| Автор: | Жаколио Л., год: 1893 |
| Категория: | Роман |
VI
Дон Хосе Трухильо. - Гроляр у прокурора. - Соревнование старых друзей. - Последний маневр. - Гость Гроляра. - Вилла. - Приглашенные Гроляра. - Недоверие Альбера. - Обвинение. - Признание. - Показание.
Между тем Гроляр не терял времени. Ему удалось не только познакомиться с Альбером Прево-Лемером, но даже втереться в его доверие. Мотаясь по всем трактирам и другим подобным заведениям, пользующимся дурной славой, где постоянно можно было встретить Альбера, напиваясь с ним вместе и проигрывая ему почти каждый вечер более или менее порядочную сумму, дон Хосе Трухильо завоевал себе не только симпатию, но и уважение прокутившегося и совершенно сбившегося с пути Альбера Прево-Лемера, нимало не подозревавшего в этом плантаторе с острова Куба старого сыщика Гроляра.
Понятно, что цель последнего была заманить сына банкира в ловушку и затем выманить у него признание.
Но последний, хотя и не отличался большим умом, держался с разумной осторожностью даже и в минуты объяснения, когда речь заходила об Эдмоне Бартесе и его недостойном поступке.
С другой стороны, он не скрывал чувства отвращения, внушаемого ему достойным beau frere; о нем он говорил не иначе как с плохо скрытым пренебрежением. Между мошенниками, участвовавшими в одних и тех же грязных делах, нередко возникает такое недоброжелательство и враждебность, переходящие в настоящую ненависть, которая в конце концов обыкновенно приводит к тому, что они сами выдают себя. Зная это, Гроляр не только выжидал этот момент, но даже старался вызвать между ними столкновение, которое привело бы к этому.
Ему посчастливилось: сами обстоятельства сложились так, что ускорили ход событий, которыми он умело воспользовался. В один прекрасный день главный прокурор пригласил его к себе в свой кабинет и сказал:
-- Господин Гроляр, вы раньше оказывали мне большие услуги своей старательностью, усердием и проницательностью, - и я решил еще раз воспользоваться вашими способностями в одном очень важном деле!
-- Я весь к вашим услугам! - ответил Гроляр.
-- Помните Эдмона Бартеса, этого бывшего кассира моего дяди, который был нашим пансионером в Новой Каледонии и который затем бежал вместе с четырьмя китайцами, обвинявшимися в похищении "Регента"?
-- Помню, прокурор!
-- Так вот, видите ли, этот Эдмон Бартес, кажется, вернулся во Францию с намерением отомстить всем, кто был причастен к осуждению, - этому надо помешать. Благодаря его смелости и, главным образом, благодаря ловко пущенному слуху, что он в сильной степени содействовал возвращению по принадлежности "Регента", он сумел снискать себе расположение многих влиятельных лиц, слепо верящих в его невиновность и решивших ходатайствовать за него" в высших сферах... Теперь нам необходимо узнать, где скрывается Бартес, узнать, с кем он имеет сношения, и следить за малейшими его действиями. При вашем содействии, я надеюсь, мне удастся все это!
-- Вы останетесь мной довольны, господин прокурор, мы найдем виновного, и на этот раз воздастся должное его бесстыдству и лицемерию!
-- Ну, идите с Богом, господин Гроляр, я рассчитываю на вас!
Подобно великим полководцам, Гроляр проявил необыкновенную активность и усердие и сообщил о своем плане прежде всего Ланжале.
-- Не беспокойся, - сказал ему последний, - ты завтра же будешь жильцом или владельцем какого-нибудь уединенного дома или виллы!
-- А у тебя есть деньги?
-- Да ты, как видно, забываешь, что я имею миллионное состояние, я уже немного отведал этого вкусного блюда; и так как мне для господина Бартеса ничего не жаль, то ты можешь черпать, сколько тебе надо, из моей казны, лишь бы обеспечить успех делу.
-- Благодарю тебя за моего сына! - сказал старый сыщик.
Ланжале тотчас же вскочил на извозчика и скрылся, а Гроляр отправился в ту скромную гостиницу, где квартировали Порник, Данео и Пюжоль.
-- Прекрасно! Прекрасно! Скажи же только, что нам делать, и мы все сделаем, хотя бы нам за это пришлось снова вернуться на наш милый остров!
-- Нет, нет, друзья, ничего столь ужасного от вас не потребуют; вам следует только сторожить одного человека, которого вы не должны касаться даже и пальцем; важно только не дать ему возможности убежать!
-- Пусть этот гражданин будет увертлив, как угорь, или прыток, как заяц, мы не дадим ему уйти из наших рук! Не правда ли, Пюжоль? Не правда ли, Данео?
-- Будем неподвижнее Кордуанского маяка! - глухим басом подтвердил бордосец,
-- Как статуя! - подхватил его товарищ.
Гроляр присел к столу и написал несколько писем, но не запечатал их; чтобы сделать это, он поджидал Ланжале. Наконец этот последний прибыл.
-- Ну что? - спросил его сыщик.
-- Я нашел! - ответил Парижанин. - Под именем дона Хосе Трухильо ты являешься нанимателем и жильцом превосходного павильона-особняка на авеню д'Орлеан вблизи укреплений; это настоящая игрушка. Этот дом роскошно обставлен, и никаких соседей.
-- Сколько же ты на это потратил?
-- Ну, об этом после!
В то время авеню д'Орлеан тянулась вплоть до Монружа и совсем не походила на то, что она представляет собой теперь. Как только начинало темнеть, порядочные люди не отваживались более выходить на пустынные улицы, плохо освещенные, с бесконечно тянущимися по обе стороны заборами и стенами, из-за которых доносился грозный, сиплый лай цепных собак.
В этой-то отдаленной и глухой части города Гроляр становился хозяином особняка, нанятого для него Парижанином.
Теперь, узнав о местоположении своего нового жилища, Гроляр дописал свои письма до конца, запечатал их и тотчас же отправил по назначению.
Затем он отправил, не теряя ни минуты, телеграмму на имя Уильяма Бредли в Шербур, которой приглашал капитана Уолтера Дигби, Кианга, Лу, Чанга и просил их спешить в Париж как можно скорее, а в случае, если бы не было удобного поезда, отправляющегося немедленно в Париж, - взять экспресс и спешить сколько только возможно.
-- Кажется, я ничего не забыл? - спросил он у Ланжале.
-- Мне думается, что нет.
-- Ну, так отправляйся с этими молодцами на мою виллу; пусть они хорошенько ознакомятся и с местоположением, и с расположением комнат - ты им укажешь все; когда приедут мои приглашенные, ты примешь их, а я буду между семью и восемью часами вечера!
Распорядившись таким образом, Гроляр отправился разыскивать Альбера Прево-Лемера, которого он застал в одном из модных ресторанов, посещаемых по преимуществу золотой молодежью, не имеющей определенных занятий и тратящей зря родительские деньги.
-- Ну, теперь я от вас не отстану, - заявил Гроляр, или дон Хосе, своему мнимому приятелю и собутыльнику. - Я купил на днях маленькую виллу, и сегодня вечером мы в ней справляем новоселье.
-- Да там, у черта на куличках, у самых укреплений.
-- Вы становитесь настоящим любителем сельской жизни! - засмеялся Альбер.
-- Право, время от времени не мешает пожить среди зелени!..
-- И много у вас будет веселых гостей?
-- Ну, этот вопрос мне кажется излишним!
-- В таком случае я весь ваш! Я люблю быть там, где можно пошуметь и повеселиться, не стесняясь, вовсю!
С этого момента сын банкира и мнимый дон Хосе не расставались. Когда пробило семь часов, приятели, сидевшие за столиком кафе "Богач" и закусывавшие уже в четвертый или в пятый раз, поднялись с места; сыщик лишь делал вид, что поглощает напитки в одинаковом количестве со своим собутыльником, тогда как Альбер, верный своей привычке, уже начинал приходить в состояние человека, у которого двоится в глазах.
Выйдя из кафе, Гроляр крикнул извозчика.
-- Вот, гражданин, пожалуйте! Куда вас везти? Гроляр сказал ему адрес.
-- Сапристи! Далеконько! - заметил извозчик. - Но, конечно, это не беда, если вы не поскупитесь... Ведь вы дадите мне хорошо на чай, не правда ли?
-- Да! Пошел!
-- Право, - сказал брезгливо Альбер, - эти извозчики становятся чересчур фамильярны... Они положительно обращаются с нами, как с себе равными! Я удивляюсь, дон Хосе, что вы не держите своего экипажа.
-- Позволю себе напомнить вам, что мои экипажи еще в Гаване, я жду их с ближайшим пароходом.
Между тем извозчик приотворил дверцу экипажа и спросил Гроляра едва слышным шепотом:
-- Это и есть тот самый господин?
-- Да!
В широком плаще с поднятым воротником и клеенчатой шляпе с широкими полями, как у большинства извозчиков, Люпена трудно было узнать, хотя сам он уже на протяжении нескольких часов не выпускал из виду Гроляра, следуя за ним от одного кафе к другому, от одного ресторана к другому.
Было уже довольно поздно, когда извозчик наконец подъехал к вилле дона Хосе Трухильо. Альбер, которым овладела дремота под влиянием выпитого вина и тряски экипажа, задремал в углу кареты. Пришлось его будить и трясти, чтобы заставить выйти из экипажа.
Когда он вошел в дом, трое слуг кинулись его раздевать, принимая его пальто, трость и шляпу, причем оглядели его с таким любопытством, что ему это показалось несколько странным.
-- Не очень-то он вежлив, этот барин, - пробормотал Пюжоль.
-- Сразу видно, что этот гусь не служил во флоте! - сказал Данео.
Дон Хосе и Альбер оставались одни в течение нескольких минут, в продолжение которых Альбер критиковал кое-какие подробности обстановки, почти царской по своей роскоши.
-- Все-таки сразу видно, мой милейший, что вы еще не парижанин; вы, люди Нового Света, всегда несколько эксцентричны в своих вкусах. Однако я здесь вовсе не для того, чтобы исполнять обязанности ваших декораторов" Прошу вас познакомить меня с вашими гостями.
-- Подождите одну минуту, - проговорил дон Хосе. - Кажется, они еще не съехались.
Но в этот самый момент Порник, в расшитой галунами ливрее, отворил дверь и торжественно доложил:
-- Господин Каликстен, нотариус!
Вошел господин, корректно одетый, корректно причесанный, корректно выбритый, лет сорока пяти, и раскланялся с несколько торжественной вежливостью министерских чиновников.
"Нотариус, - подумал про себя Альбер, - вероятно, собутыльник не из веселых".
-- Господин Симон Прессак! - снова доложил Порник. Бывший служащий банка вошел, несколько смущаясь, и почтительно раскланялся с присутствующими.
-- Господин Жан Менгар, - возгласил Порник, пропуская нового посетителя.
Этот сравнительно крупный банковский чиновник подошел и дружески пожал руку Гроляру, едва удостоив взглядом Альбера, которого, вероятно, не узнал.
"Черт побери! - подумал Альбер. - Как видно, мой приятель дон Хосе вращается не в самом изысканном обществе парижских виверов. Какое может быть веселье со всеми этими торжественными и напыщенными господами? Если только вина не будет обильно, то здесь можно будет умереть со скуки в этой компании!"
-- Господин Соларио Тэста-сын! - снова доложил Порник.
"Ну, наконец-то пришел и знакомый человек!" - подумал Альбер и в то же время удивился, что глава этого большого банкирского дома, с которым у банка Прево-Лемер были постоянно крупные дела, являлся другом и приятелем дона Хосе Трухильо.
-- Господин Гастон де Ла Жонкьер! - продолжал выкрикивать Порник.
Это имя крайне удивило Альбера: ему отлично было известно, какая близкая дружба существовала некогда между молодым человеком и Эдмоном Бартесом. Неприятное подозрение закралось на мгновение в его душу, но прежде чем он успел прийти к каким-либо выводам по поводу этой случайной встречи, голос Порника возвестил о прибытии нового гостя, маркиза Лара-Коэлло-и-Альтавилья.
-- Следовало меня предупредить, что господин Лара-Коэлло будет в числе ваших гостей, - прошептал Альбер на ухо дона Хосе. - Надобно вам сказать, что этот человек положительно не выносит меня!"
-- Адмирал Ле Хелло! - возгласил особенно почтительно и торжественно Порник, вытянувшись, как на часах, и пропуская мимо себя адмирала.
что дело идет об исправлении одной роковой ошибки, а в подобных случаях порядочные люди никогда не отказывают в своем содействии!
Альбер слушал эти слова, глядя с чувством безотчетного страха на окружающих, смотревших на него, в свою очередь, с нескрываемым любопытством. Легкое опьянение, овладевшее было им, моментально прошло, и теперь он ясно сознавал свое положение среди этих людей.
-- А-а... Так это ловушка! - крикнул он взбешенный, пытаясь выбежать в дверь.
Пюжоль, Данео, Порник и Ланжале загородили ему дорогу.
-- Предупреждаю вас, - сказал Гроляр, - что всякое сопротивление или насилие бесполезны, и вы уйдете отсюда не раньше, чем ответите на все наши вопросы.
Бледный как мертвец, Альбер все-таки старался скрыть овладевшее им чувство страха.
-- Чтобы заманить меня сюда, вы воспользовались таким средством, которое не одобрит ни один честный человек... И по какому праву думаете меня допрашивать? Что вы хотите от меня?
-- Была совершена кража, - сказал Гроляр, - за которую десять лет тому назад был осужден на каторгу совершенно невинный человек. Теперь я спрашиваю вас, кто же был вор, как его звали?
-- Я не скажу вам этого!
-- Пусть так, это для нас не важно, так как виновный все равно в наших руках!
-- Я не согласен говорить перед каким-то таинственным судом, исполняющим, быть может, предосудительную задачу мщения. Я буду жаловаться на узурпацию прав каким-то человеком, провозгласившим себя моим судьей, буду жаловаться на насилие, жертвой которого я сделался.
-- Будете жаловаться вашему кузену, главному прокурору Парижского кассационного суда?
-- Да! Он сумеет меня защитить!
-- Так знайте же, что господин Прево-Лемер поручил мне отыскать негодяя" да, повторяю, того негодяя, который заставил отправить на каторгу Эдмона Бартеса... Я агент полиции, и все эти господа, собравшиеся здесь, знают это.
Последние слова точно обухом ударили по голове Альбера, который помертвел и упал в кресло; холодный пот выступил у него на лбу, и зубы его застучали.
-- Все, кто сколько-нибудь причастны к этому делу, здесь налицо. Мы восстановим все это дело по порядку, и в этот раз виновный будет выведен на чистую воду!
-- Не существовало ли в этом деле соучастника? - спросил адмирал Ле Хелло. - Мне говорили, будто бы он признался.
-- Кто же это?.. Жюль Сеген? - воскликнул совершенно обезумевший Альбер Прево-Лемер.
-- Да, - решительно и смело подтвердил Гроляр, стараясь воспользоваться взаимной ненавистью этих двух людей друг к другу.
не скрывая той роли, какую он сам играл в этом деле, но в то же время заваливая обвинениями своего шурина и делая его ответственным за все зло, причиненное Бартесу. Когда он закончил, Гроляр сказал: - Теперь пишите то, что я вам буду диктовать!
Машинально Альбер взял перо и написал следующее показание:
Я, нижеподписавшийся, Альбер Прево-Лемер, добровольно, не по принуждению объявляю в присутствии господ Каликстена, Менгара, Прессака, Гастона де Ла Жонкьера, маркиза Лара-Коэлло, адмирала Ле Хелло и господина Гроляра, что Жюль Сеген, в настоящее время мои шурин, и я совершили совместно кражу на сумму в миллион франков - кражу, в которой бил обвинен и за которую сослан на каторгу Эдмон Бартес, бивший в то время главным кассиром банкирского дома Жюль Прево-Лемер и К®, о чем свидетельствую своей подписью.
Альбер Прево-Лемер
-- Хорошо, - сказал Гроляр, - это уже начало искупления вины!
-- Господа, на нас лежат еще другие обязанности, будьте любезны последовать за мной...