Граф Монте-Кристо.
Часть третья.
XVII. Майор Кавальканти

XVII. Майор Кавальканти

Ни граф, ни Батистен не лгали, сообщая Альберу о визите луккского майора, из-за которого Монте-Кристо отклонил приглашение на обед.

Только что пробило семь часов, и прошло уже два часа с тех пор, как Бертуччо, исполняя приказание графа, уехал в Отейль, когда у ворот остановился извозчик, и словно сконфуженный, немедленно отъехал, высадив человека лет пятидесяти двух, облаченного в один из тех зеленых сюртуков с черными шнурами, которые, по-видимому, никогда не переведутся в Европе. На приехавшем были также широкие синие суконные панталоны, высокие, еще довольно новые, хоть и несколько тусклые сапоги на слишком, пожалуй, толстой подошве, замшевые перчатки, шляпа, напоминающая головной убор жандарма, и черный воротник с белой выпушкой, который можно было бы принять за железный ошейник, если бы владелец не носил его по доброй воле. Личность в таком живописном костюме позвонила у калитки, осведомилась, живет ли в доме No 30 по авеню Елисейских полей граф Монте-Кристо, и, после утвердительного ответа привратника, вошла в калитку, закрыла ее за собой и направилась к крыльцу.

Батистен, заранее получивший подробное описание внешности посетителя и ожидавший его в вестибюле, узнал его по маленькой острой голове, седеющим волосам и густым белым усам, - и не успел тот назвать себя расторопному камердинеру, как уже о его прибытии было доложено Монте-Кристо.

Чужестранца ввели в самую скромную из гостиных. Граф уже ожидал его там и, улыбаясь, пошел ему навстречу.

-- А, любезный майор, - сказал он, - добро пожаловать. Я вас ждал.

-- Неужели? - спросил приезжий из Лукки. - Ваше сиятельство меня ждали?

-- Да, я был предупрежден, что вы явитесь ко мне сегодня в семь часов.

-- Что я к вам явлюсь? Предупреждены?

-- Вот именно.

-- Тем лучше; по правде говоря, я боялся, что забудут принять эту предосторожность.

-- Какую?

-- Предупредить вас.

-- О нет!

-- Но вы уверены, что не ошибаетесь?

-- Уверен.

-- Ваше сиятельство сегодня в семь часов ждали именно меня?

-- Именно вас. Впрочем, мы можем проверить.

-- Нет, если вы меня ждали, - сказал приезжий из Лукки, - тогда не стоит.

-- Но почему же? - возразил Монте-Кристо.

-- Послушайте, - сказал Монте-Кристо, - ведь вы маркиз Бартоломео Кавальканти?

-- Бартоломео Кавальканти, - обрадованно повторил приезжий из Лукки, - совершенно верно.

-- Отставной майор австрийской армии?

-- Разве я был майором? - робко осведомился старый воин.

-- Да, - сказал Монте-Кристо, - вы были майором. Так называют во Франции тот чин, который вы носили в Италии.

-- Хорошо, - ответил приезжий из Лукки, - мне-то, вы понимаете, безразлично...

-- Впрочем, вы приехали сюда не по собственному побуждению, - продолжал Монте-Кристо.

-- Ну еще бы!

-- Вас направили ко мне?

-- Да.

-- Добрейший аббат Бузони?

-- Да, да, - радостно воскликнул майор.

-- И вы привезли с собой письмо?

-- Вот оно.

-- Ну, вот видите! Давайте сюда!

И Монте-Кристо взял письмо, распечатал его и прочел. Майор смотрел на графа выпученными, удивленными глазами; взгляд его с любопытством окидывал комнату, но неизменно возвращался к ее владельцу.

-- Так оно и есть... аббат пишет... "майор Кавальканти, знатный луккский патриций, потомок флорентийских Кавальканти, - продолжал, пробегая глазами письмо, Монте-Кристо, - обладающий годовым доходом в полмиллиона..."

Монте-Кристо поднял глаза от письма и отвесил поклон.

-- Полмиллиона! - сказал он. - Черт возьми, дорогой господин Кавальканти!

-- Разве там написано полмиллиона? - спросил приезжий из Лукки.

-- Что ж, пусть будет полмиллиона, - сказал приезжий из Лукки, - но, честное слово, я не думал, что цифра будет так велика.

-- Потому что ваш управляющий вас обкрадывает; что поделаешь, дорогой господин Кавальканти, это наш общий удел!

-- Вы открыли мне глаза, - серьезно заметил приезжий из Лукки, - придется прогнать негодяя.

Монте-Кристо продолжал:

-- "Для полного счастья ему недостает только одного".

-- Боже мой, да! Только одного! - сказал со вздохом приезжий из Лукки.

-- "Найти обожаемого сына".

-- Обожаемого сына!

-- "Похищенного в детстве врагом его благородной семьи или цыганами".

-- В пятилетнем возрасте, сударь! - сказал с тяжким вздохом приезжий из Лукки, возводя глаза к небу.

-- Несчастный отец! - сказал Монте-Кристо. Потом продолжал читать: - "Я вернул ему надежду, я вернул ему жизнь, граф, сообщив, что вы можете помочь ему найти сына, которого он тщетно ищет вот уже пятнадцать лет".

Приезжий из Лукки взглянул на Монте-Кристо с каким-то смутным беспокойством.

-- Я могу это сделать, - ответил Монте-Кристо.

Майор выпрямился.

-- А, - сказал он, - значит, все в письме оказалось правдой?

-- Неужели вы сомневались в этом, дорогой господин Бартоломео?

-- Нет, нет, ни одной минуты! Что вы! Такой серьезный человек, в духовном сане, как аббат Бузони, не позволил бы себе подобной шутки, но вы еще не все прочли, ваше сиятельство.

-- Ах да, - сказал Монте-Кристо, - имеется еще приписка.

-- Да... - повторил приезжий из Лукки, - приписка...

-- "Чтобы не затруднять майора Кавальканти переводом денег из одного банка в другой, я посылаю ему на путевые расходы чек на две тысячи франков и перевожу на него сумму в сорок восемь тысяч франков, которую вы оставались мне должны".

-- Так, - сказал граф.

-- Он сказал мне, - пробормотал приезжий из Лукки. - Так что... граф... - продолжал он.

-- Так что? - спросил Монте-Кристо.

-- Так что приписка...

-- Что приписка?..

-- Принята вами так же благосклонно, как и все письмо?

-- Разумеется. У нас свои счеты с аббатом Бузони; я в точности не помню, должен ли я ему именно сорок восемь тысяч ливров, но несколько лишних ассигнаций в ту или другую сторону нас не обеспокоят. А что, вы придавали большое значение этой приписке, дорогой господин Кавальканти?

-- Должен вам признаться, - отвечал приезжий из Лукки, - что, вполне доверяя подписи аббата Бузони, я не запасся другими деньгами; так что, если бы мои надежды на эту сумму не оправдались, я оказался бы в Париже в очень затруднительном положении.

-- Полно, разве такой человек, как вы, может где-либо попасть в затруднительное положение? - сказал Монте-Кристо.

-- Но если никого не знаешь... - заметил приезжий из Лукки.

-- Зато вас все знают.

-- Да, меня знают, так что...

-- Я вас слушаю, дорогой господин Кавальканти.

-- Так что вы вручите мне эти сорок восемь тысяч ливров?

-- По первому вашему требованию.

Майор вытаращил глаза от изумления.

-- Да присядьте же, пожалуйста, - сказал Монте-Кристо, - право, я не знаю, что со мной... Я держу вас на ногах уже четверть часа.

-- Помилуйте!

Майор придвинул кресло и сел.

-- Разрешите что-нибудь предложить вам, - сказал граф, - рюмку хереса, портвейна, аликанте?

-- У меня найдется отличное. И кусочек бисквита, не правда ли?

-- И кусочек бисквита, раз уж вы настаиваете.

Монте-Кристо позвонил. Явился Батистен.

Граф подошел к нему.

-- Ну что?.. - тихо спросил он.

-- Молодой человек уже здесь, - ответил так же тихо камердинер.

-- Отлично; куда вы его провели?

-- В голубую гостиную, как велели ваше сиятельство.

-- Превосходно. Подайте бутылку аликанте и бисквиты.

Батистен вышел.

-- Право, сударь, - заметил приезжий из Лукки, - я очень смущен, что доставляю вам столько хлопот.

-- Ну что вы! - сказал Монте-Кристо.

Батистен вернулся, неся вино, рюмки и бисквиты.

Граф наполнил одну рюмку, а в другую налил только несколько капель того жидкого рубина, который заключала в себе бутылка, вся покрытая паутиной и прочими признаками, красноречивее свидетельствующими о возрасте вина, чем морщины о годах человека.

Майор не ошибся в выборе: он взял полную рюмку и бисквит.

Граф приказал Батистену поставить поднос рядом с гостем, который сначала едва пригубил вино, потом сделал одобрительную гримасу и осторожно обмакнул в рюмку бисквит.

-- Итак, сударь, - сказал Монте-Кристо, - вы жили в Лукке, были богатым человеком, благородного происхождения, пользовались всеобщим уважением, у вас было все, чтобы быть счастливым?

-- Все, ваше сиятельство, - отвечал майор, поглощая бисквит, - решительно все.

-- И для полного счастья вам недоставало только одного?

-- Только одного, - ответил приезжий из Лукки.

-- Ах, - сказал почтенный майор, беря второй бисквит, - этого мне очень не хватало.

Он поднял глаза к небу и сделал попытку вздохнуть.

-- Теперь скажите, дорогой господин Кавальканти, - сказал Монте-Кристо, - что это за сын, о котором вы так тоскуете? Ведь мне говорили, что вы холостяк.

-- Все это думали, - отвечал майор, - и я сам...

-- Да, - продолжал Монте-Кристо, - и вы сами не опровергали этого слуха. Грех юности, который вы хотели скрыть.

Приезжий из Лукки выпрямился в своем кресле, принял самый спокойный и почтенный вид и при этом скромно опустил глаза - не то для того, чтобы чувствовать себя увереннее, не то, чтобы помочь своему воображению; в то же время он исподлобья поглядывал на графа, чья застывшая на губах улыбка свидетельствовала все о том же доброжелательном любопытстве.

-- Да, сударь, - сказал он, - я хотел скрыть эту ошибку.

-- Не ради себя, - сказал Монте-Кристо, - мужчинам это не ставится в вину.

-- Нет, разумеется, не ради себя, - сказал майор, с улыбкой качая головой.

-- Но ради его матери, - сказал граф.

-- Ради его матери! - воскликнул приезжий из Лукки, принимаясь за третий бисквит. - Ради его бедной матери!

-- Да пейте же, пожалуйста, дорогой господин Кавальканти, - сказал Монте-Кристо, наливая гостю вторую рюмку аликанте. - Волнение душит вас.

-- Ради его бедной матери! - прошептал приезжий из Лукки, пытаясь силой воли воздействовать на слезную железу, дабы увлажнить глаза притворной слезой.

-- Она принадлежала, насколько я помню, к одному из знатнейших семейств в Италии?

-- Патрицианка из Фьезоле, граф!

-- И ее звали?..

-- Вы желаете знать ее имя?

-- Бог мой, - сказал Монте-Кристо, - можете не говорить; оно мне известно.

-- Вашему сиятельству известно все, - сказал с поклоном приезжий из Лукки.

-- Олива Корсинари, не правда ли?

-- Маркиза?

-- Маркиза!

-- И, несмотря на противодействие семьи, вам в конце концов удалось жениться на ней?

-- В конце концов удалось.

-- И вы привезли с собой все необходимые документы? - продолжал Монте-Кристо.

-- Какие документы? - спросил приезжий из Лукки.

-- Да ваше брачное свидетельство и метрику сына.

-- Метрику сына?

-- Метрику Андреа Кавальканти, вашего сына; разве его зовут не Андреа?

-- Кажется, да, - сказал приезжий из Лукки.

-- То есть как это кажется?

-- Видите, я не смею этого утверждать, он так давно исчез.

-- Вы правы, - сказал Монте-Кристо. - Но документы у вас с собой?

-- Граф, я должен вам с прискорбием заявить, что, не будучи предупрежден о необходимости запастись этими документами, я не позаботился взять их с собою.

-- Черт возьми! - сказал Монте-Кристо.

-- Разве они так нужны?

-- Необходимы!

Приезжий из Лукки почесал лоб.

-- A, per Вассо! - сказал он. - Необходимы!

-- Разумеется, а вдруг здесь возникнут какие-нибудь сомнения в том, действителен ли ваш брак, законно ли рождение вашего сына?

-- Вашему сыну это было бы крайне неприятно.

-- Это было бы для него роковым ударом.

-- Из-за этого он может потерять великолепную невесту.

-- О, peccato! [как жаль - ит.]

-- Во Франции, понимаете ли, на это смотрят строго; здесь нельзя, как в Италии, пойти к священнику и заявить: "Мы любим друг друга, повенчайте нас". Во Франции установлен гражданский брак, а для совершения гражданского брака нужны документы, удостоверяющие личность.

-- Вот беда, у меня нет этих документов.

-- Хорошо, что они есть у меня, - сказал Монте-Кристо.

-- У вас?

-- Да.

-- Они у вас есть?

-- Есть.

-- Вот уж действительно, - сказал приезжий из Лукки, который, видя, что отсутствие бумаг лишает его путешествие всякого смысла, испугался, как бы это упущение не вызвало затруднений в вопросе о сорока восьми тысячах, - вот уж действительно это большое счастье. Да, - продолжал он, - это большое счастье: ведь я об этом и не подумал.

-- Еще бы, охотно вам верю; обо всем не подумаешь. Но на ваше счастье, аббат Бузони об этом подумал.

-- Уж этот милый аббат!

-- Предусмотрительный человек.

-- Замечательный человек, - сказал приезжий из Лукки, - и он вам переслал их?

-- Вот они.

Приезжий из Лукки в знак восхищения молитвенно сложил руки.

-- Вы венчались с Оливой Корсинари в церкви Святого Павла в Монте-Каттини; вот удостоверение священника.

-- А вот свидетельство о крещении Андреа Кавальканти, выданное священником в Саравецце.

-- Все в порядке, - сказал майор.

-- В таком случае возьмите эти бумаги, мне они не нужны; передайте их вашему сыну, у него они будут в сохранности.

-- Еще бы!.. Если бы он их потерял...

-- Да? Если бы он их потерял? - спросил Монте-Кристо.

-- Ну, пришлось бы писать туда, - сказал приезжий из Лукки, - и очень долго доставать новые.

-- Да, это было бы трудно, - сказал Монте-Кристо.

-- Почти невозможно, - ответил приезжий из Лукки.

-- Я очень рад, что вы понимаете ценность этих документов.

-- Я считаю, что они просто неоценимы.

-- Теперь, - сказал Монте-Кристо, - что касается матери молодого человека...

-- Что касается матери молодого человека... - с беспокойством повторил майор.

-- Что касается маркизы Корсинари...

-- Боже мой! - сказал приезжий из Лукки, под ногами которого вырастали все новые препятствия, - неужели она может понадобиться?

-- Нет, - сказал Монте-Кристо. - Впрочем, ведь она...

-- Да, да... она...

-- Отдала дань природе...

-- Увы, да, - подхватил приезжий из Лукки.

-- Я это знал, - продолжал Монте-Кристо, - уже десять лет, как она умерла.

-- И я все еще оплакиваю ее смерть, - сказал приезжий из Лукки, вытаскивая из кармана клетчатый платок и вытирая сначала левый глаз, а затем правый.

эти истории с цыганами, которые крадут детей, у нас не в моде. Он у вас воспитывался в провинциальном коллеже, а теперь вы желаете, чтобы он завершил свое образование в парижском свете. Поэтому вы и покинули Виа-Реджо, где вы жили после смерти вашей жены. Этого будет вполне достаточно.

-- Вы так полагаете?

-- Конечно.

-- Тогда все прекрасно.

-- Если бы откуда-нибудь возникли слухи об этой разлуке...

-- Что же я тогда скажу?

-- Что вероломный воспитатель, продавшийся врагам вашей семьи...

-- То есть этим Корсинари?

-- Конечно... похитил ребенка, чтобы ваш род угас.

-- Правильно, ведь он единственный сын.

-- А теперь, когда мы обо всем сговорились, когда вы освежили ваши воспоминания и они уже вас не подведут, вы, надеюсь, догадываетесь, что я приготовил вам сюрприз?

-- Приятный? - спросил приезжий из Лукки.

-- Я вижу, - сказал Монте-Кристо, - что нельзя обмануть глаз и сердце отца.

-- Гм! - пробормотал майор.

-- Кто-нибудь уже проговорился вам или, вернее, вы догадались, что он здесь?

-- Кто здесь?

-- Ваше дитя, ваш сын, ваш Андреа.

-- Я догадался, - ответил приезжий из Лукки с полным хладнокровием. - Так он здесь?

-- Здесь, рядом, - сказал Монте-Кристо, - когда мой камердинер приходил сюда, он доложил мне о нем.

-- Превосходно! Превосходно! - сказал майор, расправляя при каждом возгласе петлицы своей венгерки.

-- Дорогой господин Кавальканти, - сказал Монте-Кристо, - ваше волнение мне понятно. Надо дать вам время прийти в себя; кроме того, я хотел бы приготовить к этой счастливой встрече и молодого человека, который, я полагаю, обуреваем таким же нетерпением, как и вы.

-- Ну так вот, через каких-нибудь четверть часа мы предстанем перед вами.

-- Так вы приведете его ко мне? Вы так добры, что хотите сами мне его представить?

-- Нет, я не хочу становиться между отцом и сыном; но не беспокойтесь: даже если бы голос крови безмолвствовал, вы не сможете ошибиться: он войдет в эту дверь. Это красивый молодой человек, белокурый, пожалуй, даже слишком белокурый, с приятными манерами; впрочем, вы сами увидите.

-- Кстати, - сказал майор, - я, знаете ли, взял с собой только две тысячи франков, которые я получил через посредство добрейшего аббата Бузони. Часть из них я потратил на дорогу, и...

-- И вам нужны деньги... это вполне естественно, дорогой господин Кавальканти. Вот вам для ровного счета восемь тысячефранковых билетов.

Глаза майора засверкали, как карбункулы.

-- Значит, за мной еще сорок тысяч франков, - сказал Монте-Кристо.

-- Может быть, ваше сиятельство желает получить расписку? - спросил майор, пряча деньги во внутренний карман своей венгерки.

-- Зачем? - сказал граф.

-- Да как оправдательный документ при ваших расчетах с аббатом Бузони.

-- Вы дадите мне общую расписку, когда получите остальные сорок тысяч франков. Между честными людьми эти предосторожности излишни.

-- Да, верно, между честными людьми, - сказал майор.

-- Еще одно слово, маркиз.

-- К вашим услугам.

-- Вы разрешите мне дать вам небольшой совет?

-- Еще бы! Прошу вас!

-- Было бы неплохо, если бы вы расстались с этим сюртуком.

-- В самом деле? - сказал майор, не без самодовольства оглядывая свое одеяние.

-- Да, такие еще носят в Виа-Реджо, но в Париже, несмотря на всю свою элегантность, этот костюм уже давно вышел из моды.

-- Это досадно, - сказал приезжий из Лукки.

-- Но что же я буду носить?

-- То, что найдется у вас в чемоданах.

-- Как в чемоданах? У меня с собой только дорожный мешок.

-- Вот потому-то...

-- Но вы человек предусмотрительный и отправили свои вещи вперед. Они вчера прибыли в гостиницу Принцев, на улице Ришелье, где вы заказали себе помещение.

-- Значит, в чемоданах?..

-- Я полагаю, вы распорядились, чтобы ваш камердинер уложил в них все необходимое: штатское платье, мундиры. В особо торжественных случаях надевайте мундир, это очень эффектно. Не забывайте ордена. Во Франции над ними посмеиваются, но все-таки носят.

-- А теперь, - сказал Монте-Кристо, - когда ваше сердце закалено для глубоких волнений, приготовьтесь, господин Кавальканти, увидеть вашего сына Андреа.

И, с обворожительной улыбкой поклонившись восхищенному майору, Монте-Кристо исчез за портьерой.