Домби и сын.
Часть десятая и последняя.
Глава IV и последняя.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Домби и сын. Часть десятая и последняя. Глава IV и последняя. (старая орфография)

ГЛАВА IV И ПОСЛЕДНЯЯ.

Бутылка, долгое время невидевшая дневного свита и покрывшаяся пылью и паутиною, вынесена на солнце, а золотое вино отбрасывает свой свет на стол.

Это последняя бутылка старой мадеры.

-- Вы совершенно правы, мистер Джилльс, говорил мистер Домби. - Это редкое и превосходное вино.

Капитан, сидящий вместе с ними, сияет радостью. На лице его написан истинный восторг.

-- Мы, то-есть, я и Нэд, замечает мастер Джилльс: - обещали друг другу...

Мистер Домби кивает головою капитану, который более и более приходит в восторг.

--...Что разопьем эту бутылку, когда Валтер благополучно возвратится домой, хотя о таком дом мы никогда и не думали. Если вы не вздумаете оспоривать нашей старой прихоти, то позвольте первый бокал выпить за здоровье Валтера и его жены.

-- За здоровье Валтера и его жены? говорит мистер Домби, цалуя Флоренсу.

-- За здоровье Валтера и его жены! говорит мистер Тутс.

-- За здоровье Валтера и его жены! восклицает капитан: - Ура! - Мистер Домби, видя желание капитана чокнуться, тотчас протягивает к нему свой стакан. Другие следуют его примеру, и слышится только веселый звон, как-будто звон свадебных колоколов.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Другия зарытые вина стареют, как состарилась в свое время старая бутылка мадеры; пыль и паутина густеют на бутылках.

Мистер Домби стал седым джентльменом, на лице которого видны резкие следы забот и страданий; но это следы бури, навсегда прошедшей и оставившей после себя ясный вечер.

Его не смущают уже честолюбивые планы. Вся его гордость сосредоточивается в его дочери и её муж. Он сделался тих, молчалив и задумчив, и никогда не разстается с Флоренсою. Мисс Токс очень-часто навешает их, и очень любима всеми. Её удивление к своему бывшему патрону осталось и было платоническим с самого дня её огорчения на Принцесс-Плэсе и нимало не охладело с того времени.

У старика ничего не осталось от прежнего богатства, кроме ежегодного дохода, который ему присылают от неизвестной особы, с просьбою не стараться ее отъискивать, и принять это как старый долг.

Быстроглазый холостяк, переставший уже быть холостяком, женился на сестре седого Каркера-Младшого. Он только изредка посещает своего прежнего начальника, потому-что в истории седого Каркера-Младшого, и еще более в его имени, есть причины, заставляющия его не напоминать о себе мистеру Домби. Валтер и Флоренса видятся с ними часто, и веселый домик оглашается иногда дуэтами фортепьяно и виолончеля.

А что поделывает деревянный Мичман? Он стоит на прежнем месте, выстави правую ногу вперед, весь выкрашенный заново, начиная с треугольной шляпы до башмаков с пряжками, и зорко поглядывает на извощичьи кареты, а над ним блестит золотая надпись: "Джилльс и Коттль".

Мичман ничем не занимается, кроме своей прежней торговли; по поговаривают на целую милю кругом синяго зонтика на Лиденгаллском-Рынке, что товар мистера Джилльса сходит с рук удивительно-хорошо, и что он не только не отстал от века, но еще опередил его. Носится слух, что деньги мистера Джилльса начали обращаться чрезвычайно-удачно и накопляются заметным образом. Достоверно же известно, что, стоя у дверей лавки, в своем сюртуке кофейного цвета, с хронометром в кармане и с очками на лбу, он не жалуется на недостаток покупателей, но кажется очень-веселым и довольным.

Что касается до его партнера, капитана Коттля, то он только мысленно занимается делом. Капитан так доволен важностью Мичмана для торговли и мореплавания, как мог бы доволен быть, еслиб ни один корабль не уходил из лондонской гавани без помощи Мичмана. Невозможно себе представить, с каким восторгом видит он свое имя над дверьми лавки. Раз двадцать в день переходит он через дорогу, чтоб взглянуть на него с другой стороны улицы, и обыкновенно говорит в этих случаях: "Эдвард Коттль, дружище, еслиб твоя мать знала, что ты сделаешься ученым человеком, то она бы верно вышла из ветра".

Но вот, запыхавшись, является к Мичману мистер Тутс, с раскрасневшимся лицом, и прямо бросается в залу.

-- Капитан Джилльс, говорит он, и мистер Сольс: - спешу уведомить вас, что мистрисс Тутс увеличила наше семейство.

-- Это делает ей честь! восклицает капитан.

-- Поздравляю вас, мистер Тутс! говорит старый Солль.

-- Благодарю вас, отвечает мистер Тутс. - Много вам обязан. Я знал, что вы будете рады, потому и пришел к вам. Мы славно идем вперед. Там Флоренса, Сузанна, а вот и еще маленькое незнакомое существо.

-- Существо женского рода? спрашивает капитал.

-- Да, капитан Джилльс, отвечает мистер Тутс: - и это меня очень радует. По моему мнению, чем чаще мы будем иметь возможность повторять эту необыкновенную женщину, тем лучше.

-- Так держать! восклицает капитан, обращаясь к старой бутылки без горлышка. - Пью за её здоровье, и желаю ей иметь больше этого добра!

Мистер Тутс начинает курить и делается необыкновенно разговорчив.

-- Мне кажется, что из всех замечательных случаев, в которых эта восхитительная женщина показала свой необыкновенный ум, ничто так не удивительно, как точность, с которою она поняла мою привязанность к мисс Домби.

Оба слушателя изъявили свое согласие.

-- Поверьте, я никогда не изменился в своих чувствах к мисс Домби, продолжал мистер Тутс. - Они и теперь остались те же. Она осталась для меня прежним светлым видением, каким была до моего знакомства с Валтером. Когда мы с мы стрисс Тутс начали в первый раз говорить... ну, о нежной страсти... вы понимаете, капитан Джилльс?

-- Понимаю, понимаю, отвечает капитан.

-- Когда мы в первый раз стали говорить об этих предметах, я признался, что меня можно назвать увядшим цветком.

Капитан кивает головою в знак одобрения, и бормочет одно себя, что не всякий растущий цветок - роза.

-- Но представьте мое удивление, продолжает мистер Тутс: - когда я увидел, что мои чувства столько же известны ей, как и мне-самому. Все, что я говорил ей, не было для нея нови. Она была единственною женщиною, которая могла стать между мною и безмолвною могилою, и она исполнила это, к моему вечному удивлению. Она знает, что никто в свете не в состояньи заменить для меня мисс Домби. Она знает, что для мисс Домби я готов сделать все на свете. Она знает, что я считаю ее украшением её пола. Что же она говорит на это? "Ты прав, мой друг. Я совершенно с тобою согласна".

-- И я также! говорит капитан.

-- И я! повторяет Солль Джилльс.

-- Согласитесь же, какая замечательная женщина моя жена продолжает мистер Тутс, затягиваясь: - какая у нея наблюдательность! Какое соображение! Вчера вечером, когда мы сидели, наслаждаясь своим семейным счастием, она заговорила о и стоящем положении нашего друга Валтера. "Теперь" сказала она, "он избавится от морских путешествий, после первого долгого вояжа с молодою женою"... как нам известно, мистер Сольс.

-- Совершенно справедливо, отвечает старый инструментальный мастер, потирая руки.

-- Теперь он избавлен от этих поездок, говорит моя жена: - имеет прекрасное место от той же конторы в Лондоне, всеми любим, устроивает себе состояние с помощию дяди, в чем, верно, не ошибается моя жена, мистер Сольс?

-- Да, да, некоторые из пропавших кораблей, нагруженных золотом, возвратились домой, весело отвечает дядя Солль: - груз небольшой, мистер Тутс, но годный для моего племянника.

-- Именно так! говорит мистер Тутс: - жена моя никогда не ошибется. "Вот, в каком он теперь положении", говорит необыкновенная женщина: "что будет далее?" Заметьте же теперь, капитан Джилльс и мистер Сольс всю проницательность моей жены. "На глазах самого мистера Домби основывается торговый дом" говорит она: - который, может-быть, сравняется и превзойдет тот, где он был главою, и которого начало изгладилось его памяти. Таким-образом" продолжает моя жена: "от от дочери возникнет с торжеством новый Домби и Сын".

-- Соль Джилльс, вскричал он: - человек ученый и мой добрый товарищ! что я советовал запомнить Валтеру в тот самый вечер, когда он в первый раз приискал себе работу? Не говорил ли я: "Воротись, Виттингтон, лорд-мер Лондона - на старости лет ты никогда с ним не разстанешься." Не говорил я этого, Соль Джилльс?

-- Да, я помню, Нэд, отвечает старый инструментный мастер.

-- Так знаешь-ли, говорит капитан, разваливаясь на стуле и пробуя голос: - я затяну вам мою любимую песню, а вы подтягивайте хором!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Осенью, на прибрежьи моря, часто видят молодую женщину и седого старика. С ними, или возле них, всегда двое детей: мальчик и девочка, и старая собака, которую дети зовут Диогеном.

Старик ходит с мальчиком, говорит с ним, играет, смирит за ним. Если он задумчив, старик также задумывается, и часто, когда ребенок, сидя возле него, смотрит ему в лицо и спрашивает о чем-нибудь, старик держит его маленькую руку и забывает отвечать ему. Тогда ребенок говорит:

-- Дедушка, не-уже-ли я так похож на моего бедного маленького дядю?

-- Да, Поль; но он был слабый ребенок, а ты очень здоров и крепок.

-- Он лежит возле моря, на маленькой постели, около которой ты можешь бегать.

И старик весело смотрит, как возле него бегает и резвится ребенок.

ее сидеть в стороне. Ему все кажется, что она боится пренебрежения. Он прокрадывается, чтоб взглянуть на нее во время сна; он любит когда она приходит будить его поутру. Он всегда гораздо-нежнее с нею без посторонних. И ребенок спрашивает его иногда:

-- Дедушка, зачем ты плачешь, цалуя меня?

"маленькая Флоренса! маленькая Флоренса!" и гладит кудри, падающия на её блестящие глазки.