В тяжелые годы.
Глава XII

Глава XII

При виде этих посланцев смерти, возвращающихся по своим следам, Джимс не почувствовал на малейшего страха. Ему ничего так не хотелось, как выбежать из дома с топориком в руках и вступить в бой за любимую девушку, и его нисколько не страшила мысль быть изрубленным томагавками дикарей. Туанетта вовремя удержала его от безумного поступка, который он собирался совершить, так как Джимс даже натянул тетиву своего лука. Издав легкий крик, она оттащила его от полуразрушенной двери внутрь дома и там обхватила его шею обеими руками. Она прочла в глазах Джимса ту же жажду мести и крови, что и в тот момент, когда он, в ответ на ее выстрел, вбежал на мельницу с занесенным над головой топориком.

-- Джимс, дорогой, мы должны укрыться! - взмолилась она. - Мы должны укрыться!

Юноша не подумал в тот момент, что смешно даже надеяться спрятаться от индейцев, когда на покрытой инеем земле так отчетливо видны были следы их ног.

-- Я знаю место, где мы можем спрятаться! - шептала Туанетта. - Пойдем скорее!

Она побежала вперед, а Джимс с Потехой последовали за ней в соседнюю комнату, где виднелась жалкая лесенка, готовая в любой момент рухнуть. Поднимаясь по ней, они осторожно заглянули в окошечко и увидели, что краснокожие воины остановились в самом конце лужайки. Они стояли точно окаменевшие и прислушивались. Верхняя часть их тел оставалась еще непокрытой до наступления холодов. Туанетта не позволила Джимсу долго задерживаться и потащила его дальше по скрипящим ступенькам. Но даже глядя сверху, Джимс издалека видел следы, оставленные их ногами на земле. Судьба их предрешена, если только могауки подойдут ближе. Но, принимая во внимание, что им пришлось бы подниматься по узкой лестнице, он был уверен, что каждая из его двадцати стрел найдет себе жертву.

Туанетта провела его в крохотную комнату на самом верху, тотчас же подошла к одной из стен и вытащила оттуда нечто вроде втулки. Через образовавшееся отверстие под самой крышей они могли следить за каждым движением индейцев.

-- Мадам Люссан привела меня в эту каморку после твоего сражения с Полем, - шепнула девушка... - Я здесь сбросила с себя загаженный костюм для верховой езды.

Даже сейчас, несмотря на грозившую им смертельную опасность, она с дрожью в голосе говорила об этом далеком воспоминании детства. Джимс не спускал глаз с могауков, которые все еще не двигались с места. Было ясно, что они совершенно неожиданно для себя набрели на заброшенную ферму. Человек двенадцать воинов стояло на лужайке, поближе к дому, и двенадцать пар глаз уставилось на дом, в котором притаились два человека с собакой. Джимс обратил внимание на то, что индейцы с явной подозрительностью смотрели на дом, но тем не менее ни одна рука не потянулась за топориком, луком или ружьем. Это заставило его шепнуть прижавшейся к нему Туанетте:

-- Они видят, что ферма давно уже заброшена. Если они не обнаружат следов наших ног, то ближе не станут подходить. Гляди, Туанетта! - вырвалось у него. - С ними белый человек. По-видимому, пленник. У него на шею накинут аркан...

Он умолк, так как среди дикарей произошло небольшое движение, словно чья-то команда снова вернула их к жизни. Вожак, стоявший поближе, гигант с тремя орлиными перьями на голове, раскрашенный в красные, черные и ярко-желтые цвета, с поясом, густо усаженным скальпами, сделал шаг вперед. Один из скальпов имел длинные шелковистые волосы, и Туанетта мысленно поблагодарила судьбу за то, что эти волосы были совершенно светлые, а не темно-каштановые, как у Катерины Бюлэн. Однако вид этих свежих, по-видимому, скальпов вызвал у нее тошноту и головокружение, и она закрыла глаза.

Когда девушка через несколько секунд открыла их, она увидела, что могауки, человек сорок в общей сложности, тянутся длинной цепью следом за вождем. Они прошли шагах в ста, не более, от того места, где когда-то жил Люссан, бросая по пути опасливые взгляды на заброшенный дом. У многих из воинов виднелись на поясах свежие скальпы. Среди краснокожих рельефно выступали фигуры двух белых и одного мальчика, шагавших с руками, связанными за спиной, и с арканами, накинутыми на шею каждого. Случись отряду пройти чуть правей, и от них не укрылись бы отчетливые следы человеческих ног, оставленные на заиндевевшей земле.

Лишь тогда, когда деревья по другую сторону лужайки поглотили последнего из могауков, Туанетта повернула голову к Джимсу Дикари прошли, не производя ни единого звука своими ногами, обутыми в мокасины. Судя по следу, оставленному на сухой траве, можно было бы сказать, что тут было человека три, не более. Природа, казалось, замерла, едва они появились. Вороны и сойки перебрались на более безопасное место, дятел перелетел на другое дерево. Даже мыши на чердаке старого дома перестали шмыгать во все стороны. Ни звука, кроме бешеного биения трех сердец - двух людей и одной собаки.

Джимс первый прервал молчание.

-- Я готов поклясться, что среди дикарей был один белый. И не пленник, а свободный человек. А на поясе у него болтались скальпы с длинными волосами.

-- Я тоже видела человека с белой кожей и светлыми волосами, но полагала, что зрение меня обманывает, - сказала Туанетта.

-- Наверное, англичанин, - тихо произнес Джимс. - Кровожадный, алчный убийца, из тех, про которых мне рассказывал дядя Эпсиба.

-- Как знать, - сказала Туанетта. - Это мог быть и француз.

А потом она пристально посмотрела ему в глаза и потянулась к нему губами.

-- Поцелуй меня, Джимс. О, если бы ты знал, как мне больно, что многое так нехорошо вышло! - вырвалось у нее.

Высвободившись затем из объятий Джимса, она первая стала спускаться по скрипящей лестнице.

Они не сразу вышли из дома и, остановившись в дверях, начали прислушиваться, меж тем как Потеха не спускала глаз с лесистой каймы лужайки. Только теперь, казалось, земля снова ожила. Целая стая каких-то маленьких пичуг расселась в кустах, а по крыше забегала красная белка. Дятел вернулся к своему дуплу и принялся долбить его носом, добираясь до личинок. Потеха зашевелилась и издала звук, похожий на вздох облегчения.

-- Они ушли, - сказал Джимс. - Но всегда надо рассчитывать, что кто-нибудь немного отстал, и лучше не показываться так скоро.

Теперь им стало легче говорить о том, что произошло накануне. Время несколько сгладило остроту пережитого. Столько событий случилось в продолжение одного дня! Невольно казалось, что прошло уже много недель и дней и все это осталось далеко позади. Туанетта принялась рассказывать трагедию, разыгравшуюся в замке Тонтэр. Ее мать, как оказалось, уехала в Квебек за два дня до набега индейцев. Пьер Любек ушел с генералом Дискау, и Элоиза, его молодая жена, переселилась к Туанетте. Они спали, когда нагрянули краснокожие, и, по мнению девушки, большая часть кровопролития завершилась еще раньше, чем она проснулась, и раньше, чем был произведен хотя бы один выстрел. А потом началась стрельба, и в доме послышался зычный голос барона. Обе женщины уже успели выскочить из постели, когда Тонтэр вошел и приказал им одеться и оставаться в комнате. Туанетта не имела понятия о том, что случилось, пока не выглянула в окно и не увидела человек сто дикарей, почти совершенно голых, бегавших повсюду. Она кинулась следом за отцом, но тот уже убежал. Когда она вернулась в комнату, Элоизы уже не было, и больше она ее не видела.

языки пламени, а когда девушка повернула было к помещению, занимаемому слугами, пламя преградило ей путь. Никто не отозвался на ее крики. Тогда она вспомнила про мельницу: отец неоднократно говорил ей, что каменная мельница не боится ни огня, ни пуль. Спустившись в подвал, она ползком пробралась через узкий подземный ход в темный погреб, сложенный из дерна и камней и служивший для хранения плодов и овощей. Она долго лежала спрятавшись там, а потом собралась с духом и приподняла маленькую дверку.

Очевидно, страшное дело было доведено до конца, так как все вокруг пылало, а жуткие крики дикарей доносились уже издалека, - по-видимому, у домиков несчастных фермеров сеньории. Когда Туанетта некоторое время спустя выбралась из своего убежища, она наткнулась прежде всего на тело старого мельника Бабена, павшего с оружием в руках. Взяв у него мушкет, она отправилась на башенку мельницы и после этого уже не видела больше ни одного индейца. Голова у нее закружилась, и она почти без сознания свалилась на пол. Когда она снова выглянула из окошечка, она заметила четырех человек, направлявшихся с юга. Туанетта была уверена, что то были белые, но она боялась показаться им, так как вид у них был страшный. Они походили на кровожадных чудовищ. И после того, как девушка видела белого среди краснокожих воинов, она не сомневалась больше, что эти люди принадлежали к отряду кровожадных индейцев, и она правильно поступила, не выдав себя. Убедившись впоследствии, что мушкет Бабена заряжен, она пожалела, что не воспользовалась им, чтобы убить хотя бы одного из палачей. И потому-то она и стреляла в Джимса, что приняла его за одного из убийц, задержавшегося на территории сеньории.

Джимс некоторое время хранил молчание, когда выслушал ее повесть. Потом он рассказал ей, как он отправился на ферму Люссена, как он мчался потом домой и что он там нашел. К концу рассказа он заговорил о дяде Эпсибе.

-- Надо полагать, что он обнаружил присутствие могауков на отдаленной окраине долины и тотчас зажег огонь, так как постоянно советовал мне следить за этим сигналом. А потом он, вероятно, сделал попытку добраться до нас, и его убили.

-- Но могло ведь случиться, что ему удалось бежать, - сказала Туанетта.

-- Нет, он убит. В противном случае он пришел бы к нам.

Он говорил с такой же уверенностью о гибели дяди, как Туанетта о смерти отца и Элоизы. Никак не могло случиться, чтобы Эпсибе удалось бежать. Их собственное спасение было, в сущности, каким-то чудом. Зато теперь у них будет свободный путь впереди, и им удастся добраться до друзей. Индейцы не будут далеко забираться из опасения, что генерал Дискау, проведав об их присутствии на территории Новой Франции, пошлет отряд, чтобы отрезать им путь к отступлению. Юноше не приходила в голову мысль, что Дискау мог потерпеть поражение, как это на деле и было.

Из мешка, висевшего у него у пояса, он достал несколько яблок и пару спелых, сочных реп и заставил Туанетту съесть одно яблоко, что она сделала чрезвычайно неохотно. Только откусив кусок яблока, Джимс сообразил, сколько времени уже не видел пищи. Он начал излагать девушке свой план дальнейших действий. Они пойдут мимо старого сада и хлева, сделают несколько миль на запад, и лишь тогда уже можно будет повернуть на север. Придется провести одну ночь в лесу, но Джимс не сомневался, что ему удастся хорошо устроить Туанетту на ночлег. Его очень беспокоило состояние ее туфелек, которые не были приспособлены для таких странствований и грозили полопаться по всем швам. Он постарался как-нибудь стянуть их ремешками от своих собственных мокасинов. Туанетту нисколько не тревожил вопрос о том, где она будет ночевать и что она наденет на ноги, но она внимательно слушала Джимса, и в глазах ее горел новый огонь. Ей было приятно, что он так уверенно и умело строит планы и заботится о ней.

Когда они возобновили путешествие, он пошел немного впереди. Пройдя густо заросшую тропинку, они достигли кустарника, пышно разросшегося вокруг хлева, и Джимс невольно задал себе вопрос, вспоминает ли Туанетта, что разыгралось на этом самом месте шесть лет тому назад. Он шел, держа наготове лук со стрелой, но вдруг толстый сучок вырвал оружие из его рук, и лук выскользнул на землю. Юноша собрался было наклониться за ним, но в этот момент до него донесся полный ужаса крик девушки.

момент юноша почувствовал облегчение, но потом у него в голове пронеслась страшная мысль: белый - охотник за скальпами! Один из тех презренных, что охотились за человеческими волосами, поощряемые золотом, получаемым от своих соотечественников! Сколько раз приходилось ему слышать, как дядя Эпсиба сыпал проклятиями по адресу этих подлых чудовищ. Это были звери, более жестокие и кровожадные, чем тигры, дьяволы в образе человеческом. И сейчас прямо перед ним стоял один из них. Этот человек был раскрашен, все его тело было натерто жиром, но он был белый. Его волосы были светлые, а глаза голубые. У него было ружье, топорик и нож, а у пояса болтался скальп, снятый с головы женщины, и другой, крохотный, очевидно с головы младенца.

Все эти детали запечатлелись в глазах Джимса еще до того, как затихло эхо, вызванное криками Туанетты. Преимущество было на стороне белого дикаря, и когда Джимс сделал движение, чтобы быстро выхватить стрелу из колчана, тот вскинул ружье к плечу. Сообразив в то же мгновение, что положение безнадежно, Джимс сделал прыжок и швырнул тяжелый лук во врага. Это произошло раньше, чем белый дикарь успел спустить курок, и заряд пролетел над головой Джимса. Охотник за скальпами видел перед собой только юношу, почти еще мальчика, и безоружную девушку, а потому заранее торжествовал легкую победу. Но внезапно он очутился лицом к лицу с противником, обладавшим силой, которой в нем нельзя было ожидать. Джимс вцепился в горло врага, скользкое от жира, покрывавшего все его тело, и они вместе полетели наземь.

кто в этом клубке тел является ее защитником. Потеха, стоявшая с оскаленными клыками и ощетинив шерсть, тоже не могла принять участие в поединке.

Охотнику за скальпами удалось путем огромного напряжения мышц вырваться из объятий Джимса, и, вскочив на ноги, он выхватил из-за пояса топорик. В то же мгновение Потеха сделала прыжок, метя в горло врага, и топорик, который тот занес для удара, хватил собаку тупым концом по голове. Она безжизненно рухнула наземь.

Ликующий крик вырвался из груди белого дикаря, так как теперь он находился в двух шагах от девушки, и юноша с топориком в руках не мог служить для него препятствием. Туанетта успела, однако, поднять с земли разряженное ружье кровожадного охотника и в два прыжка очутилась рядом с Джимсом. Последний кинул топорик в голову противника, а когда тот быстро наклонился, чтобы избежать смертельного удара, юноша подобрал с земли одну из рассыпавшихся во время схватки стрел и кинулся к своему луку.

голубоглазого дикаря и, окровавленная, упала шагах в двадцати от места боя, завершив дело мести.