Отважные капитаны.
Глава 1. Мальчишка за бортом!

Глава 1. Мальчишка за бортом!

Клубы тумана сгущались над Северной Атлантикой, над огромным океанским пароходом, идущим с опасной скоростью, над рыбачьими шхунами и лодками. Была весна, месяц май, и огромные косяки трески уходили на новые места.

У парохода слишком большая скорость!

Пароход беспрестанно гудел, извещая о своем приближении, но скорости не снижал и представлял нешуточную угрозу для множества рыбаков, охотящихся за рыбой в этот туманный день.

Туман клубился не только над океаном, он проникал в каюты, в курительный салон парохода, где сидело несколько пассажиров. Один из них, читавший газету, зябко поежился и встал со своего места, чтобы плотнее закрыть дверь.

- Этот мальчишка Чейн, - пожаловался он остальным мужчинам, - все делает назло другим! Ему даже трудно закрывать за собою дверь.

Седовласый немец сочувственно кивнул.

Он встал, чтобы захлопнуть дверь каюты.

- Да, мальчик уже совсем испорчен, как большинство богатых американцев, - согласился он.

Еще один пассажир оторвался от чтения книги, чтобы сказать:

- Слово «богатый» не совсем подходит для главы семейства Чейнов. Я бы сказал, он просто набит деньгами, гребет лопатой, их у него куры не клюют! Старина Чейн, если хотите знать, владеет несколькими железными дорогами, шахтами, заводами, пароходной линией.

- Ну и дай ему бог! - сказал кто-то еще из собеседников. - Только это все равно не значит, что сынок должен получать по двести долларов на карманные расходы. Даже если он единственный ребенок в семье. Ни в какие ворота не лезет! Готов спорить, мальчишка, если захочет, сможет вытянуть у своей матери вдвое больше. Она ему не смеет ни в чем отказать. Смотреть тошно!

Человек с газетой коротко рассмеялся:

- Она говорила, что везет сынка в Европу, чтобы он там закончил образование. Представляю, какой шалопай из него получится. Грубый, заносчивый бездельник! - Он помолчал и добавил: - Мне даже немного жаль, потому что парень, кажется, не так уж плох где-то в глубине души. Но как туда добраться?

Харви Чейн вошел в курительную.

Ему никто не ответил, так как дверь курительной резко распахнулась и вошел мальчишка на вид лет четырнадцати-пятнадцати. Он был худ, довольно строен, с нездоровым желтоватого цвета лицом. Малиновая куртка на нем была обсыпана пеплом от торчащей в зубах папиросы, шапка, едва держащаяся на светлых волосах, лихо заломлена на затылок.

Один из мужчин громко и неприязненно проговорил:

- Закрой дверь с другой стороны, Харви, ты здесь не очень нужен.

Мальчик дерзко вздернул подбородок:

- Иначе говоря, хотите меня выгнать, мистер Мартин? Но вы не платили за мое пребывание на пароходе и в этой курительной каюте тоже. Она для всех пассажиров. А что касается двери, закройте сами, если хотите.

на скамью и как ни в чем не бывало вполне доброжелательно произнес:

«Как насчет того, чтобы сразиться в картишки?»

- Жуткий туман, правда? Слышали, какой звон поднимается на рыбачьих шхунах, когда мы проплываем рядом? Они бьют в набат, да? Боятся нас! Вот здорово будет, если врежемся в кого-нибудь.

Никто ему не ответил.

Харви слегка нахмурился, бросил на пол окурок, поерзал на скамейке, потом вытащил из кармана пачку денег и начал пересчитывать.

- Как насчет того, чтобы сразиться в картишки? - подняв голову, спросил он. - В покер не хотите? Иду на любые ставки.

Снова не получив ответа, он убрал деньги и обратил свое внимание на полку с книгами.

- Все это никому не нужный хлам, - заявил он. - У нас дома лучшая библиотека на всем западном побережье. А переплеты какие! Голубые с золотыми буквами!

Немец предложил ему сигару.

Этого не мог уже вынести тот, кто читал книгу.

- Какое отношение, черт возьми, - рявкнул он, - имеет переплет к содержанию книги?

Харви радостно вздернул голову: наконец-то с ним заговорили!

- Моя мама, - ответил он, - любит, чтобы цвет книг подходил к цвету обоев в каждой комнате.

- Как это мудро с ее стороны, - проворчал мужчина и уже более мягким тоном произнес: - Кажется, у твоей матери разыгралась морская болезнь? Ей уже лучше?

- Да, сэр. У нее это всегда бывает. Зато у меня никогда! - И, встретив, как ему хотелось думать, одобрительный взгляд немца, не нашел ничего другого, как развязно спросить: - У вас найдется приличная папироска? Не переношу всю эту дрянь, которой торгует коридорный. Я привык к хорошему турецкому табаку.

Без лишних слов немец открыл большой портсигар и протянул его Харви. Увидев там самые настоящие темные длинные сигары, мальчик заколебался, но отказываться было поздно. Он вытащил сигару, закурил и почувствовал себя истинным мужчиной.

У Харви началась тошнота.

- Нравится? - донесся до него голос немца, в котором Харви не заподозрил никакой насмешки, а из-за сигарного дыма, окутавшего его, не заметил улыбок на лицах мужчин.

- О да, превосходно… - поторопился ответить он. - Такие я всегда любил.

Однако это была его первая в жизни сигара, и прошло совсем немного времени, как у него закружилась голова, начались спазмы в желудке, тошнота. Он встал, покачнулся и слабым голосом проговорил:

- Пойду, пожалуй, прошвырнусь по палубе. Погляжу, как там с туманом…

По влажной скользкой палубе Харви с трудом добрался до борта и ухватился за перила. Недалеко от него один из матросов убирал с палубы стулья, и, не желая, чтобы кто-нибудь стал свидетелем его немощи, мальчик заковылял в другое место, туда, где никто его не увидит. Ему становилось все хуже: тошнота усиливалась, желудок выворачивало. Почти ползком он добрался до кормы на нижней палубе, где не было ни души, а волны, казалось ему, ходили ходуном и выглядели выше и страшнее, чем наверху. Но ему было не до этого: голова кружилась все сильнее, в глазах плясали искры, боль в животе сгибала пополам. Сознание покидало его, он уже не мог держаться за флагшток или за перила у борта.

За бортом!