| Автор: | Клодель П., год: 1896 |
| Категория: | Драма |
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Зала во дворце. Ночь. Входит наследник престола и с ним вельможи двора.
Составляют совет.
Старейший из князей крови
Дозволено ли мне говорить?
Князь наследник
Говори.
Старейший из князей крови
Все потеряно. Город будет взят завтра.
Князь наследник
Мы знаем то, что нам остается сделать.
Старейший из князей крови
Вот смута, предсказанная треугольниками: мятеж поднимается за мятежом.
Толпа взяла верх, а царь - внизу.
Поэтому первый, как подобает, принесу я свое покаяние!
В тот решительный час, когда он сошел к мертвым -
Император, отец твой, поручил мне ваше величество.
Эти старые руки не сумеют защитить тебя.
Прочь должен был я увезти тебя, как человек,
Я думал, что могу задушить этот мятеж под подошвой моего сапога.
Ибо в летописях истории говорится, что мятежи
Возникнув в одной точке, они разрастаются и охватывают все.
Но этот мятеж не начался ни там, ни здесь, и
Все стороны разом, все органы Империи, как
Прекратили свою работу и все множество народа сдвинулось целиком, как если бы сама земля пошла на нас.
Как народ, преследуемый крысами или спасающийся от наводнения, когда великий Го прорвет плотины,
Смерть заполнила живое, и толща человеческая,
Этот город, в котором мы заключены,
Единый держится посреди смятения, и завтра будет
Мой долг был защищать тебя, и вот ты в руках врага.
Поэтому произношу я обвинение против самого себя.
(Падает ниц.)
Все остальные
(Простираются ниц.)
Наследник престола
Нет обвиняемого кроме меня.
Предполагать, что осуждение несправедливо - кощунство.
Недостойностью своей и непостижным гневом неба гибну я.
Народ мой, у тебя прошу я прощения
За слабость мою, за нерадивость мою, за проступки
Ибо Император поставлен на свое место,
Чтобы защищать народ свой от беды, и если не
И ты, древний род, прости! Четыре века, как век несокрушимый,
Правил ты страной, и как молодая поросль растет от старых корней,
Так от тебя черная жизнь царствующий Император.
И вот подрублен я под самый корень, и древний
Мертв ты и забыт.
Прости род мой! Народ мой, припадая к земле,
Великий исследователь
Где скипетр - там власть.
Император, отец твой, нисходя к мертвым, унес древний жезл.
И поэтому народ, как животное, глаза которого
Не видя в руке твоей верховного знака, мечется,
Объятый ужасом и духом вольности.
Старейший из князей крови
Насадитель династий принес его с собой, когда из пределов запада,
Империю эту нашел он раздробленной, разделенной между искателями власти, что подобно татям, оспаривали друг у друга человеческие тела, живые и трепещущие.
Он убил их всех и в свои руки принял Единовластие,
С жезлом этим связана судьба династии.
Баснословный слух гласит, что спустя времена, подобно дереву,
Жезл процветет ветвями и духи небесные, как
Наследник престола
Услышь нас! Воззри на крайность нашу.
Евнух
Он был у мертвых. Быть может, он боится показать тебе лицо свое.
Наследник Престола
Я предвидел это. Никто не живет в этой части дворца, откуда вход в святилище, где чтится династическая таблица.
Там велел я сложить императорское облачение и с ним золотую маску.
Дверь святилища открывается, и Император появляется в ней, облаченный в Императорские одежды, с лицом, прикрытым маской.
Наследник престола
Приветствую тебя, старец! Приветствую тебя, отец! Я больше ничего не могу сказать.
(Падает ниц, и все падают ниц.)
Император
(Поднимая императорский жезл, который теперь имеет форму креста.)
Вот царственное дерево!
О предки мои, о сын мой, о народ мой,
Я не похитил его у вас! Как древний изгнанник, взяв его в руку свою,
Из глубин Земли вновь несу я Жезл испытания и власти, на который опирается Император,
Меру мира, меру мудрости и державы! Гляди!
Наследник престола
Пророчество свершилось: ствол пустил ветви.
Император
Наследник престола
Ужас, смешанный с почтением, обымает меня, и благоговение невыразимое!
Вот знак Десяти, фигура человеческого креста!
Как муж, пробуждающийся от сна, как юноша, взглядом мерящий вселенную, как пловец, который нырнув до дна, подымается, распростирая руки,
Так царственный скипетр с одной и с другой стороны простирает свои ветви.
Император
Смотрите все! Вот, что приношу я! Я держу в руках моих знак царства и спасения!
Се дивное пересечение, в котором Небо связуется
Се суть между правым и левым, раздел верха и низа!
Се таинство и жертва.
Се есть наисвятейшая середина, средоточие, из которого расходятся четыре луча, се несказуемая точка.
Виждь знаки сей, о мир!
Наследник престола
Приветствуем тебя, Носитель Креста.
Император
Вновь появляюсь я у роковой двери! На пороге, разделяющем жизнь от смерти, стою я со знаком креста.
Я коснулся основы сущего, и рука моя оставила там свой след.
Я прошел через Ад! Сквозь растущую ночь тьмы шел я живой.
Слушайте меня - меня, вернувшегося из той стороны мира:
Вот стою я прямо, и объявляю, что Справедливость - справедлива,
Непогрешима, как сны, точна, как гири!
Вот я с этим крестом в руках!
Все
Привет тебе, знак спасения!
Император
Привет тебе, знак радости! Привет тебе, знак страдания!
Только тот, кто ведает твою радость, может принять твое страдание!
Есть откровение по ту сторону жизни!
Наказание по ту сторону жизни есть откровение той муки, что вы носите в себе здесь, не постигая ее.
И это не то, что вырванный волос!
Разрыв ее в экстазе ночи подобен разрыву души и тела, духа и позвонков!
Вот новый завет, вот новая опасность, которую приношу я от корней земли вместе с этим крестом,
О ты, человек живой, бедное существо, глухое, слепое,
Мне жаль тебя. Я пастырь людей,
Я слышу у трона своего шум народа, который жует, и нет у него ни глаз, ни ушей, и ко мне простирает он молящие уста свои.
Наследник престола
Вот горе наше! Восстанови единство! Изгони мертвых!
Спасение ваше в руках моих. Я приношу очищение и запретительные обряды.
Завтра, когда солнце взойдет,
Подъяв это, я рассею мятежников.
А на закате, собрав народ, я возвещу ему.
Наследник престола
Теперь, отец, яви нам свой царственный лик!
Император
Ты хочешь увидеть его, сын мой?
Все
Да будет дозволено нам узреть свет лика твоего.
Император
Тогда смотрите.
Снимает маску и показывает лицо прокаженного - гладкое и опухшее. Нос провалился, от глаз остались кровавые дыры. Только один рот неприкосновенен.
Вот я!
Все
(Закрывая глаза.)
А! А!
Император
Так отец семьи, вернувшись к своим, не будет узнан, вы не зовете больше меня ни отцом, ни господином.
Подобный дымящейся головне, лишенный кожи,
Тлея еще, свидетельствую я об огне, в который спускался;
Глаза эти, познавшие мрак, не могли бы видеть больше вашего света.
Но знак несу я в руке, и сам я знак.
Ведите меня на стены города, ибо уж день близок,
Там явившись возглашу я весть свою.
Глашатай
Подобно тому, как река или напор морского прибоя,
Уносит всю страну в стремлении своем, и скалы,
Так, когда Державный Император, показавшись на стене, поднял крест, все мятежное войско было подкошено, как бы секирой.
Часть бежала! Но большинство, падая на колени, одни на других простирали к городу лес рук, моля о пощаде.
И головы вождей подвешены в клетках над каждыми
В тот час, когда солнце, которое только что недвижимое в неба ударило в воды колодцев, отвесным лучом,
Начинает спускаться к земле через пространства послеполуденные.
Пусть все соберутся сюда и слушают! Ибо здесь отец наш.
Император, который подвигнутый состраданием к народу своему,
Возвестит спасение и даст закон.
Император
Я обращаюсь на восток, я обращаюсь на запад,
И я чувствую одно за другим два дыхания на своем
Холодное и чистое приходит одно с высокого неба
Гнется под мятежами вечности;
А с другой стороны веет ветер земли, напоенный ароматами и дымами, духом нив и деревьев, и текучих вод и людей,
Отстраню ли его рукой - я как человек, что чувствует под своими пальцами нежность детской щеки.
Черное облако, как буйвол, кончивший пить, оперло морду,
Временное жилище бессмертного человека, благословляю тебя!
Толпы мужей и женщин, поколения детей, мир вам!
Место, нам отведенное, убежище ненарушимое, бытие в настоящем,
О, торжественность жизни! У меня больше нет глаз, но самый вес мой стал тоньше, чем зрение.
Силою, что держит вселенную в равновесии, стою я прямо.
Вот здесь предстоит нам перенести испытание безвозвратное,
И казнь неотвратимая под ногами!
Привет тебе - священное преддверие! Храм вселенной, в котором человек бродит, подобно жрецу, пораженному забвением!
Голос
Привет тебе, благовестник!
Император
Се династическое древо возвысило вершину над стенами города,
Се я наследник ста императоров, вместил в себе мудрость!
О, богатство достояния моего! слеп я и вижу!
Но зачем говорю я: Вижу? Ибо все чувства мои стали
Оно же многосложный орган созерцания в восторге.
Ибо, подобно тому как человек ясным и сияющми утром созерцает землю,
И глаз его, отмечающий несходство двух былинок,
И подобно тому, как ночью в гуле моря и ветра слышатся
Так разум мой от острого смысла низменного понятия, привлекаемый высшей ступенью как мудрец, открывающий семь звуков,
Поднимается от причины к причине и взвивается языком пламени.
О, дивный вид! О, упоение!
И вот, замерев в восторге, я слышу лишь первичные шумы. Ключ кипит. Журчат вещие воды.
Тот, кто сосредоточит взгляд неподвижно, сперва перестает видеть формы, после цвета, после он закрывает глаза.
Затем, таким же образом, слух перестает различать и после слышать,
Затем затихает обоняние и осязание угасает,
Последним пребывает вкус и это ощущение Божества - Мудрости, от которой и душа и уста переполняются водою и медом.
Все благо.
Зло в мире, как раб, который подымает воду;
Справедливость поддерживает все, Сострадание вновь создает.
Я хотел говорить, и вот мне нечего сказать...
Наследник престола
Отец, вспомни нас, не отказывай нам во спасении!
Император
Не я несу добрую весть, я лишь предтеча ее.
Она не спящий Будда, не Тао, подобный облачному дракону, не водоворот Йанга и Йинга, не священных письмен неразрешимая запутанность.
Но подобная она грозовой молнии.
И когда явится в небе, то и мудрый и невежественный,
И я возвещаю ее князьям и ученым, которые подобно рыбам с раскосыми глазами блуждают в сумерках познания, и управителям, и старцам,
И умирающим, и тем, что рождаются, и лишенным
Власть и истина, и справедливость, и нега, и радость, и свобода, и очищение,
И мир, и союз между Богом и человеком, как договор усыновления.
И ты, что слушаешь меня, - и ты причастен сему.
Наследник престола
Отец, дай нам познать эту весть!
Император
Не мне дано это... Но я спустился в ад, чтобы спросить его о причинах его нашествия.
И вот целение, преподанное мне, и ненарушимая грань вокруг нашего мира. Слушайте.
Голоса
Слушаем тебя, Владыко!
Император
Всякий, кто ест - умрет.
Земля дала плоти нашей те части, из которых она возникла, и берет их обратно, когда плоть умирает.
Скупой земле точно так же дано право над нашей душой,
Но не в силах растворить ее, земля держит ее, как неоплатного должника.
Голоса
Истинны слова твои, Владыко!
Император
К кому следует обратиться - к господину или к слуге?
Наследник престола
К господину.
Император
Единый есть Господь всех.
Он сотворил нас, и этим самым дал нам достояние наше и отвел нам область,
Ибо при посредстве мира, в котором он водворил нас,
Область эта нам отведена, и человека поставил он
В мире поместил он нас, как отец, который отдает
Но если мы отцом признать его откажемся, -
То земля примет нас в свое лоно.
Наследник престола
Что же нам делать?
Император
Шесть дней пусть трудится человек,
И пусть, раскрывая суровое тело земли, ведет по ней
Дабы она приносила нам пищу и удовлетворяла потребности наши.
Но седьмой день да не застанет его за рабской работой:
Пусть вымоет он тело и наденет новые одежды,
И пусть прямо стоит на земле, как первосвященник
И, подобно тому, как жгучим летом облако, проходя с одного склона неба на другой, покрывает поля освежающей тенью,
Так тень Господа надвинется на вас,
И ни мертвые, ни демоны не протянут больше руки к вашей пище.
И подобно диким зверям, которых заставляет отпрянуть ужасающий блеск огня,
Они не преступят границ нашей законной области.
Наследник престола
От всех вещей должно совершать нам жертвоприношения
Но как узнаем мы, отец, угодна ли жертва наша?
Император
Ты хорошо сказал, сын мой.
Ибо внимательным и острым взглядом, проникая мысль
Каждый дар влечет воздаяние.
Где же приемлемое искупление? В чем заслуга приношения?
Власть даятеля?
Что же до меня - Царя мира сего - я исполнил посланничество
Если же вы будете совершать, согласно тому, что возвестил
То слава Откровения придет с Горы и с Запада,
Тайна восстановления будет преподана вам и
Воды затопят вас и из-под воды родитесь вы новым рождением.
Наследник престола
Отец, мы исполним предписания твои.
Император
А! А!
Наследник престола
Что с тобой?
Император
А! а!
Вновь вижу я бездну, из которой вышел.
И подобно тому, как в горах нет пропасти настолько глубокой, Чтобы искусный земледелец, этажами воздвигая свои водоемы, не достиг краев ее посадками риса,
Я постигаю закон и сущность ее.
Я вижу место, предуготованное для каждого человека:
Точно в провале ночи дерево, освещенное пламенем лампады,
И если бы сказал вам, что знаю - то вот цепенящий ужас,
Того, что сказал я - довольно.
Прощай.
Наследник престола
Как, ты снова покидаешь нас?
Император
Смерти принадлежу я и должен вернуться к матери,
Я спустился до дна, где корень непроницаемости, я коснулся
Основы, на которой покоится знание, и теперь снова,
Наследник престола
О, отец, не оставляй без отца Семью Ста Семей!
Подобает ли прокаженному владеть царственным Средоточием?
Я только человек, и предел мой есть мера моих простертых рук.
Владыка этого безграничного царства, склоняясь над тьмами
Могу ли я двигать их руками, как крестьянин, мешающий чай в корзине, дабы каждый листок получил благодеяние солнца?
Уши мои - человеческие уши. Смогут ли они уловить грани лжи и правды, как оттенки пяти ударений речи? Ибо если увижу, что се есть благо, достаточно ли того, чтобы я совершил это?
Боюсь изменить то, что есть.
Правлю в слепоте ночи и справедливость моя - суд Жребия.
Если удержите меня здесь, то вот я - человек, который не знает, как поступать.
Поэтому я стыжусь: старику подобает удалиться со скромностью.
Ибо ребенок и юноша любят действовать сами, но тот, кто одряхлел в Мудрости,
Видит свет и вне желания подчиняется познанному закону.
Поэтому следует, чтобы он отошел от людей, ибо око его,
Хотя и видит свет, но не видит еще в свете и подобен
Тебе, сын, престол мой. Мне - смерть.
Наследник престола
Отец, не лишай нас трупа своего,
Император
Слушай ответ мой, и ты тоже внемли кощунству моему,
Отец не засеменил меня, моя мать не породила меня,
Земля не напитала, люди не платили мне дани.
Но чистый, единый неприкосновенный, самодержавный,
Такой, как, посредством вторичной Причины, получил я от Оного,
Кому угодно было низойти в меня, волю быть, - Я есмь,
И останки свои не присоединю я к поколениям отшедших,
Костями своими не скреплю я Земли Ана,
Но как человек, который, гоня буйвола перед собой,
С собой унесу я эти развалины царского тела.
Наследник престола
О мой отец, пожалей ребенка - сына своего!
О Отец и Мать, пожалей тьмы тем!
Расти! Прими престол мой со всею властью его,
Пища да не отяжелит твоего сердца, женщина да не притупит его!
Умири внимание свое, чтобы слышать Царство так,
Как диск из чистого металла, который звучит,
Одного не делай! Не предвосхищай грядущего!
Но по примеру Земли, которая все жатвы свои приносит одновременно, пусть начинания твои будут всегда в зрелом согласии между собой.
И вот Сердце Отца - Матери смущено при мысли о детях,
Сын мой! Прикажи принести мне священные императорские одежды, ибо
Проститься хочу я с ними.
(Приносят торжественные одежды.)
Император
О башмаки! О платье! О скипетр! О шлем! О пояс!
Полной рукой беру я вас и ощупью узнаю останки свои.
О башмаки! Высота этих подошв, белых, как утренний туман,
Знаменует державное превосходство, сопутствующее ее
А ты, славное облачение! Мертвые черви в коконах своих дали те нити, из которых ты соткано,
И я уподобляю их умершим, предкам нашим, которые мудростью и искусством своим
Ссучили волокна этой несокрушимой Империи.
И кто я, как не крестьянин, который в печи душит шелковичных червей, чтобы они не разорвали и не испортили кокона?
Ибо я Сокрушитель Мертвых. Дверь над ним запер я, и не придут они больше оспаривать у нас свое наследье.
Цвет твой - это цвет тела Земли, цвет Пшеницы и лишь
Императору, сыну синего неба, подобает облекаться в него.
Многообразие шитья твоего знаменует многообразье ее
Дракон покоится на моем сердце. Птица Фанг распустила крылья на моем плече.
Руки и лицо прячу я в эту ткань и прикосновение проказы моей не загрязнит ее.
Одежда моя! Широта твоих полотнищ - это множество народа моего:
Ибо царь одет народом своим, который струится по плечам до самых подошв его,
Стоит или покоится он - Слава одеяние тела его.
Дайте мне погрузить в нее руки! Дайте мне войти в нее,
Дайте мне погрузиться в нее, как буйвол погружается в сочную траву!
О тьмы тем народа моего, целуя эту одежду, прощаюсь я с вами.
Наследник престола
Лишь Императорский Посох оставь нам, Отец!
Храните его, и вас да сохранит этот знак Спасения и Раздела.
Я же, я пойду вверх, подняв лицо и руки, ощупью, Как тот, что следует за уходящим поводырем, Через поля пойду, пойду к Горе.
Глашатай
Высеченные на каменной стене эти Древние слова:
"Скрытый-в-складке-плеча"
Единому избранному указывают дорогу.
Ибо великая Гора в складке шеи хранит, подобно драгоценному камню, хранит убежище тишины.
Иногда недужные, принесенные на противоположные вершины
Исцелялись, узрев среди лесов, подобный луне, отразившейся между водяных лилий, священный приют, за каменной оградой с двойной крышей, выложенной золотыми черепицами.
Но того, кто хочет достичь его, не приведет ни одна дорога,
Ни вода, струящаяся по каменным желобам, ни, подобно человеку, сбитому с пути пением птицы,
Колокол, язык которого звучит неравномерными ударами,
Со дна глубокой Долины слышу я звон таинственного колокола.
И шестьдесят старцев пребывают
В храме "Скрытом-в-складке-плеча";
Одни стары деньми, {В автографе: Одни стары возрастом своим,}
Как человек, спускающийся с горы в прорыве тумана,
Есть дети между ними, и есть юноши - те, которые не дали видимости победить себя,
Но свет был девой, которую они избрали, блаженство -
Сквозь тишину лесов я слышу колокол, который два и три раза повторяет слово, исполненное счастья и грусти.
Никто не ведает веры, что исповедуют они; у них нет скрижалей.
У них не увидишь трех золотых великанов, ни изображения четырех стражей,
И бонза, ударяя о деревянную рыбу, не созывает их к богослужению.
Они ведут беседу с Безусловным, они сливаются с Неизменным,
Они не говорят совсем, но в глубинах, осененных благодатью,
И недвижимый камень, и охотящегося зверя, и растущие травы,
И ветер, и смену часов,
И там в глубине слабый человеческий голос;
И тень, описывающая круг, выявляет мысль.
Ни серебряные кимвалы, которые в руках феи Вод перезванивают слова "Си ли ли",
Ни Царица Полдня, которая наполняет леса звуком золотых бубнов,
То ло ло.
Не имеют того восхитительного звука, которым звучит голос металла, дрогнувшего не от человеческой руки: Ут.
Он не пойдет дальше, но подобно человеку, охваченному неодолимым сном, объятый самососредоточьем, растворится в слоге блаженства.
Безвременный звучит колокол, когда чаша переполнена.
Блаженны те, что живут в жилище "Скрытом"!
Есть между ними такие, которые не ведают радости, но живые
И есть такие, которые вкушают в пути немного радости, что листок дерева, приносящего плод, что маленький плод, тающий между языком и нёбом.
И есть такие, что после многих трудов в час, лежащий между Солнцем и Луной, чувствуют прохладу.
Но эти избраны между десятками тысяч и между десятками десятков тысяч,
Дабы неисповедимо владели они полнотой, и была бы их участь не иметь радости иной, чем Радость.
Высшее Существо избрало их, дабы всецело отдались они ему.
И, как высокая гора собирает воды, питающие дикую землю,
Так ужасное племя людей живо
Милостью их представительства.
В небе прозвучало слово, невинное и нежное.
(Облаченный в первосвященнические одежды.)
Предстаю перед лицо зияющего неба. Склоняюсь на колена между курильницами.
Запрокидывая лицо, чту высоту.
Распростирая обе руки, обнимаю пространство.
Обращая к земле ладони рук, подобно человеку,
Я сочетаюсь с глубиной.
Вверху, впереди, сзади, справа, слева, внизу,
Ты везде, и нет тебе ни верха, ни низа,
Ни меры, ни протяжения, ни видимости,
Перед пустотой предстою я!
Благословенно рождение мое и благословен этот час,
Так как нет затворов над нами, и с этой стороны
Привет тебе, голубая бездна! Я зову тебя границей, средняя область между пространством и тем, что вне пространства,
Как чаша, как дыхание существуют пустотой своей, как лютня,
Как ось колеса, к которой сходятся спицы и которой вертящееся колесо - пусто,
Подобно тому, как деревья леса, как гора, как облако отражаются в тихом пруду,
И не видно больше воды,
Так мир зеленый и синий, ни одна частица цвета не потеряна,
Это подобно тому, как крестьянин, лежа на боку, с кровати сторожит свои четыре маслины
И не знает, скользя по небесной реке,
Не видит ли он вместе с холмами, селениями, деревьями и водами,
И травянистого неба над головой,
Так, подобно всей земле целиком (как два человека, разделенные стеной, видят друг друга отраженными в воде, точно в былом свете, который дробится в многоцветностях по краям чаши),
Рисуется отсвет того,
Что по ту сторону этой пустоты сияет невидимостью.
И в чем же верховное отправление Императора, которому поручено неприкосновенное Средоточие? Как не в том, чтобы между Видимым и Невидимым поддерживать вечное согласие, прислушиваясь одним и другим ухом,
Дабы ни одна нота не звучала неверно.
В одном храме видел я когда-то
Весы, на каждой чаше которых стояло по светильнику.
Так что одно пламя весило другое.
Так пылающее солнце
И земля, вся облаченная пламенем красок своих (ибо что такое цвет,
Как не душа, зажженная огнем, что стремится проступить сквозь вещество?),
Горящая сама в себе, равновесят друг друга.
Которое служит им противовесом по ту сторону этой пустоты.
Царство мое не над солнцем и не над плодами земными,
Я правлю волей людей посредством страха,
Дабы каждая с точностью полнила час свой,
И дабы вечности была сообщена точная мера времени.
Я - новый Император, Я - форма народа,
Как если бы все тьмы тем имел я в рукавах моей одежды,
По ту сторону лазури, по ту сторону Тьмы, где огни кажут дорогу,
Подобно человеку, который из глубины храма созерцает служение,
Да будет же дано мне блаженство познания, и не только такое, как
Подобное смутному предчувствию сердца,
Да будет вручено мне знание точное,
И обряд, и держава, и жертва умилостивительная,
Внемли молитве моей! Низойди, о Небо, как воды весной,
И равновесие да не будет нарушено: когда ты нисходишь к нам,
Мертвых.
Глашатай
Ясна земля и украшена подобно храму, и я вижу вокруг себя
Горы, восседающие как Сто Старцев.
В обширной храмине равнины, точно шум машины жизни, со всех сторон слышны скрипы колодцев, что подымают воду к полям.
Мужчины, женщины, дети, по двое, по трое
Пляшут на струящемся колесе.
Всюду мир. Солнце садится.
Очищение в ясном воздухе! Слава в жертвенном сиянии!
Император
Мир, пища и благословение народу трудящемуся!
Исцеление недужным! Дождь и солнце нивам в свой срок!
Бесплодной женщине - мальчик-первенец! Нежная скромность детям! Добродетельному мужу почетная надпись!
И всем, вместе с наступающей ночью, отдых она!
Глашатай
Солнце прошло над нами, и уже короткие лучи стучатся в дверь земли.
И она раскрывается, чтобы принять его.
Утром появилось оно над безграничным морем и ныне к концу дня,
Приближается оно к алтарю!
Оно нисходит! Оно садится! В пламенозарности жертвоприношения поцеловало оно!
Оно опустилось и в миг исчезновения прорезало все небо черным лучом.
Это час, когда великое море сзади него подымается с ложа,
Приходит и с гулом потрясает плечо земли.
Император
Изобилия лета над множеством множеств!
Точно пятый месяц, когда по всем дорогам идешь по колена в соломе,
Маленькие дети бегают повсюду, как толстые мыши.
Даже во всех расселинах, скрытых тенью земли, путник
Видит, проходя, две головы, одиноко встающие над водой.
Глашатай
И вот точно одно море излилось на другое море!
Подобно тому, как бледное масло теплится над водой,
Так над дымкой, что подымается над равниной, затопляя медленно горы,
Пелена света делит небо и землю,
И вот в глубине, в последний раз проступающие в вечернем свете,
А направо в гигантской ограде гор,
Вздымаясь укреплениями, пагодами и вышками,
Неизмеримость города, где кишит золотой народ,
Все погасло: пара белых чапур сквозь темный и низкий воздух
Император
Успокоение, как после принятия пищи; удовлетворение, как после объятия мужчины и женщины.
Обилие, подобное матери, которая обеими руками поддерживает сына и дочь, прильнувших к сосцам ее.
Глашатай
Император
Мир народу в благословении вод! Мир детям божьим в причастии пламени!