Часы

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Часы (старая орфография)

Часы
(Повесть Дюкре-Дюминиля.)

Роберт был еще очень молод, когда лишился родителей. Оставшись сиротою, и притом в бедности, но получив хорошее воспитание и имея некоторые приятные таланты, возпользовался он ими, и начал обучать Музыке. Роберт был хорош собою и очень любезен: он пел со вкусом и мастерски играл на гитаре; ему не было недостатка в упражнении, и он был, так сказать, душею обществ, которые умели ценить дарования его. В числе ученых своих отличал он Полину, молодую сироту, воспитываемую старою теткою, которая любила ее, как дочь, Полина, с своей стороны, не равнодушно смотрела на своего учителя; таким образом сии молодые люди любили друг друга, не смея признаться во взаимной склонности. Сие продолжалось до кончины тетки. Тогда законный наследник, которому всегда было очень неприятно видеть издержки, делаемые доброю старухою для своей племянницы, вступил во владение и был так жестокосерд, что велел сей любезной девушке выехать из его дома. Полина, с заплаканными глазами, встретила Роберта, которой, по обыкновению, пришел к ней для преподания урока в Музыке: "Вы лишились одной ученицы, сказала она ему: состояние мое не позволяет мне более пользоваться вашими наставлениями, и я должна теперь сама трудиться, чтоб иметь пропитание. Я умею вышивать, и прибегну к этому маловажному таланту. Прошу вас постараться о доставлении мне работы, так как я была столько щастлива, что доставляла нам иногда учениц." - Как, сударыня! не ужьли родственник ваш так жестокосерд?... - "Родственник мой корыстолюбив и безчеловечен. Он получил наследство после матери своей - это очень натурально; но он гонит меня от себя и оставляет безо всякой помощи - это ужасно!"...

Роберт старается утешить нещастную Полину, просит ее пользоваться его уроками, и клянется ей в вечном почтении и приверженности, Полина, страстно любящая музыку, принимает наконец безкорыстное предложение своего учителя, с тем однако же условием, чтоб со временем заплатить за его труды, ибо она так разборчива и нежна, что никогда не согласилась бы употребить во зло драгоценные для сего Артиста минуты.

Полина наняла небольшую комнату, и там безпрестанно работая, не принимая никого, не имела она иного друга, хроме Роберта, не имела иного утешения, кроме посещения его и приятных разговоров. Такое короткое обхождение довело молодых людей до взаимных признаний. Они открыли друг другу склонность свою и, будучи ни от кого независимыми, начали скоро говорить о вечном союзе - о браке. Предложение сделал Роберт. Полина! сказал он ей: милая Полина! я обожаю тебя и, к несказанному щастию моему, вижу, что и тебе я не противен. Удостой принять мою руку. Все мое богатство состоит в моем таланте, но, с помощию его, можем мы жить пристойным образом. Есть ли ученица моя согласится сделаться моею повелительницею, то я почту себя щастливейшим из смертных. - "Роберт! предложение твое без сомнения лестно для меня; но тебе известны мои правила; ты знаешь, что я всегда почитала брак тяжелою цепью, которую обыкновенно одна жена носит. Домашния заботы, попечения о детях и капризы мущин ужасают молодую, робкую и чувствительную женщину. Ты меня любишь, Роберт! но кто поручится мне, что сердце твое не переменится? Безпокойства и хлопоты, сопряженные с недостаточным состоянием, разрывают часто и самые крепчайшия сердечные связи, и ты, может быть, станешь со временем упрекать меня союзом, которой будет тебе в тягость." - В тягость? мне, Полина! как могла ты это сказать? Возможно ли, чтоб я переменился и перестал любить женщину, любезнейшую сердцу моему? женщину, достойную олтарей? Нет, Полина! ты и сама и так обо мне думаешь, и столько знаешь меня, что верно отдаешь мне в сердце своем справедливость и не имеешь таких ненавистных подозрений. Удостой согласиться на благополучие мое, и тогда увидишь, что щастие твое пребудет навсегда единственным и сладчайшим предметом всех моих попечений и забот.

Полина, не меньше Роберта желавшая сего союза, скоро согласилась, но с тем договором, чтоб ей продолжать шить, и сею работою делать хотя небольшое пособие в хозяйстве. Роберт не хотел даже и слышать о сем условии, и говорил, что он не для того женится, чтоб заставить жену свою работать. Он доказал, что получает довольно доходу, для порядочного обоих их содержания. Полина не стала более упорствовать, и они обвенчались без всяких церемоний, под единым благоприятствованием любви и нежности.

Роберт, живший до женитьбы в маленькой комнате, нанял квартиру попросторнее; но у него не было почти никаких мебелей, и он начал покупать их по немногу, будучи не в состояний сделать вдруг большие издержки. Кроткая, верная, чувствительная Полина занималась хозяйством, между тем как Роберт ходил давать свои уроки и, не взирая на недостаточное состояние, были они щастливы по тому, что умели довольствоваться малым. Через год Полина родила прекрасную.девочку, которую сама стала кормить, и сей дар Природы увеличил блаженство их так, что к совершенству онаѵо недоставало им только порядочного до хода. У Роберта было, правда, довольно учеников; но Артисты сего рода получают весьма невеликую за труды свои плату. Иногда имел он много учеников, иногда мало; с некоторых даже не мог получить денег. Таким образом Роберт, сколько ни был бережлив и разчетлив, однакож никогда не мог приобрести себе ничего более, кроме как сколько нужно было ему на необходимые потребности жизни.

Он убрал очень опрятно скромное свое жилище; в нем не было одного только украшения, хотя и не совсем необходимого, но которое иметь у себя желал он страстно, а именно: столовых часов. Милая Полина! говорил он часто жене своей: думай обо мне, как хочешь; называй меня робенком; но признаюсь тебе, что часы на этом камине сделали бы мне несказанное удовольствие. Это вещь полезная и которая сверх того, делает большое украшение комнате. Не уже ли вечно не буду я в состояний купить себе часы?

Так говорил Роберт нежной своей подруге, и безпрестанно почтя твердил о сей толико желаемой им вещи, которую недостаточное его состояние не позволяло иметь ему. В одно утро Полина пошла со двора за некоторыми домашними потребностями; а Роберт, не имея в тот день в городе никакого дела, остался дома и занялся списыванием нот для учеников своих. В половине десятого часа Полина возвратилась и, отирая пот с лица своего, на котором изображалась живейшая радость, отступила на несколько шагов от удивления, увидя мужа своего. "Как! ты никуда не ходил, друг мой!" сказала она ему. - Никуда, милая! но к чему этот вопрос? - "Я хотела было"... - Ты тревожишься? - "Это правда; я не думала найти тебя дома, и желала сделать тебе приятное удивление' при возвращении твоем к обеду; но теперь.... Так и быть.... войди сюда!"

Полина сказала сии последния слова незнакомому человеку, которой дожидался на лестнице; он входит, держа в руках прекрасные столовые часы, ставит их на камин и откланивается. Что это значит? спросил изумленный Роберт. - "Ты сам видишь, отвечала Полина, улыбаясь: ты всегда желал иметь часы - не правда ли? и так вот тебе часы, мой друг! они твои." Но как это сделалось?.. - "Как не приятно мне, что ты хочешь все знать! Послушай, любезный Роберт: желая безмерно доставит тебе этот подарок, Полина твоя занималась тайно от тебя вышиванием разных вещей, которые продала за такую цену, что могла купить эту вещь. Не брани меня. Знаю, что я, выходя за тебя, обещалась не работать никогда на посторонних, но, друг мой! это совсем другое дело: я трудилась не для доставления себе пропитания, но для того, чтоб сделать тебе удовольствие. Эта вещь без сомнения будет для тебя драгоценна, милой мой, когда верная твоя Полина доставила ее тебе." - Женщина безподобная! несравненная Полина! как могла простираться так далеко твоя ко мне нежность? но когда же ты работала? Я видел тебя безпрестанно здесь, занимающуюся дочерью и хозяйством. - "Я работала только тогда, мой друг! когда не было тебя дома; но как скоро услышу, что ты идешь, то в ту же миуту прятала пяльцы, чтоб не подать тебе ни малейшого подозрения. О! я боялась тебя, как огня! Не знаю, как ты не приметил, что я всегда, встречая тебя, краснела. Работая для тебя, находила я неизъяснимую сладость в трудах моих!" - Милая Полина! какое небесное блаженство иметь такую подругу. - "Чтожь такое, мой друг? В моем поступке нет ничего чрезвычайного, ты честной и доброй человек, нет у тебя никаких страстей, нет тайных издержек; мудрено ли же, что я захотела доставить тебе это небольшое удовольствие? Как бы то ни было, наконец имеешь ты часы, мой друг! каковы они тебе кажутся?" - Прекрасны! прекрасны!... Что ты за них заплатила? - "Угадай." - Не знаю. - "Сто рублей." - Боже мой! какого труда стоило тебе выработать столько денег! - "Я работала более полугода, но с таким удовольствием!" - Полина!.... какая прекрасная вещь! как украсила она нашу комнату!... какая богатая позолота! Бьют ли они? - "Без сомнения, и ты скоро услышишь: теперь без пяти минут десять часов."

Люди светские, изобилующие во всем и привыкшие ко всему, с трудом поверят, чтобы разсудительной человек, каков был Роберт, мог так ребячиться и почти прыгать от радости, что имеет часы. Однакож это естественно всякому человеку, которой в первый раз получит несколько драгоценную вещь, и сия радость, может быть малодушная, всегда служит доказательством простого, откровенного и неизпорченного сердца.

Роберт, облокотясь на камин, дожидался с нетерпением, чтоб часы его стали бит. Пять минут кажутся ему целым веком, он считает их и, по изтечении последней минуты, вскрикивает, как настоящий робенок: часы хотят бить!

Часы пробили действительно десять часов. "Слышал ли ты? сказала Полина, улыбаясь: десять часов; теперь ровно два года, как в этот самой час родилась дочь твоя. Так точно; я родила ее в десять часов по утру. Какая щастливая нечаянность напомнила мне об этой блаженной минуте!" - Ах, Полина! перервал Роберт: этот час ознаменовала тогда Природа, а теперь любовь. Милая моя подруга! вот час сладчайший в моей жизни! Никогда не забуду, что я обязан им тебе. Полина моя! естьли когда нибудь нещастие, или смерть разлучат меня с тобою, пусть этот час напоминает мне всегда о красоте твоей, добродетелях и сладких минутах, которые услужливая нежность твоя умела доставлять мне! - "Друг мой! какая печальная мысль пришла тебе в голову? на что говорить о нещастии, о смерти!" - Полина! я могу тебя лишиться, и естьли это бедствие меня постигнет, я умру с отчаяния, - "Перестанешь ли ты огорчать себя и меня такими химерами? что это за дурачество?" - Правда, Полина! станем только заниматься щастием существовать друг для друга; но повторяю, клянусь тебе, что естьли бы я когда нибудь мог сделаться неверным тебе, или хотя мало огорчить тебя, то этот час да призовет меня к должности - к любви моей! - "Роберт! ты не имеешь нужды давать клятвы; я и без того уверена, что ты честнейший человек в свете, и больше любовник, нежели муж Полины." - Так! конечно я твой любовник, вопреки нравам нынешняго века; пускай смеются надо мною, но я останусь твоим любовником - вечно!

Супруги осыпали друг друга нежнейшими ласками и сладкия слезы умиления текли из глаз их, малютка бросилась в их объятия, и Природа усугубила силу любви. Как приятно, как мило видеть толь нежных супругов! Они небогаты - но любят, обожают друг друга, и малейшее внимание, или услужливость того или другого, крепит узел, связующий их. Какая трогательная картина! Увы! для чего должна она скоро перемениться? для чего буду я принужден описывать читателям произшествия печальные, горестные?... Но станем продолжать.

В первые дни Роберт не мог отойти от своих часов, и всякой раз,

В доме, где жили наши любовники-супруги? было несколько пустых комнат, которых долго никто не нанимал. Наконец Гжа. Дерсили, пригожая и весма богатая вдова, переехала в оные. Любопытство, свойственное всем в таких случаях, побуждало прочих постояльцев стараться увидеть сию новую соседку. Роберт, часто встречаясь с нею на лестнице, находил ее очень приятною, что весьма печалило Полину, для которой неизвестное мрачное предчувствие возвещало наступающее нещастие. Полина, разговаривая с Робертом, нарочно старалась выискивать недостатки в чертах лица Гжи. Дерсили; а Роберт, досадуя на несправедливость, которую приписывал он Полине, сердился и превозносил да небес красоту своей соседки.

Гжа. Дерсили жила под самою Робертовою комнатою; она часто слышала, как он играл на гитаре и пел, приятный вид и таланты молодого человека прельстили сию склонную к распутству женщину. Однажды, встретясь с ним на лестнице, сказала она ему: "Любезный сосед! извините мое любопытство, не вы ли играете на гитаре и поете? Я всякой день с несказанным удовольствием слушаю эту приятную музыку." - Точно так, сударыня! - "Я страстно люблю гитару, и очень бы желала найти учителя, которой бы захотел принять труд....." -- Я даю уроки, сударыня, и почел бы за особливое щастие иметь такую ученицу. - "Как! в самом деле вы даете уроки? Это безподобно!... иметь в одном доме... Пожалуйте же потрудитесь войти в мои комнаты. У меня есть гитара; но, помнится, без струн. Посмотрите, годится ли она? "

Роберт входит к Гже. Дерсили, исправляет и настроивает гитару, играет на ней, и соседка его восхищается, осыпает его вежливостями и похвалами: по её словам, он Орфей, Ангел! Наконец предлагает она ему очень большую цену за ею уроки, и делает с ним условие, чтоб он ходил к ней всякой день.

Полина с сердечною скорбию слышит о сем приращений доходов, которому Роберт напротив того радуется. Полина весьма предусмотрительна и, быв уверена, что Гжа. Дерсили есть распутная женщина, очень бы желала, чтоб муж её перестал посещать ее; во как это сделать? Роберт станет обвинять ее в ревности, к которой никогда не подавал он ей причины; Полина возмутит его спокойствие; нет, она не будет ничего говорить и станет только примечать поступки своего мужа.

Между тем проходит несколько месяцев. Роберт чрезвычайно доволен новою своею ученицею, которая успевает нарочито в Музыке. Он бывает у нее почти с утра до вечера; к ней часто съезжаются подобные ей женщины и молодые повесы. Все они ласкают Роберта и доставляют ему такого же разбора учениц, какова была Гжа. Дерсили; словом, Роберт попал в самое дурное общество. Он все еще любит Полину; но возвращается домой всегда с пасмурным видом и с мрачным расположениеѵи духа; спешит как можно скорее опять уйти: простота уборов смиренного жилища оскорбляет зрение его, привыкшее к блеску великолепных зал, в которых он ежедневно бывает. Нрав его очевидно переменяется: он не тот уже, которой был прежде; и Полина, тайно стенящая, решилась наконец предложить ему переменить квартиру, под предлогом тесноты. Роберт осердился. Что это за каприз? вскричал он: на что нам переезжать? Разве для того, что я имею в этом доме хороших учеников? или, чтоб заставить меня с угара до вечера бегать по городу? Я и так довольно тружусь. - "Друг мой!..." - Прошу тебя, Полина, не говори мне больше об этом никогда. Я вижу твои умыслы: знаю, что ты ненавидишь Гжу. Дерсили; а я тебе сказываю, что люблю ее; она мне нравится, и я нахожу ее прелестною. Сверх того знакомство с с нею снабжает меня деньгами, и мне кажется, что тебе не противно, когда я их приношу.

Полина замолчала, скрыв слезы свои, которые в отсутствии Роберта изобильно проливала. Между тем Гжа. Дерсили старалась всеми средствами развратить Роберта; но видя, что он принимает за шутки все её старания прельстить его и продолжает любить жену свою, переменила она план и вознамерилась оклеветать Полину, которая была единственною препоною её желаниям и жестоко оскорбляла её самолюбие явным презрением. В следствие сего сказала она однажды Роберту с веселым видом: "Этот молодой белокурой мущина, которой так часто у вас бывает, верно брат жены вашей? он удивительно как на нее похож!" - Какой молодой мущина, сударыня? - "Тот, которой всякой день по нескольку часов проводит с вашей Полиною. Знает ли он Музыку? Для чего не познакомите вы меня с ним? Может быть, он еще более придаст веселости нашим вечерам," - Я вас не понимаю..... Жена моя ни с кем не знается, и ни один молодой человек к ней не ходит, особливо без меня. - "Ах!.... как я неосторожна!... я право думала.... Может быть, это тайна, которая..... Но оставим это."

Гжа. Дерсили переменила разговор; а Роберт, возвратясь домой, спросил, не приходил ли кто без него? - "Никого не было, мой друг!" отвечала Полина. Роберт задумался; он был твердо уверен в добродетели жены своей; но в сердце его вкралась искра ревности, которая вскоре долженствовала произвести сильной пожар, В один вечер увидел он идущого с лестницы - из того этажа, где он жил - молодого белокурого человека - и затрепетал. К тому же услышал он голос жены своей, которая затворяла дверь, как будто проводив кого нибудь. Он входит, и задыхаясь от сильного волнения, спрашивает у Полины: кто сюда приходил? - "Никто не приходил, мой друг! но для чего делаешь ты мне всегда этот вопрос?" - Как! я сию минуту встретился на лестнице с каким-то мущиною. - "Так; это правда; какой-то молодой человек спрашивал Гжу. Дерсили. Он уже не в первой раз ошибается и приходит к нашим дверям". - Очень хорошо.... однакож мне известны все знакомые Гжи. Дерсили, и я уверяю тебя, что никогда не видал у нее этого молодого человека. - "Может быть, друг мой, но что значит этот вопрос и это смятение?.... Я ужасаюсь."

Роберт не отвечал ничего, и только ходил долго по комнате скорыми шагами, а наконец лег спать, не сказав ни слова бедной Полине, которая не могла понять, что с ним сделалось.

"Конечно вчера у вас обедали гости в то время, как мы с вами были у моей родственницы?" - Нет, сударыня! но кто вам это сказывал? - "Люди мои слышали в вашей комнате песни и громкой смех. Но какая же в этом беда? Жена ваша хорошо делает: она молода, прекрасна, для чего ей не веселиться? Я очень бы желала познакомиться с молодым человеком, которого почитала её братом: сегодня по утру он у нее пел, и должно признаться, что у него превосходной голос."

Гжа. Дерсили опять переменила разговор. Легковерный Роберт, кипя гневом, вошел к Полине и требовал от нее непременно, чтоб она сказала ему имя дерзновенного, который всякой день приходит к ней во время его отсутствия. Бедная Полина залилась слезами; она клянется в своей невинности и, видя, откуда поражал ее сей удар, уверяет его, что будет принуждена его оставит, естьли он не разорвет пагубного знакомства с Гжею. Дерсили. Роберт упорствует в том, что Гжа. Дерсили очень почтенная и любезная женщина. Ссора их продолжалась до глубокой ночи.

На другой день Гжа. Дерсили изъявляет Роберту сожаление свое о нем. "Я слышала, как вы шумели, сказала она ему: меня, право, это очень огорчило..... Однакож, по виду, жена ваша кажется такою доброю и тихою; но молодые женщины часто бывают так своенравны, что мужья не всегда могут быть расположены угождать их прихотям..... Я вчера видела на ней прекрасную розовую шляпку...." - Вы ошиблись, сударыня! у жены моей нет розовой шляпки. - "Вот, хорошо! вы станете со мною спорит; а я видела своими глазами. На что таите вы от друзей ваших подарки, которые делаете жене своей? это нехорошо."

действительно розовую шляпку, которой прежде никогда у нее не видал. Что это за убор? спросил он у Полины. - "Ты сам вчера мне его прислал; но ты был так сердит во весь вечер, что я не могла сыскать минуты поблагодарить тебя за этот подарок." - Что это за вздор, сударыня? я не присылал тебе никакого подарка. - "Как-же? вчера приходил сюда мальчик и сказал мне: вот, сударыня, шляпка, которую прислал вам Г. Роберт; он не хотел заносить ее к ученикам своим. Я думала....." - Какие басни! нет, сударыня, не думай меня обмануть; я знаю, что эту шляпку подарил тебе молодой человек.... - "Опять молодой человек! но не ужь ли в самом деле не ты мне ее прислал?..." - Не я, сударыня! еще раз тебе повторяю, что не я; и ты могла бы найти увертку получше этой, сказав мне на пример, что ты купила эту шляпу на выработанные деньги.

Опят сцена, опять страшной шум, на которой пришла Гжа. Дерсили, чтоб помирить супругов, желая показать себя доброю соседкою и услужливою приятельницею. "Стыдно, сказала она им, стыдно так ссориться.... Вы виноваты, Гжа. Роберт! муж ваш так тих и добр! вам бы должно стараться угождать ему и делать его щастливейшим из смертных."

Присутствие Гжи. Дерсили усугубляет огорчение Полины, которая не скрывает от нее своих подозрений и просит ее, не принимать впредь труда посещать ее, Роберт, напротив того, заклинает ее приходить ежеминутно, и Гжа. Дерсили уходит, говоря ему: " Ах! Бог мой! какая у тебя злая жена'"

Под вечер Роберт оставляет Гжу. Дерсили, чтоб идти к другим ученикам, и находит на лестнице записку, худо запечатанную, в которой читает следующне:

"Полина! беги от своего мужа, которой рано, или поздно узнает связь нашу; спеши к любовнику, тебя обожающему, и которого удостоиваешь ты любить взаимно. Завтра, в десять часов по полудни, будет дожидаться тебя у ворот карета , в которой найдешь ты любовника своего; и мы удалимся от ревнивых и завистливых."

"П. П. Надень розовую шляпку, которую я тебе подарил, и надень ее как можно глубже, чтоб никто не мог тебя узнать. Прости; ты не увидишь меня прежде той минуты, которой должна соединить нас навеки."

"Не вы ли, сударь , спросил у него Роберт, потеряли эту записку, и не от того ли так тревожитесь? " - Ах! так точно, сударь.... - "Постойте немного: знаете ли вы меня?" - Вы конечно Г. Роберт? - "Так, сударь и без сомнения вы должны чувствовать, какого рода удовольствия я от вас требую". - Перестаньте, Г. Роберт, вы верно шутите; за безделицу! за шалость молодого человека!... - "Вы называете это безделицею!"...

Молодой человек побежал с лестницы так скоро, что Роберт не мог его догнать и скоро потерял его из виду. Он возвращается не домой, но к Гже. Дерсили, бледный, почти бездыханный, так что насилу мог выговоришь: "Прочитайте , сударыня! "

Гжа. Дерсили, прочитав записку, вскричали: "Боже мой! это ужасно!... замужняя женщина, мать!..."

Роберт не хотел идти домой: Гжа. Дерсили велела приготовить для него постелю, и он провел тут ночь, терзаемый жесточайшим отчаянием.

По утру написал он коротенькую записку к Полине, которую отсутствие Робертово несказанно безпокоило, следующого содержания:

"Жена, недостойная моего имени! вероломная Полина, которую гнусный порок наконец поработил себе! я имею ясное доказательство твоих преступлений!... Нам не льзя более жить вместе; надобно непременно, чтоб один из нас выехал из дому; избирай! Я останусь у приятельницы моей, Гжи. Дерсили, до тех пор, пока ты на что нибудь решишься."

перед женщиною, которая тебя погубила, которая похитила у тебя сердце твоего супруга? Он теперь у нее; она напаяет его желчию против тебя и удержит у себя до тех пор, пока выедешь ты из дому. Оставь этот дом, Полина! оставь неблагодарного, и дай ему время узнать твою невинность; но возьми с собою дочь свою: не оставляй им сего живого подобия красоты твоей и добродетели. Пусть непостоянный плачет в свою очередь и пусть крушится он долго о лишении матери и милого дитяти!

Так разсуждала Полина, и таково было принятое ею намерение. Она берет малютку свою на руки и приказывает в ответ Роберту с человеком, принесшим записку, что она от него навеки удаляется, ничего не требует, и берет с собою только дочь хотя для некоторого услаждения горестей своих. "Скажи ему, примолвила она, заливаясь слезами: скажи ему, что он со временем отдаст мне справедливость, и что я желаю ему щастия, естьли может он быть щастливым, сделав Полину свою злополучной!"

Полина выходит из дому; Гжа. Дерсили торжествует и старается потушить в сердце Роберта последнюю искру любви к нещастной его супруге, доказывая ему новыми клеветами вероломство её; но не смотря на все усилия, не могла она ни мало разсеять печали и глубокой задумчивости его, хотя и не пускала его от себя целые два дни.

сделалось печальною и единообразною пустынею. Роберт кидает устрашенный взгляд на предметы, окружающие его. Тщетно ищет он Полины; ее нет уже там!

Однажды, поутру, Гжа. Десили входит к нему в самом щегольском утреннем платье. За нею несут завтрак для двух человек. Необыкновенные взгляды и ужимки её показывают, что она имеет некоторые намерения в разсуждении Роберта. "Что это значит? сказала она ему, опять томные глаза? опять не спал?.... Долго ли тебе сокрушаться о женщине, не достойной внимания честного человека? Какое малодушие! Ты имеешь тысячу способов утешиться: разве одно женщин на свете? Посмотри на меня: к лицу ли я сего дня причесана? не ужь-ли ты думаешь, что я не способна утешить друга?.... Будь же повеселее, смейся; резвись со мною. Я требую этого непременно: слышишь ли?"

В глазах Ржи. Дерсили блистал такой огонь, что Роберт изумился и смотрел на нее пристально; она заключила из сего, что он находит ее прелестною и удвоила безстыдство. Роберт, не видав ее прежде никогда толь наглою, вышел наконец из терпения, и сказал ей с неудовольствием: "Эх, сударыня! разве забыли вы, что я люблю боготворю Полину, не взирая на её проступки? Все здесь мне ее напоминает: а вот часы, которые она мне подарила, сама теперь, оставленная жестокосердым супругом, проливает, может быть, горькия слезы отчаяния!" - Какая мысль! Скажи лучше, что она утешается с тем пригожим молодым человеком.... Но он меня не слушает, все глядит на свои часы, как будто никогда их не видывал.

Роберт действительно смотрел пристально на часы, которые, как нарочно, в самую сию минуту пробили десять часов. "Боже мой! вскричал он, встав опрометью со стула: вот час рождения моей дочери! Дочь моя и Полина!..... Так! вот час, в которой я клялся быть ей вечно нежным и страстным! Бедоносные часы! сколь жестоко укорили вы меня в моей лютости!... Нет, я не верю, чтоб Полина была преступница - это не возможно. Полина! где ты? Возвратись в объятия твоего супруга!"

Роберт бегает по улицам, повторяя: "Нет, она не виновата; ее оклеветали, очернили; безчинные со мною поступки Гжи. Дерсили открыли мне глаза; я вижу наконец адские происки этой развратной женщины. Но естьли Полина и сделала проступок, я прощаю ее, и прощаю от чистого сердца. Я сам не больше ли в тысячу раз виновнее, оставя ту, которая так долго составляла все блаженство мое?"

Погрузясь в сии размышления, увидел он себя на пространном поле, подле человека, лежащого на земле и плавающого в крови своей. Роберт всматривается в лицо его, которое показалось ему знакомым. "Боже мой! вскричал он наконец: это тот молодой ветреник, которой обезчестил Полину!" - Это вы, Г. Роберт? прерывает молодой человек, открыв умирающие глаза: посмотрите, до какого состояния довело меня распутство: я дрался на поединке, и умираю.... Но прежде хочу по крайней мере возвратить честь вашей супруге: она невинна! - "Невинна?" - Да! гнусная Дерсили склонила меня принять на себя роль, которую я играл. Супруга ваша меня не знает; она не более двух, или трех раз меня видела, когда я нарочно приходил к ней спрашивать о Гже. Дерсили. Розовая шляпка была послана к ней нами будто от вас, и записка, которую вы читали, была с умыслу подкинута на лестнице, чтоб попалась вам в глаза. - "Нещастный!" - Ах! довершите лишить меня жизни! Вы имеете на это право; но по крайней мере умру я несколько спокойнее, оправдав любезную Полину, почтеннейшую и злополучнейшую из женщин.

Молодой человек изпустил дух после сего признания. Отчаянный Роберт требует Полины у всей Природы. Ему не известно убежище её; нещастный бегает по всему городу, по всем предместиям, спрашивает у всех о жене своей, о дочери: его щитают безумным, и никто ему не отвечает.

"Скажите мне, сударь, не Гжу ли Роберт выищете?" - Так точно, возврати мне жизнь, возврати ее! - "Она, сударь, живет у меня со времени своего нещастия. Вы меня не узнали; я однакож часто к вам хаживала с ягодами и со всякою мелочью. Однажды по утру пришед к вам, увидела я супругу вашу в слезах; она вверила мне свои горести: я предложила ей свою квартиру, и с тех пор она у меня." - Ради Бога! скажи мне, где ты живешь? - "Ступайте за мною."

Добрая старушка ведет Роберта через пять этажей на чердак, где горестнейший предмет поражает зрение его: Полина бледная, утопающая в слезах, лежала на скамье и держала дочь свою, которая, казалось, хотела утешить ее, лаская своими рученками. Темная и вонючая лошадка освещала сию картину бедности и скорби.

Роберт бросается к Полине, называет ее супругою своею, прижимает ее к сердцу. "Полина! говорит он с нежнейшим чувством: Полина моя! узнай своего жестокого, безразсудного супруга, которой однакож искренно разкаевается, и умрет у ног твоих, естьли ты не простишь его!" - Чего вы " - "Твоей любви и моего прощения!" - Как могу я верить такой скорой перемене вашего сердца? Я готовилась умереть, оставьте меня, пусть буду я жертвою несправедливых ваших подозрений! - "Мой ненавистные подозрения изчезли; я узнал наконец, что гнусная Дерсили всему причиною. Мне известна твоя добродетель, твоя невинность; и я прошу тебя, заклинаю возвратить мне мою супругу, так как я возвращаю тебе мужа." - Правду ли ты говоришь, Роберт?...... Не мечта ли обольщает ослабевшия мои чувства? -- "Ах! как желал бы я, чтоб проступок мой был мечта!" - Роберт!... спеши!... в мои объятия.

Роберт немедленно ведет к себе Полину и дочь свою. Он разточает нежнейшия попечения бедной матери, и на другой же день переезжает из дому, чтоб навсегда удалиться от ненавистной Дерсили, которая очень удивилась, узнав, что безчестные хитрости её обнаружились. Спустя несколько времени Полиция открыла еще другия подобные дела сей порочной женщины, и сыскала ей такое место, из которого не могла она более вредить обществу.

покорен, и сделался по прежнему щастлив. Он часто смотрел на часы, говоря жене своей: "Полина! эти часы напоминали мне мои клятвы; они дали мне почувствовать мое преступление? и я обязан им теперешним моим блаженством!".....