Губительница душ.
XXXVII. Травля

XXXVII. Травля

Казимир Ядевский несколько раз заезжал к Эмме, но ни разу не застал ее дома и решился написать ей полное упреков письмо. Она насмешливо отнеслась к его претензиям, но, тем не менее, пригласила приехать к ней вечером.

-- У тебя снова появляется чувство ревности, друг мой, -- приветливо улыбаясь, встретила она Казимира.

-- А тебя, выходит, радуют мои страдания, -- ответил он ей.

 Вовсе нет. Ты не имеешь права обвинять меня. Когда мы ехали с тобой из Мешкова, я откровенно высказала тебе все, чего ты можешь ждать от меня, и согласилась сделаться твоей женой. Но ты не исполняешь тех условий, которые я от тебя требую - ты не доверяешь мне.

-- Ах, Эмма! -- вскричал юноша, прижимая ее к своей груди. -- Все это происходит оттого, что я слишком сильно люблю тебя!

-- Любовь основана на взаимном доверии, а тебе мерещится, Бог знает что, ты увлекаешься нелепыми фантазиями.

-- А твое отношение к Солтыку?

-- Оно неизбежно, потому что я преследую определенную цель.

 Все одни и те же отговорки!.. Разве ты не видишь, как я страдаю!

-- В этом нет моей вины. Я свято исполняю все данные тебе обещания.

-- Это правда... Прости меня!

Ядевский, стоя на коленях, целовал ее руки и был совершенно счастлив, заметив приветливую улыбку на губах ее. Но счастье его было непродолжительно: в комнату вошел Бедросов.

-- Не помешал я вам? -- обратился он к Эмме, указывая глазами на Казимира. -- Виноват... Мне нужно переговорить с вами наедине.

 Уйди, -- шепнула она Казимиру. -- Это старинный знакомый моей матери, он, вероятно, не вызовет у тебя ревности.

Проклятие готово было сорваться с языка раздосадованного юноши, но он сдержался и, склонив голову, вышел из гостиной.

Эмма села в углу дивана, так что лицо ее было в тени, между тем как сама она могла свободно наблюдать за собеседником.

-- Вы, кажется, были знакомы со студентом Пиктурно? -- равнодушным тоном начал незваный гость.

-- Да, я встречалась с ним раза два, не более.

 Насколько я помню, вы говорили мне, что между ним и графом Солтыком была американская дуэль?

-- Я передала вам то, что слышала.

-- В таком случае, должен сказать, что вас обманули... Пиктурно был убит...

-- В самом деле? И вам уже известны виновники этого преступления?

 Я недавно напал на их след.

-- Это делает честь вашей проницательности... Скажите, с какой же целью было совершено это убийство? Молодого человека вероятно ограбили?

-- Об этом я должен умолчать.

-- Почему же? Неужели вы допускаете, что я выдам вашу тайну? -- сказала красавица, беря Бедросова за руки, и прибавила. -- Это нехорошо с вашей стороны. Зачем же вы возбудили мое любопытство?

-- Здесь, в Киеве, существует известный притон, любимое место воров и мошенников, так называемый Красный кабачок.

-- Тут, кажется, нет ничего смешного, -- сухо заметил частный пристав.

-- Я думала, что в этом кабачке преимущественно назначаются тайные любовные свидания.

-- Бывает и это... Содержательница заведения, ловкая хитрая еврейка, давно уже под подозрением... Она заодно с мошенниками занимается контрабандой... Вообще, эту шайку подозревают в воровстве и даже убийствах.

-- Хорошо, что вы мне это сказали.

 Это почему? -- спросил Бедросов. -- Неужели вы когда-нибудь заглядывали в этот воровской вертеп?

-- Скажу вам по секрету, что я уже несколько раз ходила туда, -- отвечала девушка. -- Тетушка моя так строго за мною присматривает... Понимаете?

-- Вы виделись там с Ядевским?

-- Этого я вам не скажу.

 Не беспокойтесь! Я знаю больше, чем вы подозреваете.

-- Что же, например?

-- Знаю, что часто по ночам вы выходите на улицу в мужском платье.

Новый взрыв хохота.

 Теперь я понимаю, почему киевская полиция никогда не может поймать ни воров, ни убийц! Ей некогда... Она занимается выслеживанием влюбленных! Как это забавно! Ха-ха-ха!

 Что тебя так рассмешило? -- спросила она, целуя руки своей повелительницы.

А пристав думал: "Так и есть... Самая пустая невинная любовная интрига! А этому чудаку иезуиту Бог знает что мерещится".

 Господин Бедросов рассказал мне смешное приключение, -- ответила Эмма и прибавила, обращаясь к своему гостю. -- Продолжайте же.

-- О таких вещах нельзя говорить при посторонних.

 Эта девочка не знает, о ком идет речь, а вы так сильно возбудили мое любопытство. Полицейские чиновники представляются моему воображению в виде охотников: они травят не лисиц и медведей, а разумную дичь - делают облавы на людей. Я страстно люблю охоту!

Как весело скакать по широкой степи на хорошем коне! Охота на людей должна быть в тысячу раз интереснее. Доставьте мне случай хоть один раз разделить с вами это удовольствие.

 Вы ошибаетесь, -- возразил Бедросов, -- тяжелы и прискорбны наши служебные обязанности!

-- Быть может, для вас лично, но для меня они были бы наслаждением, смешанным с ужасом. Примите меня в число ваших агентов... Я говорю вам это серьезно... Поверьте, что я сумею принести вам пользу. Хотелось бы мне встретить хоть одного мужчину хладнокровнее, отважнее и хитрее меня.

-- Полицейский агент, одаренный такими качествами, был бы для нас находкой... но шутки в сторону...

 Я вовсе не шучу.

 Возьмите и меня на службу, -- прибавила Генриетта, -- вы будете мною довольны.

-- И вас? -- засмеялся Бедросов. -- Хорошее начало!

Вслед за вами я завербую всех наших киевских красавиц. Честь имею кланяться.

"Какое безумие подозревать такую простодушную девушку, -- думал он, сходя по ступенькам лестницы. -- Положим, что Пиктурно застрелился вследствие несчастной любви... это понятно... а все остальное - чепуха!"

-- Этот человек напал на наш след, -- шепнула она.

-- Что же он узнал? -- бледнея, спросила Генриетта.

-- Он уверен, что Пиктурно убит нашими сектантами и подозревает наших сообщников из Красного кабачка. Мне удалось отчасти успокоить Бедросова, но кто сможет поручится, что мы не будем преданы в руки правосудия? Это может случиться завтра же... сию же минуту, -- и Эмма в сильном волнении начала ходить взад и вперед по комнате.

 Что же ты намерена предпринять? -- спросила Генриетта после довольно продолжительной паузы.

 Мы должны принять самые быстрые, самые энергичные меры для обеспечения нашей личной безопасности.

-- Убить Бедросова?

-- Да.

 Но ведь он друг твоей матери?

 Для меня он враг нашей богоугодной общины, и пощадить его было бы преступлением с моей стороны.

 Это правда.

-- Он должен погибнуть... Я считаю его смертный приговор делом решенным и возлагаю на тебя обязанность изловить его в наши сети.

 Приказывай... Я готова беспрекословно повиноваться тебе.

-- Ты скоро узнаешь, в чем будет состоять твоя задача... Этот полицейский чиновник из охотника превратится в дичь, и мы будем травить его беспощадно... Он не вырвется из наших рук!.. Я сама принесу его в жертву во славу великого святого дела, которому все мы служим.