| Автор: | Казот Ж. |
| Категории: | Сказка, Детская литература |
ДИАЛОГ ШАХРАЗАДЫ И СЛУШАТЕЛЕЙ СКАЗОК
Закончив повесть о шебандаде из Сурата, Шахразада умолкла, ожидая приказаний своего господина и повелителя.
- Как, уже конец? - удивился Шахрияр.
- О неутомимый султан, - отвечала Шахразада, - мне хочется внести разнообразие в развлечения твои и рассказать еще одну, еще более занимательную историю, но она слишком длинная, а ночь уже на исходе, и мне нужно поспать. Если позволишь, я приберегу на следующий вечер рассказ о Бахе́т-заде́ и десяти визирях.
- Хорошо, - согласился султан. - Ты права, у меня в голове тоже всё смешалось, я и сам не отказался бы от отдыха.
Он махнул рукой, рабыни загасили лампы, и в серале воцарилась тишина.
Вечером, когда все приготовились слушать новый рассказ прекрасной султанши, она обратилась к Шахрияру с такими словами:
- Хочу предупредить тебя, мой господин, что в этой истории не будет ничего необычайного и сверхъестественного, ничего, что тебя раздражает…
- Неужели? Никаких птиц, никакого колдовства?..
- Нет, мой повелитель, это будет рассказ поучительный, и речь в нем пойдет о предназначении человека. Я докажу тебе, что никто на земле не может изменить предначертанное судьбой.
- Коли так, - улыбнулся Шахрияр, - то сегодня мне суждено слушать твою историю, и ты можешь приступать.
Шахразада поклонилась в знак согласия и начала такими словами.
РАССКАЗ О БАХЕ́Т-ЗАДЕ́{240} И ДЕСЯТИ ВИЗИРЯХ
Начало
Царство Динеру охватывало всю Сирию и индийские острова, разбросанные у входа в Персидский залив. В давние времена в этом могущественном государстве правил Бахе́т-зада́, чей престол располагался в городе Иссессара.
Никто не мог сравниться с этим царем: армии его были неисчислимы, сокровища неисчерпаемы, земли плодородны, а народ многочислен. Динеру разделялось на десять земель, которыми управляли десять визирей, входившие в царский диван. И Бахе́т-зада́, дабы отдохнуть от дел государственных, часто отправлялся на охоту.
Однажды в пылу погони этот страстный охотник, устремившись вглубь леса за оленем, оторвался от сопровождения своего и, выскочив на опушку, не обнаружил поблизости никого из своих людей. Добычу он упустил и, пока думал, куда теперь ехать, заметил вдалеке довольно многочисленный конный отряд. Царь поехал ему навстречу и вскоре увидел великолепный, переливавшийся в лучах солнца паланкин в окружении сорока рыцарей[60]. Носилки[61] были из горного хрусталя, украшенного лепным позолоченным орнаментом, а балдахин из дерева алоэ имел форму венца с серебряными гранями. Всё вместе напоминало по форме маленький античный храм и блестело так, что глазам было больно смотреть. Подобное чудо в глухой чаще не только поразило царя, но и до крайности возбудило его любопытство. Он приблизился к стражникам, приветствовал их, а затем обратился к рыцарю, который вел в поводу мула.
- Друг мой, - сказал Бахе́т-зада́, - не откажи в любезности, поведай, чей это паланкин и как имя того, кто путешествует в нем.
- Тебе-то какая разница?
Грубость эта не остановила Бахе́т-заду́, царь снова столь же вежливо и даже умоляюще повторил свою просьбу, надеясь добиться желаемого ответа. Тогда тот, кто казался главным в отряде, направил на него копье и потребовал:
- Иди своей дорогой, невежа! Умерь свое любопытство, не то жизнью поплатишься!
Подобное обращение возмутило государя. Он уверенно приблизился к тому, кто посмел ему угрожать, и властным тоном, которым привык повелевать, произнес:
- Дерзкий раб! Или ты не узнаешь Бахе́т-заду́? И будь я даже простым человеком, по какому праву ты грозил мне смертью в ответ на мою учтивость и дружелюбие?
Услышав имя Бахе́т-зады́, всадники спешились и пали ниц.
- Повелитель, - взмолился самый старший рыцарь, - прости нас за необдуманные слова. У нас и в мыслях не было, что мы говорим с величайшим царем на земле - твоя охотничья одежда ввела нас в заблуждение.
- Встань и удовлетвори любопытство мое. Кто едет в этих носилках? Куда направляется?
- Господин мой, - отвечал рыцарь, - это Бахержоа, дочь твоего первого визиря Асфанда. Мы провожаем ее к царю вавилонскому, которому она предназначена в жены.
В это время девушка, обеспокоенная неожиданной остановкой, выглянула из-за занавеси, дабы узнать, в чем дело, и Бахе́т-зада́ увидел ее лицо. Хотя Бахержоа старалась остаться незамеченной, ее несравненная красота поразила царя. Сердце его пронзила роковая стрела, и страсть государя вспыхнула с такой силой, что он пожелал немедля ее утолить. Полный решимости завладеть красавицей, Бахе́т-зада́, пользуясь всемогуществом своим, приказал:
- Возвращайтесь в Иссессару и проводите дочь первого визиря в мой дворец.
- О повелитель, - отвечал ему главный рыцарь, - визирь Асфанд - такой же раб твой, как и все мы: разреши нам доставить Бахержоа во дворец ее отца, она и там будет покорна твоей воле.
- Мой подданный распорядился судьбой своей дочери без моего дозволения, а значит, и я могу поступать с ним так, как мне угодно.
- Господин мой, - возразил рыцарь, - твой первый визирь всегда пользовался глубоким уважением и доверием твоим. Коли ты применишь силу, это подорвет его славу, народ утратит почтение к нему, а это не в твоих интересах.
- Почтение к Асфанду и слава его зависят только от меня. Урона им не будет, ибо я окажу визирю честь, женившись на его дочери.
Самый старший и к тому же самый опытный рыцарь осмелился вступить в разговор.
- Государь мой, - сказал он, - поспешность до добра не доводит, очень часто она оборачивается сожалениями. Рабы твои заклинают тебя здраво обдумать свое решение.
- Рабы должны повиноваться царям. Я всё уже обдумал, дерзкий старик, - недовольным тоном отвечал Бахе́т-зада́. - Какие еще предосторожности я должен принять по отношению к подданному своему? Делайте, что вам говорит ваш повелитель.
В нетерпении царь сам взялся за поводья и направил мулов туда, где, как он предполагал, собрались его провожатые. Вскоре государь подъехал к своему охотничьему шатру и приказал слугам препроводить носилки с дочерью визиря прямо в царский дворец. Как только все добрались до места, Бахе́т-зада́ велел позвать кади, и тот немедля составил договор о бракосочетании царя Динеру и Бахержоа, дочери Асфанда.
Пока повелитель занимался свадебными церемониями, сорок рыцарей явились во дворец первого визиря без носилок и без Бахержоа, которую им было приказано доставить в Вавилон. Асфанд удивился, - как, выехав накануне из столицы, смогли они так быстро обернуться, - и испугался, заподозрив какое-то несчастье. Один из рыцарей объяснил ему, что случилось, но при этом изобразил поведение и слова царя в самых черных красках. И хотя визиря заверили, что Бахе́т-зада́ сегодня же на его дочери женится, сердце Асфанда наполнилось негодованием и злобой.
- Вмешаться в мои семейные дела! Похитить мою дочь! Взять ее в жены без моего согласия! Так-то царь отблагодарил меня за верную службу! - в гневе повторял визирь.
ему, его дочери и царю вавилонскому. Гости почувствовали себя опозоренными, и визирь понял, что они поддержат его и помогут отомстить деспоту.
- Достопочтенные друзья мои! - сказал Асфанд. - Царь думает только о своих удовольствиях и ради них ни перед чем не останавливается. После всего, что я сделал для него и для нашего государства, он не побоялся нанести мне смертельное оскорбление. В его глазах я не больше, чем самый презренный раб. Бахе́т-зада́ полагает, что дочь моя так же ветрена во вкусах своих, как он сам, что она утолит его безудержные желания! Никто из вас не защищен от подобного бесчестья, оно угрожает и вашим женам, и дочерям! Волна беззакония захлестнет всех нас, если мы не сумеем ее остановить.
Друзья и родственники визиря взволновались и начали совещаться. И один из них, опытный царедворец, сказал:
- Асфанд, напиши царю, заверь его, что неожиданная честь, о которой ты даже не мечтал, доставила тебе величайшее удовольствие. К этому посланию приложи записку к дочери, и пусть она думает, что ты искренне рад за нее. К письмам присовокупи самые роскошные подарки, и пусть Бахе́т-зада́, ослепленный страстью, поверит, что ты во всем ему потакаешь. Воспользовавшись расположением государя, ты под предлогом срочных дел удалишься туда, где будешь недосягаем, и сообщишь соседним правителям о тревожном положении в нашем царстве, дашь им понять, сколь опасен для них молодой властитель, подверженный необузданным страстям, человек, который не умеет вознаграждать соратников по заслугам, но способен их оскорбить, ибо в действиях своих руководствуется исключительно собственными желаниями - столь же безудержными, сколь и порочными.
Собравшиеся одобрили этот замысел и договорились, что используют все возможности, дабы, ничем себя не выдавая, склонять недовольных на свою сторону, и при этом останутся в Иссессаре, с тем чтобы сообщать Асфанду о новостях во время его отсутствия и направлять его действия. Так условившись, заговорщики быстро разошлись, дабы не вызвать ничьих подозрений, и визирь написал Бахе́т-заде́ такое послание:
Великий царь,
властитель двух морей!
Твой раб, вознесенный тобою на должность первого визиря
и награжденный титулом эмира,
никогда не помышлял о чести породниться с тобою.
Я благодарю Небо за новой благодеяние
и всем сердцем прошу не оставить тебя своей милостью,
продлить дни твои и ниспослать благополучное царствование
тебе и твоим далеким потомкам.
До сих пор долг мой состоял в том,
чтобы благодаря мудрому и справедливому правлению
обеспечивать мир в твоих землях, а также защиту границ
твоего царства от внешних врагов.
Я исполняю обязанности твоего первого визиря.
Сегодня почетный союз с тобою сделал их священными,
и я как никогда лично заинтересован в успехе своих деяний.
Отныне и впредь дочь моя и я
и поборниками твоих интересов.
В записке к Бахержоа Асфанд в столь же изысканных выражениях поздравлял дочь и желал ей счастья. Письма эти визирь передал с первым своим прислужником и приложил к ним великолепный подарок. Вместе с его посланцем во дворец отправился сын Асфанда, и оба они припали к стопам царя.
Бахе́т-зада́, опьяненный счастьем, поверил лживым заверениям визиря. Он наградил его сына богатой одеждой, а спутнику последнего велел выдать тысячу золотых. Едва эти посетители вышли, как к государю явился с поздравлением его бывший визирь. Царь встретил гостя с присущей ему доброжелательностью и, усадив поудобнее, поделился со стариком переполнявшими его душу блаженством и радостью. Он стал обладателем сокровища, и, хотя оно досталось ему путем небольшого насилия, Бахе́т-зада́ верил, что его счастье ничто и никогда не сможет омрачить.
- Преданность, которую выказывает Асфанд, вселяет в меня уверенность, что он не чувствует себя оскорбленным и униженным. Вот его письма. Прочти их, ты увидишь, как эмир доволен нашим союзом. К словам он прибавил великолепный подарок, который подтверждает искренность его чувств.
Прочитав оба послания, старый визирь задумался, потупившись.
- Тебе не понравилось то, что ты прочитал? - удивился Бахе́т-зада́.
- Когда ядовитая змея хочет куда-то проникнуть, - ответил мудрец, - она не стремится напугать намеченную жертву страшным шипением. Нет, она скользит легко, извивается неслышно, ее гладкая кожа переливается, а взгляд мягкий, ласковый. Коварная старательно прячет свое смертоносное жало. Письма Асфанда хорошо продуманы. Ты оскорбил эмира, не сомневайся. За чрезмерной кротостью выражений твоего тестя стоит жажда мщения. Ты, государь, должен это понимать и принять необходимые меры предосторожности.
Бахе́т-зада́, поглощенный любовью, не принял во внимание догадки опытного визиря. Царь предположил, что за его словами кроется зависть, когда на самом деле они были продиктованы преданностью, рвением и прозорливостью. Тем временем Асфанд, в соответствии со своим замыслом, через несколько месяцев покинул столицу под тем предлогом, что ему надо усмирить волнения в одной из отдаленных областей. Он немедля довел до сведения правителей других земель, какое оскорбление нанес ему государь. Запугивая тем, что такое обращение грозит любому, визирь подстрекал их к мятежу и ради достижения своей цели всячески клеветал на царя и очернял его поступки.
Приняв гонцов первого визиря, сановники всей Динеру, возмущенные столь отвратительными деяниями своего государя, сговорились между собою и заверили Асфанда, что по первому же зову его выступят в поход на Иссессару с вверенными им войсками. Визирь же настоятельно просил своих сторонников, остававшихся в столице, готовиться к тому, что он освободит страну от капризного властителя и утолит свою жажду мести.
Бахе́т-зада́ ни сном ни духом не подозревал о заговоре против него, когда столицу со всех сторон окружили войска Асфанда. Узнав об этом, царь приказал страже встать на защиту города, но все его люди были подкуплены и переметнулись на сторону врага. Бахе́т-зада́ понял, что единственный путь к спасению - бегство. Он сам оседлал своего лучшего скакуна, усадил на круп Бахержоа и устремился к пустыням прямо сквозь толпу мятежников, которых он, не щадя, давил копытами своего коня. Казалось, сама любовь добавляла мужества этому молодому герою, он ураганом пронесся по головам тех, кто пытался преградить ему путь. Его грозное копье разило направо и налево, и конь, сильный и легкий одновременно, вскоре унес его далеко от врагов.
Царь с царицей оказались посреди пустыни. Они двигались вперед и вперед, но к исходу дня Бахержоа уже изнемогала от бешеной скачки. Пришлось им спешиться у подножия огромной горы, и там у обессилевшей царицы начались схватки. Вскоре царь своими руками принял драгоценный залог их любви: это был мальчик, такой же прекрасный, как его мать.
Нежно любящие друг друга супруги осыпали младенца ласками и от счастья совсем забыли об усталости, тревогах и ужасе своего положения. Они завернули новорожденного в обрывки материнского платья и, крепко обнявшись, спокойно уснули. Однако утром надо было вновь отправляться в дорогу. Молодая мать попыталась накормить сына, но голод дал о себе знать - ее грудь не смогла насытить ребенка. Младенец слабел, Бахержоа тоже была в опасности, и Бахе́т-заде́ нужно было выбирать между отцовскими чувствами и долгом государя. Он заметил впереди чистый источник, окруженный зеленой травой и ивами, которые укрывали землю от палящего зноя. Именно там несчастные родители оставили на волю Провидения плод своей любви.
- Великий Боже, - промолвила Бахержоа, омывая личико младенца своими слезами, - Ты некогда спас юного Исмаила{241}, убереги невинное создание! Ниспошли ему ангела-хранителя, Ты наша единственная надежда…
Рыдания не дали ей договорить. Царь с царицей с трудом оторвались от сына и препоручили это бесценное сокровище заботам Творца.
Поднятый ими шум спугнул лань, которая вместе со своими детенышами утоляла жажду из животворного источника. Как только царь с царицей скрылись из виду, лань вернулась и подошла к слабому созданию, в котором уже едва теплилась жизнь. Подчиняясь великому инстинкту, животное отдало крохотному человечку часть того молока, что предназначалось ее родным отпрыскам, и принялась мирно пастись поблизости. Казалось, даже хищники уступили ей счастливый оазис, который всем им был одинаково необходим посреди жгучих песков и безводной пустыни. Но тут его покой нарушили люди.
То были грабители, которых привела сюда жажда. Они сразу заметили прекрасного младенца, запеленатого в богатую ткань. Главарь шайки взял его на руки и тут же поручил заботам своей жены, велев беречь, как родного сына. Женщину тронуло милое младенческое личико, она, не раздумывая, согласилась с замыслом мужа и передала ребенка их лучшей кормилице.
Теперь, когда мы спокойны за плод любви Бахе́т-зады́ и Бахержоа, последуем за его именитыми родителями.
Царь и царица с сердцами, исполненными горечи из-за жертвы, на которую им пришлось пойти, благополучно добрались до Персии, где правил в то время султан Кассера.
Этот могущественный самодержец принял беглеца со всеми почестями, что подобают великому государю и союзнику, чьи подданные взбунтовались, объединившись под знаменами преступного супостата. Султан предоставил Бахе́т-заде́ роскошные покои в своем дворце, и они ни в чем не уступали тем, что занимал он сам. Бахержоа расположили так, словно она была любимой женой Кассеры. Дворец, в котором оказались царь и царица Динеру, отличался таким богатством и пышностью, что, помимо тех комнат, в которых они поселились, там находились еще покои для двадцати четырех жен султана, каждой из которых прислуживали пятьдесят рабынь, самых юных и прекрасных.
Казалось, все сокровища Востока пошли на то, чтобы украсить великолепное здание. Сады с редчайшими яркими цветами и водными потоками были размещены повсюду столь искусно, что создавались радующие глаз виды. Деревья с прекрасными плодами и густой листвой являли картину изобилия и манили отдохнуть под своей сенью. Птицы разнообразной окраски наполняли трелями сей благословенный уголок, и всё говорило о богатстве великого султана Персии, тогда как о власти его свидетельствовали двести тысяч стражников, состоявших в личной охране самодержца. Как видите, столь могущественному правителю не составило труда принять у себя именитых гостей достойным его величия образом.
Однако не только великодушие и благородство двигали им. Чувство менее чистое, но властное завладело его сердцем: он стал рабом несравненной Бахержоа, которая затмила всех красавиц его сераля. Персидский царь скрывал свою страсть под маской дружбы, но за щедростью его, которую он проявлял при всяком удобном случае, за чуткостью и предупредительностью легко было распознать любовь. Опечаленная Бахержоа, которая думала лишь о потерянном сыне и беде, постигшей ее мужа, даже не подозревала об истинных помыслах Кассеры. Боль душевная не позволяла царице Дилеру наслаждаться удовольствиями, сердце, исполненное глубочайшего горя, было глухо к чужим чувствам. Единственное, что волновало Бахержоа, - это ее сын, брошенный в пустыне на произвол судьбы, и муж, вынужденный из-за визиря-предателя просить помощи у иноземного государя.
Тем временем армия, возглавить которую предстояло Бахе́т-заде́, подготовилась к выступлению. Попрощавшись с султаном, царь Дилеру вместе со своими бесчисленными войсками вскоре пересек границу Сирии. Узурпатор Асфанд, узнав об угрозе, оповестил своих сообщников, собрал их под свои знамена и вышел навстречу неприятелю с двумястами тысячами воинов.
Враги сошлись лицом к лицу. Опытный визирь персидского султана командовал центром армии Бахе́т-зады́, а ее главнокомандующий с несколькими избранными рыцарями разъезжал повсюду, отдавая приказы. Неожиданно для всех он развязал бой на правом фланге и напал на противостоящий фланг противника с таким жаром, что оттеснил его к центру и тем самым внес в ряды Асфанда беспорядок и сумятицу. Затем, не теряя ни мгновенья, царь Динеру велел своим центральным отрядам выступить вперед, как если бы они намеревались перейти в атаку. На самом же деле он не хотел проливать кровь соотечественников и потому, сдержав центр, приказал своему левому флангу атаковать правый фланг противника. В итоге люди Асфанда обратились в бегство, и три четверти его сторонников оказались в окружении.
Узурпатор тщетно пытался заставить вступить в бой части его войска, отрезанные друг от друга мощным и продуманным натиском врага, - страх, а главное, угрызения совести обезоружили его воинов. Бахе́т-зада́ предложил им помилование, и в ответ на это ему выдали всех главных заговорщиков. Асфанд, его семья и основные сообщники были казнены прямо на поле битвы.
Эта победа определила судьбу Динеру: страна вновь обрела своего законного государя. Бахе́т-зада́ вернулся в столицу, восстановил порядок в своих землях и, разумеется, подумал о том, как отблагодарить персидского султана за неоценимую помощь.
Царь Динеру направил в Персию двадцать слонов, нагруженных великолепными дарами. Их сопровождали двенадцать тысяч воинов, а возглавил посольство самый умный визирь Динеру, который получил еще одно важное поручение: государь велел ему проехать по той самой пустыне, где он оставил своего сына, найти оазис, послуживший ребенку колыбелью, расспросить всех встречных и разузнать о судьбе бесценного сокровища. Отыскав младенца, визирь должен был передать его матери и вместе с нею вернуться в Иссессару. Однако надеждам Бахе́т-зады́ не суждено было сбыться: посланник напрасно обыскал все уголки пустыни, ему не удалось ни обнаружить ребенка, ни порадовать его мать.
Кассера, безумно влюбленный в Бахержоа, и помыслить не мог о том, чтобы расстаться с нею. Когда явился посланник ее мужа с дарами и приказом забрать царицу домой, персидский султан заколебался, и любовь едва не одержала победу. Неодолимая страсть заставила Кассеру преувеличить свои благодеяния: ему казалось, что одна женщина послужит лишь скромным вознаграждением за оказанные им услуги. Одним словом, персиянин готов был отказаться от славного титула благородного покровителя и заслужить звание трусливого обольстителя жены своего союзника.
Он сделал вид, что с благодарностью прочитал послание Бахе́т-зады́ и принял его дары. В это время ему доложили, что войска, которые он снарядил в поход на Динеру, возвратились в Персию. Их военачальники до небес превозносили дарования и щедрость Бахе́т-зады́, они прибыли на родину очарованные его достоинствами и осыпанные благодеяниями, а также пораженные его могуществом и богатствами подвластных ему земель. Столь единодушные восхваления заронили сомнения в охваченную любовью душу Кассеры. До сих пор он ни в чем себя не ограничивал, уступая малейшим желаниям и склонностям своим. Теперь же ему надлежало или отказаться от всепоглощающей страсти, или лишиться звания благодетеля государя, равного ему по силе и достоинству, и поставить под угрозу собственный народ, развязав жесточайшую войну с Динеру и заслужив проклятье всей Азии.
«Стыдись, Кассера, - сказал себе персидский султан, - стыдись постыдных прихотей своих! Возблагодари судьбу за милость, которую она дарует тебе, открыв глаза на безрассудство твое. Пусть царь Динеру никогда не узнает о том, как ты, забыв о долге по отношению к нему и к самому себе, осмелился позариться на самое дорогое, что у него есть. Помни, что только препятствия на пути к осуществлению твоей затеи вернули тебя на путь истинный. О власть безграничная! Как же должен страшиться тебя тот, кто не может совладать с самим собою! Поддавшись страсти, я готов был пойти на преступление и показать себя недостойным царского трона! Но я сумею обуздать себя и отказаться от безумных помыслов».
Приняв решение, Кассера немедля приказал главному хранителю своей сокровищницы подготовить носилки для возвращения Бахержоа на родину и, украсив их драгоценными каменьями, придать роскошь невиданную и несравненную. Вскоре царица Динеру, получив от согласившегося расстаться с нею султана всяческие заверения в почтении и привязанности, отправилась в Иссессару. Бахе́т-зада́ выехал навстречу жене, и они встретились на подступах к столице. Невозможно описать нежные и восторженные объятия супругов, однако тревога о судьбе сына никогда не оставляла бедную мать, и чувство это омрачало ее радость от долгожданного воссоединения с мужем. Бахержоа требовала во что бы то ни стало разыскать младенца, и Бахе́т-зада́ приказал предпринять новые поиски. Он надеялся, что беззащитный плод их любви не достался хищникам на съедение: никто не обнаружил в окрестностях оазиса обрывков ткани, в которую был укутан ребенок. Тысяча всадников поспешила обратно в пустыню и обыскала все окрестности источника, но их усилия опять ни к чему не привели. Бахе́т-зада́ как мог утешал отчаявшуюся жену.
- Не теряй надежды, - повторял он, - Небо, милосердное Небо, которое посреди опасностей не лишило нас своего благоволения и вернуло нам трон, спасет дорогое нашим сердцам создание. Сын вернется к нам, когда покорностью своей судьбе мы этого заслужим. Потеря наша болезненна, но мы еще молоды и можем надеяться на утешение. Осуши слезы свои, дорогая Бахержоа, не терзай мне душу!
Царица с виду немного успокоилась, но рана ее была не из тех, что быстро заживают.
Время шло. Мальчик, о котором они так тревожились, был вырван из лап смерти главарем разбойников и воспитан женою его с заботливостью самой ласковой матери. Он рос и становился всё краше и сильнее. Поначалу его досуги занимали учением и чтением, а затем подошел черед упражнений физических. Мальчик превосходил ровесников как в ранних дарованиях своих, так и в ловкости, силе и поразительной для его лет отваге. Найденыша отличали не только прилежание в учении и умение извлекать из него благотворные уроки, но и исполнительность. Он делал всё, что ему приказывали, хотя ему совсем не подобали обязанности, что возлагались на его плечи шайкой, в которую он попал волею случая. Главарь разбойников, видя, сколь ловко подросток управляется с оружием и лошадью, заставил его принимать участие в налетах на торговцев, которых дела приводили в эти злополучные края. И в грабежах юный Аладдин{242} (так назвали сына Бахержоа) также показал себя и проворным, и бесстрашным.
Однажды шайка напала на богатый караван, возвращавшийся из Индии. Верблюды шли в окружении огромного числа вооруженных до зубов провожатых, но алчность ослепила грабителей и не позволила трезво оценить грозившую им опасность. Они налетели на стражу с невиданной смелостью, но вскоре их атака была отбита, две трети разбойников полегло на месте, остальные бежали. Неопытный Аладдин, влекомый своим бесстрашием, был окружен и схвачен.
Когда вора ловили с оружием в руках, то полагалось немедленно отрубить ему голову. Однако царевич избежал этой страшной участи, ибо располагающая внешность, очарование и красота его остановили караванщиков. Никто не поверил чистосердечным словам Аладдина, когда в ответ на вопрос о том, кто он, мальчик признался, что приходится сыном главарю шайки. И все поражались, не понимая, откуда в безусом разбойнике столько природных достоинств и внешнего благородства. Аладдина взяли с собой в дорогу, и вскоре караван прибыл в Иссессару, столицу Динеру.
Несмотря на то, что царица никак не могла пережить потерю сына, прибытие каравана всегда развлекало ее, и государь, желая доставить жене удовольствие, послал главного евнуха выбрать для нее ткани и драгоценные вещи. Торговцы поспешили разложить свой товар, но евнуха привлекла несравненная красота их юного раба, и он забыл, зачем пришел. В надежде услужить государю стражник решил забрать мальчика с собою. Сделав покупки, евнух вернулся во дворец, и его господин остался доволен всем, что тот принес.
- Государь, - сказал евнух, - ты одобрил мои покупки, но самое прекрасное, что я нашел во всем хане[62], - это отрок красоты столь совершенной, что он кажется мне воплощением того, о ком сказано в Коране: одиннадцать звезд простерлись ниц перед ним, словно перед солнцем и луною{243}.
Царю стало любопытно поглядеть на это чудо, он приказал привести мальчика и его хозяина, и вскоре оба они предстали перед троном.
Внешность молодого иноземца полностью подтвердила слова главного евнуха. Бахе́т-заде́ не верилось, что этот прекрасный раб обязан происхождением простому караванщику. И он поделился с торговцем своими сомнениями.
- Государь, - признался тот, - этот мальчик на самом деле не принадлежит ни одному из нас, мы не знаем, откуда он родом и где его семья. В пустыне на нас напала шайка грабителей, мы защищались отчаянно, часть воров полегла на месте, остальные обратились в бегство. Мы захватили в плен лишь того, кто привлек к себе твое внимание. Обычай требовал предать вора смерти, но мы не решились поднять на него руку. На вопрос, кто он и откуда, юноша ответил, что отец его - главарь шайки, которая напала на нас. Больше мы ничего не знаем.
- О царь, всё, что принадлежит рабам твоим, твое!
В то же мгновенье Аладдин припал к стопам государя, прижался лбом к земле и поцеловал край его платья. Бахе́т-зада́ приказал главному евнуху включить юношу в число самых приближенных к трону рабов.
Сама природа говорила в пользу нового царского прислужника, и государь не мог смотреть на него без волнения, причину которого сам не в силах был объяснить. Бахе́т-заде́ хотелось, чтобы юноша не отлучался от него ни на шаг, и то, что поначалу казалось лишь склонностью, вскоре переросло в сильнейшую привязанность. Царь с удовольствием наблюдал за успехами юного Аладдина, его радовали и познания мальчика, и ловкость его, и сила. Восхищали правителя также прилежание юноши, его осмотрительность, сдержанность и преданность. Прошло совсем немного времени, а царь уже приписывал себе и своим заботам редкие качества своего любимца.
Подвергнув длительному испытанию дарования и деловитость юноши, государь дошел до того, что доверил ему надзор за казенными доходами и расходами, отстранив от этих обязанностей визирей, чье поведение вызывало определенные подозрения. Кончилось тем, что Бахе́т-зада́ начал поручать Аладдину всё более и более важные дела. Юноша не обманул доверие государя: и чем больше тот полагался на мудрость и просвещенность любимца, тем быстрее возрастали царские доходы, а вместе с ними благоденствие народа и процветание всей страны. Вскоре доверие правителя стало безграничным. Аладдин сделался столь дорог своему отцу, как если бы тот усыновил его, визири же тем временем постепенно лишались своего влияния.
и тут, к несчастью, он сам предоставил им подходящий повод.
Во дворце устроили большое празднество. Аладдин никогда не испытывал тяги к вину и не был к нему привычен, однако, желая всего лишь разделить с сотрапезниками удовольствие, он сделал несколько глотков, но очень осторожно, ибо не знал, как подействует на него вино. Выйдя из-за стола, юноша почувствовал, что ноги у него подкашиваются, в глазах всё расплывается, и вскоре перестал что-либо слышать и понимать. Дойдя до первой же комнаты, молодой казначей решил, что она приготовлена как раз для него, хотя покои освещались множеством огней и обстановка была весьма роскошной. Ничего этого Аладдин не заметил - ему не терпелось лечь. Наткнувшись на софу, он упал на нее ничком и погрузился в сон.
Так случилось, что рядом не нашлось ни одного раба, чтобы предупредить царского любимца, - все слуги наблюдали за праздником. Они вернулись в покои, которые оставили открытыми, только чтобы наполнить благовониями курильницы и подать, как это принято на Востоке, шербет и сладости. Никто не заглянул за полог и не заметил Аладдина, крепко спавшего на софе.
Когда слуги закончили приготовления, царь с царицей вошли в свои покои. Бахе́т-зада́ приблизился к софе, раздвинул полог и увидел спящего казначея. Ревность и ярость овладели им.
- Так вот как ты ведешь себя! - сказал он жене. - Этот раб не мог попасть в твои покои и разлечься тут иначе как с твоего позволения!
«Так вот как ты ведешь себя!..
Этот раб не мог попасть в твои покои и разлечься тут иначе как с твоего позволения!»
- Господин мой, - с удивлением, но ничуть не смутившись, молвила царица, - клянусь именем Великого Пророка, я ведать не ведаю, кто этот молодой человек, и вижу его первый раз в жизни. И мне непонятно, чем вызвана подобная дерзость.
Шум голосов разбудил Аладдина. Он вскочил, пораженный и пристыженный.
- Изменник! - Царь был вне себя от возмущения. - Неблагодарный! И это награда за мою доброту? Негодяй, ты осмелился проникнуть в покои моей жены! Что ж, расплата не заставит себя ждать!
́т-зада́, охваченный гневом, приказал главному евнуху запереть царицу и казначея в разных темницах. Раздираемый бурными и противоречивыми чувствами, царь не сомкнул глаз до самого утра. Едва рассвело, он призвал первого из своих визирей, который уже давно не имел чести лицезреть государя. Бахе́т-зада́ поведал о нанесенном ему оскорблении, в котором, как он полагал, была замешана сама царица.
Визирь обрадовался, но виду не подал. Наконец-то его зависть, ненависть и жажда мщения получат удовлетворение. Однако жертвой его злобы должен был стать не простой человек, а сильный противник. И потому старый придворный надумал для начала еще больше разозлить царя и подтолкнуть его к суровым мерам.
- Государь, - произнес он с сокрушенным видом, - твои верные подданные были весьма поражены тем, что, словно сына родного, ты удостоил доверием вора и грабителя. По доброте своей великой ты приблизил к трону отпрыска преступного рода, от которого нечего ждать, кроме измены и злодеяний. Хорошо еще, что в порыве страсти он потерял голову и дошел в дерзости своей до немыслимых пределов. Но, сохрани меня Бог, вообразить, что царица поощряла его! Ее поведение безупречно, мудрость и добродетель Бахержоа ставят ее вне всяких подозрений. Позволь мне, повелитель, поговорить с твоей супругой. Осмелюсь обещать, что разъяснения, которых я добьюсь, уменьшат печаль, вызванную в душе твоей этим злополучным происшествием.
Царь согласился, и визирь направился в темницу Бахержоа.
- Нет, - заливаясь слезами, отвечала ему царица на первый же вопрос, - нет моей вины в том, что этот молодой человек нанес мне такое оскорбление. Я никогда не поощряла его. Да, я слышала разговоры о нем, но сама с ним никогда даже словом не перемолвилась. Если случалось так, что он попадался на моем пути, я не смотрела на него даже краешком глаза. И в тот роковой миг, когда мы застали дерзкого в моей опочивальне, я отвернулась, дабы случайно не увидеть его лица.
бы вину врага, которого визирь жаждал погубить, а коварному царедворцу, наоборот, хотелось эту вину усугубить и придать случайной оплошности характер страшного, непростительного преступления.
- Госпожа моя, - сказал он Бахержоа, - несомненно, причиной дерзкого поступка молодого человека явилось умопомрачение, но доказать это будет очень трудно. Лучше представить Аладдина как человека чересчур самонадеянного и неосмотрительного. По всей видимости, после доклада моего царь призовет тебя к себе и станет задавать вопросы, на которые, если позволишь, я бы при всем почтении советовал отвечать так, чтобы вернуть его душе покой. Скажи, что молодой человек через неизвестную тебе рабыню просил принять его в твоих покоях и за эту милость обещал подарить тебе сто адамантов. Ты с презрением отвергла это предложение, и рабыня исчезла. Потом она снова появилась, и на этот раз молодой человек просил ее передать, что если ты будешь упорствовать в отказе своем, то он найдет способ проникнуть в твою опочивальню и выставить тебя своей сообщницей.
́т-заде́, чтобы доложить о своем свидании с его женой.
- Государь, - сказал он после того, как изложил всё, что якобы открылось ему в разговоре с Бахержоа, - теперь ты видишь, какую змею пригрел на своей груди! Как отросток аконита никогда не принесет неядовитых плодов, так сын разбойника не может стать безупречным и порядочным человеком!
Глаза Бахе́т-зады́ засверкали от ярости, и он тут же, не расспросив царицу, приказал привести к нему закованного в цепи Аладдина.
которая тебя ожидает! Тебе отрубят голову.
Гнев и угрозы государя не лишили выдержки ни в чем не повинного несчастного, никакая тревога не исказила его прекрасные черты. Юноша выглядел, как всегда, добрым, скромным и уверенным, именно таким он полюбился царю. Аладдин заговорил, и слова его отличались искренностью и прямотой:
- Государь, преступление мое как будто бы очевидно, но поступок мой был невольным. Неопытность довела меня до того, что я на какое-то время утратил рассудок и не понимал, где я и что делаю. Именно она поставила меня в двусмысленное положение. Во всем остальном виноват злой рок. Сердце мое, покоренное твоими благодеяниями и преданное тебе безгранично, до сих пор не знало другого счастья, чем счастье служить тебе. Но, увы! Что значат лучшие намерения и усердие неустанное, если высший закон, властвующий над нашей жизнью, может исказить смысл самых чистых наших помыслов, если одна-единственная ошибка, вызванная временным помутнением рассудка, превращает в преступника того, чьи склонности исключительно добродетельны! Низвергнутый с вершины царского благоволения в пучину опалы, я должен покорно снести удар судьбы, как тот купец, чья незабываемая история хорошо известна всему двору.
- О каком купце ты говоришь? - заинтересовался царь. - И что общего у его истории с твоим преступлением? Говори, я дозволяю.
Примечания
60
«Жизнеописание Хайдара Али-Хана»{510}.
61
Такого рода носилки по-арабски называются тартеруан{511}.
62
Хан - место, отведенное для иноземных купцов, где они открывают лавки и продают свои товары.
Комментарии
240
Бахе́т-зада́ «сын счастья»).
241
…Ты некогда спас юного Исмаила… - Исмаил (библ. Измаил) - сын Ибрахима (библ. Авраама) от его наложницы Хаджар (библ. замыслил его отец и что делается это во исполнение воли Всевышнего, отрок выразил готовность беспрекословно покориться Создателю: «Когда оба предали себя [воле Божьей], и Ибрахим, положив сына ниц, занес было над ним нож, Мы воззвали к нему: „[Считай,] Ибрахим, [что] ты уже исполнил [веленное тебе] во сне! Такой [милостью] Мы награждаем [покорных Нам] добротворцев"» (37: 103-105). Вместо сына в качестве жертвы Господу Ибрахимом был заклан баран, доставленный с неба ангелом Джабраилом: «И Мы искупили его сына [ценой] великой жертвы» (37: 107). В память об этом событии, а также демонстрируя покорность воле Всевышнего, мусульмане ежегодно отмечают Праздник жертвоприношения. См. также примеч. 495.
242
Аладдин (араб. Ала’ ад-Дин). - Данное имя по-арабски означает «Благородство веры/религии» либо «Возвышенная вера».
243
…он кажется мне воплощением того, о ком сказано в Коране: одиннадцать звезд простерлись ниц перед ним, словно перед солнцем и луною. «Вот Йусуф сказал своему отцу: „Во сне, отче, видел я, как одиннадцать звезд, солнце и луна пали ниц в поклонении мне"» (Коран 12: 4).
510
«Жизнеописание Хайдара Али-Хана» - сочинение, посвященное «трудам и дням» султана Хайдара Али Хана (1718/1719-1782), правителя княжества Майсур, одного из индийских государств. Известно и другое название данного произведения: «История жизни и деятельности храброго Хайдара Али со дня рождения до его смерти». Написано оно индийским армянином Акопом Симоняном, не раз лично встречавшимся со своим героем. Русский перевод с древнеармянского см. в сб.: Абрамян Р. А. Армянские источники XVIII в. об Индии. Ереван, 1968. С. 195-257. Ж. Казот ссылается на изд.: Histoire 1783.
511
Такого рода носилки Ред.) по-арабски называются тартеруан. - Арабский эквивалент не установлен.