| Автор: | Келлерман Б., год: 1932 |
| Категория: | Рассказ |
XXIII
Соня идет между виноградниками. Она внимательно смотрит под ноги и старается не наступать на муравьев и жуков. Каждое существо, даже самое маленькое, -- божье создание. Солнце начинает уже припекать. Тощий ослик взбирается по тропинке с бочонком воды на спине. У него кроткие, красивые глаза, из которых на нее изливаются мир и тишина.
Очень трудно (быть может, это самый трудный жребий на свете) быть молодой девушкой; во всяком случае, трудно быть Соней Ипсиланти. Нелегко жилось Соне в ее юные годы, ужасной мукой было созревать и делаться знающей. Она хотела бы думать только о чистом и прекрасном! Когда она в семнадцать лет начала догадываться о тайнах жизни, она заболела от отвращения и стыда. Ужас перед жизнью охватил ее. Тогда-то и проснулось в ней желание уйти в монастырь. Она отстранилась от своих подруг. Все они были чувственными созданиями, бесстыдными и испорченными. Их испорченность доходила до того, что они хвастали друг перед другом своей грудью и ощупывали друг друга. О, они были совершенно бесстыдны! Соня сделалась недоверчивой и стала презирать, людей. Кругом не было никого, кто мог бы внушить ей настоящее уважение. Как глупы и пусты были эти люди! Своим ничтожеством они вызывали просто смех. Говорили ли они когда-нибудь о великих мира сего, которым можно подражать как образцу, о философах и поэтах, о чудесах творения? О нет, никогда! Они говорили о деньгах, о ценах на вино, о пирогах. Они были пошлы, глупы и грубы.
Здесь в городе у нее раньше были две близкие подруги. Но после возвращения сюда она решительно порвала с ними. Одна из них была Антония Роткель, девушка болезненная и чувствительная. Они много музицировали вместе. Но после своего возвращения Соня с первых же слов поняла, что Антония сделалась поверхностной и тщеславной. Второй подругой была Ютка Фигдор, которую она раньше горячо любила. В первую же минуту их свидания Ютка рассказала, что у нее есть возлюбленный, женатый человек и что самое интересное на свете - это чувственные переживания. "А как ты, Соня?" Нет, лучше оставаться одной!
А ведь у нее и в самом деле никого не осталось в этом городе. Вот теперь она потеряла еще и Жака. И ей особенно обидно, что и в нем она обманулась. Любила ли она Жака? Да, когда-то это было. Она любила его. А теперь? Нет, нет! Она может любить только человека, который поведет ее вверх, к совершенству, куда она не может прийти одна, своими силами. Но ей всё-таки хотелось, чтобы Жак любил ее как прежде, любил ее так, как любит Янко. И даже больше! Еще больше!
Придя домой, Соня под палящим солнцем принялась полоть сорняки на клумбах. Мухи совсем замучили ее, -- ведь Соня не в состоянии убить ни одну тварь, -- пот лил со лба. Очень хорошо, как крестьяне на виноградниках... Она стояла на коленях, и камешки посыпанной гравием дорожки больно впивались ей в ноги. Еще не было десяти, она будет работать, пока не пробьет двенадцать. Пусть болит спина!
Янко нашел ее копающейся в земле, с прилипшими ко лбу мокрыми волосами.
-- Добрый день, Соня! -- удивленно воскликнул он. Соня бросила на него беглый взгляд.
-- Добрый день, Янко, -- сказала она, не отрываясь от своего дела. -- Не сердитесь на меня, Янко, что я продолжаю работать.
Чего ради вы себя мучите, Соня? Это могли бы сделать и ваши слуги!
Он с восхищением смотрел на прелестную, стройную и белую шею Сони, покрытую крошечными золотистыми волосиками, и плавную линию округлых плеч.
-- Я работаю, чтобы не допускать в свою голову глупых мыслей, Янко, -- ответила Соня, стоя перед ним на коленях. -- Имеете ли вы понятие о том, какие глупые и скверные мысли могут приходить в голову молодой девушке?
-- Только не вам, Соня!
-- Почему не мне? Почему я должна быть исключением? Нет, я совершенно такая же, как другие, совершенно такая же, только хочу казаться лучше.
На несколько мгновений Соня оторвалась от своей работы.
Вы сегодня уже виделись с Жаком? -- спросила она, нахмурив лоб. -- Мы с ним вчера поссорились, вернее - я его обидела. Я откровенно признаю это и очень хотела бы, чтобы он об этом узнал.
-- Жак не злопамятен, Соня. Он ни на кого не может долго сердиться. Вы это знаете.
Соня нахмурилась. Ни на кого? Она не "никто". Было бы обидно и для нее и для него, если бы он так быстро простил ей. И она усердно продолжала работать.
-- думал Янко. -- Если б она позволила прикоснуться к ее руке. Если б у меня хватило смелости взять ее за руку!"