Рыцарь Курятника.
Часть вторая. Прекрасная незнакомка.
XXIX. 30 января

XXIX. 30 ЯНВАРЯ

Морлиер и Бриссо сидели, как будто пораженные громом. Сен-Ле встал и подошел к двери, словно любуясь картиной, висевшей над ней.

-- Я выражусь еще яснее, -- продолжал граф. -- Вы знаете, о чем я вас спрашиваю? Если вы не будете мне отвечать, вам остается жить только двадцать четыре часа!

 Как! -- закричал Морлиер.

 Я не знаю, как вы умрете, но вы умрете. Если же вы будете отвечать мне откровенно и расскажете абсолютно все, что знаете, я награжу вас щедрее, чем это сделал бы Людовик XV.

-- Что же вы хотите знать? -- спросил Морлиер.

-- Все, что вам известно об этой ночи 30 января 1725 года.

 Я расскажу все, что знаю, -- ответила Бриссо, -- мне нет никакой выгоды скрывать, и я не вижу причины что-либо скрывать.

-- И я тоже, -- прибавил Морлиер.

 Так говорите!

-- Охотно, только я должен признаться, что могу рассказать немногое. Режьте меня на мелкие куски, я не знаю, что могу рассказать, разве сочинить какую-нибудь историю.

 Я буду вас расспрашивать, а вы отвечайте мне.

Все замолчали. Сен-Ле, по-прежнему любуясь картиной, стоял перед дверью. Граф продолжал:

-- Это вы, Морлиер, 30 января приходили к Урсуле Рено?

 Я, -- отвечал кавалер.

 Кто вам дал это поручение?

-- Барон де Монжуа.

-- Об этом заранее условились с мадемуазель Бриссо?

-- Да.

 Кто придумал этот план?

-- Барон де Монжуа.

-- Что же еще вы должны были сделать и что сделали?

-- Ничего. Моим визитом к хорошенькой оружейнице исчерпывалось поручение, данное мне.

 Теперь вы расскажите, что сделали и что должны были сделать!

-- Я праздновала в этот вечер новоселье в моем домике, -- ответила Бриссо, -- и давала мой первый ужин. У меня должен был собраться весь цвет высшего общества. Этот маленький праздник стоил покойному Сент-Фуа четыреста луидоров.

-- Этот домик находился на улице Вербоа?

 Да.

-- Вы ездили за Урсулой Рено?

 Я.

-- Кто вас послал?

 Барон де Монжуа и граф де Шароле.

-- Они вам сказали, в чем дело?

-- Не совсем. Я знала, что какая-то женщина хочет просить какой-то милости, но я не знала ни каких подробностей. Когда я приехала к мадам Рено, она была предупреждена, потому что ждала меня. Мы поехали. Дорогой она ничего мне не говорила, только плакала. Я утешила ее, говоря, что она получит то, чего желает. Когда мы приехали, я оставила мадам Рено в маленькой гостиной, как было условлено.

 А потом?

 Потом я не интересовалась ею и не видела ее больше.

-- Что она делала?

-- Я не знаю.

-- А вы? -- спросил он Морлиера.

 Тоже не знаю, -- ответил кавалер.

-- Это невозможно!

-- Вот что я знаю еще, -- продолжал кавалер. -- Когда эта женщина приехала с Бриссо, она осталась на несколько минут в маленькой гостиной, потом слуга - Сен-Клод, кажется, -- пришел за ней и отвел ее в сад. Была ночь, темнота стояла полная. Но это я знаю, потому что когда я входил в большую гостиную, я видел, как слуга и эта женщина прошли мимо меня.

-- А потом?

 Я больше не видел мадам Рено.

 Она не была за ужином?

-- Нет.

-- Она не видела Шароле?

 Нет.

-- А Шароле не выходил во время ужина?

 Не могу сказать, это было так давно, что в памяти моей все перемешалось. Я не помню, отлучался Шароле или нет.

-- Барон де Монжуа тоже был за ужином?

 Да, он пришел одним из первых.

-- И отлучался?

-- Не могу сказать.

 А вы?

-- У меня, как и у Морлиера, все в памяти перемешалось, -- ответила Бриссо.

-- Однако, кто убил Урсулу Рено, вы должны знать.

-- Нет, я не знаю, -- ответил Морлиер.

 И я тоже, -- прибавила Бриссо.

-- Вы осмеливаетесь это говорить! -- закричал взбешенный граф.

-- Я говорю правду, -- ответила Бриссо, -- клянусь всем, чем хотите. Я действительно не знала, что женщина, о которой вы говорите, была убита, я даже не знала, что она умерла.

-- Как! Преступление было совершено в том доме, где вы находились оба, женщина была убита у тебя, презренная тварь, похоронена в твоем саду, а ты не знаешь, что эта женщина умерла!

 Клянусь!

 Ты лжешь.

-- Нет, не лгу.

-- И я клянусь тоже! -- прибавил Морлиер. -- Клянусь моей шпагой, я говорю правду!

-- Как это может быть, -- продолжал он, -- что преступление было совершено, а вы этого не знали!

 Если это произошло во втором часу утра, -- сказал Морлиер, -- я не мог ничего знать, потому что ровно в час дозорный отвел меня в тюрьму.

-- О! -- вскричала Бриссо, как будто вдруг вспомнив. -- Ваши слова заставили меня припомнить... Это было так давно... но теперь я вспомнила.

 Что? -- спросил граф.

-- В час ночи ужин закончился, и граф Шароле предложил нам покататься в санях на Версальском пруду. Решили ехать тотчас и кататься при факелах. Тогда было очень холодно, и все замерзло. В ту минуту, когда мы садились в экипажи, кавалер де Ла-Морлиер был арестован.

-- Это правда, -- сказал Морлиер, -- я теперь вспомнил абсолютно все подробности. Я вышел из дома и поставил уже ногу на подножку кареты, когда дозорный показал мне свое предписание. Нечего было делать, я покорился. Шароле, Лозен и Фиц-Джеймс, сидевшие в первом экипаже, расхохотались, как сумасшедшие, пожелав мне спокойной ночи.

 Я была в том экипаже, в который вы садились, -- продолжала Бриссо, -- возле меня сидел де Рие, а напротив - барон де Монжуа. Когда вас арестовали и увезли, смех прекратился. Монжуа выскочил из экипажа, сказав нам: "Мы достаточно посмеялись, теперь надо сделать так, чтобы Морлиер приехал к нам в Версаль. Я берусь за это". После этого мы уехали, а барон остался освобождать кавалера Морлиера.

 Он это сделал только полгода спустя, -- сказал Морлиер.

-- Итак, Монжуа остался один? -- спросил граф.

-- Да.

-- В котором часу вы на следующий день вернулись в ваш домик?

 Я вернулась только через неделю.

-- Как это?

-- Катанье на пруду утомило нас. Граф де Шароле принял нас в своем версальском особняке. Мы отдохнули несколько часов, а потом, вместо того, чтобы поехать в Париж, отправились в замок Фоссез, где должны были охотиться. Возвратились мы оттуда через неделю.

-- И в домике на улице Вербоа все было в порядке?

 Да.

 И вы ничего не заметили? Слуги ничего вам не сказали?

-- Я узнала, что барон де Монжуа отправил четырех лакеев освободить Морлиера, а сам остался один с горничной. Но потом мне стало известно, что субретка, вступив в любовную связь с Сен-Клодом, камердинером графа де Шароле, ушла из дома тотчас после моего отъезда, зная, что я не вернусь домой.

-- Так что в эту ночь Монжуа оставался один в вашем доме?

 Я так полагаю, но точно сказать не могу.

-- И вы не имеете никаких других сведений?

 Никаких.

-- Вы мне сказали все, что знали?

 Абсолютно все.

-- Но вы видели потом Монжуа?

-- Часто. И даже накануне того дня, когда его нашли мертвым, со шпагой в груди.

 Разве он был убит на дуэли?

 Кажется.

-- Известно, кем?

-- Этого так и не смогли узнать, -- ответил Морлиер. -- Когда подняли труп, увидели, что он мертв уже несколько часов, причем удар шпагой был нанесен довольно странный.

-- То есть?

 Обыкновенно удар шпагой наносится сверху вниз и прямо, вот таким образом...

Морлиер приподнялся и показал рукой несколько движений, как искусный фехтовальщик.

-- Но, -- продолжал он, -- удар был нанесен снизу вверх и так косо, что можно было предположить, что противник стал на колени и уперся о землю левой рукой...

-- Вы, стало быть, рассматривали рану? -- спросил граф.

 Да. Рие, Лозен и я, прогуливаясь, нашли тело этого бедного Монжуа. Я до сих пор вижу его на сырой земле, хотя с тех пор минуло уже пятнадцать лет... Это было в 1730 году, 30 января, в самую годовщину моего ареста!

 У него не было наследников?

-- Никаких.

-- И родственников?

 Ни одного.

-- Никто не был заинтересован в нем настолько, чтобы стараться за него отомстить?

 Нет. Таинственная смерть Монжуа наделала шума, потом о нем перестали говорить.

-- Так!

-- Ла-Морлиер, и вы, сударыня, в последний раз вернитесь еще к вашим воспоминаниям: 30 января 1725 года, когда вас, кавалер, арестовали, барон де Монжуа остался один, совершенно один из всех бывших за ужином, кроме вас, Морлиер, так как вы были арестованы?

-- Один, -- ответил Морлиер.

 Один - я это знаю наверняка, -- прибавила Бриссо, -- потому что все другие были в Версале.

 И никто не отлучался ночью?

-- Никто - я за это ручаюсь. Не было только Монжуа и Морлиера.

Граф встал.

-- Хорошо, -- сказал он.

-- Виконт де Сен-Ле передаст вам мои приказания.

После этого он вышел.

подошел и положил руку на эфес своей шпаги.

 Уж не дьявол ли этот человек? -- произнес наконец Морлиер, всплеснув руками.

 Позвольте мне дать вам обоим хороший совет, -- сказал Сен-Ле. -- Исполняйте в точности все, что вам прикажет граф. Поверьте, я вам советую по дружбе.