Детские годы Давида Копперфильда (из романа).
Глава XIII. Участь моя решается.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Детские годы Давида Копперфильда (из романа). Глава XIII. Участь моя решается. (старая орфография)

ГЛАВА XIII.
Участь моя решается.

Моя тетушка в этот день показалась мне более против обыкновения повелительной и даже суровой, но, за исключением этой перемены в её расположении духа, она ничем не обнаруживала какого - либо волнения по поводу предстоящого объяснения с гостем. Она села с работою у окна; я поместился тут же, занятый тревожными мыслями и делая всякия возможные и совершенно невозможные предположения относительно результата переговоров с м-ром Мурдстоном. Так просидели мы почти до сумерек. Наш обед был отложен на неопределенное время; становилось, однако, уже так поздно, что тетушка, наконец, отдала приказание подать его, но в это же время вдруг вскочила с своего места и я, к своему ужасу, увидал мисс Мурдстон верхом на осле, уже въехавшую на нашу запретную лужайку и спокойно подвигавшуюся вперед к нашему парадному крыльцу.

-- Прочь отсюда! - кричала тетушка, потрясая кулаком в открытое ею окно. - Прочь! Вы не имеете права тут быть! Это строго воспрещено! Этакая нахалка! Прочь! говорят вам! Вон отсюда!

Моя тетушка пришла в такое негодование от хладнокровия, с которым мисс Мурдстон, несмотря на предостережение, продолжала спокойно сидеть на своем осле, что у нее не хватило сил выбежать по своему обыкновению на лужайку. Я воспользовался этою минутой, чтобы объяснить ей, кто была эта дама, а также указать ей на м-ра Мурдстона, который, замешкавшись у крутого подъема в гору, только теперь присоединился к своей сестре.

-- Мне нет дела до того, кто эти лица! - горячилась тетушка, по прежнему делая угрожающие жесты из окна; - я никому не позволю нарушать права собственности! Прочь, говорят вам! Джанета! отведи осла!

Тут произошла схватка: осел всеми своими четырьмя ногами твердо упирался на месте, в то время как с одной стороны Джанета, дергая его за уздечко, пыталась увести его с луга, с другой - м-р Мурдстон погонял его вперед к дому, а мисс Мурдстон, защищаясь зонтиком, ударяла им по лицу Джанеты; тут же собралась толпа мальчишек, оглашавших воздух своими неистовыми криками. Тогда тетушка, заметив среди них погонщика злополучного осла, с которым у нея были старые личные счеты, выбежала из дома, напала на этого нарушителя общественного порядка, схватила его за куртку, которая при этом съехала у него через голову и потащила к саду, громко крича Джанете, чтобы она немедленно призвала полицейского. Это распоряжение тетушки, однако, осталось не выполненным, так как изощренный опытом во всякого рода увертках, о которых тетушка не имела ни малейшого понятия, мальчишка высвободился из её рук и с торжествующим видом увел своего осла, с которого уже успела слезть мисс Мурдстон.

Стоя у входных дверей, она с братом выжидала окончания приключения, но тетушка прошла мимо них в дом, еще далеко не успокоенная после бурной сцены, и выжидала, пока Джанета формально доложила ей о прибытии гостей.

-- Может быть, мне лучше уйти отсюда? - спросили я, дрожа от страха, у тетушки.

-- Ни в каком случае! - вскричала тетушка строгим голосом, и, толкнув меня в угол у своего кресла, загородила меня стулом, заставив меня стоять там как какого-нибудь подсудимого перед судом. Так я и простоял в этом углу все время, пока длились переговоры.

-- Ага! - начала тетушка, когда гости вошли в комнату, - я никак не воображала, что именно вам имела честь запретить въезд на свой луг. Но это у меня такое правило, которое относится решительно ко всем нарушителям порядка; я ни для кого не делаю исключения.

-- Ваши правила, однако, несколько неудобны для незнакомых с ними лиц, - заявила мисс Мурдстон.

-- Весьма возможно, - отвечала тетушка.

Тут вступил в разговор сам м-р Мурдстон, явно желавший избежать новых неприязненных столкновений.

-- Мисс Тротвуд.... начал он.

-- Прошу извинения - прервала его тетушка, - вы, если я не ошибаюсь, тот самый м-р Мурдстон, который женился на вдове моего покойного племянника, Давида Копперфильда?

-- Точно так, сударыня, - отвечал м-р Мурдстон.

-- В таком случае, сэр, - продолжала тетушка, - прошу меня извинить, если я выскажу откровенно свое мнение, что вы поступили бы гораздо лучше для счастия и благополучия этой бедной, доверчивой как ребенок, молоденькой особы, если бы вы оставили ее в покое и не женились бы на ней.

-- Я, во всяком случае, в одном вполне согласна с мисс Тротвуд, - заметила вспылив мисс Мурдстон, - и именно в том, что наша бедная Клара была, действительно, в житейском смысле не более как неразумное дитя.

-- Тогда как мы с вами, сударыня, настолько подвинулись вперед по жизненному пути, что уже никто не может укорять нас нашей молодостью, - возразила тетушка и крикнула: "Джанета! Ступай наверх к м-ру Дику, передай ему мой поклон и скажи, что я его прошу сойти сюда ко мне.

-- Мистер Дик; старый, испытанный друг, на суждение которого, - проговорила тетушка, с особым ударением на этой фразе, в виде предостережения м-ру Дику, который в эту минуту принялся - было грызть свой указательный палец; - на суждение которого я безусловно полагаюсь.

М-р Дик тотчас же вынул палец изо рта, и лицо его принило серьезное, сосредоточенное выражение. Затем тетушка наклонила голову в сторону м-ра Мурдстона, который продолжал прерванную речь:

-- Мисс Тротвуд; по получению мною вашего письма, я счел долгом справедливости к себе самому, а также из уважения к вам...

-- Весьма вам признательна, - прервала его тетушка, - но прошу вас не заботиться обо мне.

-- Я счел долгом, - продолжал м-р Мурдстон, - ответить вам на ваше письмо личным объяснением, несмотря на неудобства, сопряженные с путешествием сюда. Этот несчастный мальчик, который осмелился покинуть своих друзей и бежать от дела, к которому его пристроили...

-- И который в настоящую минуту стоит перед нами одетый в весьма неказистый и неприличный костюм, - прервала мисс Мурдстон.

-- Джен Мурдстон, - остановил ее брат, - прошу тебя не вмешиваться в этот разговор и не перебивать меня, когда я говорю. Этот несчастный мальчик подал повод ко многим недоразумениям и неприятностям в нашем семейном кругу, как при жизни моей дорогой жены, так и после её смерти. Характер у этого мальчика угрюмый, непокорный; он преисполнен злости, упрямства и не поддается никаким мерам исправления. Мы с сестрой употребляли всевозможные усилия, чтобы исправить его пороки, но все наши усилия оказались тщетными. И мы оба сочли за лучшее лично ознакомить вас с этим печальным фактом и с нашим безпристрастным мнением о мальчике.

-- Хотя, как мне кажется, мне вовсе нет надобности подтверждать то, что высказано моим братом, - заметила мисс Мурдстон, - но я попрошу позволения прибавить к сказанному им только одно, что из всех негодных мальчишек на свете, перед нами один из наихудших.

-- Сильно сказано! - отрывисто заявила тетушка.

-- Но совершенно согласно с истиной, - возразила мисс Мурдстон.

-- Так! Теперь, сударь, вы хотели сказать далее?..

-- Я строго придерживаюсь собственных воззрений относительно метода воспитания этого мальчика, - продолжал м-р Мурдстон, и лицо его принимало все более и более мрачное выражение; - воззрения эти основаны частью на изучении характера юноши, частью же они сообразуются с моими жизненными средствами. Я не обязан никому отдавать отчета о моих воззрениях, имея право в этом деле поступать по собственному усмотрению. Достаточно будет сказать, что я пристроил этого мальчика у моего друга к приличному торговому предприятию, и что же: оно не понравилось юноше и он убегает от дела, становится бродягою и является перед вами в отрепьях, жалуясь на свою судьбу и ища у вас защиты. Теперь я желал бы обратить ваше внимание, мисс Тротвуд, на последствия, которые могут возникнуть от вашего вмешательства в судьбу этого мальчика.

-- Прекрасно, - возразила тетушка, - но сначала мы поговорим об этом приличном торговом предприятии; мне любопытно было бы узнать, пристроили-ли бы мальчика к этому делу, еслибы это был ваш собственный сын?

-- Еслибы он был собственным сыном моего брата, - сказала мисс Мурдстон, - то был бы, я полагаю, совсем другим мальчиком.

-- А еслибы была в живых бедная молоденькая мать этого мальчика, - не унималась тетушка, - то и в таком случае мальчик все таки был бы пристроен к этому приличному делу?

-- Я полагаю, - ответил м-р Мурдстон, - что Клара не стала бы противиться решению, к которому, по здравому обсуждению и ради пользы самого мальчика, пришли бы мы с моей сестрой.

-- Гм! - вздохнула тетушка; - несчастное, беззащитное создание!

Мистер Дик, который в течение всего разговора время от времени принимался греметь своими деньгами в кармане, вдруг вздумал так громко загреметь ими, что тетушка сочла необходимым призвать его к порядку строгим взглядом, после чего, обращаясь к м-ру Мурдстону, продолжала свой допрос:

-- А годовая рента, которую получала бедная мать этого мальчика, разве прекратилась после её смерти?

-- Да, прекратилась, - подтвердил м-р Мурдстон.

-- А разве не существовало никаких условий о передаче имущества, не было сделано ею никакого распоряжения в пользу её сына касательно принадлежащих ей дома и земли?

восклицанием тетушки:

-- Не стеснена никакими условиями! Еще-бы! Я слишком хорошо знала первого её мужа, чтобы не поверить вам! Не такой человек был Давид Копперфильд, чтобы стеснять ее условиями! Но когда это бедное, неразумное дитя - извините за откровенность - имела несчастье выйти вторично замуж за вас, то, неужели не нашлось никого, кто замолвил бы словечко в ползу её сына? - Впрочем, теперь уже не стоит говорить об этом... Прошу вас, продолжайте далее, что вы начали говорить.

-- Я хочу сказать только то, мисс Тротвуд, - возобновил свою речь м-р Мурдстон, - что я явился сюда с целью увезти Давида к себе домой и намерен поступить с ним далее по своему усмотрению, отстранив всякое вмешательство посторонних лиц. Возможно, мисс Тротвуд, что вы желаете в этом деле стать на сторону мальчика, который наверное, возстановил вас против меня своими жалобами, - и я вынужден вам заметить, что ваше обращение со мною тоже скорее и меня возстанавливает против него, чем наоборот, - но позвольте вам заметить, что если вы в данное время примете мальчика под свою защиту, то я отказываюсь от него и умываю руки раз навсегда. Я не желаю служить игрушкою в ваших руках. Я здесь у вас в первый и последний раз... Могу ли я сейчас же увезти с собою мальчика? Если нет, и вы лично заявите мне, что он не едет со мною, - под каким предлогом - это для меня совершенно безразлично - то двери моего дома закрыты для него навсегда; ваши же двери, как я полагаю, будут, в таком случае, наоборот, раскрыты перед ним?..

Все время пока длилось это объяснения, моя тетушка, сидя, выпрямившись в своем кресле и внимательно слушая, не спускала своего грозного взора с м-ра Мурдстона. Когда же он замолчал, она перевела глаза на мисс Мурдстон и спросила:

-- За вами очередь, сударыня; что вы имеете прибавить к сказанному?

-- После всего чк обстоятельно и разумно изложенного моим братом, - вымолвила мисс Мурдстон, - мне остается только заявить, что я во всем совершенно согласна с его мнением и, сверх того, еще поблагодарить вас за ваш необычайно любезный прием! - с иронией, ничуть не смутившей тетушку, произнесла мисс Мурдстон.

-- А что на это скажет мальчик? - спросила тетушка. - Давид, желаешь-ли ты ехать с м-ром Мурдстоном?

Я ответил тем, что начал умолять тетушку защитить меня от м-ра Мурдстона и не выдавать ему. Я уверял, что м-р Мурдстон и его сестра никогда, никогда меня не любили и всегда обижали! Что из-за меня много выстрадала моя милая мама, которая горячо меня любила, как я это знаю наверное и как знает и Пегготи. Я сказал, что никто даже не поверит, сколько я выстрадал, и закончил новою просьбой, обращенной к тетушке, не покидать меня и взять под свою защиту, ради памяти покойного моего отца!

-- Мистер Дик, - произнесла тетушка, после минутного молчания, - решайте: что мне делать с этим мальчиком?

Мистер Дик погрузился в размышление, но через секунду лицо его просияло и он произнес:

-- "Закажите ему сейчас же пару нового платья".

-- М-р Дик, - торжественно объявила тетушка, - дайте мне вашу руку; ваши разумные советы неоценимы!

Тут тетушка дружески подала ему руку, а меня притянула к себе.

Затем обращаясь к м-ру Мурдстону, она сказала:

-- Вы можете удалиться отсюда, когда только вам будет угодно: я беру на себя всю ответственность за дальнейшую участь мальчика и попытаюсь сделать для, что только буду в силах. Но если даже он оказался бы таким дурным, как вы утверждаете, то и в таком случае я всегда успею сделать для него не меньше вашего. Впрочем я должна сказать откровенно, что не верю ни одному вашему слову...

-- Мисс Тротвуд, - ответил м-р Мурдстон, - если бы вы были мужчиной...

-- Вздор! - вскричала тетушка; - но говорите мне подобных глупостей; я не намерена их слушать! Да и вообще, сэр, наши переговоры кончены, и потому позвольте пожелать вам доброй ночи! - Потом, круто повернувшись к мисс Мурдстон, она прибавила: "Доброй ночи и вам; только прошу вас помнить, что если вы когда-нибудь позволите себе снова въехать на мой луг на вашем осле, то, клянусь вам, и это так же верно, как то, что у вас голова на плечах что непременно сшибу с вашей головы вашу шляпу и растопчу ее своими ногами!

Потребовалась бы кисть художника, и даже очень искусного художника, чтобы изобразить всю эту сцену: выражение лица мисс Мурдстон и самой тетушки, когда она разразилась этой неожиданной угрозой. Без всяких возражений мисс Мурдстон отступила на шаг назад и стала под защиту брата, взявши его под руку; потом она все также молча не без достоинства удалилась вместе с ним из дома. Им обоим, однако, пришлось совершить свой выход под непосредственным и зорким надзором тетушки, так как стоя у окна, она следила за ними до тех пор, пока они не дошли до границ её владений, и я убежден, что она непременно привела бы тотчас в исполнение свою угрозу, если бы на лугу появился, где нибудь по близости поджидавший мисс Мурдстон для обратного путешествия осел.

Но все обошлось благополучно и грозное выражение лица тетушки сменилось такою ласковой улыбкою, что я осмелился броситься в её объятия и, обхватив её шею обеими руками, стал горячо благодарить ее; затем я бросился к м-ру Дику, который, сердечно пожав мою руку, ознаменовал счастливое окончание дела громкими и продолжительными взрывами смеха.

-- М-р Дик, - сказала тетушка, - я надеюсь, что вы не откажетесь, совместно со мною, принять на себя обязанности опекуна этого юноши?

-- С величайшею радостью готов служить опекуном сыну Давида Копперфильда, - согласился м-р Дик.

-- Вы хотите сказать - Давидом Тротвуд-Копперфильдом, - поправила тетушка.

-- Совершенно верно, - повторил несколько сконфуженный м-р Дик; - ну да, разумеется - Тротвуд-Копперфильд.

Моей тетушке так понравилась эта мысль, что немедленно купленные для меня на-скоро несколько штук готового белья были собственноручно помечены моей новою фамилией. Тут же было решено, что все заказанное для меня в этот же день белье и платье будет, во избежание каких-либо недоразумений, тоже помечено этою же двойною фамилией.

как бы во сне, не веря тому, что все кончилось так благополучно. Яснее всего я сознавал, что словно завеса опустилась между мною и моим прошлым со всеми его радостями и страданиями, и что я стою на рубеже новой жизни.