Братья Шелленберг.
Книга первая. Глава 14

14

Венцель Шелленберг действительно находился в это время в игорной комнате кафе Филиппа. С окаменелым лицом сидел он там, уставившись в шахматную доску и насупив брови. Венцель был страстным шахматистом, как и Михаэль. Игра чаровала его, она была почти настоящим сражением, борьбою держав, силы которых изменялись с каждой новой позицией. День и ночь способен он был сидеть за шахматной доской и недели спустя умел восстанавливать по памяти особенно интересные, партии.

Против него сидел капитан Макентин, с узкой, высокой головою и седыми висками. Нос у этого господина был сильно перекошен, и так как он держал во рту сигару в том же направлении, в каком уклонялся в сторону нос, то нос казался еще более косым. Господин этот по временам щурил, посмеиваясь, глаза, устремленные на каменное лицо Венцеля. Глаза у него были темные, умные, быстрые и хитрые (крысой назвала его Лиза). За тем же столом сидел в почтительной позе, немного в стороне от шахматной доски, молодой человек, незначительный с виду, с белокурой головою и юношески румяными щечками, похожий на молоденького поручика в штатском платье.

Хотя это происходило под вечер, в кафе было еще довольно много публики. Из всех углов клубился густой сигарный дым. Биржа в этот день отличалась чрезвычайно оживленным и крепким настроением. Большинство бумаг было в повышении, все ожидали значительного оживления деловой жизни. Биржевое возбуждение еще сквозило во всех беседах.

глаза и усмехнулся.

 Вы ошибаетесь, мой милый, - сказал Венцель. - Вы придаете слишком большое значение положению коня, и я вам это докажу. Но партия отнимет у нас еще два часа. Доиграем ее завтра, если вы не возражаете, Макентин.

Господин с косым носом немедленно, с легким поклоном, изъявил свое согласие.

Венцель обратился затем к молодому человеку, который скромно сидел рядом и мгновенно выпрямился, когда почувствовал на себе взгляд Шелленберга.

 А теперь поговорим о вашем лесе, господин фон Штольпе. Это дело меня очень занимает. Очень интересное дело. Какого вы мнения, Макентин?

- Мой двоюродный брат, случайно находясь в Берлине, рассказал мне об этом деле. Я сейчас же подумал, что вы можете заинтересоваться им.

 Вы, стало быть, полагаете, что этот лес можно было бы купить? Как он велик, сказали вы?

Молодой человек подсел немного ближе и принялся докладывать высоким, мальчишеским голоском: лес находится близ Одера, площадь его такая-то, принадлежит государству. Лесное ведомство решило его вырубить и, если представится случай, продать по участкам, но не остановилось ни на одном из сделанных ему предложений. Представитель раухэйзеновского синдиката долго вел с ведомством переговоры, но все они ни к чему не привели.

 Отец моего двоюродного брата занимает влиятельное положение в лесном ведомстве, - вставил Макентин.

- Вы мне уже говорили об этом, - перебил его Венцель. - Итак Раухэйзен цели не достиг?

- Нет, по-видимому, он предложил слишком мало.

 Раухэйзен всегда предлагает слишком мало. Я знаю его. Вы, кажется, говорили, что лес доходит до Одера? - Он достал из кармана записную книжку и принялся делать в ней заметки. - Пятьсот гектаров, сказали вы?

- Главная трудность, Шелленберг, - сказал Макентин немного скрипучим голосом, - главная трудность, по-моему, заключается в следующем: лесное ведомство готово продать участок лишь в том случае, если он будет обращен на цели, имеющие, так сказать, в виду общественное благо, благо всей провинции.

- Я понимаю, Макентин, - ответил Венцель с легкой улыбкой. - Когда вы уезжаете обратно, господин фон Штольпе?

- Завтра.

 Поезжайте завтра со своим кузеном, Макентин, И поглядите на этот лес.

- Отлично. - Макентин поклонился.

 Посмотрите, пригодна ли местность для промышленных предприятий, а затем постучитесь к влиятельным господам. Скажите им, - опять на губах у Венцеля появилась легкая улыбка, - скажите им, что мы намерены создать в этой местности ряд крупных предприятий, которые должны оживить деловую жизнь всей провинции. Если обнаружится желание принять в деле участие, то с нашей стороны, конечно, возражений не встретится.

- Очень хорошо, превосходно.

 Пообещайте еще, пожалуй, что мы построим в этой местности азотный завод, который будет снабжать азотистыми веществами весь восток. Напишите подробную записку, чтобы мы могли выступить с совершенно готовыми предложениями. Впоследствии мы ведь все равно будем делать, что захотим. А что до платежей, то предложите срок от трех до шести месяцев.

 Отлично, - ответил Макентин.

- А вы, господин фон Штольпе, - обратился Венцель к молодому человеку с румяными щечками и посмотрел ему в глаза ясным, твердым взглядом; его лицо в этот миг казалось почти жестоким, - сколько вы требуете комиссии в случае, если дело состоится?

Молодой человек покраснел до ушей. Венцель громко рассмеялся.

 Сразу видно, что вы провинциал. Это чисто деловой вопрос.

Тут вмешался Макентин.

 Мой двоюродный брат, разумеется, не требует никаких комиссионных, милый Шелленберг, - сказал он. - Зато он был бы счастлив, если бы мог получить место здесь, в Берлине.

- Ладно. Напишите договор, Макентин. Нет, нет, господин Штольпе, устные обещания можно забыть. Мир шатается в наше время.

 - Я с вами сегодня еще поговорю, Макентин. Может быть, и ночью. И еще одно... на минутку... еще одна мысль была у меня... еще одна, - рассеянно повторял Венцель, блуждая взглядом по зале кафе. Его последние слова прозвучали совсем неуверенно, словно он вдруг лишился памяти. Что-то смутило его, хотя он и не мог бы сказать, что именно. Эти лица склонившиеся над столами, были ему знакомы почти все. Уже два года мелькали перед ним эти лица. Люди эти сидели в правлениях концернов, банков, кинематографических предприятий, вскакивали со своими портфелями в автомобили, вечно носились с одного заседания на другое, никогда не имели времени, работали до ночи, а потом разряжали свою нервную энергию в каком-нибудь игорном клубе. На лице у многих ясно читалось, что пяти, шести часов сна им уже было мало. Сухой воздух парового отопления и сигарный дым в залах заседаний губили их.

Да, все эти лица и фигуры были знакомы ему, каждое их движение, походка. И вдруг среди них выплыла фигура совсем иного склада, уравновешенного, спокойного склада, и фигура эта, неясно проступавшая между беспокойными лицами и суетившимися кельнерами, совершенно загадочным образом настолько заняла все его внимание, что у него стал заплетаться язык. Над этими нервными физиономиями, которые он два года видел вокруг себя, внезапно возник совсем другой образ: образ спокойствия и сдержанности, лицо с необыкновенной странной и тонкой усмешкой. В самом деле, это был его брат.

- Мой брат! - тихо воскликнул Венцель и встал в радостном испуге.

 Вот ты, наконец! - обрадованно крикнул он и пожал Венцелю руку.

- Мой брат Михаэль, господа, - представил его собеседникам Венцель, и его темное лицо от волнения еще больше потемнело. - Я вам рассказывал про него, Макентин. В свое время он взлетел на воздух вместе с Логанским азотным заводом, но так как он - Шелленберг, то особого урона при этом не понес. Он - один из первых светочей науки в нашей стране.

- Как же, знаю, знаю, - проскрипел Макентин, кланяясь с некоторой угловатостью. - Я много слыхал о вас от вашего брата.

- Вот видишь! - рассмеялся Венцель.

 И говорил он о вас с таким увлечением, какое редко наблюдаешь у братьев. Очень рад познакомиться с вами, доктор Шелленберг.

- Как ты попал сюда? - спросил Венцель, когда оба господина откланялись. Казалось, теперь только уяснил он себе странность этой встречи.

- Я был у Лизы, хотел тебя повидать.

Лицо у Венцеля сразу омрачилось.

 А, - сказал он, - понимаю.

на этом лице и появлялась иногда усмешка, то не легкая, добродушная, ироническая, как бывало, а беглая, рассеянная, внезапно застывавшая.

- Ты сегодня не занят, Михаэль? Вот и прекрасно! Послушай, мы давно не видались, мы превосходно проведем вместе вечер и будем рассказывать друг другу целые романы. Пойдем-ка, я поведу тебя в замечательный кабачок. Повар сл?жил раньше в России при великокняжеском дворе.

С пугливой нежностью обнял он Михаэля, выходя с ним из кафе.