Город Анатоль.
Часть первая.
Глава XXIV

XXIV

Жак целый вечер спорил с Феликсом о существовании бога и о жизни и вернулся к себе в гостиницу очень поздно. Не успел он войти в комнату, как Франциска вполголоса спросила через дверь, может ли она побеспокоить его на несколько минут. И, не дождавшись ответа, Франциска вошла в комнату.

-- Надеюсь, вы не сердитесь на меня? -- спросила она, бросив на него быстрый испытующий взгляд. -- Я была очень невежлива с вами, я знаю. Но вы посмотрели на меня так странно! -- Она близко подошла к Жаку. -- Ну что же, не сердитесь?

Жак вовсе не забыл ее тогдашнего глупо-надменного вида, но сегодня он был весел и настроен миролюбиво.

-- Может быть, вы были переутомлены? -- сказал он, улыбаясь в знак примирения.

Да, она была утомлена, и вообще она иногда не умеет владеть собой. Такой уж несчастный у нее характер. Сегодня, конечно, слишком поздно, чтобы разговаривать. Она пришла только затем, чтобы сказать ему, что завтра утром она переезжает к себе в усадьбу. Ей страшно подумать, как там будет скучно.

-- Вы будете меня навещать? -- спросила она. -- Ведь вы на меня больше не сердитесь? Я буду паинькой. Не сердитесь? Да? Когда же вы придете?

-- Ну, скажем, послезавтра, в шесть часов.

Жак сдержал слово. Через день, около шести часов вечера, он пришел на "Турецкий двор". Франциска была в превосходном настроении.

-- Как чудесно, что вы пришли! -- радостно воскликнула она. -- Я вчера чуть не умерла со скуки. Простите мне мой костюм. Это от жары я так оделась. Я сегодня с семи часов утра хлопочу по хозяйству.

пригладить.

Жак нисколько не интересовался "примитивным сельским хозяйством", но вежливость обязывала его хотя бы мельком заглянуть на скотный двор и на конюшню. Там стояли коровы, стояли дюжие битюги, которые привозили из леса тяжелые возы с дровами.

-- Ну что, разве они не красавцы? -- спросила Франциска, преисполненная гордости.

Всё это принадлежит ей. Теперь всё будет вычищено и побелено. Дом и ставни будут заново выкрашены. Она, наверно, продаст усадьбу. Нужно, чтобы у дома был более привлекательный вид. В сарае были сложены железные трубы. Эти толстые трубы вдруг заинтересовали Жака. В первый раз лицо его оживилось.

-- Что это за трубы? -- с удивлением спросил он. -- Откуда они здесь?

 Ах эти? Они, должно быть, предназначались для нового колодца, который хотел вырыть отец, -- ответила Франциска.

Подошла Лиза, служанка, с вытянутым обветренным лицом, и сказала, что чай готов.

Жак и Франциска сидели за чаем в комнате Маниу с оконными нишами глубиной почти в метр. Франциска отбросила назад рукава кимоно, чтобы удобнее было разливать чай, и Жак восхищался ее смуглыми сильными руками.

-- Кимоно чудесно идет вам, Франциска, -- сказал он, бесцеремонно оглядывая ее сверху донизу. -- Оно прекрасно обрисовывает вашу фигуру.

Но Франциска боялась, что кимоно ее полнит.

 Вы хотите услышать комплименты? -- Жак положил руку на талию Франциски. -- У вас фигура, как у семнадцатилетней. Но послушайте, Франциска, вы серьезно хотите продать усадьбу? Я покупаю ее.

Франциска громко рассмеялась. Жак в роли крестьянина! Представить себе только этого изящного молодого человека в лакированных туфлях на телеге с навозом!

-- Ну, а сколько вы предлагаете? -- спросила она, полушутя.

-- Ну что же, я дал бы двадцать тысяч крон, -- серьезно ответил Жак.

Это, конечно, было предложение, о котором вообще не стоило и говорить. За один только лес, -- а он был довольно большой, -- без усадьбы, без лугов и полей, дадут по крайней мере тридцать тысяч крон. Меньше чем за пятьдесят тысяч Франциска и не думает уступать усадьбу.

 Может быть, я снова привыкну к лесу, как знать, -- сказала она.

Тогда Жак сделал другое предложение:

-- Заключите со мной по крайней мере договор, который предоставил бы мне право быть первым покупателем на тот случай, если вам сделают какое-нибудь серьезное предложение.

Чего он хочет? Франциска усиленно соображала. Она была подозрительна и всегда боялась, что ее хотят перехитрить. Нет, никогда! Зачем ей себя связывать! Да кроме того, она пока и не думает продавать усадьбу.

-- Отец оставил мне столько денег, что я годы могу жить без всяких забот. Мне нечего спешить.

и сказал, особенно подчеркивая слова:

-- Обещайте мне хоть одно, Франциска, -- вы не продадите ни усадьбы, ни леса, не предупредив меня об этом. Ни усадьбы, ни леса, понимаете! Это обещание ничего вам не стоит. Но оно может оказаться более в ваших интересах, чем вы думаете. Больше я вам ничего не скажу.

Франциска была смущена и встревожена. Чего ему надо? Что ему за дело до этого леса, до этой усадьбы? Он подружился с ней так, как будто это вышло само собой, но она заметила, что он преследует какие-то тайные цели. Франциска не так глупа! Она покачала головой.

-- Я не понимаю вас, Жак, -- взволнованно сказала она. -- Вы становитесь всё загадочней. Вы говорите теперь со мною так же, как говорил отец, когда намекал на какие-то таинственные дела, связывавшие его с вами. Почему вы не говорите со мной откровенно?

Жак взглянул на нее и улыбнулся. Он встал, закурил папиросу и несколько минут расхаживал по комнате. Потолок был так низок, что он почти касался его головой. Жак улыбнулся, сморщил лоб, затем рассмеялся, остановился перед Франциской и бросил папиросу в окно.

 Ну хорошо, -- сказал он, снова садясь за стол. -- Я буду говорить с вами теперь вполне откровенно - насколько это возможно. Слышите, Франциска, насколько это возможно! А вы будете молчать о том, что я скажу, я это знаю, так как это в ваших же интересах. Заметьте, наши интересы очень тесно связаны. Слушайте...

Жак понизил голос, и Лиза, с любопытством подслушивавшая у двери, не разобрала больше ни одного слова.

Миша прошел мимо окна. Франциска крикнула ему, чтобы он перенес на сеновал сложенные в сарае железные трубы.

-- В сарае они мешают пройти. Лиза, помоги Мише, трубы тяжелые.

Затем Франциска закрыла окно.

 Они говорят об усадьбе! -- сказала Лиза Мише.

О, Миша хорошо знает всё это! Молодой господин Грегор всё время охаживал старого Маниу, и они постоянно шептались. Миша часто видел его в последнее время разгуливающим в лесу, он там всё что-то выискивал. Может быть, Жак хотел купить лес из-за дубильной коры? Случайно встретив Мишу, Жак долго говорил с ним о новых способах дубления. И чему только не учат теперь в школах! Миша и Лиза нарочно гремели трубами. Пусть Франциска слышит, что они работают.

Франциска приказала подать ужин. Но и после ужина молодой господин Грегор остался в усадьбе. Франциска отослала Лизу спать:

-- Ты можешь идти к себе. Мне еще нужно поговорить по делу с господином Грегором.

Лиза еще долго слышала, как они разговаривали. Потом она заснула, а когда проснулась, услышала, что Франциска тихонько смеется. Затем она взвизгнула, а господин Грегор громко расхохотался. Лиза снова заснула. И когда проснулась вторично, оттого что ей на лицо вскочила мышь, в доме было совершенно тихо. Вероятно, гость уже ушел. Но вдруг она услышала, как заскрипела входная дверь. И когда она выглянула в окно, -- для этого ей не нужно было даже вставать, -- она увидела Франциску и молодого господина Грегора, освещенных луной.

 Совсем светло, -- звонким голосом сказал господин Грегор, -- через час я буду дома!

Франциска была бледна, и глаза ее блестели. Так казалось при свете луны. Волосы были как будто еще более растрепанны, чем днем. И как странно звучал ее голос: точно она плакала.

-- Покойной ночи, Франциска!

-- Покойной ночи!

Франциска осталась на месте. Но затем вдруг что есть духу побежала за Жаком. Лишь через полчаса вернулась она домой. Она казалась еще бледнее, чем раньше.

-- Послушай, Ксавер, -- сказал он, возвратившись в гостиницу, -- я жду телеграммы из Берлина. Немедленно принеси ее мне в комнату. Если я буду спать, разбуди меня. Мы всю ночь сидели в "Парадизе". Ну и кабачок! Купи-ка его, у него есть будущее.

Под вечер был получен ответ из Берлина. Жак отлично выспался. Он сейчас же спустился к Корошеку.

-- Послушайте, в четверг ко мне приезжает из Берлина мой компаньон, банкир Альвенслебен. Лучшую комнату и самое внимательное обслуживание! У этого господина собственная вилла, два автомобиля, и он очень избалован. Понимаете? И пожалуйста, уберите из комнаты все олеографии и особенно гипсовые фигуры. Вот так, дорогой господин Корошек.

Затем Жак опять пошел на "Турецкий двор". Франциска ждала его у ворот.

 Телеграмма из Берлина пришла только час назад, Франциска, -- сказал Жак. -- Он приезжает в четверг вечером. Я дам тебе точные инструкции.

-- А ты приготовил наш договор? -- спросила она.

-- Да, вот он.

Франциска взяла у Жака вечное перо и подписала договор.

-- Да ты прочитай его по крайней мере!

 Нет! -- Франциска наклонилась к плечу Жака, прошептала что-то и вдруг укусила его за ухо так, что он вскрикнул. -- Всё мое недоверие к тебе прошло. И никогда, никогда больше не вернется!

Ухо у Жака ныло. "Не так-то просто будет с ней!" - подумал Жак, но рассмеялся.

Подали ужин. Франциска сегодня была в вечернем туалете, точно собиралась на бал.

-- Иди спать! -- прикрикнула она на Лизу.

И опять Лиза слышала, как они смеялись и болтали. Франциска хихикала и взвизгивала. Но любопытная Лиза не могла ничего разобрать и, как ни крепилась, в конце концов заснула. На этот раз она не слыхала, как Жак ушел из усадьбы.