Рыцарь Курятника.
Часть вторая. Прекрасная незнакомка.
XII. Утро короля

XII. УТРО КОРОЛЯ

Два пажа - прелестные четырнадцатилетние дети в королевских мундирах с гербом Франции, вышитом на правом плече, -- стояли по обе стороны двери, подбоченясь, вздернув носы кверху, с дерзкими и насмешливыми физиономиями.

Камер-юнкер в великолепном костюме подошел к порогу двери и поклонился придворным. Это был герцог д'Айян, дежурный камер-юнкер.

Все бывшие в Зеркальной гостиной медленно пошли в иерархическом порядке: старшие званием - впереди. Все вошли в комнату без малейшего шума и не говоря ни слова.

с золотой бахромой. Из такой же материи были балдахин и покрывало на кровати, отгороженной балюстрадой из позолоченного дерева. На концах этой балюстрады стояли два пажа; еще два стояли напротив кровати, в амбразуре окна. С двумя пажами, стоявшими у двери, их было шестеро, как и положено для спальни короля. Начальником этих пажей был дежурный камер-юнкер.

В головах кровати справа стоял главный камердинер. В этот день дежурил Бине. Впрочем, он был дежурным почти каждый день, потому что король не мог обойтись без него, и трое других камердинеров даром получали жалование. Восемь простых камердинеров стояли в спальне, ожидая приказаний Бине.

О другой стороны кровати стояли Пейрони - хирург короля и Кене - доктор, которые должны были всегда присутствовать при вставании короля.

За балюстрадой стояли еще цирюльник, два лакея и два гардеробмейстера.

Король встал, и два пажа подали ему туфли. Он отвечал на низкий поклон придворных любезным наклоном головы. Глубокая тишина царила в комнате. По законам этикета никто не должен был заговаривать с королем. Людовик XV имел привычку, очень удобную, впрочем, для придворных, каждое утро произносить одну и ту же фразу, обращаясь то к одному, то к другому из придворных. Эта фраза была следующая:

 Ну, что ж! Сегодня вы расскажете мне что-нибудь новое и забавное?

В это утро король обратился со своим обыкновенным вопросом к маркизу де Креки.

-- Государь, -- сказал маркиз, -- не мне надлежит отвечать вашему величеству; вот аббат де Берни приехал из Парижа и уверяет, что с ним случилось самое странное, самое удивительное, самое горестное, самое неприятное происшествие...

-- Поскорее! Пусть он нам расскажет, -- перебил король.

Придворные расступились, дав место аббату, который стоял смиренно в стороне, в глубине комнаты.

 Ну, что ж! Сегодня что вы мне расскажете нового и забавного, аббат? -- продолжал король.

-- Государь! -- сказал Берни. -- Самое удивительное и самое неприятное происшествие...

-- Государь, -- перебил Ришелье, улыбаясь, -- сжальтесь над плачевной физиономией этого аббата. Он сам признается, что заслужил эшафот!

-- Эшафот! -- повторил король.

-- Да, государь.

 Каким образом?

Берни поднял руки к небу, потом подбежал к королю и бросился к его ногам.

-- Государь! -- завопил он. -- Помилуйте меня!

-- Помиловать! -- повторил король, не зная, серьезно ли говорит Берни или позволяет себе одну из тех шуток, какие допускались в Шуази.

 Да, государь, помилуйте!

 Кого?

-- Меня!

-- Но что вы сделали, аббат? Верно, поссорились с вашим епископом?

-- Ах, государь! Если бы только это!

-- Как - только это?..

 Государь! Речь идет не о том, что я сделал, а о том, что случилось со мной!

-- Встаньте, аббат!

Берни повиновался.

-- Простите меня, ваше величество!

-- Но что такое случилось?

 Ах, государь! Со мной случилось нечто ужасное. Моя жизнь в руках вашего величества!

-- Еще раз объяснитесь, аббат, я слушаю.

-- Государь! Это целая история. Вчера, во время прогулки вашего величества по лесу, я остался в замке...

-- Чтобы не предаваться светской жизни, аббат?

-- Да, государь; и для того, чтобы заняться приготовлением того вкусного блюда, которое я имел честь готовить с вашим величеством.

-- Я был погружен в гастрономические размышления, -- продолжал аббат, -- когда курьер принес мне письмо от моего дяди, аббата де Ронье, каноника и декана благородного Брюссельского капитула в Брабанте. Дядя писал мне, что он едет в Париж и просил встретить его у Сен-Мартенской заставы. Хотя этот дядя, чрезвычайно богатый, никогда не был щедр к своему бедному племяннику, я счел долгом поехать к нему на встречу...

-- Я с удовольствием вижу, что до сих пор в вашей истории нет ничего страшного, -- сказал король.

-- Увы, государь! Я еще не закончил.

-- Продолжайте!

 Я поехал в Париж и остановился в гостинице, напротив заставы. Время проходит - дядя не приезжает. Наступила ночь, а его все нет. Я расспрашиваю в гостинице - никто не видал, чтобы в Париж въехал каноник в карете. Я подумал тогда, что дядю что-нибудь задержало в дороге, и что он приедет на другой день...

-- Благоразумное рассуждение, -- сказал Людовик XV, подставляя голову подошедшему парикмахеру.

На короле был большой пеньюар, весь обшитый кружевами. Парикмахер подал королю бумажный сверток, вроде маски, для предохранения от пудры.

 А что ваша дочь, Даже? -- спросил Людовик XV.

-- Ей лучше, гораздо лучше! -- отвечал знаменитый парикмахер.

 Кене мне говорил. Скажите ей, что я принимаю в ной большое участие, Даже. Когда она будет в состоянии ездить в экипаже, пусть она съездит к королеве и к принцессам.

-- Ах, государь! -- сказал парикмахер с волнением. -- Наверное, вашему величеству угодно, чтобы Сабина выздоровела еще скорее.