Губительница душ.
XXVII. Небо и яд

XXVII. Небо и яд

Через два дня Казимир Ядевский получил анонимное письмо, в котором его приглашали на свидание в католическую церковь, ту самую, где он имел последнее объяснение с Анютой Огинской.

В первую минуту ему показалось, что письмо от нее, но разговор с розовым домино навел его на другую мысль. Быть может, Эмма имеет серьезные виды на графа Солтыка. В таком случае, частые посещения другого поклонника могут стеснить ее. И она подослала свою поверенную, чтобы напугать его мнимой опасностью и заставить прекратить свои визиты. Загадочные поступки Эммы были для него неисчерпаемым источником душевных тревог. Мало-помалу недоверие закралось в его сердце и овладело им с неимоверной силой.

Тем не менее, в назначенный час он отправился в церковь. Она была пуста, только перед алтарем молилась на коленях какая-то женщина. Шорох шагов Казимира заставил ее оглянуться. Она встала и пошла ему навстречу.

 Благодарю вас за то, что вы пришли сюда, -- сказала она, подавая ему руку.

-- Возможно ли это?.. Анюта! -- в изумлении пролепетал молодой человек.

-- Да, это я, -- ответила она, откидывая вуаль со своего бледного печального лица. -- Я боюсь за вас, Казимир...

Не могу сказать вам ничего положительного, но я чувствую, что вам угрожает опасность. Загадочная личность Эммы Малютиной внушает мне ужас. Мне кажется, она принадлежит к какой-то таинственной секте, и вы непременно сделаетесь ее жертвой, если Бог не поможет мне спасти вас.

-- Какие мрачные предчувствия! -- воскликнул Казимир. -- Эмма подруга моего детства! Она дочь почтенных, всеми уважаемых родителей.

 Это решительно ничего не доказывает! Тайные религиозные секты стараются приобретать сообщников в аристократических семействах и делают их орудием для достижения своих целей. Быть может, и Эмма принадлежит к одной из таких сект.

-- Смерть не страшит меня... Жизнь утратила смысл, когда вы меня разлюбили... Эмма не сделает меня несчастнее, чем сделала ваша измена, Анюта.

-- Она убьет вас! -- воскликнула девушка. -- О, Казимир, сжальтесь над вашей матерью... Сжальтесь надо мной!.. Сердце мое обливается кровью при мысли...

Громкие рыдания прервали ее слова.

-- Моя смерть не может огорчить графиню Солтык.

 Я никогда не буду женой графа. Он сделал мне предложение, но я отказала ему.

-- Правда ли это, Анюта? Почему же вы скрыли это от меня?

-- Я поклялась вам в вечной верности и никогда не нарушу своей клятвы.

-- Простите меня... Я усомнился в твердости вашего характера и, под влиянием оскорбленного самолюбия, сам изменил вам.

-- Охотно прощаю вам все и не требую вашей любви... Я желаю спасти вашу жизнь, научите меня, как это сделать?

 Уверяю вас, Анюта, что вы ошибаетесь.

-- Нет-нет! Расстаньтесь с Эммой... Избегайте ее!

-- Не могу... Теперь уже поздно...

-- Скажите лучше, что не хотите, потому что ваша любовь к ней слишком сильна.

-- Вы дали волю своему воображению и видите опасность там, где ее нет. Эмма честная, откровенная девушка...

 Вам только так кажется.

-- Я постараюсь принять все меры предосторожности, чтобы успокоить вас.

-- Люди, ослепленные страстью, не могут быть осторожными, они блуждают во тьме. Вы не слушаете моих советов, ну так я буду охранять вас помимо вашей воли... Я вступаю в открытую борьбу с Эммой, и Бог поможет мне спасти вас.

-- Выкиньте из головы эти фантазии, Анюта.

-- Это не фантазии, а страшная, ужасающая действительность! -- серьезным, решительным тоном возразила Анюта. -- Я молода и неопытна, но я искренне люблю вас... Прощайте, Казимир, ради Бога, будьте осторожны!

 Когда же мы с вами увидимся?

-- Зачем?.. Теперь это ни к чему... Быть может, со временем, когда вы освободитесь от цепей, -- и Анюта быстрыми шагами вышла из церкви.

"Эмма действительно находится под чьей-то таинственной властью, в этом она сама мне призналась... Кто управляет ею? К какой секте она принадлежит? Почему я не решаюсь расстаться с ней, несмотря на овладевшее мною сомнение? Неужели, я так сильно люблю ее?.. А эта невинная, любящая девочка?.. Разве возможно любить двух женщин одновременно?"

Все эти вопросы с быстротой молнии промелькнули в голове Ядевского, но не привели ни к какому решению. Его несло с необыкновенной силой, но куда? -- этого он и сам не знал. С одной стороны, солнечный свет в образе чистой, невинной девушки, с другой - непроницаемый мрак и дивная красота Эммы Малютиной...

Час спустя Рахиль уже донесла Эмме об этом свидании в церкви.

 Уверена ли ты в том, что это был Ядевский? -- спросила Эмма.

-- Уверена, я даже слышала их разговор.

-- О чем же они говорили?

-- О вас, барышня. Она его предостерегала, но он ей не поверил.

-- Не объяснялись ли они друг другу в любви?

 Нет. На прощание поручик спросил у барышни, когда они увидятся, а та отвечала ему: "Зачем? Теперь это ни к чему".

-- Хорошо. Ступай домой.

По уходе еврейки Эмма написала два письма: одно - графу Солтыку, подписанное ее именем, другое - Ядевскому, измененным почерком и без подписи. Она приглашала обоих приехать в оперу. Первое было послано с Борисом, второе отнес лавочник-еврей.

Граф явился в театр еще до начала спектакля и стоял на лестнице, ожидая приезда красавицы, покорившей его гордое сердце. Наконец появилась и она в сопровождении своей мнимой тетушки в старомодном, впрочем, очень приличном костюме. Солтык вежливо поклонился Эмме, пожирая ее своим страстным взором, а она только кивнула ему и молча прошла мимо.

плеч мантилью и гордым, равнодушным взглядом окинула зал.

 -- глядя на нее, думал Солтык.

Во время первого антракта Казимир хотел было пойти в ложу Эммы, но граф опередил его. Кровь так и закипела в жилах пылкого юноши, когда он увидел, с какой приветливой улыбкой красавица встретила его соперника.

"Что со мной? -- мысленно спрашивал он себя. -- Неужели это ревность?"

выйдет Солтык, но - увы! -- граф так увлекся разговором, что откланялся только после второго действия, и Казимир тотчас же занял его место.

-- Почему ты так опоздал? -- спросила Эмма, не замечая его волнения. -- Разве ты не получил моей записки?

 Я получил анонимное письмо... Вот оно...

-- Не сердись, это была шутка! Мне хотелось поразить тебя моим нарядом и вскружить тебе голову.

 Я здесь с самого начала оперы.

-- Неужели? А я тебя и не заметила.

Ядевский устремил на нее взгляд полный укоризны, но тем не менее страстно поцеловал ее руку. А она мысленно торжествовала, сознавая, что сердце его всецело принадлежит ей.