Золотое пенсне
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Золотое пенсне

А. Конанъ-Дойль.

Въ 1894 году Шерлокъ Гольмсъ работалъ съ особеннымъ усердiемъ. Все его подвиги я, по обыкновенiю, записывалъ, и на полкахъ моей библiотеки стоятъ три объемистыхъ тетради, описывающiя деятельность Гольмса въ этомъ году. Выборъ при такомъ богатстве матерiала очень труденъ. Извольте разбираться въ этой массе и извлечь изъ нея наиболее типичныя дела, - такiя дела, при разследованiи которыхъ талантъ Гольмса развернулся въ своемъ полномъ блеске.

Въ этомъ именно году Гольмсу пришлось разследовать возмутительное дело о красной пiявке. Тогда же онъ распуталъ тайну ужасной смерти банкира Кросби. Кроме этого, въ томъ же перiоде мы разследовали нашумевшую трагедiю въ Аддльтоне.

Дело о наследстве Смита и Мортимера относится къ той же эпохе. Одновременно съ этимъ Гольмсъ выследилъ и арестовалъ французскаго убiйцу Гюре. За это онъ получилъ собственноручное благодарственное письмо отъ президента французской республики и орденъ Почетнаго Легiона.

Оставимъ, однако, эти любопытныя исторiи и остановимся на деле другого рода. Я говорю объ исторiи, имевшей место въ Іокслей Ольдъ-Плэсъ. Гольмсъ съ необычайнымъ мастерствомъ выяснилъ все обстоятельства, которыя сопровождали смерть молодого Виллогби Смита.

Стоялъ ноябрь. Была бурная, дождливая ночь. Гольмсъ и я просидели весь вечеръ въ молчанiи. Бэкеровская улица была погружена въ мракъ и холодъ. По окнамъ хлесталъ дождь.

- Да, Ватсонъ, - произнесъ Гольмсъ, откидываясь на спинку кресла, - хорошо, что намъ не приходится путешествовать въ такую погоду. Эге! это что такое?

Среди завыванiи ветра мы ясно разслышали, какъ къ дверямъ нашего дома подъехалъ и остановился кэбъ. Изъ экипажа вышелъ человекъ.

- Чего ему нужно? - произнесъ онъ вопросительно.

- Чего ему нужно? Насъ, по всей вероятности; а что намъ нужно, бедный Ватсонъ? Намъ нужны пальто, шарфъ, калоши и все прочее, что полагается въ такую погоду. Погодите-ка, кажется, кэбъ уезжаетъ! Есть еще маленькая надежда на то, что насъ съ вами оставятъ въ покое. Этотъ господинъ удержалъ бы кэбъ, если бы разсчитывалъ на насъ. Идите внизъ, товарищъ, и отоприте дверь. Прислуга уже спитъ.

Въ свете лампы, висевшей въ передней, я безъ труда узналъ нашего ночного посетителя. Это была. Стэнли Гопкинсъ, молодой полицейскiй инспекторъ, на котораго Гольмсъ возлагалъ большiя надежды.

- Онъ дома? - спросилъ взволнованно Гопкинсъ.

Гопкинсъ поднялся по лестнице. Его непромокаемое пальто даже блестело, до такой степени оно было мокро. Я сталъ помогать ему раздеваться, а Гольмсъ темъ временемъ растапливалъ каминъ.

- Садитесь, Гопкиисъ, и грейтесь! - произнесъ Гольмсъ, - а докторъ темъ временемъ пропишетъ вамъ лекарство, ингредiентами котораго являются лимонъ, горячая вода и еще кое-что, очень полезное въ такую погоду. Вотъ вамъ сигара, Гопкинсъ; у васъ, повидимому, важное дело. Безъ дела никто въ такую погоду по Лондону не ездить.

- Вы правы, мистеръ Гольмсъ, у меня сегодня было много хлопотъ. Вы читали въ нынешнихъ газетахъ объ iокслейскомъ деле?

- Сегодня я не читалъ газетъ, Гонкинсъ.

- Ну, и ничего не потеряли. Въ газетахъ были маленькiя заметки объ этомъ деле и въ нихъ ничего, кроме вранья не было. Я все время работалъ сегодня. Ведь эта исторiя случилась въ Кенте, въ семи миляхъ отъ Чатама и въ трехъ - отъ ближайшей станцiи железной дороги. Меня вызвали телеграммой въ три часа пятнадцать минутъ въ Іокслей-Ольдъ-Плэсъ; я прибылъ въ пять, произвелъ следствiе, въ Чарингъ-Кроссъ вернулся съ последнимъ поездомъ и оттуда прямо къ вамъ.

- Изъ этого я заключаю, что вы не уяснили себе дела?

- Совершенно верно, мистеръ Гольмсъ, въ этомъ деле я ровно ничего не понимаю. Такого запутаннаго дела у меня никогда еще не было, хотя вначале оно мне казалось простымъ до идiотизма. Главное въ томъ, что мотивъ въ преступленiи совершенно отсутствуетъ. Это-то меня и мучаетъ - не могу я отыскать мотива, и шабашъ. Убитъ человекъ - фактъ налицо, но зачемъ его убили? Этого понять невозможно. Зачемъ понадобилось его убивать?

Гольмсъ закурилъ сигару и откинулся назадъ.

- Я васъ слушаю, - сказалъ онъ.

- Факты у меня все собраны, - продолжалъ Стэнли Гопкинсъ, - но что означаютъ эти факты этого я совершенно не понимаю. Исторiя этого дела такова. Несколько летъ тому назадъ деревенскiй домъ, называемый Іокслей-Ольдъ-Плэсъ, былъ нанятъ немолодымъ господиномъ, котораго зовутъ профессоромъ Корамъ. Профессоръ - человекъ больной. Большую часть дня онъ проводить въ кровати, а ходитъ, всегда опираясь на палку. Изъ дома онъ не выходитъ, иногда только садовникъ катаетъ его по двору на кресле. Соседи, посещавшiе профессора, отзываются о немъ очень хорошо и говорятъ, что онъ человекъ очень умный.

У профессора есть немолодая домоправительница, мистриссъ Маркеръ, и прислуга - Сусанна Тарльтонъ. Обе служатъ у него давно, съ техъ поръ, какъ онъ поселился въ Іокслей-Ольдъ-Плэсъ. Эти женщины имеютъ хорошую репутацiю.

Профессоръ работаетъ надъ какимъ-то ученымъ изследованiемъ, и года, тому назадъ ему пришлось нанять секретаря. Первые два секретаря у него подолгу не служили, зато третiй, мистеръ Виллогби Смитъ, прожилъ у него долгое время. Это былъ очень молодой человекъ, только что окончившiй университетъ. Профессоръ былъ имъ очень доволенъ. Работа Смита состояла въ томъ, что по утрамъ онъ писалъ подъ диктовку профессора. Вечеромъ же онъ делалъ выборки изъ разныхъ сочиненiй, и вообще, производилъ черную работу. Виллогби Смитъ учился сперва въ Эпингемской школе, а затемъ въ Кембридже. И тутъ и тамъ онъ пользовался хорошей репутацiей. Онъ былъ известенъ какъ хорошiй, трудолюбивый молодой человекъ съ прекраснымъ поведенiемъ.

И вотъ этотъ-то молодой человекъ былъ найденъ сегодня утромъ мертвымъ въ кабинете профессора, при чемъ все указываетъ на то, что здесь имело место убiйство...

Такъ разсказывалъ Гопкинсъ, а дождь между темъ продолжалъ хлестать въ окна. Мы съ Гольмсомъ придвинулись поближе къ камину. Молодой инспекторъ продолжалъ:

- Обыщите всю Англiю и вы не найдете ни одного дома, который бы жилъ более замкнутой и свободной отъ внешнихъ влiянiй жизнью, чемъ Іокслей-Ольдъ-Плэсъ. Иногда обитатели этого дома не выходили за садовую калитку по целымъ неделямъ. Профессоръ былъ погруженъ въ свою работу, и внешнiй мiръ для него не существовалъ. Молодой Смитъ тоже не заводилъ знакомствъ съ соседями и жилъ такъ же замкнуто, какъ и его патронъ. Женщины также никогда не отлучались изъ дома. Садовникъ Мортимеръ - старый солдатъ, тоже человекъ съ хорошей репутацiей. Этотъ Мортимеръ не живетъ, впрочемъ, въ самомъ доме; для него отведенъ небольшой коттеджъ въ три комнаты, находящiйся въ противоположномъ конце сада.

Вотъ вамъ и все обитатели Іокслей-Ольдъ-Плэсъ. Калитка сада находится въ несколькихъ стахъ ярдахъ отъ большой дороги, соединяющей Лондонъ съ Чатамомъ. Запирается она на задвижку и въ садъ войти легко.

Наиболее важныя показанiя дала Сусанна Тарльтонъ, которыя я вамъ и сообщу. Дело было утромъ, между одиннадцатью и двенадцатью часами; профессоръ Корамъ находился еще въ постели: когда плохая погода, профессоръ встаетъ не раньше полудня. Сусанна въ это время вешала занавеси въ одной изъ спаленъ верхняго этажа. Домоправительница была также чемъ-то занята въ задней части дома. Виллогби Смить сиделъ у себя въ спальне, где онъ и работалъ. Сусанна, однако, слышала, какъ онъ вышелъ изъ спальни и прошелъ по коридору въ кабинетъ, приходившiйся какъ разъ подъ комнатой, въ которой она вешала занавески. Смита Сусанна не видала, но узнала его по шагамъ. Онъ ходилъ быстро и твердо.

Какъ затворилась дверь кабинета, Сусанна не слыхала, но черезъ минуту или больше раздался ужасный крикъ. Это былъ дикiй, хриплый стонъ. Сусанна не могла разобрать, кто это кричитъ - мужчина или женщина. Затемъ упало что-то тяжелое, весь старый домъ задрожалъ, и все смолкло. Прислуга сперва окаменела отъ страха, а затемъ опомнилась и бросилась внизъ по лестнице. Дверь кабинета была затворена. Сусанна отворила ее. На полу лежалъ Виллогби Смитъ. Сперва Сусанна думала, что молодой человекъ просто упалъ. Она стала его поднималъ, по увидела, что у него изъ шеи течетъ кровь. На шее виднелась маленькая, но глубокая рана ножомъ, который пробилъ артерiю. Орудiе преступленiя лежало тутъ же на полу. Это былъ маленькiй старинный ножикъ съ ручкой изъ слоновой кости. Ножикъ этотъ лежалъ всегда на письменномъ столе профессора.

Сперва казалось, что Виллогби Смитъ уже умеръ, но когда Сусанна вылила ему на голову холодной воды изъ графина, онъ открылъ на минуту глаза.

- Профессоръ, это была она! - прошепталъ онъ.

Между темъ къ месту происшествiя прибыла домоправительница, но она пришла слишкомъ поздно и словъ умирающаго не слыхала. Оставивъ Сусанну около него, она поспешила въ спальню профессора. Онъ сиделъ на постели и страшно волновался. Онъ слышалъ крикъ и понялъ, что произошло что-то ужасное. Мистриссъ Маркеръ готова, поклясться, что профессоръ былъ въ этотъ моментъ только въ нижнемъ белье. Одеваться самъ профессоръ не могъ, а одевавшему его Мортимеру было приказано прiйти въ 12 часовъ. Профессоръ заявилъ, что слышалъ заглушенный крикъ, но что более ничего не знаетъ. Онъ не можетъ даже понять, что означали слова умирающаго: "профессоръ, это была она". Профессоръ думаетъ, что молодой человекъ произнесъ эти слова въ бреду.

По словамъ профессора, у Виллогби Смита враговъ не было, и причина преступленiя для него совершенно не понятна. Прежде всего, онъ послалъ садовника Мортимера въ местную полицiю. Немного времени прошло, прежде чемъ главный констебль далъ мне знать по телефону о происшедшемъ. До моего прихода никто ни къ чему не прикасался. Все осталось, какъ было въ моментъ преступленiя, было также строго воспрещено ходить по саду и двору. Мне представился блестящiй случай применить ваши теорiи къ практике, мистеръ Гольмсъ; все, что нужно, было налицо

- Все, кроме самого мистера Шерлока Гольмса, - ответилъ, саркастически улыбаясь, Гольмсъ. - Ну, ну, однако, разсказывайте. Что вамъ удалось сделать?

- Прежде всего, я долженъ просить васъ, мистеръ Гольмсъ, взглянуть на. этотъ планъ дома. Планъ этотъ не точный и не полный, но онъ дастъ вамъ нужное представленiе о месте драмы. Вамъ станетъ понятно направленiе моего следствiя.

И инспекторъ развернулъ листъ бумаги, на которомъ былъ набросанъ воспроизведенный мною здесь планъ. Гольмсъ разложилъ у себя на коленяхъ эту бумагу и сталъ внимательно со разсматривать. Я приблизился также.

- Планъ этотъ не точенъ. Въ немъ указаны только наиболее важные пункты. Остальное вы можете увидеть сами. Прежде всего, надо выяснить, какъ убiйца вошелъ въ домъ. По моему мненiю, онъ вошелъ въ домъ задней дверью черезъ садъ, - этой дорогой онъ могъ легче всего проникнуть въ кабинетъ. Если бы онъ пошелъ инымъ путемъ, онъ бы запутался. Убежать онъ могъ опять таки только этой дорогой, такъ какъ другiе два выхода были загорожены. По одному изъ нихъ бежала въ кабинетъ Сусанна, а другой выходъ ведетъ прямо наверхъ, въ спальню профессора. Я поэтому сосредоточилъ все свое вниманiе на садовой дорожке, которая была влажна отъ дождя и должна была сохранить следы.

Изследованiе это показало мне, что намъ приходится иметь дело съ осторожнымъ и опытнымъ преступникомъ. На дорожке никакихъ следовъ мною не найдено. Видно, однако, что кто-то прошелъ по траве около дорожки. Поступилъ, такимъ образомъ, преступникъ умышленно, чтобы не оставить никакихъ следовъ. Какихъ-нибудь определенныхъ отпечатковъ я такъ и не нашелъ. Видно только, что трава была смята; что это следы убiйцы - несомненно, такъ какъ ни садовникъ, ни прислуга утромъ по саду не ходили, а дождь начался съ ночи.

- Одну минуту, прервалъ Гольмсъ, - а куда ведетъ садовая дорожка?

- На большую дорогу.

- А далеко эта дорога?

- Около ста ярдовъ.

- Ну, стало-быть, вы могли найти следы между калиткой и большой дорогой?

- Это пространство, къ сожаленiю, вымощено.

- Гмъ!.. Ну, а на большой дороге?

- Сплошная грязь, болото.

- Гадко. Ну, а эти следы по траве? Въ какомъ направленiи они идутъ - къ дому или отъ дома?

- Определить это невозможно, никакихъ отпечатковъ.

- Нога большая или маленькая?

- Нельзя определить.

Гольмсъ сердито фыркнулъ.

въ томъ, что вы ни въ чемъ не удостоверились.

- О, нетъ, мистеръ Гольмсъ, я удостоверился въ очень многомъ! Я узналъ, что кто-то проникъ въ домъ извне, при чемъ этотъ кто-то принялъ все меры предосторожности. Затемъ, я изследовалъ корридоръ. Онъ покрыть циновкой и следовъ не носить. Я, такимъ образомъ, добрался до кабинета. Мебели тамъ немного; главное украшенiе составляетъ большой письменный столъ и при немъ бюро. Представьте себе два ряда выдвижныхъ ящичковъ, а посередине небольшой шкапъ. Таково это бюро. Ящики были отперты, шкафъ запертъ. Я спрашивалъ прислугу: ящики эти всегда сохранялись отпертыми, и ничего ценнаго въ нихъ не хранилось. Ценныя бумаги были именно въ запертомъ шкапу, но попытки на взломъ я не заметилъ, да и профессоръ говоритъ, что все тамъ осталось въ целости. Грабежа, во всякомъ случае, не было.

Теперь надо сказать несколько словъ о трупе молодого Смита. Тело лежало около бюро, съ левой стороны. Рана находится на правой стороне щеки и нанесена сразу. Немыслимо предположить, что Смитъ нанесъ себе эту рану самъ.

- А можетъ-быть, онъ упалъ на ножъ? - заметилъ Гольмсъ.

- Совершенно верно. И мне эта мысль приходила въ голову; но ножъ мы нашли въ несколькихъ футахъ отъ трупа, и, стало-быть, это предположенiе ошибочно. Кроме того, надо считаться со словами, которыя молодой человекъ произнесъ, умирая. Наконецъ, въ зажатой правой руке мертвеца была найдена весьма важная вещественная улика...

Стэнли Гопкинсъ вынулъ изъ кармана небольшой свертокъ бумаги, развернули, его и вынулъ золотое пенснэ. Черный шелковый шнурокъ былъ оборванъ въ двухъ местахъ и болтался во все стороны.

- У Виллогби Смита было прекрасное зренiе, произнесъ Гопкинсъ, - тутъ и вопроса быть не можетъ. Очевидно, онъ сорвалъ это пенснэ съ лица своего убiйцы.

Гольмсъ взялъ пенснэ и началъ его разглядывать съ величайшимъ интересомъ и вниманiемъ. Онъ надевалъ ихъ себе на носъ и пробовалъ читать, затемъ онъ подошелъ къ окну и началъ глядеть черезъ пенснэ на улицу, затемъ онъ разгляделъ пенснэ при яркомъ свете лампы и, наконецъ, посмеиваясь, принесъ къ столу и написалъ на листе бумаги несколько строкъ. Листъ онъ подалъ Стэнли Гопкинсу.

- Вотъ все, что я могу для васъ сделать, - сказалъ онъ, - это вамъ можетъ пригодиться.

Удивленный инспекторъ прочиталъ вслухъ:

"Требуется женщина съ хорошими манерами, прилично одетая; у нея очень толстый носъ и очень близко сидящiе глаза; когда глядитъ, прищуривается; плечи несколько сутуловатыя. Есть основанiе предполагать, что втеченiе последнихъ несколькихъ месяцевъ эта дама была по крайней мере два раза въ одномъ и томъ же оптическомъ магазине. Въ виду тою, что стекла въ пэнснэ очень сильныя, а оптическихъ магазиновъ очень мало, то выследить эту женщину не представляетъ особеннаго труда".

Гольмсъ улыбался, глядя на наши удивленныя лица.

- Это - дедукцiя, и притомъ очень простая, - сказалъ онъ, наконецъ. - Вообще же говоря, трудно придумать предметъ, более удобный для умозаключенiй, чемъ очки. А это пенснэ презамечательное и даетъ большой матерiалъ для выводовъ. То, что это пенснэ принадлежитъ женщине, я вижу изъ того, что оно очень изящно, и, кроме того, я принимаю во вниманiе фразу умирающаго Смита; преступницу я называю хорошо воспитанной и одетой, какъ подобаетъ, женщиной. Делаю я это заключенiе на томъ основанiи, что золотая оправа пенснэ очень дорога и изящна. Лицо, имеющее такое пенснэ, не можетъ одеваться плохо. Обратите теперь вниманiе на пружину этого пенсiю. Она оказывается слишкомъ широкой для вашего носа, а это доказываетъ, что носъ этой женщины очень широкъ у своего основанiя; носы этого рода всегда бываютъ короткiе и грубые по форме. Впрочемъ, въ данномъ случае возможны исключенiя, и я поэтому на этомъ пункте особенно настаивать не буду. Иду далее. У меня лицо узкое, но и я не могу сосредоточить своихъ глазъ въ центре этихъ стеколъ или хотя бы около центра. Что отсюда следуетъ? То, что глаза этой женщины очень близко одинъ отъ другого поставлены. Заметьте, Ватсонъ, что стекла вогнуты, и сильно вогнуты, что указываетъ на большую близорукость. Близорукiе же люди всегда морщатся, прищуриваются и горбятся, плечи у нихъ почти непременно сутуловаты.

- Я согласенъ съ вашими выводами, - сказалъ я, - но я не понимаю, какимъ образомъ вы дошли до заключенiя, что эта женщина была два раза въ одномъ и томъ же оптическомъ магазине.

Гольмсъ взялъ въ руки пенснэ.

- Обратите вниманiе на то, - сказалъ онъ, - что зажимы этого пенснэ покрыты тонкими кусочками пробки, что делается для того, чтобы смягчить давленiе металла на носъ. Одинъ изъ этихъ кусочковъ потерялъ цветъ и изношенъ, а другой почти совсемъ новый. Очевидно, этотъ пробковый зажимъ былъ поставленъ совсемъ недавно; что касается другого зажима, то степень его изношенности показываетъ, что онъ поставленъ не более несколькихъ месяцевъ тому назадъ. Зажимы имеютъ одну и ту же форму, а изъ этого видно, что эта дама исправляла свое пенснэ оба раза въ одномъ и томъ же магазине.

- Ей Богу, это удивительно! - воскликнулъ восхищенный Гопкинсъ. - Подумать, что все эти улики были у меня въ рукахъ, а и не имелъ о нихъ и понятiя. Впрочемъ, я собирался объехать все оптическiе магазины Лондона.

- Да, это нужно сделать... Ну, а что вы мне можете сказать еще?

- Да ничего, мистеръ Гольмсъ. Я думаю, что вы знаете объ этомъ деле столько же, сколько и я, пожалуй, даже больше. Мы наводили справки не видалъ ли кто чужихъ людей на большой дороге или около вокзала. Результатъ получился отрицательный. Но что меня всего более повергаетъ въ недоуменiе, это - отсутствiе мотивовъ въ преступленiи. Ну, какъ объясните это убiйство, скажите, пожалуйста?

- Ну, въ этомъ я вамъ сегодня помочь не могу; но вы, какъ кажется, хотели, чтобы мы ехали завтра съ вами?

- Да, мистеръ Гольмсъ, я ужъ очень васъ прошу объ этомъ. Поездъ изъ Чарингъ-Кросса въ Чатамъ идетъ въ шесть часовъ утра. Въ Іокслей-Ольдъ-Плэсъ мы прибудемъ между восемью и девятью часами.

Вы ложитесь на диване противъ камина. Завтра передъ отъездомъ я зажгу спиртовую лампочку и угощу васъ кофе, Гопкинсъ.

Къ утру дождь пересталъ итти, но утро было холодное. Холодное зимнее солнце поднималось надъ болотистыми берегами Темзы; река угрюмо извивалась, стремясь къ морю. Когда я вижу Темзу, мне всегда вспоминается, какъ мы преследовали Іонафана Малаго и его андижанца.

После долгаго и утомительнаго путешествiя, мы сошли, наконецъ, на маленькой железнодорожной станцiи въ несколькихъ миляхъ отъ Чатама. Пока запрягали лошадь, мы спешно позавтракали въ местной гостинице и прiехали, такимъ образомъ, въ Іокслей-Ольдъ-Плэсъ совершенно готовыми приступить къ делу.

У садовой калитки насъ встретилъ констебль.

- Ну, какiя новости, Вильсонъ?

- Никакихъ, сэръ.

- Никого въ окрестностяхъ не видали?

- Никого, сэръ. На станцiи уверяютъ, что вчера съ поездомъ никто сюда не прiезжалъ.

- А въ трактирахъ и гостиницахъ вы не справлялись?

- Справлялись, сэръ, но и тамъ ничего не знаютъ.

- Ну, понятно, убiйца могъ прибыть изъ Чатама, да и квартировалъ онъ, наверное, тамъ. Вотъ эта садовая дорожка, о которой я намъ говорилъ, мистеръ Гольмсъ. Я вамъ ручаюсь, что вчера на ней не было никакихъ следовъ.

- А следы въ траве по какой стороне шли?

- Вотъ по этой стороне, сэръ. Видите ли эту узкую полоску травы между тропинкой и клумбой? Теперь я не вижу тамъ никакихъ следовъ, но вчера они различались явственно.

Гольмсъ наклонился надъ травой.

- Да, здесь кто-то прошелъ, - произнесъ онъ. Очевидно, эта дама должна была итти очень осторожно. Она рисковала каждое мгновенiе оступиться и оставить следъ или на дорожке, или на клумбе.

- Да, это решительная госпожа, но всемъ признакамъ.

По лицу Гольмса что-то пробежало.

- А вернулась она, по вашему мненiю, темъ же путемъ?

- Да, другой дорогой она не могла пройти.

- По этой узенькой полоске травы?

- Конечно, мистеръ Гольмсъ.

проникъ въ домъ безъ труда. Убiйство было не предумышленное. Если бы она замышляла преступленiе, она запаслась бы оружiемъ, котораго у нея не было. Она схватила первый предметъ, попавшiйся ей подъ руку, и именно разрезной ножъ съ письменнаго стола. Шла она по этому корридору, не оставляя на циновке никакихъ следовъ. Зачемъ она очутилась въ кабинете. Сколько времени она тутъ пробыла? У насъ нетъ данныхъ, чтобы решить этотъ вопросъ.

- Не более несколькихъ минуть, сэръ. Я позабылъ вамъ сказать, что домоправительница мистриссъ Маркеръ входила въ кабинетъ за 15 минутъ до катастрофы. Тамъ никого не было.

- Прекрасно, это уясняетъ дело. Итакъ, наша дама пошла въ кабинетъ и стала тамъ что-то делать... Что она делала? Она подошла къ письменному столу. Зачемъ? Не затемъ, чтобы рыться въ ящикахъ. Если бы въ ящикахъ било что-нибудь ценное, они были бы заперты. Ей нужно было нечто, запертое въ бюро. Ну, да, я вижу на бюро царапину. Зажгите-ка спичку, Ватсонъ. Отчего вы мне не сообщили объ этомъ, Гопкинсъ?

Царапина, о которой говорилъ Гольмсъ, была на медномъ замке, справа отъ замочной скважины. Царапина шла на протяженiи четырехъ дюймовъ.

- Я виделъ эту царапину, мистеръ Гольмсъ, но у замочныхъ скважинъ вы всегда найдете царапины.

- Но эта царапина свежая, она сделана недавно. Смотрите, какъ она блеститъ. Если бы эта царапина была сделана давно, медь успела бы потускнеть. Взгляните-ка на нее черезъ мое увеличительное стекло. И потомъ, глядите-ка, по обеимъ сторонамъ бороздки, похожiя на темное вещество. Это - лакъ. Здесь ли мистриссъ Маркеръ?

Пожилая женщина съ печальнымъ лицомъ вошла въ комнату.

- Вчера утромъ вы обтирали пыль съ этого бюро?

- Да, сэръ.

- А эту царапину вы видели?

- Нетъ, сэръ, не видала.

- Конечно, не видали. Если бы царапина здесь была, вы бы смахнули съ нея лакъ. А где ключъ отъ этого бюро?

- У господина профессора. Онъ носить его на часовой цепочке.

- Это обыкновенный ключъ?

- Нетъ, сэръ, здесь замокъ системы Чобба.

- Очень хорошо, вы можете уйти, мистриссъ Маркеръ. Мы двигаемся понемногу впередъ. Наша дама, стало-быть, вошла въ комнату, подходить къ бюро, открываетъ его или старается открыть. Въ то время, какъ она этимъ занята, въ комнату входитъ молодой Виллогби Смитъ. Женщина торопливо вынимаетъ ключъ и делаетъ царапину на замке. Молодой человекъ схватываетъ ее, а она, желая освободиться, хватаетъ попавшiйся ей подъ руку ножъ и ударяетъ его въ шею. Ударъ оказывается роковымъ. Онъ падаетъ, а она убегаетъ, унося съ собой то, зачемъ приходила, или же, можетъ-быть, и съ пустыми руками. Здесь ли служанка Сусанна? Скажите намъ, Сусанна; могъ ли кто-нибудь уйти черезъ эту вотъ дверь прежде, чемъ вы вбежали въ кабинетъ?

- Нетъ, сэръ, это невозможно. Я бы съ лестницы увидала того, кто уходилъ бы въ эту дверь. И потомъ эта дверь скрипитъ, и ее редко когда отворяютъ. Я бы услыхала.

- Значитъ, эту дверь мы со счета скинемъ, - сказалъ Гольмсъ: - наша лэди, очевидно, ушла тою же дорогой, которой пришла. А вотъ этотъ корридоръ, если не ошибаюсь, ведетъ въ спальню профессора. Наружу этимъ корридоромъ выйти нельзя?

- Нетъ, нельзя, сэръ.

- Вотъ и прекрасно, мы пойдемъ по этому корридору и познакомимся съ профессоромъ... Эге, Гопкинсъ, глядите-ка, это важно, это очень важно. Корридоръ профессора тоже выстланъ циновкой.

- Ну, и что же изъ этого, сэръ?

со мною и познакомьте меня съ профессоромъ.

Пройдя по коридору, приблизительно равному по длине тому, который велъ въ садъ, мы очутились у небольшой лесенки, наверху которой виднелась дверь. Постучавъ въ эту дверь, Гопкинсъ ввелъ насъ въ спальню профессора.

Это была очень большая комната. Стены ея были уставлены до самаго потолка книгами. Томы, которые не могли найти себе места на полкахъ, лежали кучами въ углахъ комнаты или же возвышались правильно сложенными стопками. Кровать стояла на самой середине комнаты. Хозяинъ дома сиделъ на ней, прислонившись спиной къ подушкамъ. Я редко видалъ такiя оригинальныя физiономiи. На насъ глядело худое лицо съ орлинымъ носомъ. Изъ глубокихъ орбитъ, скрытыхъ густыми, нависшими бровями, глядели пронзительные черные глаза. Волосы и борода у профессора, были белые, какъ снегъ, но борода вокругъ рта была покрыта желтыми пятнами. Среди массы белыхъ волосъ торчала зажженая папироса. Вся комната была пропитана запахомъ табака. Старикъ протянулъ Гольмсу руку, и я заметилъ на руке те же желтыя пятна, что и въ бороде, отъ никотина.

- Вы курите, мистеръ Гольмсъ? - заговорилъ профессоръ на прекрасномъ англiйскомъ языке съ едва заметнымъ иностраннымъ акцентомъ, - прошу васъ, возьмите папиросу. И вы, сэръ, возьмите, и вы... Я вамъ особенно рекомендую эти папиросы, оне - особенныя, я ихъ выписываю изъ Александрiи, отъ Іонадеса. Онъ присылаетъ мне по тысяче. Со стыдомъ признаюсь, что я выкуриваю эту тысячу въ две недели. Это дурно, сэръ, очень дурно, но что же делать, надо же и намъ, старикамъ, чемъ-нибудь развлекаться. Табакъ и ученый трудъ - вотъ и все, что мне осталось отъ жизни.

Гольмсъ закурилъ папиросу и началъ быстро осматриваться.

- Впрочемъ, я ошибся, теперь у меня остался только табакъ, - продолжалъ профессоръ: - увы, какимъ ужаснымъ образомъ прерваны мои научныя работы! Кто могъ предвидеть эту страшную катастрофу? Такой милый и порядочный молодой человекъ! Я его училъ въ теченiе несколькихъ месяцевъ, и изъ него вышелъ неоцененный помощникъ. Что вы думаете объ этомъ деле, мистеръ Гольмсъ?

- Я еще не уяснилъ себе этого дела.

- Я буду очень вами признателенъ, если вы прольете светъ на эту темную и загадочную исторiю. Ведь я буквоедъ и инвалидъ. Остаться безъ сотрудника для меня равносильно смерти. Вы можете себе представить, я даже способность мыслить, после этого случая, потерялъ. Вы другое дело - вы человекъ действiя, деловой человекъ. Разбираться въ делахъ подобнаго рода вы привыкли. Васъ никто не проведетъ, и я ужасно радъ, что вы приняли участiе въ нашемъ горе.

Пока профессоръ говорилъ, Гольмсъ шагалъ взадъ и впередъ по спальне. При этомъ я заметилъ, что онъ курилъ съ невероятной быстротой. Было очевидно, что онъ сошелся во вкусахъ съ профессоромъ, и что александрiйскiя папиросы ему очень нравились.

- Да, сэръ, это - ужасный ударъ! - снова заговорилъ старикъ, - вы видите эту груду бумагъ на боковомъ столе? Это - мое главное сочиненiе. Я делаю анализъ документовъ, найденныхъ въ коптскихъ монастыряхъ Сирiи и Египта. Работа эта очень серьезная. Она изменитъ, радикально изменитъ взгляды человечества на религiю; но кончу ли я ее? Теперь, когда мой помощникъ такъ неожиданно умеръ, я сильно въ этомъ сомневаюсь. Здоровье мое быстро слабеетъ. Боже мой, мистеръ Гольмсъ, вы, кажется, еще скорее, чемъ я, курите.

Гольмсъ улыбнулся.

- Я знатокъ въ табаке, ответилъ онъ, беря изъ коробки папиросу, - безпокоитъ долгими вопросами я васъ, профессоръ Корамъ, не буду. Ведь въ моментъ совершенiя преступленiя вы были въ кровати и ничего, стало-быть, не видали. Я вамъ хотелъ задать только одинъ вопросъ. Скажите, что могли означать, по вашему мненiю, слова Смита: "Профессоръ, это была она!"

Профессоръ покачалъ головой.

- Сусанна, крестьянская девушка. - ответилъ онъ, а вы, конечно, знаете, до какой степени тупы, непроходимо тупы эти крестьяне. Я думаю, что молодой человекъ бредилъ и говорилъ что нибудь безсвязное. Сусанне же показалось, что онъ произнесъ эту фразу, которая тоже, впрочемъ, не имеетъ смысла.

- Такъ. Ну, а какъ вы объясните эту трагедiю?

- Можетъ быть, это былъ несчастный случай, а можетъ быть - это я, джентльмены, говорю такъ, между нами, - мы имеемъ дело съ самоубiйствомъ. У молодыхъ людей бываютъ тайныя скорби. Можетъ быть, какая-нибудь любовная исторiя, о которой мы не знаемъ, повела къ этому прискорбному концу. Это вероятнее всего. Въ убiйство я не верю.

- А что же тогда делать съ этимъ пенснэ?

- Ну, я же вамъ говорю, что я не спецiалистъ. Я человекъ науки и мечтатель. Объяснять преступленiя - не мое дело. Но все-таки объяснить пенснэ можно. Можетъ быть, это пенснэ - память возлюбленной. Иногда у влюбленныхъ бываютъ разныя странности. Возьмите, пожалуйста, еще папиросу, мистеръ Гольмсъ, оне вамъ нравятся, а мне это очень прiятно... Ну, да, такъ вотъ я и говорю: иногда молодые люди, влюбленные другъ въ друга, обмениваются носовыми платками, веерами, перчатками. Отчего же не предположить, что онъ получилъ отъ своей возлюбленной на память пенснэ? Мистеръ Гопкинсъ говорить, что нашелъ какiе-то следы въ траве, но я думаю, что тутъ произошла ошибка. Что касается ножа, то онъ могъ отлететь прочь въ то время, какъ несчастный упалъ на полъ. Я представляю себе это дело именно такъ. Можетъ быть, я и по-детски разсуждаю, но, право же, мне кажется, что Виллогби Смитъ окончилъ жизнь самоубiйствомъ.

Гольмса, повидимому, поразило такое объясненiе дела. Онъ продолжалъ ходить взадъ и впередъ, истребляя папиросу за папиросой.

- Скажите мне, пожалуйста, профессоръ Корамъ, произнесъ онъ, наконецъ, - что такое хранится у насъ въ шкапике въ бюро?

- Ничего такого, на что могли бы польститься воры: семейныя бумаги, письма моей бедной жены, университетскiе почетные дипломы. Да вотъ вамъ ключъ, поглядите сами.

- Благодарю васъ, это едва ли нужно, ответилъ онъ, - я предпочитаю погулять но саду и обдумать это дело, какъ следуетъ. Тутъ есть много данныхъ, говорящихъ въ пользу вашей теорiи. Весьма вероятно, что это просто самоубiйство. Прошу насъ извинить, профессоръ, что мы васъ побезпокоили. Мне не придется васъ пока безпокоить, но после завтрака, если позволите, я къ вамъ загляну. Въ два часа - не позже - я доложу вамъ о результатахъ моего разследованiя.

По саду мы съ Гольмсомъ гуляли въ молчанiи. Онъ былъ поразительно разсеянъ.

- Ну что же, вы нашли ключъ къ тайне? - спросилъ я.

- Это зависитъ отъ папиросъ, которыя я выкурилъ, ответилъ Гольмсъ, - можетъ быть, я и ошибаюсь, но мою ошибку обнаружатъ папиросы.

- Дорогой Гольмсъ, что такое вы говорите?!

- Ладно, увидите потомъ, что я говорю правду. А если я и ошибаюсь, то вреда отъ этого никому не будетъ. Не забудьте, что у насъ оптическiе магазины въ запасе имеются, но дело въ томъ, что я пробую решить дело более короткимъ путемъ. А, вотъ и наша добрая мистриссъ Маркеръ! Я намеренъ доставить себе наслажденiе и побеседовать съ нею минуть пять. Можетъ-быть, она мне скажетъ что-нибудь назидательное.

Мне и прежде приходилось сообщать, что Гольмсъ обладалъ способностью, когда это ему было нужно, втираться въ милость у женщинъ. Не прошло и трехъ минутъ, какъ онъ уже беседовалъ съ мистриссъ Маркеръ въ самомъ задушевномъ тоне, точно они были летъ десять другъ съ другомъ знакомы.

- Совершенно верно, мистеръ Гольмсъ, совершенно верно изволите говорить, - говорила мистриссь Маркеръ, - курить онъ ужасно много, и днемъ курить, и ночью курить, все время куритъ. Я утромъ сегодня пришла къ нему и прямо въ ужасъ пришла. Прямо точно туманъ какой-то въ комнате стоить. Этотъ бедный молодой мистеръ Смитъ тоже курилъ, но только не такъ, какъ господинъ профессоръ. А насчетъ здоровья господина профессора я ничего вамъ сказать не могу, мистеръ Гольмсъ. Пользу ли ему куренье делаетъ или вредъ - этого я не понимаю.

- Ну, табакъ убиваетъ аппетитъ, - заметилъ Гольмсъ.

- Ничего я про это не знаю, сэръ.

- Ну, какъ не знаете? Небось, вашъ профессоръ мало кушаетъ?

- Это какъ случится - вотъ что я вамъ скажу, мистеръ Гольмсъ.

- Я готовъ держать пари, что онъ сегодня перваго завтрака не елъ, да и второго, пожалуй, есть не станетъ. Очень ужъ много онъ папиросъ выкурилъ.

- Ну, тутъ сэръ, вы маленько ошиблись. Онъ страсть какъ много кушалъ сегодня за первымъ завтракомъ. Я прямо никогда и не видывала, чтобы господинъ профессоръ столько кушалъ. Все, что подали, скушалъ, а ко второму завтраку заказалъ целое блюдо отбивныхъ котлетъ. Я прямо даже удивилась. Какъ это я увидала вчера беднаго мистера Смита на полу и въ крови, я прямо къ пище прикоснуться не могу, а господинъ профессоръ хоть бы что. У него даже аппетиту съ этого прибавилось.

Все утро мы пробродили съ Гольмсомъ по саду. Стэнли Гопкинсъ ушелъ въ деревню проверить дошедшiй до него характерный слухъ. Слухъ этотъ гласилъ, что ребятишки изъ деревни видели вчера утромъ на Чатемской дороге неизвестную въ околодке женщину.

Что касается моего друга, то всякая энергiя, повидимому, оставила его. Никогда онъ не велъ дела такъ вяло и лениво, какъ въ этотъ разъ. Онъ даже не встрепенулся и тогда, когда вернувшiйся Гопкинсъ сообщилъ ему, что слухъ веренъ, и что дети видели вчера на Чатамской дороге женщину, наружность которой совпадала до мельчайшихъ подробностей съ описанiемъ, которое сделалъ Гольмсъ на основанiи пенснэ. Женщина эта, по словамъ детей, была въ очкахъ или въ пенснэ.

Гольмсъ несколько оживился только тогда, когда Сусанна, прислуживая намъ за столомъ, сообщила, что мистеръ Смитъ гулялъ вчера утромъ и вернулся домой только за полчаса до смерти. Я не могъ понять важности этою событiя, но Гольмсу оно было, очевидно, на руку, такъ какъ, услышавъ слова Сусанны, онъ торжествующе улыбнулся.

Зачемъ Гольмсъ всталъ и, взглянувъ на часы, произнесъ:

- Ну, джентльмены, уже два часа; пойдемъ наверхъ и потолкуемъ съ нашимъ другомъ профессоромъ.

Старикъ только что окончилъ свой завтракъ. Пустое блюдо красноречиво свидетельствовало о томъ, что домоправительница была права, говоря, что у ея хозяина хорошiй аппетитъ. Старика уже успели одеть, и онъ сиделъ въ кресле у камина. Во рту дымилась вечная папироска.

И онъ пододвинулъ моему другу большое блюдо съ папиросами. Гольмсъ прикоснулся къ блюду, и оно вместе съ папиросами полетело на полъ. Около двухъ минутъ мы ползали по полу и собирали папиросы, раскатившiяся по всей комнате. Когда мы поднялись, глаза у Гольмса сверкали, а на щекахъ появился румянецъ. Я зналъ, что такое выраженiе бываетъ у него только въ моменты победы.

- Да, - сказалъ онъ, отвечая на вопросъ профессора, - эту тайну я открылъ.

Стэнли Гопкинсъ вытаращилъ глаза отъ изумленiя. На худощавомъ лице стараго профессора мелькнуло что-то похожее на улыбку.

- Неужели? где же вы открыли эту тайну? Въ саду?

- Нетъ, здесь.

- Здесь? Когда же?

- Сейчасъ только.

- Вы, конечно, шутите, мистеръ Шерлокъ Гольмсъ. Извините меня, но, право, это дело слишкомъ серьезно для того, чтобы шутить.

- Профессоръ Корамъ, я выковалъ все звенья моей логической цепи. Цепь эта крепка и неразрывна. Я не могу, правда, сказать, какую роль вы лично играли въ этомъ деле, но это не беда; вы мне скажете это сами, черезъ несколько минуть. Пока же что, я воспроизведу передъ вами всю исторiю, какъ она происходила. Слушайте, вчера утромъ въ вашъ кабинетъ вошла неизвестная мне дама. Пришла она съ намеренiемъ овладеть документами, которые хранились у васъ въ бюро. Открыла она бюро своимъ ключомъ. Я виделъ вашъ ключъ. На немъ нетъ следовъ отъ царапинъ, которыя мною замечены на замке бюро. Отсюда я заключаю, что она не была вашей сообщницей и пришла къ вамъ въ домъ съ целью васъ ограбить.

Профессоръ выпустилъ густой клубъ дыма и произнесъ:

- Это очень интересно и поучительно. Что же вы имеете сообщить еще? Разъ ужъ вы такъ хорошо проследили эту даму, то, значитъ, можете намъ сказать и то, что случилось съ нею потомъ?

Просто несчастный случай: она пришла сюда безъ оружiя, а убiйцы приходятъ всегда вооруженные. Испугавшись своего поступка, она бросилась вонь изъ кабинета, но она очутилась въ совершенно безпомощномъ положенiи. Во время борьбы со Смитомъ она потеряла пенсiю и поэтому различала предметы очень плохо: эта дама была очень близорука. Она бросилась бежать по корридору, воображая, что это тотъ же самый коррлдоръ, которымъ она пришла сюда. Оба корридора устланы циновкой, и ошибиться ей было легко. Она поняла свою ошибку слишкомъ поздно. Отступленiе было отрезано. Оставаться въ корридоре было также нельзя. Нужно было итти впередъ, и она пошла впередъ. Она поднялась по лестнице, отворила дверь и очутилась въ вашей комнате.

Старикъ сиделъ съ разинутымъ ртомъ, дико глядя на Гольмса. На его выразительномъ лице отражались изумленiе и страхъ. Онъ сделалъ, однако, надъ собою усилiя, пожалъ плечами и неискренно расхохотался.

- Очень тонко, очень тонко, мистеръ Гольмсъ, - сказалъ онъ, - но только въ вашей великолепной теорiи есть одинъ пробелъ. Вчера я целый день не выходилъ изъ своей спальни.

- Я знаю это, профессоръ Корамъ.

- Значитъ, вы хотите сказать, что я лежалъ на своей постели и не видалъ, какъ эта дама вошла въ комнату?

Профессоръ началъ пронзительно хохотать. Онъ всталъ съ кресла, глаза его сверкали, какъ угли.

- Вы сумасшедшiй! - закричалъ онъ, - вы говорите безумныя вещи! Я помогъ ей бежать? Ну, а где же она находится теперь?

- Она находится здесь, - сказалъ Гольмсъ, указывая на большой книжный шкапъ, стоявшiй въ углу комнаты.

- Вы правы! - воскликнула она на ломаномъ англiйскомъ языке, - вы правы, я здесь.

Женщина казалась черной отъ пыли. Все платье ея было облеплено паутиной. Лицо ея вполне соответствовало описанiю Гольмса: чего онъ не предсказалъ, такъ это развитаго, говорившаго объ упорстве характера, подбородка. Женщина стояла передъ нами, щурясь отъ света и стараясь разглядеть наши лица.

Въ фигуре ея было что-то благородное, внушающее почтенiе. Стэнли Гопкнисъ приблизился и объявилъ ей, что она арестована. Женщина величественнымъ жестомъ отстранила отъ себя инспектора. Старикъ-профессоръ следилъ за движенiями женщины съ явнымъ безпокойствомъ.

- Да, сэръ, я знаю, что лишилась правъ на свободу. Стоя въ шкафу, я слышала ваши разговоры и знаю, что вамъ известно все. Я признаю свою вину. Молодого человека убила я. Но вы, сэръ, правы, говоря, что убiйство не было предумышленнымъ. Я даже не знала, чемъ я его ударила, я не знала, что это ножъ. Я просто схватила первый попавшiйся предметъ, я была въ отчаянiи и старалась высвободиться. Я вамъ говорю правду, господа.

И действительно, женщина страшно побледнела. Лицо ея приняло пепельный оттенокъ. Она села на кровать, но продолжала говорить:

- У меня осталось очень мало времени, а мне нужно вамъ разсказать все, всю правду. Я - жена вотъ этого человека. Онъ не англичанинъ, а итальянецъ. Имени его я не назову.

- Боже тебя благослови, Анна! Боже тебя благослови! - воскликнулъ старикъ.

Она бросила на него взглядъ, исполненный глубокаго презренiя, и продолжала:

Я и такъ, переступивши порогъ этого проклятаго дома, отяготила свою душу грехомъ. Однако, и буду разсказывать, а то будетъ поздно... Я вамъ уже сказала, господа, что я жена этого человека. Въ день нашей свадьбы ему было пятьдесятъ летъ, а я была глупенькой двадцатилетней девочкой. Произошло это въ Италiи, въ одномъ университетскомъ городе, котораго я не назову.

- Боже тебя благослови, Анна! - снова воскликнулъ профессоръ!

- Мы принадлежали къ одному тайному обществу революцiоннаго характера. У насъ были товарищи. Былъ составленъ заговоръ на жизнь одного политическаго деятеля, и онъ былъ убитъ. Полицiя арестовала многихъ, и вотъ этотъ господинъ - продался и выдалъ своихъ товарищей, въ томъ числе и меня, свою жену. Все мы арестованы на основанiи его показанiи. Я была отправлена въ ссылку, а мой супругъ переселился въ Англiю и живетъ здесь подъ чужимъ именемъ. Предосторожность нелишняя, ибо если наше общество узнаетъ о томъ, что онъ здесь, ему не сдобровать.

Старика, дрожащими руками закурилъ папиросу.

- Я въ твоихъ рукахъ, Анна, но ты всегда хорошо относилась ко мне, - прошепталъ онъ.

этотъ человекъ былъ полной противоположностью моего мужа, и мой мужъ его ненавиделъ. Этотъ человекъ не участвовалъ въ заговоре. Онъ не признавалъ насилiя и отговаривалъ насъ отъ убiйства. Онъ писалъ мне письма по этому поводу, и эти письма могли бы его спасти на суде. Кроме того, я вела дневникъ, и изъ этого дневника также явствовала полная невиновность этого близкаго мне человека. Но мужъ мой укралъ и дневникъ и письма. Онъ изо всехъ силъ старался, чтобы Энрико былъ осужденъ на смерть. Это ему, правда, не удалось, но Энрико была, приговоренъ къ пожизненному заключенiю. Онъ еще и теперь томится, невинно осужденный, и ты знаешь объ этомъ, негодяй! Я щажу тебя въ то время, какъ ты не пощадилъ благороднейшаго изъ людей, человека, имя котораго ты недостоинъ произнести.

- Ты была всегда благородной женщиной, Анна, - сказалъ старикъ, закуривая новую папиросу.

Женщина хотела встать, но застонала и села снова.

- Мне пора кончить, - сказала она. - Отбывъ наказанiе, я поставила себе целью отыскать дневникъ и письма для того, чтобы реабилитировать беднаго Энрико. О томъ, что мой мужъ уехалъ въ Англiю, я знала. После поисковъ, продолжавшихся несколько месяцевъ, я открыла его местопребыванiе. О томъ, что мой дневникъ целъ, я уже знала. Еще сидя въ тюрьме, я получила отъ мужа письмо, въ которомъ онъ меня упрекалъ за измену, при чемъ цитировалъ буквально мой дневникъ.

Но я знала, что этотъ мстительный старикъ никогда не вернетъ мне дневника по доброй воле. И вотъ я решилась похитить то, на что я имела полное нравственное право. Я наняла агента, и онъ проникъ въ домъ моего мужа въ качестве личнаго секретаря. Это былъ твой второй секретарь, Сергiо, тотъ самый, который служилъ у тебя такъ недолго. Агенту удалось открыть, что нужные документы хранятся въ бюро. Онъ снялъ отпечатокъ съ замка и снабдилъ меня планомъ дома, сообщивъ при этомъ, что до полудня кабинетъ бываетъ почти всегда пустой, такъ какъ секретарь въ это время занимается съ мужемъ наверху. Я долго колебалась, но, наконецъ, набралась храбрости и отправилась добывать документъ. Мне это удалось, но какой ценой?

въ домъ профессора Корама. Я не знала, конечно, что онъ состоитъ у моего мужа секретаремъ.

- Ну такъ оно и есть! - воскликнулъ Гольмсъ: - вернувшись съ прогулки, секретарь сообщилъ объ этой встрече профессору. Онъ и умирая, сказалъ: "это была она". "Она", т.-е. женщина, о которой онъ только что говорилъ съ своимъ хозяиномъ.

- Не перебивайте меня, - повелительнымъ тономъ произнесла женщина: - когда молодой человекъ упалъ, я бросилась вонъ изъ комнаты, ошиблась дверью и очутилась въ спальне моего мужа. Онъ сталъ было мне угрожать, а я ему тогда объяснила, что выдамъ его товарищамъ. Поступила я такъ не потому, чтобы боялась ответственности, а потому, что мне была нужна свобода. Я должна была освободить невиннаго Энрико. Сергiо испугался. Онъ понялъ, что наши интересы совпадаютъ, и только по этой причине онъ и принялъ мою сторону. Онъ спряталъ меня въ этотъ вотъ шкапъ. Кормить меня онъ могъ, не возбуждая подозренiй прислуги, въ виду того, что онъ обедаетъ всегда одинъ, въ своей спальне. Мы уговорились такъ: какъ только полицiя уедетъ, я покину домъ ночью для того, чтобы никогда более не возвращаться. Но вы какъ-то проникли въ нашу тайну...

Женщина вынула изъ кармана небольшой пакетъ.

- Выслушайте мои последнiя слова, - торжественно произнесла она. - Этотъ пакетъ долженъ спасти Энрико. Я доверяю это дело вашей чести и вашей любви къ справедливости. Возьмите и передайте пакетъ въ итальянское посольство. А теперь я исполнила свой долгъ и....

И, бросившись къ женщине, онъ вырвалъ изъ ея рукъ маленькiй пузырекъ.

- Слишкомъ поздно! - прошептала, женщина, падая. - Слишкомъ поздно, я выпила ядъ, стоя въ шкапу. Голова кружится! - Я умираю! Помните, милостивый государь, о пакете...

* * *

Мы ехали назадъ въ Лондонъ.

- Дело это простое, но въ некоторыхъ отношенiяхъ поучительное! говорилъ Гольмсъ. - Вся исторiя вертелась около пенснэ. Едва ли бы намъ удалось открыть тайну, если бы умирающiй случайно не сорвалъ съ лица убiйцы это пенснэ. Стекла на этомъ пенснэ очень сильныя, и уже одно это указывало мне, что ихъ собственникъ, безъ помощи пенснэ, долженъ очутиться въ положенiи совершенно безпомощнаго слепца. Вы вотъ хотели меня уверить, что она прошла, ни разу не оступившись, по узенькой полоске травы, а я сказалъ тогда, какъ вы помните, что преступница выкинула очень мудреный фокусъ. Я ужо тогда былъ убежденъ, что это для нея было невозможно, разве что у нея были еще запасныя очки, но это редкiй случаи. Этимъ-то путемъ я и былъ наведенъ на гипотезу, что преступница, скрывается въ доме. Въ этомъ меня убеждало и сходство корридоровъ. Она могла запутаться и, вместо выхода, попасть въ спальню профессора. Я былъ поэтому настороже съ самаго начала; я внимательно осматривалъ спальню профессора, разыскивая места, где бы могъ спрятаться человекъ. Коверъ покрываетъ всю комнату и крепко прибить гвоздями. Изъ этого явствовало, что трапа искать нечего. Женщина могла скрываться за книгами. Въ старыхъ библiотекахъ, какъ вамъ известно, бываютъ такiе уголки. Самое главное, что мне удалось заметить, было следующее. Я заметилъ, что на полу были навалены кучи книгъ, а рядомъ съ ними полка стояла пустая. Я решилъ, что надо обратить вниманiе на этотъ пунктъ. Проследить преступницу было легко. Коверъ въ спальне темный, и наблюденiе не трудно. Я выкурилъ огромной количество прекрасныхъ папиросъ профессора и насыпалъ пеплу повсюду около подозрительнаго шкапа. Этотъ прiемъ простъ, но действителенъ. Уйдя изъ спальни профессора, я поймалъ мистриссъ Маркеръ и узналъ отъ ней, что профессоръ сталъ есть больше, чемъ прежде. Я разспрашивалъ старуху при васъ, Ватсонъ, но вы, кажется, не понимали цели моихъ разспросовъ. Ну, я и понялъ, что онъ кого-то тамъ въ своей спальне кормитъ. Когда мы вошли снова въ спальню, после завтрака, я нарочно опрокинулъ блюдо съ папиросами. Стоя на коленяхъ, я разсматривалъ полъ и увидалъ, что мой пепелъ раздавленъ, и что въ наше отсутствiе, кто-то выходилъ изъ шкапа... Однако, Гопкинсъ, мы прибыли уже на Чарингъ-Кроссъ; поздравляю васъ съ успешнымъ окончанiемъ дела. Вы, конечно, идете въ Скотландъ-Ярдъ, а намъ, Ватсонъ, надо побывать въ итальянскомъ посольстве.