Закон и женщина.
Часть первая.
Глава XIII. Решение мужчины

Глава XIII. РЕШЕНИЕ МУЖЧИНЫ

Первым моим побуждением было бежать за Юстасом на улицу.

Майор и Бенджамен восстали против моего опрометчивого намерения. Они обратились сначала к моему чувству собственного достоинства, но безуспешно. Затем они начали уговаривать меня потерпеть хоть ради Юстаса, обещая, что если он не вернется через полчаса, то мы отправимся все вместе в гостиницу, чтобы узнать, нет ли его там.

Я согласилась подождать. Что я выстрадала от насильственного бездействия в эти критические минуты моей жизни, не передать никакими словами. Я ограничусь передачей фактов. Бенджамен спросил меня, что произошло между мной и мужем.

-- Вы можете говорить свободно, душа моя, - сказал он. - Я знаю, что случилось с тех пор, как вы вошли в дом майора Фитц-Дэвида. Не подумайте, что кто-нибудь сказал мне это, - я угадал сам. Вы, может быть, помните, что я был поражен настоящим именем вашего мужа, когда вы впервые произнесли его у меня. Тогда я не мог припомнить, почему это имя мне знакомо. Теперь я припомнил.

После этого признания я повторила им обоим откровенно все, что говорила мужу и все, что он отвечал мне. К моему невыразимому разочарованию, они оба приняли сторону Юстаса и отнеслись к моему взгляду на его дело как к пустой мечте. Они сказали мне, как и он: вы еще не читали отчет.

-- Для меня достаточно и того, что я знаю. Мы все уверены, что он невиновен. Почему же его невиновность не доказана? Она должна быть доказана и будет доказана. Если отчет о процессе скажет мне, что этого нельзя сделать, я откажусь верить отчету. Где книга, майор? Дайте мне посмотреть самой, сделали ли юристы для него все, что следовало сделать, все, что может сделать его жена. Разве они любили его так, как я его люблю? Дайте мне книгу.

Майор Фитц-Дэвид взглянул на Бенджамена.

-- Книга расстроит ее еще больше, - сказал он. - Как вы полагаете?

Я вмешалась прежде, чем Бенджамен успел ответить.

-- Если вы не дадите мне книгу, я отправлюсь к ближайшему книгопродавцу и попрошу его достать ее для меня. Я решила прочесть ее.

На этот раз Бенджамен принял мою сторону.

-- Положение дел так худо, что ничто не может улучшить его, сэр, - сказал он. - Если позволите мне дать совет, уступите ей.

Майор встал и вынул книгу из итальянского бюро.

-- Моя певица сообщила мне, что она рассказала вам о прискорбной вспышке, случившейся с ней несколько дней тому назад. Я не знал, какая книга была у нее в руках, когда она забылась до того, что разбила одну из моих ваз. Оставив вас одну в кабинете, я полагал, что книга лежит на своем обычном месте на верхней полке, и, признаюсь, мне любопытно было знать, придет ли вам в голову осмотреть эту полку. Разбитая ваза - теперь не к чему скрывать это от вас - была одной из пары ваз, подаренных мне вашим мужем и его первой женой за неделю до ужасной смерти бедной женщины. Когда я увидел, что вы смотрите на осколки этой вазы, у меня почему-то явилось предчувствие, что вы откроете истину, и я не сумел скрыть, что это встревожило меня. По крайней мере, вы взглянули на меня так, будто заметили это.

-- Да, майор, я заметила это, и у меня самой явилось подозрение, что я напала на путь к открытию. Взгляните, пожалуйста, на свои часы. Не прошло еще полчаса?

Мое нетерпение обмануло меня. Получасовой срок еще не прошел.

Все медленнее и медленнее тянулись тяжелые минуты ожидания. Муж мой не возвращался. Ничто, кроме обыкновенного уличного шума, не нарушало ужасной тишины. По мере того как проходил срок ожидания, страшное предчувствие, что наша брачная жизнь кончилась, что муж покинул меня, усиливалось во мне, как я ни старалась заглушить его.

Майор первый заметил, что самообладание начало изменять мне.

-- Довольно ждать, - сказал он. - Едем в гостиницу.

Я взглядом поблагодарила майора. Говорить я не могла. Мы все трое молча сели в экипаж и молча доехали до гостиницы.

В зале нас встретила хозяйка. Она ничего не знала о Юстасе, но сказала мне, что наверху, в нашей комнате, лежит письмо ко мне, принесенное в гостиницу только за несколько минут до нашего приезда.

Я бросилась наверх, дрожа и задыхаясь. Мужчины последовали за мной. Адрес на конверте был написан рукой мужа. Сердце мое упало, когда я увидела это. Что могло побудить его написать мне? Только решение не видеться со мной больше. Я села на стул и опустила письмо на колени, не решаясь распечатать его.

Добрый Бенджамен попробовал утешить и ободрить меня. Майор, знавший женщин лучше, посоветовал старику оставить меня.

-- Подождите, - шепнул он ему. - Дайте ей успокоиться.

Когда он сказал это, у меня явилось внезапное побуждение отдать ему письмо. Каждое мгновение могло быть дорого, если Юстас задумал покинуть меня. Медля, мы могли утратить возможность вернуть его.

-- Вы его старый друг, - сказала я. - Прочтите мне письмо.

Майор Фитц-Дэвид распечатал письмо, но прочел его про себя. Кончив, он бросил его на стол с жестом, выражавшим презрение.

-- У него может быть только одно оправдание, - сказал майор. - Он сумасшедший.

Эти слова объяснили мне все, и, узнав худшее, я могла прочесть письмо. Вот оно:

"Моя возлюбленная Валерия! Прочитав эти строки, ты прочтешь мои прощальные слова. Я возвращаюсь к моей одинокой безутешной жизни, к жизни, которую я вел, пока не знал тебя.

Милая моя, с тобой обошлись жестоко. Не зная того, ты вступила в брак с человеком, который некогда был публично заподозрен в убийстве своей жены и до сих пор не оправдан вполне. И ты это знаешь. Можешь ли ты жить на условиях взаимного доверия и взаимного уважения с человеком, обманувшим тебя? Мы могли бы жить счастливо, если бы ты не знала истины. Теперь, когда ты ее знаешь, это невозможно. Одним только могу я искупить хоть отчасти мою вину перед тобой - возвращением тебе полной свободы. Для того, чтобы ты могла быть счастлива, твоя жизнь должна быть отделена немедленно и навсегда от моей обесчещенной жизни. Я люблю тебя, Валерия, люблю преданно, страстно, но между нами стоит тень отравленной женщины. Что пользы в том, что я невиновен, что у меня и в мыслях никогда не было сделать какое-нибудь зло моей первой жене. Моя невиновность не доказана и не может быть доказана в этом мире. Ты молода и великодушна, полна любви и надежды. Осчастливь другого своими редкими достоинствами. Для меня они бесполезны. Между нами стоит отравленная женщина. Живя со мной, ты видела бы ее, как я ее вижу. Ты должна быть избавлена от этой пытки. Я люблю тебя и покидаю тебя.

Ты считаешь меня жестоким? Подожди, время заставит тебя думать иначе. Когда пройдет несколько лет, ты скажешь себе: он низко обманул меня, но в нем было и великодушие, он освободил меня добровольно. Да, Валерия, я освобождаю тебя вполне и добровольно. Если возможно расторгнуть формально наш брак, сделай это. Употреби для этого все средства, какие тебе посоветуют, и будь заранее уверена в моей полной и безусловной покорности. Мои поверенные получат необходимые инструкции. Пусть дядя твой обратится к ним. Я уверен, что доктор Старкуэзер одобрит мою решимость покинуть тебя. Твое спокойствие и твое счастье - вот все, что занимает меня теперь в жизни. Спокойствие и счастье невозможны для тебя в союзе со мной.

В таких словах он простился со мной. Это было на шестой день после нашей свадьбы.