Армадэль.
Том 2. Книга последняя.
Глава II. В доме

Глава II 

В ДОМЕ

Заметив замешательство Бэшуда (одного брошенного взгляда было достаточно, чтобы обнаружить перемену в его наружности), Мидуинтер заговорил первый.

- Я вижу, что удивил вас, - сказал он. - Вы, верно, отыскивали кого-нибудь другого? Получили вы известие от Аллэна? Возвращается он домой?

Вопрос об Аллэне, хотя он естественно пришел бы в голову всякому в положении Мидуинтера, в эту минуту увеличил замешательство Бэшуда. Не зная, как выпутаться из критического положения, в которое он был поставлен, Бэ-шуд прибегнул к простому отрицанию.

- Я ничего не знаю о мистере Армадэле, - отвечал он с ненужной торопливостью. - Добро пожаловать обратно в Англию, сэр, - продолжал он, меняя тему разговора со своим обычным смятением в голосе. - Я не знал, что вы были за границей... Как давно мы не имели удовольствия... Я не имел удовольствия... Веселились вы, сэр, за границей? Такие отличные обычаи от наших! Долго вы останетесь в Англии теперь, когда вернулись?

- Я сам не знаю, - отвечал Мидуинтер. - Я был вынужден изменить свои планы и неожиданно приехать в Англию. - Он был в нерешительности, голос его изменился, и Мидуинтер добавил очень тихо: - Серьезное беспокойство заставило меня возвратиться. Я не могу сказать, какими будут мои планы до тех пор, пока это беспокойство не пройдет.

Свет от фонаря падал на его лицо, и Бэшуд заметил, что он очень переменился и похудел.

- Мне жаль, сэр, право, мне очень жаль. Не могу ли я быть вам полезен? - спросил Бэшуд, говоря под влиянием отчасти своей обычной вежливости, отчасти своих воспоминаний о том, что Мидуинтер сделал для него в Торп-Эмброзе в прошлом.

Мидуинтер поблагодарил его и грустно ответил:

- Я боюсь, что вы не сможете быть полезны, мистер Бэшуд. Тем не менее я очень благодарен за ваше предложение.

Он остановился и соображал некоторое время.

- Что если она не больна? Что если случилось какое-нибудь несчастье? - продолжал он, говоря сам с собой и опять повернувшись к управителю. - Если она оставила свою мать, может быть, ее следы найдутся, если поспрашивать в Торп-Эмброзе?

Любопытство Бэшуда было тотчас возбуждено. Его теперь интересовали все женщины ради мисс Гуильт.

- Вы отыскиваете какую-нибудь даму, сэр? - спросил он.

- Я отыскиваю, - сказал Мидуинтер просто, - мою жену.

- Вы женились, сэр? - воскликнул Бэшуд. - Вы женились после того, как я имел удовольствие видеть вас? Могу я осмелиться спросить...

Глаза Мидуинтера тревожно смотрели в землю.

- Вы знали эту особу, - сказал он. - Я женился на мисс Гуильт.

Управитель отскочил назад, как отскочил бы от заряженного пистолета, приставленного к его голове. Глаза его сверкнули, как будто он вдруг лишился рассудка, и нервный озноб, которому он был подвержен, охватил его с головы до ног.

- Что же такого удивительного в том, что мисс Гуильт моя жена? - продолжал он немного нетерпеливо.

- Ваша жена? - повторил Бэшуд с отчаянием, - Миссис Армадэль...

Он сдержался с отчаянным усилием и не сказал ничего более. Изумление, овладевшее управителем, тотчас же отразилось на лице Мидуинтера. Имя, под которым он втайне обвенчался со своей женой, сорвалось с губ последнего человека на свете, которому он думал оказать доверие! Он взял под руку Бэшуда и отвел его к более малолюдной стороне платформы, чем та, где они до сих пор говорили друг с другом.

- Вы говорили о моей жене и вместе с тем о миссис Армадэль, - сказал он. - Что вы хотели этим сказать?

Опять ответа не было. Будучи совершенно не способен понять что-нибудь, кроме того, что он впутался в какое-то серьезное дело, совершенно для него непонятное, Бэшуд старался высвободиться от руки, удержавшей его, и старался напрасно. Мидуинтер сурово повторил вопрос:

- Я спрашиваю вас опять: что вы хотели этим сказать?

- Ничего... сэр! Даю вам честное слово, что я не хотел сказать ничего!

Он чувствовал, как рука Мидуинтера все крепче сжимала его руку, он видел даже в темноте отдаленного угла, в котором они стояли, что Мидуинтер охвачен гневом и что с ним нельзя было шутить. Степень его опасности внушила ему единственную возможность, которую имеет робкий человек, когда его принуждает сила стать лицом к лицу с непредвиденным обстоятельством - возможность солгать.

- Я только хотел сказать, сэр, - сказал он с отчаянным усилием, пытаясь смотреть и говорить с уверенностью, - что мистер Армадэль удивится...

- Вы сказали миссис Армадэль.

- Нет, сэр... Честное слово, вы ошибаетесь... Право, ошибаетесь! Я сказал мистер Армадэль... Как мог я сказать что-нибудь другое? Пожалуйста, отпустите меня, мне некогда. Уверяю вас, что мне страшно некогда.

Мидуинтер еще с минуту удерживал его и в эту минуту решил, что ему делать.

Он справедливо сказал, что его возвращение в Англию было вызвано беспокойством о его жене - беспокойством, естественно возбужденным (после аккуратного получения от нее писем через день или через два дня) внезапным прекращением переписки между ними с ее стороны в течение целой недели. Первое смутное, ужасное подозрение о другой причине ее молчания, а не какого-нибудь несчастья или болезни, которым он до сих пор приписывал это, охватило его вдруг внезапным холодом, как только услышал, что управитель жену его назвал миссис Армадэль. Маленькие неточности в ее переписке, которые он до сих пор считал только странными, теперь пришли к нему на память и показались ему также подозрительными. До сих пор он верил причинам, приводимым ею, пока она не дала ему другого, более определенного адреса, чтобы отвечать на ее письма, кроме адреса почтовой конторы. Теперь он стал подозревать, что эти причины были просто предлогом. До сих пор он имел намерение приехать в Лондон, расспросить в одном-единственном месте, которое было ему известно, чтобы найти ее следы по тому адресу, который она дала ему, будто бы квартиры, где жила "ее мать". Теперь (по причине, которую он боялся даже определить самому себе, но которая была так сильна, что пересиливала все другие соображения в его голове) он решился прежде всего выяснить, почему Бэшуду известна тайна, которая была брачной тайной между ним и его женой. Всякий прямой вопрос управителю в настоящем состоянии его духа, очевидно, был бы бесполезен. Оружие обмана было в этом случае насильно вложено в руки Мидуинтера. Он выпустил руку Бэшуда и сделал вид, что принял его объяснение.

- Извините, - сказал он, - я не сомневаюсь, что вы правы. Пожалуйста, припишите мою грубость беспокойству и усталости. Желаю вам доброго вечера.

Станция к этому времени была уже почти пуста, пассажиры прибывшего поезда собрались для проверки их багажа в приемной таможне. Было нелегко как будто проститься с Бэшудом, а на самом деле не терять его из виду, но прежняя жизнь Мидуинтера с его хозяином-цыганом была такова, что приучила его к таким уловкам, к каким он теперь был вынужден прибегать. Он отошел к дверям пустых вагонов, отворил одну из них, как бы отыскивая что-то оставленное им, и приметил, что Бэшуд направляется к ряду кэбов, стоящих у противоположной стороны платформы. Мидуинтер быстро прошел к длинному ряду экипажей со стороны, дальней от платформы, сел во второй кэб с левой стороны через минуту после того, как Бэшуд взобрался в первый кэб с правой стороны.

- Я заплачу вдвое, - сказал Мидуинтер извозчику, - если вы не потеряете из виду кэб, который едет перед нами, и поспеете за ним, куда бы он ни поехал.

Еще через минуту оба экипажа отъехали от станции.

Клерк сидел в своей будочке у ворот и записывал, куда едут проезжавшие кэбы. Мидуинтер услыхал, что извозчик, который вез его, закричал "Гэмпстид!", когда проезжал мимо окна клерка.

- Зачем вы сказали - Гэмпстид? - спросил он, когда они выехали со станции.

- Потому что извозчик, ехавший передо мною, сказал "Гэмпстид", сэр, - отвечал кучер.

- Прямо перед нами.

Был уже десятый час, когда извозчик остановил наконец своих лошадей. Мидуинтер вышел и увидел перед собой кэб, ожидавший у дверей какого-то дома. Как только он удостоверился, что извозчик был тот самый, которого нанял Бэшуд, он заплатил обещанную награду и отпустил свой кэб.

Он стал ходить взад и вперед перед домом. Смутное страшное подозрение, возникшее в его душе на станции железной дороги, приняло в это время определенную форму, которая была для него ненавистна. Без малейшего основания он вдруг слепо заподозрил неверность своей жены и слепо стал подозревать, что Бэшуд служит ей посредником. Ужасаясь своей болезненной фантазии, он решил записать номер дома и название улицы, а потом, чтобы не обижать напрасно свою жену, тотчас обратиться по адресу, который она дала ему как адрес того дома, где жила ее мать. Он вынул свою записную книжку и пошел на угол улицы, когда заметил, что извозчик, привезший Бэшуда, смотрел на него с любопытством и удивлением. Мысль расспросить извозчика, пока представился случай, немедленно пришла ему в голову. Он вынул полкроны из кармана и положил ее в руку извозчика.

- Господин, которого вы привезли со станции, вошел в этот дом? - спросил он.

- Да, сэр.

- Вы слышали, спрашивал ли он кого-нибудь, когда дверь была отворена?

- Он спрашивал даму, сэр, миссис... - Кучер колебался. - Это имя было необыкновенное, сэр. Я его узнаю, если опять его услышу.

- Мидуинтер?

- Нет, сэр.

- Армадэль?

- Точно так, миссис Армадэль.

- Вы уверены, что он спросил миссис, а не мистера?

- Я так уверен, как может быть уверен человек, не обративший на это внимания, сэр.

Сомнение, заключавшееся в этом последнем ответе, заставило Мидуинтера решиться тут же разузнать, в чем дело. Он поднялся по ступеням к двери. Когда он поднес руку к колокольчику, охватившее волнение на минуту лишило его сил. Странное ощущение, как будто его сердце буквально выпрыгнуло из груди, испытал он, закружилась голова. Он удержался за перила лестницы, повернул лицо к воздуху и терпеливо ждал, пока слабость пройдет. Потом он позвонил в колокольчик.

- Дома... - Он хотел сказать "миссис Армадэль", когда служанка отворила дверь, но даже его решимость не могла заставить это имя сорваться с губ. - Дома ваша госпожа? - спросил он.

- Дома, сэр.

Служанка повела его в дальнюю гостиную и представила маленькой старушке с хорошими манерами и блестящими глазами.

- Тут какая-то ошибка, - сказал Мидуинтер. - Я желал видеть... - Опять он старался произнести имя, и опять у него не хватало сил.

- Миссис Армадэль? - подсказала маленькая старушка с улыбкой.

- Да.

- Проводи господина наверх, Дженни.

- Как о вас доложить, сэр?

- Никак.

Бэшуд, только что закончил свое донесение о том, что случилось на станции. Самовластная повелительница Бэшуда еще сидела, онемев от удара, поразившего ее, когда дверь комнаты отворилась и Мидуинтер появился на пороге. Он сделал шаг в комнату и машинально запер за собой дверь. Он стоял в полном молчании и смотрел на свою жену с проницательностью, которая была ужасна по своему неестественному спокойствию, и охватывал ее твердо одним пытливым взглядом с головы до ног.

В полном молчании встала она со стула, в полном молчании стояла она на каминном ковре прямо перед мужем в своем вдовьем трауре.

Он сделал шаг ближе к ней и опять остановился. Он поднял руку и указал своим тонким смуглым пальцем на ее платье.

- Что это значит? - спросил Мидуинтер, не теряя своего страшного самообладания и не шевеля своей протянутой рукой.

При звуке его голоса грудь ее, тяжело дышавшая, - что было единственным видимым признаком волнения, охватившего мисс Гуильт, вдруг перестала волноваться. Она стояла непроницаемо молчалива, так неподвижно, что нельзя было заметить, дышит ли она, как будто его вопрос поразил ее в сердце.

Он сделал еще шаг навстречу к ней и повторил свой вопрос еще тише и спокойнее, чем это было в первый раз. Еще одна минута молчания, еще одна минута неопределенности могли стать для нее спасением, но роковая черта ее характера восторжествовала в этот кризисный момент их судьбы. Бледная, неподвижная, с диким горящим взором встретила она страшный неожиданный удар с большим мужеством и произнесла фатальные слова, которыми она отрекалась от мужа.

- Мистер Мидуинтер, - произнесла она тоном, неестественно жестким и неестественно четким, - наше знакомство не дает вам право говорить со мною таким образом.

Таковы были ее слова. Она не поднимала глаз, когда произносила их, а когда произнесла, последний слабый румянец исчез с ее щек.

Наступило молчание. Все еще пристально глядя на нее, Мидуинтер старался запечатлеть в уме слова, с которыми она обратилась к нему.

- Она называет меня "мистером Мидуинтером", - сказал он шепотом. - Она говорит о нашем знакомстве.

Он подождал немного и осмотрел комнату. Его блуждающие глаза увидели Бэшуда. Управитель стоял у камина, дрожа, наблюдая за ним.

- Я когда-то оказал вам услугу, - сказал он, - а вы когда-то сказали мне, что вы благодарный человек. Достаточно ли вы мне признательны, чтобы ответить мне, если я вас спрошу о чем-нибудь?

Он опять подождал. Бэшуд все стоял, дрожа, у камина и молча наблюдая за Мидуинтером.

- Я вижу, что вы как-то странно смотрите на меня, - продолжал Мидуинтер. - Разве во мне произошла какая-нибудь перемена, которой я сам не замечаю? Разве я вижу предметы, которых не видите вы? Разве я слышу слова, которых не слышите вы? Разве я смотрю и говорю, как человек не в своем уме?

Опять он подождал, и опять молчание не прерывалось. Глаза Мидуинтера засверкали, горячая кровь, которую он наследовал от матери, ударила в голову, густой румянец покрыл его бледные щеки.

- Та ли это женщина, - спросил он, - которую вы знали прежде и которая называлась мисс Гуильт?

Опять жена его собралась со всем своим мужеством, опять она произнесла роковые слова:

- Вы принуждаете меня снова сказать, что вы употребляете во зло наше знакомство и забываете о необходимости уважения ко мне.

- Вы жена моя или нет? - спросил он сквозь сжатые зубы.

- Я не жена ваша, - отвечала она.

Он, шатаясь, отступил назад, отыскивая рукой, за что бы ухватиться, как человек, находящийся в темноте. Он тяжело прислонился к стене и посмотрел на женщину, которая совсем недавно спала на груди его, а теперь, глядя ему в глаза, отреклась от него.

Бэшуд стоял, сраженный ужасом, возле нее.

- Пойдите сюда, - шепнул он, - увлекая ее к двери, которая вела в смежную комнату. - Ради Бога скорее! Он убьет вас!

Она отстранила старика рукой, посмотрела на него с внезапным румянцем на своем окаменевшем лице и ответила ему губами, на которых медленно появлялась дьявольская улыбка.

- Пусть он убьет меня! - сказала она.

Когда эти слова сорвались с ее губ, Мидуинтер отпрыгнул от стены с криком, разнесшимся по всему дому. Бешенство сумасшедшего сверкнуло в его тусклых глазах и угрожало ей его поднятыми руками. Он приблизился к ней на расстояние протянутой руки и вдруг остановился. Густой румянец исчез с его лица в ту самую минуту, когда он остановился, веки его закрылись, протянутые руки задрожали и беспомощно повисли. Он упал как мертвый и как мертвый лежал на руках жены, которая отреклась от него.

Она опустилась на пол, положила его голову на свои колени. Потом схватила руку управителя, старающегося помочь ей, и сжала ее, как в тисках.

- Бегите за доктором, - сказала она, - и не пускайте сюда никого, пока он придет.

В ее глазах и в ее голосе было что-то такое, что заставило бы всякого человека, кем бы он ни был, молча повиноваться ей. Молча покорился и Бэшуд и торопливо вышел из комнаты.

Как только она осталась одна, сейчас же подняла его со своих колен. Обняв Мидуинтера обеими руками, эта жалкая женщина прижала его безжизненное лицо к своему лицу и стала его укачивать на груди своей с такой нежностью, которая не нашла бы выражения в слезах, и с такими угрызениями совести, которых невозможно было передать словами. Молча прижимала она его к груди, молча покрывала поцелуями его лоб, щеки и губы. Ни малейшего звука не сорвалось с губ ее, пока она не услыхала шаги людей, торопливо поднимавшихся по лестнице. Потом тихий стон сорвался с губ ее, когда она взглянула на него в последний раз, и опять положила голову его на свои колени, прежде чем вошли посторонние.

Когда отворилась дверь, она увидела сначала хозяйку и управителя, за ними шел доктор, живший на этой же улице. Трагичность и красота ее лица, когда она подняла на него глаза, поразили воображение доктора, отвлекли его внимание от всего другого. Мисс Гуильт должна была сделать ему знак головой, она должна была указать ему на бесчувственного человека, прежде чем успела обратить его внимание на пациента и отвлечь это внимание от себя.

- Умер он? - спросила она.

Доктор отнес Мидуинтера на диван и приказал отворить окна.

Услышав этот ответ, она поняла, что силы изменили ей в первый раз. Мисс Гуильт глубоко вздохнула и с облегчением облокотилась о камин. Только один Бэшуд заметил, что она изнемогла от волнения. Он провел ее в противоположный конец комнаты, где стояло кресло, и предоставил хозяйке подавать доктору то, что он требовал.

- Вы будете здесь ждать, пока он опомнится? - шепнул управитель, смотря на диван и дрожа.

Этот вопрос возвратил ей чувство реального положения, сознание безжалостной необходимости, в силу которой это положение теперь вынуждало ее поступить. С тяжелым вздохом посмотрела она на диван, посоветовалась сама с собой с минуту и ответила на вопрос Бэшуда вопросом:

- Здесь ли еще тот кэб, который привез вас с железной дороги?

- Поезжайте сейчас в лечебницу и ждите у ворот, пока я к вам приду.

Бэшуд колебался. Она подняла на него глаза и одним взглядом выслала его из комнаты.

- Больной опомнился, - сказала хозяйка, когда управитель затворил дверь. - Он только что глубоко вздохнул.

Она поклонилась, это было безмолвным ответом, встала, опять посоветовалась с собой, во второй раз посмотрела на диван, потом прошла в свою спальню.

медленно возвращать сознание того, что случилось.

- Где она? - были первые слова, которые Мидуинтер сказал доктору и хозяйке, тревожно наблюдавшими за ним.

Хозяйка постучалась в дверь спальни и не получила ответа. Она заглянула в комнату и нашла ее пустой. На туалете лежал листок бумаги с деньгами для доктора. На бумаге написаны были такие строки, очевидно набросанные в сильном волнении и очень торопливо: "Мне невозможно оставаться здесь сегодня после того, что случилось. Я возвращусь завтра за моими вещами и заплачу за то, что я вам должна".

- Где она? - опять спросил Мидуинтер, когда хозяйка вернулась одна в гостиную.

- Ушла, сэр.

- Если вы знаете ее почерк, сэр, - отвечала она, подавая ему бумагу, - может быть, вы поверите этому.

Он прочитал.

- Я прошу извинения, - сказал Мидуинтер, отдавая ей назад бумагу. - Я прошу у вас извинения от всего своего сердца.

В его лице, когда он произнес эти слова, было что-то такое, не только уничтожившее раздражение старушки, но даже тронувшее ее внезапным состраданием к человеку, который оскорбил ее.

Мидуинтер встал и прислонился на минуту к стене.

- Я сам принесу завтра мое поручение, - сказал он. - Я должен видеть ее, прежде чем она оставит ваш дом.

Доктор проводил своего пациента на улицу.

- Не надо ли проводить вас домой? - сказал он ласково. - Вам лучше не идти пешком, если это далеко. Вам нельзя утомляться, вам нельзя простужаться в эту холодную ночь.

его с сожалением вернулись к детским дням.

"О, моя прежняя жизнь, - подумал он с тоской. - Я не знал до сих пор, как счастлива была моя прежняя жизнь!"

Мидуинтер опомнился и пошел в сторону открытой местности. Лицо его омрачилось, когда обжитые улицы остались позади. Он шел навстречу уединению и темноте, которые простирались перед ним.

- Сегодня она отреклась от своего мужа, - сказал он. - Завтра она узнает своего властелина.