| Автор: | Капандю Э., год: 1865 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
IX. КНЯЗЬ МУРЕНИ
Как обычно, ужин проходил весело, блюда сменялись быстро, и наконец появился стол с десертом.
-- Очаровательное изобретение этот стол! - воскликнул маркиз де Креки.
-- И недавнее, - прибавил Ришелье.
-- Напрасно вы так думаете, герцог, - сказал граф де Сен-Жермен.
-- Как! Это изобретение старинное?
-- Не совсем, но ему уже около двухсот лет.
-- Вы уже обедали или ужинали за подобным столом? - спросил король.
-- Да, государь.
-- Когда? Где?
-- Я имел честь ужинать за столом такого же устройства, но квадратной формы, с королевой Екатериной Медичи. Это было в башне особняка Суассон, в квартире кавалера Руджиери. Королева, занимаясь наукой, не хотела, чтобы ей мешали. Позже я ужинал за другим столом, похожим на этот, - в Неаполе; наконец, недавно в Венгрии я ужинал подобным образом у князя Мурени.
-- У князя Мурени? У того, который умер несколько месяцев назад? - спросил Ришелье.
-- У него, герцог. Но он не умер.
-- Мурени не умер?
-- Нет.
-- Это, кажется, тот венгр, который делал удивительные вещи? - спросил король.
-- Да, государь, - подтвердил герцог Ришелье. - Князь выпивал двадцать бутылок кларета за завтраком. Однажды он сам вытащил из глубокой ямы, куда они упали, свою карету, лошадей и лакеев. У него никогда не бывало меньше шести любовниц.
-- Да, - сказал Сен-Жермен, - природа много сделала для него: он гигантского роста и одарен необыкновенной силой.
-- Но его считали умершим. Разве он жив?
-- Да, государь. Пробыв месяцев девять в Париже, князь заболел. Злоупотребление удовольствиями, желание жить за троих вызвали страшное разложение крови. Этот человек, такой прежде красивый, полный здоровья, сильный, превратился за короткое время в отвратительный скелет, стал настолько слабым, что мог ходить только с помощью двух лакеев. Он был истощен до последней степени и казался погибшим безвозвратно.
-- Это правда. Болезнь его наделала много шума, - сказал маркиз де Креки.
-- Вы его видели? - спросил король графа де Шароле.
-- Видел, государь, - ответил Шароле с замешательством и нетерпением, - и, действительно, вид его внушил мне глубокое отвращение.
-- Распространились слухи, - сказал Ришелье, - что у венгерского князя проказа, которая начинается сухоткой. Кене пересказывал мне мнение докторов: они вообще не подозревали, что болезнь может достичь такой степени, так что надежды на выздоровление князя не было. Друзья его отчаивались...
-- Но он смеялся над их отчаянием, - перебил граф де Сен-Жермен, - он утверждал, вопреки докторам, что он скоро выздоровеет, и уехал.
-- А друзьям своим назначил свидание на будущий год в день его отъезда.
-- Доктора объявили, что он и до границы не доедет.
-- Это правда.
-- Однако он возвратился.
-- Когда?
-- Он в Париже уже несколько дней, - сказал Шароле.
-- И выздоровел?
-- Совершенно. Он так же здоров, так же силен, как до болезни.
-- И он вернулся в Париж несколько дней назад... - сказал король.
-- Официально - да, - ответил Сен-Жермен, - но инкогнито он в Париже уже четыре месяца.
Шароле пристально посмотрел на Сен-Жермена и побледнел.
-- Он вернулся инкогнито четыре месяца назад? - повторил Ришелье.
-- Да, - ответил Сен-Жермен.
-- Зачем? - заинтересовался король.
-- Затем, что в Париже есть один человек, который, чувствуя начало точно такой же болезни, как у князя, написал ему, умоляя сообщить его средства лечения. Князь приехал, навестил этого человека, и оба условились помогать друг другу не только для того, чтобы вылечиться - одному в начале, другому в конце болезни, но и для того, чтобы применить способ, который должен был удесятерить их силы. Князь еще не совсем здоров, однако он полностью преобразился. Он привез с собой старика, столь древнего и согнутого до такой степени, что он кажется меньше карлика. Его белая, хорошо расчесанная борода достает до земли, глаза у него живые, полные огня, в движениях много грации, но в его наружности чувствуется врожденное коварство, что-то дьявольское. Этот человек - монгольский доктор, его зовут Абен-Гакиб. Глядя на него, легко понять, что этот ученый доктор принадлежит к секте искателей философского камня, которые не отступают ни перед какой жертвой, чтобы найти его, и жертвуют всем, даже жизнью себе подобных, ради этой несбыточной мечты.
Все слушали Сен-Жермена с удивлением.
-- Как! - вставил маркиз де Креки. - Вы обладаете эликсиром долголетия, но отрицаете философский камень?
смысле.
-- Продолжайте! - сказал король. - Об этом мы поговорим потом, а сейчас речь идет о венгерском князе и монгольском докторе.
-- Доктор, который был очень искусен, - я это признаю - поговорил с тем человеком, который хотел с ним посоветоваться, и предписал ему вот это лечение.
Сен-Жермен вынул из кармана пергамент и прочел:
"РЕЦЕПТ ОТ ПРОКАЗЫ
1. Больной должен два месяца жить взаперти, прекратить всякое общение со своими друзьями, особенно с дамами, которым он даже не должен смотреть в лицо.
2. Питаться исключительно рыбой, овощами, легким пирожным, пить только воду, оранжад и лимонад.
3. Комната больного должна быть расположена таким образом, чтобы никто из живущих в этом доме не жил не только над ним, но даже рядом. Причем комната обязательно должна иметь, кроме трех дверей, три окна: на север, на восток и на запад, В этой комнате больной должен только спать.
4. Каждый день дважды - вставая утром с постели, и вечером перед сном - больной должен прочесть мысленно, не шевеля губами, молитву на индийском языке, записанную французскими буквами.
5. Каждый день до обеда принимать ванну из ароматических трав, сорванных в определенное время, в определенных местах и при определенных условиях. Минуты, места и условия - моя тайна.
6. Каждую неделю в пятницу я буду с помощью инструмента моего изобретения выпускать из больного восемь унций крови и вместо нее вводить восемь унций крови, взятой у девушки, добродетельной и невинной, в возрасте от пятнадцати до двадцати лет.
7. Последнюю пятницу каждого месяца больной должен принимать ванну из трех четвертей бычьей крови и одной четверти человеческой. Это необходимо выполнить четыре раза подряд".
-- Это все, - закончил граф Сен-Жермен, складывая пергамент, - если строго следовать этому рецепту, то больной должен полностью вылечиться.
-- И он вылечился? - спросил король.
-- Да, государь.
-- А я этого не знал! И начальник полиции мне ничего не говорил, или, может, ему самому ничего не было известно?
Сен-Жермен утвердительно кивнул.
-- Мне не нравятся эти шутки, - продолжал Людовик XV. - Это невозможно слушать и, тем более, невозможно поверить в подобную гнусность.
-- Если бы не было Тиверия, маршала де Жиэ и других в подобном роде, - продолжал Сен-Жермен, - я мог бы сомневаться. Но если раньше это было возможно, почему невозможно теперь?
-- Милостивый государь, - возразил король строгим тоном, - тот, кто утверждает подобные вещи, должен представить веские доказательства. Вы знаете имена людей при дворе, в Париже, или в провинции, которые для собственного удовольствия принимают ванны из крови?
-- Осмелюсь заметить вашему величеству, - сказал Сен-Жермен с величайшим спокойствием, - я не говорил, что это делалось для удовольствия.
-- Какова бы ни была причина, а все-таки подобные люди живут не в заоблачных высях, и начальник полиции должен знать, где их найти.
лечения, предписанное монгольским доктором, не нужно далеко протягивать руку.
Произнеся эти слова, Сен-Жермен обернулся и посмотрел на графа де Шароле. Принц Бурбон оставался бесстрастным и выдержал этот взгляд с видом человека, не понимающего, о чем речь.
-- Вы можете назвать того, кто лечился по рецепту монгольского доктора? - спросил король.
-- Государь, - с важностью сказал Сен-Жермен, - я могу открыть обстоятельства, но мне не следует называть главного виновника.
-- Главного виновника, - повторил король. - Вот уже два раза вы повторяете это словосочетание.
Людовик XV выпрямился, и его лицо приняло то серьезное и торжественное выражение, которое внушало уважение всем видевшим его в больших церемониях, где король представал как истинный король.
-- Главный виновник! - повторил он, делая ударение на первом слове. - Кого вы называете так?
-- Ваше величество должны догадываться, - возразил Сен-Жермен без колебаний и с необыкновенной твердостью, - что моя нерешительность связана с тем, что дело касается королевской фамилии.
-- Милостивый государь, - сказал король, - берегитесь! Вы играете своей жизнью!
-- Знаю, государь, - холодно ответил Сен-Жермен, - но я выиграю.
Положение становилось угрожающим. Никто не смел говорить. Все понимали, что граф Сен-Жермен или погибнет безвозвратно, или станет героем дня. Король молчал. Он медленно поднял голову и обвел присутствующих вопросительным взглядом.
-- Господа! - произнес он. - Знал ли еще кто-нибудь, кроме графа Сен-Жермена, что в Париже есть люди, принимающие ванны из человеческой крови?
После минутного замешательства и нерешительности Ришелье, быстро обменявшись взглядом с Креки, Таванном и Бриссаком, обратился к королю:
-- Государь, слухи об этих ваннах из крови ходят уже некоторое время.
-- Неужели? - не верил король.
-- Говорят, - сказал герцог де Бриссак, - что надо смешивать бычью кровь с кровью молодой девушки или ребенка, приготовленных в определенных условиях.
-- Утверждают, - заметил Таванн, - что ванну из человеческой крови необходимо принимать в пятницу.
-- Давно уже, - прибавил маркиз д'Аржансон, - жалуются в Париже на многочисленные убийства девушек и детей. Нельзя было понять причины этих убийств, и в них обвиняли Рыцаря Курятника. Его имя обеспечивало безнаказанность тому, о ком говорит граф де Сен-Жермен, если только граф не ошибается.
-- Обвиняли Рыцаря Курятника, - сказал де Сен-Жермен, - хотя не знали, кому это было нужно.
-- Но это делает очень интересным бедного Рыцаря Курятника, - заметила маркиза де Помпадур, - все обвинения, направленные против него, были несправедливы.
-- Некоторые, но не все.
которое не осмелился бы позволить себе король, даже если бы жизнь его находилась в опасности, и у него была уверенность, что таким лечением можно спасти себя?
-- О государь! - закричала фаворитка, с восторгом целуя руки короля. - Почему вся Франция не может слышать произнесенных вами слов!
-- Это было бы для Франции еще одним поводом, - воскликнул Ришелье, - провозгласить имя Возлюбленный, которым народ так любит называть короля!
Говор одобрения послышался в зале.
-- Государь! - сказал Сен-Жермен, поклонившись. - Мне показалось, что это говорит Генрих IV или Людовик XIV.
-- Но я хочу слышать имя злодея, который вместе с венгерским князем по советам монгольского доктора согласился принимать ванны из человеческой крови, - потребовал король.
-- Я не могу назвать его, государь.
-- Я хочу знать, кто он!
-- Я могу указать на него, ваше величество. Как только вы прикажете, я начну действовать.
-- Без колебаний?
-- Без колебаний! Я к услугам вашего величества.
Опять наступило молчание.
-- Милостивый государь, - предупредил король, - подумайте в последний раз, еще есть время. Если вы ошибаетесь или заблуждаетесь, то безрассудно рискуете своей жизнью, потому что речь идет об обвинении, ложность которого влечет за собой казнь.
Сен-Жермен поклонился.
-- Я готов, - сказал он.
-- Вы не станете раскаиваться?
-- Нет!
-- Итак, вы можете указать мне на того, кто в моем королевстве принимает ванны из человеческой крови?
-- Да, государь.
-- И сделаете это, когда я захочу?
-- Да, государь.
-- Сию же минуту, если я прикажу?
-- Ну тогда, - произнес король, протягивая руку, - я приказываю! Говорите! Укажите!
-- Говорить я не могу - этому противится судьба, а указать я в силах.
-- Укажите же!
-- Государь, в этом мне должен помочь дух. Я позову его - он придет.
Сен-Жермен встал и протянул обе руки.
-- Да будет мрак! - сказал он громким, звучным голосом.
Сразу же одно из окон открылось, сильный порыв ветра ворвался в столовую и задул свечи. Это произошло молниеносно, и столовая погрузилась в глубокую темноту.