Губительница душ.
IV. Поручение

IV. Поручение

Целая вереница разнообразных мыслей преследовала Казимира Ядевского, когда он, подавленный, возвращался домой.

Смеркалось. Скрестив руки на груди, в глубокой задумчивости, стояла Эмма у окна. Ей мерещились привидения в длинных белых саванах, демоны в образе огромных летучих мышей, карлики с седыми бородами...

Внезапное появление на дворе рослого молодого малороссиянина вывело девушку из оцепенения.

-- Это ты, Долива? -- спросила она.

-- Да, -- отвечал гигант, -- меня прислал священник... он просит вас приехать к нему.

-- Сегодня?

-- Точно так.

Эмма кивнула и, поспешно переодевшись, вышла на крыльцо.

На дворе стояла уже оседланная лошадь. Красавица ловко вскочила на нее и с места галопом выехала за ворота. Быстро мчалась она, с легкостью преодолевая препятствия, и вскоре подъехала к воротам Окоцина.

Это был древний польский замок, построенный на холме по ту сторону Днепра и обнесенный высокой стеной.

Узенький мостик, перекинутый через глубокий ров, вел прямо к массивным воротам. Эмма остановила свою лошадь. По условленному знаку, поданному девушкой, ворота медленно отворились, и она въехала во двор, где ее встретил седой старик в темно-синем казакине и помог сойти с лошади.

Пройдя по длинному, слабо освещенному коридору, Эмма тихонько постучала в маленькую, обитую железом дверь.

-- Кто там? -- произнес кто-то мягким, чрезвычайно приятным голосом.

-- Это я.

-- Войди.

Комната средней величины была похожа на тюремную камеру: единственное окно ее было заделано железной решеткой, стены выкрашены в серый цвет, на одной из них - огромное распятие и под ним плеть. На деревянной кровати вместо тюфяка лежала охапка соломы, рядом, на полу - кусок черного хлеба и кружка с водой. У окна стоял грубо сколоченный из досок некрашеный стол, на котором лежало раскрытое Евангелие. Комната освещалась двумя восковыми свечами.

У стола, склонив голову на руку, сидел человек, которого Казимир видел в Боярах несколько дней назад. Густые длинные светло-русые волосы и такая же борода окаймляли красивое лицо, ничем не напоминавшее бледный, изнуренный лик аскета. На щеках его играл легкий румянец, большие голубые глаза смотрели гордо и повелительно, полные красные губы невольно наводили на мысль о греховных наклонностях - одним словом, все в этой загадочной личности изобличало высокомерного деспота.

Стоя на коленях и смиренно склонив голову, ожидала Эмма приказаний своего повелителя.

-- Я призвал тебя сюда, -- начал он плавным, низким голосом, -- с целью послать в Киев по весьма важному делу.

-- Ты уже говорил мне об этом, апостол.

-- Когда же ты можешь выехать?

-- Приказывай, я сделаю, как ты велишь.

-- В таком случае, поезжай дня через три, я уже отправил в Киев все необходимые распоряжения.

-- Не узнали бы меня там?

-- Ты будешь жить под своим именем. Я даю тебе очень важное поручение и надеюсь, что оно будет исполнено в точности - вот почему я избрал именно тебя. Ты обладаешь светлым умом, твердым характером и непреклонной волей, что ты уже неоднократно доказала; но скажи мне откровенно, чувствуешь ли ты себя вполне достойной принять эту великую обязанность, достаточно ли чисты и непорочны твои помыслы?

-- Нет, апостол.

-- Исповедуйся в грехе, отягощающем твою совесть.

-- Ты влюблена?

-- Нет, апостол.

-- В твоем сердце вновь возникло нежное чувство к твоему старому другу?

Девушка подняла голову и смело посмотрела в глаза своего собеседника.

-- Я не люблю его, -- проговорила она с неподражаемой уверенностью. -- Но любовь его, словно солнечный луч, озарила мою душу и возбудила во мне желание стать счастливой женой и матерью. Мною овладело сомнение.

-- И он надеется, что ты будешь его женой?

-- Да... несмотря на то, что я советовала ему избегать меня.

-- Не отнимай у него надежды, -- сказал апостол. -- Он живет в Киеве и при случае сможет защитить тебя. Будь благоразумна, не оскорбляй его, иначе он из друга превратится в твоего злейшего врага.

-- Постараюсь.

-- Поезжайте вместе в Киев и как можно чаще гуляйте по улицам города. Не скрывай, что он за тобою ухаживает, я так хочу.

-- Я готова безусловно повиноваться тебе.

-- Этот офицер может быть тебе полезен в том кругу, в котором ты будешь вращаться. Возложенная на тебя обязанность очень затруднительна... Знакома ли ты с графом Богуславом Солтыком?

-- Нет, но я слышала, что знакомство с ним опасно для девушек.

-- Это совершенно справедливо. Граф великий грешник, давно уже навлекший на себя гнев Божий и проклятия своих близких. Ты избрана нами для того, чтобы спасти его душу от окончательной погибели и вечных мук. Сознаю, что тебе трудно будет устоять против соблазна. Граф красив собою и обладает всеми рыцарскими добродетелями: он силен до безумия и пренебрегает всеми опасностями для достижения своей цели. При этом он человек в высшей степени безнравственный, для которого нет ничего святого.

Апостол вынул из стола запечатанный конверт и подал его Эмме.

-- Здесь находится все, что тебе необходимо знать об этом человеке и о той высокой миссии, которая тебе предстоит, -- заметил он. -- Не распечатывай этот конверт до приезда в Киев и сожги хранящиеся в нем рукописи после того, как ты их прочтешь.

В Киеве у тебя будут верные слуги и усердные помощники, которым приказано беспрекословно повиноваться тебе. Если же случится что-нибудь непредвиденное или тобой овладеет сомнение, то обратись прямо ко мне, и я вышлю тебе мои инструкции.

-- Постараюсь исполнить в точности все твои предписания, апостол, и надеюсь, что ты будешь мною доволен.

-- Знай, что ты не слепое орудие в наших руках. Господь одарил тебя необыкновенными способностями. Если в Киеве тебе представится возможность действовать и в каком-либо другом направлении, не стесняйся ничем, исполняй твое призвание, не отступай от заповедей Божьих и нашего святого учения и ты не ошибешься.

Тебе предстоит совершенно новый образ жизни. Ты будешь принята во всех аристократических салонах и сможешь накинуть сеть на все городское общество. Посещай театры, концерты, балы, гулянья, окружи себя поклонниками. Я возлагаю на тебя огромные надежды. Нет ли у тебя там других знакомых, кроме Ядевского?

-- Там живет приятель моего покойного отца, участковый пристав Бедросов.

-- Отлично! Этот человек будет нам очень полезен! -- апостол задумался.

-- Не будет ли еще каких-нибудь приказаний? -- спросила Эмма после минутного молчания.

-- Нет, я передал тебе все, что было нужно. Ступай с Богом!

-- Разве ты не наложишь на меня епитимии? Я желала бы очистить мою совесть до отъезда в Киев.

-- Хорошо. Следуй за мной.

И он повел ее через двор в небольшую капеллу, где царил таинственный полумрак. Над алтарем перед распятием теплилась лампада, озаряя слабым светом только лик Божественного страдальца.

-- Подожди меня здесь, -- сказал апостол. -- Покайся в грехе, смирись перед Господом и твоим милосердным судиею!

крик совы.

Шорох приближающихся шагов заставил кающуюся грешницу подняться на ноги.

Кроткими очами и с грустной улыбкою на устах взирал на это истязание увенчанный терновым венцом Спаситель.