- Тише, тише, пожалуста, мистриссъ Тиббсъ! посмотрите, ведь насъ могутъ заметить: прошу васъ, не кричите! говорилъ Джонъ Ивенсонъ, опасаясь, что весь планъ его будетъ разстроенъ даромъ. - Мы поведемъ дело осторожно, и я почту за особенное удовольствiе содействовать вамъ въ изследованiи истины.

Мистриссъ Тиббсъ выразила свою благодарность.

лестницей, вы можете уже убедиться, кто именно составляетъ влюбленную чету, и вы имеете тогда действовать, какъ признаете за лучшее.

Мистриссъ Тиббсъ охотно согласилась; любопытство ея было сильно возбуждено, ревность въ ней разъигралась. Положено было немедленно сделать приготовленiя къ исполненiю задуманнаго предпрiятiя. Теперь она снова принялась за работу, а Джонъ Ивенсонъ сталъ ходить взадъ и впередъ по комнате, спрятавъ руки въ карманы, какъ будто ни въ чемъ не бывало. Партiя въ криббеджъ была окончена, и разговоръ начался снова.

-- Ну, что, мистеръ о'Блери, сказалъ испитой партнёръ мистриссъ Блоссъ, глухимъ голосомъ: - какъ провели вы время вчера въ воксале?

-- О, очень хорошо, отвечалъ Орзонъ, не могшiй говорить безъ восторга объ этой ночи.

-- Не правда ли, что вы не видали ничего, что бы могло сравниться съ выездомъ капитана Росса?

-- Я виделъ графа Канкея и капитана Физтомсона въ саду, сказалъ Уйсботтль: - они были, кажется, очень довольны.

-- Доказательство, что въ самомъ деле это было очень хорошо! проворчалъ Ивенсонъ.

-- Говоря вообще, вечеръ былъ прiятенъ, сказалъ со вздохомъ Гоблеръ: - только я схватилъ тамъ ужасную простуду, которая еще более развила мою болезнь; я долженъ былъ взять несколько душей, прежде чемъ решился выйти изъ комнаты.

-- Славная вещь эти душъ-бады! произнесъ Уйсботтль.

-- Чудесная! присовокупилъ съ своей стороны о'Блери, никогда ее видавшiй самыхъ душей, а встречавшiй лишь где-то мастера, который приготовлялъ ихъ.

-- Несносная машина! вскричалъ Ивенсонъ, который простиралъ свою ненависть на все одушевленное и неодушевленное.

-- По вашему и это несносно, мистеръ Ивенсонъ! сказалъ Гоблеръ, тономъ сильнаго негодованiя. - Посмотрите на пользу, которую они приносятъ, вспомните, сколькимъ людямъ они спасли жизнь, вызывая наружу испарину.

-- Вызывая испарину! такъ и есть! проворчалъ Джонъ Ивенсонъ, вдругъ остановившись посреди своей прогулки по большимъ четырехъ-угольникамъ ковра, представлявшаго цветникъ: - я тоже некогда былъ такъ глупъ, что поставилъ душъ у себя въ спальне. Что же бы вы думали? онъ действительно меня вылечилъ, потому что одинъ видъ его производилъ во мне сильнейшую испарину, которая продолжалась по шести месяцевъ.

масла, прятавшагося въ густой зелени салата, маринованныхъ овощей, и такъ далее. Мальчикъ вышелъ и вскоре воротился съ новой закуской, представлявшей стаканы и кружки горячей и холодной воды. Джентльмены принесли бутылки со спиртомъ; горничная поставила несколько ночниковъ накладного серебра подъ карточный столъ, и вся прислуга отправилась спать.

Стулья опять были поставлены вокругъ стола, и разговоръ продолжался обыкновеннымъ порядкомъ. Джонъ Ивенсонъ, который никогда не ужиналъ, покоился на софе и забавлялся темъ, что со всеми спорилъ. О'Блери елъ столько, сколько могла вынести его натура, и мистриссъ Тиббсъ питала къ нему по этой причине сильное негодованiе; мистеръ Гоблеръ и мистриссъ Блоссъ очень дружно разсуждали о лучшемъ способе принятiя пилюль и о другихъ, столь же невинныхъ и занимательныхъ предметахъ; а Томкинсъ съ Уйсботтлемъ пустились въ споръ, т. е. оба начали говорить очень громко и съ большимъ жаромъ: каждый хвастался своими успехами въ известныхъ отношенiяхъ, и ни тотъ, ни другой не имели ясной идеи объ истинномъ предмете разговора. Прошли часъ или два; жильцы и медные подсвечники разошлись попарно въ надлежащiя спальни. Джонъ Ивенсонъ заперъ дверь и расположился не ложиться до техъ поръ, пока не уйдетъ мистеръ Гоблеръ. Последнiй всегда оставался въ зале съ часъ спустя после ухода всехъ другихъ жильцовъ, принималъ въ это время лекарство и вздыхалъ.

Гретъ Корамъ-Стритъ погрузилась въ самое глубокое молчанiе: было около двухъ часовъ ночи. Отъ времени до времени медленно проезжалъ лишь запоздавшiй извощикъ, или писарь какого нибудь адвоката, шатаясь по улицамъ на пути къ своей квартире въ Сомерзъ-Гаузе. Глухой, однообразный шумъ вскоре присоединялся во всему этому, дополняя романическую таинственность сцены: то была вода, стекавшая въ клоаки изъ дома подъ 11.

"Я думаю, что онъ ужь уснулъ теперь", сказалъ самъ себе Джонъ Ивенсонъ, выждавъ съ часъ после того, какъ мистеръ Гоблеръ оставилъ залу.

Онъ прислушался: въ доме была совершенная тишина; онъ погасилъ ночникъ и отворилъ дверь изъ спальни. На лестнице было такъ темно, что невозможно было ничего разсмотреть.

-- Тише! прошепталъ другой голосъ.

-- Это вы, мистриссъ Тиббсъ?

-- Я, сэръ.

-- Где?

И темная фигура мистриссъ Тиббсъ показалась въ окошке надъ лестницей, подобно призраку.

-- Вотъ дорога, мистриссъ Тиббсъ, продолжалъ шопотомъ заговорщикъ: - дайте мне руку, ступайте сюда; кто бы ни были наши враги, а ужь мы откроемъ ихъ! На васъ ведь нетъ башмаковъ?

-- Нетъ, отвечала минiатюрная мистриссъ Тиббсъ, едва будучи къ состоянiи говорить, потому что дрожала всемъ теломъ.

-- Хорошо! я тоже снялъ сапоги: значитъ мы можемъ подойти вплоть къ двери коридора и слушать черезъ перила, продолжалъ Ивенсонъ.

-- Тутъ Уйсботтль и еще кто-то, готовъ пари держать, проговорилъ радикалъ, шопотомъ, когда они послушали несколько минутъ.

-- Тише: дайте прислушаться, что они говорятъ! воскликнула мистриссъ Тиббсъ, въ которой желанiе удовлетворить собственное любопытство заглушало теперь все другiя чувства.

-- Ахъ! если бы я могла поверить вамъ, сказалъ кокетливо женскiй голосъ: - я бы принесла всю жизнь свою въ жертву барыне.

-- Что она говоритъ? спросилъ мистеръ Ивенсонъ, стоявшiй не такъ выгодно, какъ его сообщница.

-- Я знаю, что вы чуждаетесь въ деньгахъ, продолжалъ голосъ, принадлежавшiй Агнесе: - а если бы вы мне обещали пятьсотъ фунтовъ, то я ручаюсь, что она не устояла бы, вспыхнула бы какъ порохъ.

-- Что такое? спросилъ опять Ивенсонъ, слышавшiй лишь на столько, что его любопытство раздражалось более и более.

-- Кажется, что она хочетъ зажечь домъ порохомъ, отвечала испуганная мистриссъ Тиббсъ. - Слава Богу, мне еще есть время спастись, какъ второму Фениксу.

-- Клянусь честью, это мистеръ о'Блери! вскричала мистриссъ Тиббсъ.

-- Негодяй! сказалъ Ивенсонъ съ сердцемъ.

-- Главное дело, продолжалъ ирландецъ: - главное дело успеть отравить для мистера Гоблера жизнь въ его собственныхъ глазахъ.

-- О, разумеется! отвечала Агнеса, съ непонятнымъ хладнокровiемъ.

-- Онъ говоритъ, что хочетъ оггравить мистера Гоблера въ ея собственныхъ глазахъ, отвечала мистриссъ Тиббсъ, сама ужасаясь готовившагося убiйства.

-- Ну, а что касается до мистриссъ Тиббсъ, продолжалъ о'Блери.

Мистриссъ Тиббсъ содрогнулась.

-- Тише! вскричалъ въ то же самое время Ивенсонъ, обращаясь къ мистриссъ Тиббсъ.

-- Кто-то идетъ на лестницу, сказала Агнеса о'Блери.

-- Кто-то идетъ съ лестницы, шепнулъ Ивенсонъ мистриссъ Тиббсъ.

-- Ступайте въ залу, сэръ, сказала Агнеса своему компаньону. - Вы тамъ дождетесь, пока тотъ, кто идетъ, доберется до кухоннаго крыльца.

Они оба бросились въ гостиную, ясно разслышавъ шорохъ на лестнице, какъ будто кто-то взбирался и въ то же время спускался по ней.

-- Что бы это могло быть! восклицала мистриссъ Тиббсъ. - Мне все это представляется точно во сне. Я ни за что въ свете не согласилась бы опять быть въ этакомъ положенiи.

-- Да и я тоже, отвечалъ Ивенсонъ, весьма недовольный, что затеялъ подобную щтуку. - Тише! кто-то подошелъ къ двери.

-- Что за дрянь! прошепталъ одинъ изъ вновь пришедшихъ. - Это былъ Уйсботтль.

-- Ведь я говорилъ вамъ, сказалъ Уйоботтль, уже более внятнымъ шопотомъ. - Это было ясно: онъ оказывалъ ей необыкновенное вниманiе последнiе два месяца. Я наблюдалъ за ними вчера, сидя за фортепьяно.

-- А вы думаете, что я-то ужъ вовсе ничего и ее подозревалъ? прервалъ Томкинсъ.

-- Чего тутъ подозревать! Я самъ виделъ, какъ онъ нашоптывалъ ей турусы на колесахъ, какъ она раскричалась было, потомъ успокоилась.

-- Они говорятъ объ насъ, вскричала мистриссъ Тиббсъ въ сильномъ безпокойстве, между темъ какъ мысль о возбужденномъ въ ней подозренiи и сознанiе настоящаго своего положенiя въ одно время пришли ей въ голову.

-- Что теперь делать? не можемъ же мы оставаться здесь! восклицала мистриссъ Тиббсъ, какъ будто въ припадке помешательства.

-- Я полезу въ трубу, отвечалъ Ивенсонъ, сбираясь осуществить свое намеренiе.

-- Нельзя, отвечала мистриссъ Тиббсъ, въ отчаянiи: - нельзя: эта труба общая съ кухонной, а печка была тамъ натоплена.

-- Тише! повторялъ Джонъ Ивенсонъ.

-- Что они заладили тише да тише! сказалъ Альфредъ Томкинсъ, начинавшiй терять терпенье.

-- Вотъ где они! вскричалъ догадливвй Уйсботтль, когда послышался шорохъ къ коридоре.

-- Постой: дай разслушать! прошептали молодые люди.

-- Послушаемъ! повторяли Тиббсъ и Ивенсонъ.

-- О, Гагнеса! кричалъ другой голосъ, по которому тотчасъ можно было узнать Тиббса, потому что ни у кого не было подобнаго. - О, Гагнеса, прелестное созданье!....

-- Что это? вскричалъ вдругъ Тиббсъ, содрогнувшись.

-- Что вы! сказала Агнеса, вдругъ замолкнувъ.

-- Ну, какъ же, разве не слышишь?

-- Мистриссъ Тиббсъ! мистриссъ Тиббсъ! взывала мистриссъ Блоссъ. - Мистриссъ Тиббсъ, да войдите же ко мне, ради Бога!

-- Что тутъ такое происходитъ? вскричалъ Гоблеръ, вломившись изъ задней гостиной, подобно дракону эпическихъ поэмъ.

-- О, мистеръ Гоблеръ! восклицала мистриссъ Блоссъ: - мне кажется, что у насъ или пожаръ, или воры. Я слышала здесь страшный шумъ.

-- Кто васъ разберетъ!вскричалъ Гоблеръ, скрывшись опять въ свою пещеру, разъигрывая съ полнымъ эффектомъ роль дракона и возвращаясь съ зажженной свечкой. - Что это значить? Уйсботтль, Томкинсъ, о'Блери, Агнеса! Что за чудо! Все на ногахъ и въ полномъ параде.

-- Позовите кто нибудь сюда мистриссъ Тиббсъ, говорилъ Гоблеръ, отворяя дверь въ переднюю гостиную. - Что я вижу! мистриссъ Тиббсъ и мистеръ Ивенсонъ вместе!

-- Мистриссъ Тиббсъ и мистеръ Ивенсонъ! повторяли все поочереди, когда несчастная чета была усмотрена.

Мистриссъ Тиббсъ сидела на кресле у камина, а мистеръ Ивенеонъ стоялъ возле нея.

Мы должны предоставитъ собственному воображенiю читателя сцену, которая за этимъ последовала. Мы могли бы, конечно, разсказать, какъ мистриссъ Тиббсъ упала при этомъ въ обморокъ, и какъ нужны были соединенныя усилiя мистера Уйсботтля и мистера Альфреда Томкинса, чтобъ удержать ее на кресле; какъ мистеръ Ивенсонъ началъ было оправдываться и какъ его оправданiямъ никто не доверилъ; какъ Агнеса отвергала обвиненiя мистриссъ Тиббсъ, доказывая, что целiю ея переговоровъ съ мистеромъ о'Блери было расположенiе въ его пользу сердца ея госпожи; какъ мистеръ Гоблеръ разрушилъ все предположенiя о'Блери, объявивъ, что онъ, Гоблеръ, просилъ уже руки мистриссъ Блоссъ и получилъ согласiе; какъ мистеръ о'Блери отказался отъ квартиры въ доме мистриссъ Тиббсъ, не соблюдя маленькой формальности относительно платежа по счету; какъ этотъ раздосадованный джентльменъ сталъ бранить Англiю и англичанъ, про возглашая, что нигде, кроме Ирландiи, нетъ истинной добродетели и искренняго чувства. Мы повторяемъ, что могли бы разсказать все это, но мы любимъ иногда себе отказывать въ нашихъ побужденiяхъ и потому предоставляемъ все это воображенiю читающихъ.

Въ тихомъ, скромномъ убежище въ Ньюинтонъ-Буттсе, далекодалеко отъ суетныхъ треволненiй света, этого громаднаго дома, отданнаго подъ постой, счастливый Гоблеръ и его супруга проводятъ жизнь въ уединенiи; у нихъ общiя жалобы на болезни, общiя любимыя кушанья за столомъ, общiя лекарства; мирно текутъ ихъ дни, и много пожеланiй имъ долголетiя повторяется ежедневно продавцами съестного и живности на пространстве трехъ миль въ окружности.

Мы.охотно остановились бы здесь, но на насъ лежитъ долгъ, котораго мы не можемъ не исполнить. Мистеръ и мистриссъ Тиббсъ развелись по обоюдному богласiю, съ условiемъ, что она получаетъ половину изъ 43 фунтовъ 15 шиллинговъ, которые, какъ мы выше уже заметили, составляли ежегодный доходъ ея мужа; остальная половина была предоставлена мистеру Тиббсу. Онъ проводитъ закатъ дней своихъ въ уединенiи, проживая эту малую пенсiю. Онъ основался посреди старожиловъ Уольворта, и, какъ передавали достойные вероятiя люди, окончанiе исторiи волонтера было разсказано въ одной изъ грязныхъ тавернъ этого почтеннаго квартала.

Несчастная мистриссъ Тиббсъ решилась продать съ аукцiона всю свою движимость и удалиться изъ места, въ которомъ она перенесла столько страданiй. Мистеру Симсону поручено было производить продажу. Необыкновенныя способности этого литературнаго джентльмена, въ соединенiи съ его общественнымъ положенiемъ, придаютъ особенный интересъ сделаннымъ имъ объявленiямъ о продаже. Эти объявленiя, кроме множества самыхъ разнообразныхъ мыслей, содержатъ въ себе семдесятъ-восемь словъ, написанныхъ крупными буквами, и шесть оригинальныхъ цитатъ, заключенныхъ въ пестрыя кавычки.